***
несколькими днями ранее Тэхён сидел у себя в покоях и приводил в порядок своё уставшее лицо, когда к нему постучали и принесли письмо. Тэхён пожал плечами и стал открывать его, но после его лицо исказилось гримасой страха, руки задрожали, а сердце норовило выпрыгнуть из груди. Это случилось снова, и Тэхён снова пешка в игре. Ему была назначена встреча в вечернем саду глубокой ночью. Если же он не пойдёт, то последует страшное наказание за неповиновении. Омега думал, что в жизни не сможет больше произойти чего-то страшного. Он смотрит на время и понимает, что скоро придётся выходить. Снова идти на шаг предательства, который грузом ляжет на плечи. Омега ложится на кровать, закрывает глаза руками и сдерживается, чтобы не заорать во всё горло. — Я Тэхён. Я жадность. Один из семи великих грехов, которые портят обычную мирскую жизнь. У меня было прекрасное детство. Я не знал, что такое нищета, боль и скорбь. Мой отец высокопоставленный человек в Совете, папа красивый и умный омега, властен над отцом. Я их единственное чадо, которое жило в своё удовольствие, пока в раннем возрасте меня не забрали в этот дворец, меня просто отдали, выкинули, как собачонку. Здесь я и познал, что такое боль, муки, пока один альфа не подобрал меня. Мне всегда было интересно, что двигало моими родителями, которые отдали, но, видимо держать долго под боком жадность никто не захотел бы, а вот Чонгук захотел. Я видел, как он страдал при Юнхо, как терпел все унижения, а потом воскрес. Мы были друг другу никем, но мы делились своей болью страстными ночами, мы питались друг другом. После того, как он сверг отца, то я стал его единственным омегой, которой он стал дорожить. Я думал, что так и выглядит рай, что наконец-то кто-то воспринимает во мне не только отрицательную сущность, но тогда я ещё не мог подумать, что этой привязанностью буду развивать её, я подкармливал её. В итоге я изменился до неузнаваемости. Стал жесток к своим соперникам, ни с кем не стал делиться Чонгуком, всех истреблял ужасными способами. Появилась эта шлюха, которая легла и раздвинула ноги под Чонгуком. Я жуткий собственник, поэтому и решился также убрать его, как остальных, но каково было моё удивление, что мой план впервые провалился… Этот омега силен… Но не только физически, но и внутренне, его мир богат камнями, преградами, скалами, которые непробиваемы. Сейчас я вынужден дрожать от страха и бояться Дракена, который хранит мой секрет. Должен снова идти против Чонгука. С Инуей я знаком после свержения отца Чонгука. Так получилось, что этот тип был знаком с моим отцом и имел с ним давние неприятные счёты. Он пользовался мной и угрожал, что в один момент сможет лишить меня Чонгука. Тогда он был слаб и только-только начинал своё правление. Я поддался на уговор и пошёл на союз с Инуей. Он пообещал, что если в какой-то период времени я буду снабжать его необходимой информацией, то тот не станет нападать на Чонгука, и он останется жив. Тогда я не расценивал это, как предательство или что-то другое. Я хотел уберечь и спасти то, что дорого. И теперь, спустя такой промежуток времени он вспомнил обо мне. Страшно мне? Очень. Но я повязан с ним и теперь не убегу. Тэхён заканчивает свой монолог для потолка и встаёт. За окном значительно потемнело, поэтому нужно уже идти. Омега накидывает на плечи лёгкий плащ и выходит прочь. Никто не обращает внимание на гуляющего омегу. Кто знает, может, ему приспичило погулять ночью, выйти и подышать свежим воздухом. Тэхён пришёл в назначенное место и стал ждать. Но тот, кто намечает встречи, уже давно здесь. — Ну здравствуй, Тэхен-и. — Чтоб тебя, Риндо, — Тэхён не ожидал, что тот появится перед лицом так неожиданно. Тэхён собирается духом и смотрит на альфу, который не перестаёт улыбаться и излучать свою энергию холода. — Ты пришёл. Но ты не мог не придти, так, Тэхён-и, — Риндо касается подбородка Тэхёна пальцем и тянет вверх, омега ловит его пальцы и убирает их от своего лица. — Зачем звал? — Ух, как грубо, — Тэхён не убирал серьёзности с лица, поэтому Риндо пришлось покориться. — Ладно, начну сразу издалека. Ты же знаешь, что Чон начинает войну и пытается перетянуть на свою сторону как можно больше союзников? — Я слышал об этом, но я тут причём? — говорит омега через правое плечо, потому что Риндо встал позади и стал шептать на ухо. — Нам это абсолютно ни к чему, нам необходимо, чтобы Чонгук остался один. Совершенно, — голос над ухом, горячие губы касаются чужого тела и продолжают: — А ты, мой золотой, нам можешь услужить большую службу. Я думаю, что ты знаешь, что Чонгук нашёл тебе замену в лице Праведника. Так вот давай мы поможем тебе, а ты нам. — С чего вдруг такая щедрость? — Омега — его слабость, он дорожит им. Когда мы якобы пытались его украсть, то это поняли. Мы не настолько тупы, чтобы таким образом забирать его. Признаюсь, что и Дракен с Баджи помешали нам. Но ничего, скоро со вторым я разберусь, а первого заставлю собственной кровью захлёбываться, — Риндо отошёл от Тэхёна и стал ходить то в одну сторону, то в другую. Тэхён тупо смотрел на него и тяжело выдохнул, чтобы привлечь к себе внимание. — Точно, ты, — указал он на Тэхёна, — ты заберёшь себе Чона… — Я не смогу это сделать, потому что он привязался к этой омеге, он не отходит от него, он прощает любой проступок, а тот только и знает, что стонать под ним. Я смирился, что Чонгука мне больше не вернуть, поэтому вам я не помощник. — Нет, — Тэхён попытался уйти, но руки альфы ловят его и тянут на себя. — Ты поможешь нам. А если нет, то Чонгуку будет плохо, очень плохо. Он не выиграет эту войну, потому что ненавидит своих братьев, а на союз Джин с ним точно не пойдёт, потому что слишком умён и расчётлив. Подумай, как разузнать план его военачальников, как приблизить его к себе. Эта война для него губительна, а Инуя хочет его спасти от этого. Ты же не хочешь, чтобы твой драгоценный Чон Чонгук захлебнулся кровью, а его внутренности растащили вороны, — от таких слов Тэхёну дурно становится, он часто-часто вертит головой и слёзы падают из глаз. Риндо убирает слёзы своей ладонью и прижимает к груди. — Дитя, ты ещё дитя, которое втянуто в эту игру. Но, Тэхён, ни нам, ни Чонгуку не нужна эта война. Он хочет доказать своё превосходство, показать свою власть, но он слаб, он очень слаб. Если сейчас не пресечь это, то итоги будут плачевны. Инуя хочет его спасти. — Зачем? То есть, если я достану нужную информацию, значит, вы будете знать его план, тогда вы разобьёте его войска, потому что я его знаю, если он загорелся идеей войны, то не оставит её. — Вот видишь, разбив его на первом этапе, мы не позволим ему пойти дальше. Тэхён, — Риндо отпускает разбитого омегу. — С самого рождения я был жалким подобием счастливого человека. Внутри я пуст и разбит, никто не соберёт мои куски стекла, кроме Чонугка, но его внимание приковано к другому, поэтому я обречён навеки страдать от синдрома разбитого сердца. Я помогу вам не потому, что хочу вернуть Чонгука, а потому что хочу уберечь свою любовь. Риндо, передай Инуе, что я согласен. Я попробую добыть вам информацию.***
Чимин ждёт Чонгука в его покоях, он уже успел познакомиться с Джином. По рассказам Юнги он думал, что тот будет самим богом, но оказалось всё наоборот. Джин не представлял из себя ничего особенного, да его и омегой трудно назвать, потому что тот достаточно суров и мрачен, держится твёрдо, говорит холодно и с ноткой яда. Но ему понравилось с ним поговорить какое-то время. Позже он точно проведёт с ним временем больше. Сейчас Чимин прокручивает в голове произошедшие события: Хосок пригрозил Юнги, Дон Ук, который пришёл позже и не понимал, что здесь за суета, тепло встретил Джина и отругал Намджуна за то, что тот ужасный альфа по отношению к своим омегам. Определённо у него появился любимчик в лице Джина. Намджун же просто пожимал плечами, и всё оставшееся время глаз не спускал с омеги. Чимин узнал, что Тэхён решился порезать себе руки, что ему очень не понравилось. Пойти на такой ужасный поступок, чтобы чего-то добиться. Чимин думает, что делал Чонгук у него в покоях. Скорее всего, начал отчитывать и выказывать свои недовольства. Чимин понимал, что Тэхён не очередной омега, которого можно забыть. Он дорог Чону, хотя тот будет это отрицать, он дорожит им, поэтому просто так не бросит. Он станет ещё больше опекать Тэхёна. — А что со мной? — Чимин лежал на кровати Чонгука, а сейчас поднялся и посмотрел вправо, где стояло очередное новое стекло в пол. Чимин встаёт и подходит к нему. Он видит себя. Себя другого. Где тот лик, улыбка и радость от любого предмета. Чимин повзрослел, стал сильнее и закалённее. Теперь он не просто омега, он собственность Чонгука, которой он располагает. Но Чимин сам выбрал этот путь и не сойдёт с него. Менять человека тяжело, а вот грех — существо другое. Он пропитан своей сущностью с ног до головы, поэтому и рушить сложнее. Чимин справится, он делает это не потому, что так говорит его внутреннее чувство или из-за сочувствия, а потому, что… — …люблю, — произносит он вслух и пугается шума открывшейся двери. Чонгук, завидев омегу, плетётся к нему и сразу же зарывается в его волосы носом, пропуская через себя любимый аромат. — Кого ты там любишь? — спрашивает Чонгук и, придерживая того за подбородок, заставляет на себя смотреть. — Хм, дай-ка подумать, — Чимин укладывает свои руки ему на шею и замыкает их. — Я люблю твой сад, лето и зиму, мне нравятся орешки и булочки, а ещё та зелёная штучка. Ещё мне по душе тёплая ванна, хорошее вино и… — Чонгук внимательно смотрел на думающего омегу и ждал желанного ответа, — …и ты, — Чимин слегка притягивает на себя альфу и впивается в его губы. Он стал настойчивее и увереннее. Его уже ничего не пугало в этом дворце. Хотя нет, есть две вещи, которые страшны, — это злой Чонгук и его брат. Хосок до сих пор пугает Чимина, поэтому только перед ним он робок и пуглив. — Что на тебя нашло? — после долгого поцелуя спрашивает Чонгук и утаскивает Чимина на кровать. — А что, я не могу тебя уже поцеловать? — удивляется омега и ближе к сидящему на краю альфе подползает, он укладывает свои волосы на его колени и кладёт того руку. Чонгук неспешно стал перебирать волосы омеги, пропуская пряди между пальцев. — Первый день переговоров провалился? — Чёрт, ты слишком любопытен, — Чонгук щипает его за нос, но не сильно, чтобы не было больно. После недовольного шипения, он продолжает. — Немного всё пошло не по плану. Я всё урегулировал. Покои Джина расположены возле Намджуна. Это единственная комната, которая бы удовлетворяла его, поэтому я делал это не со зла. — Чонгук, а можно вопрос? — Даже если я скажу, что нельзя, ведь ты не отстанешь, — сдаётся Чонгук и решается выслушать омегу. — Мне просто интересно, кто такой Инуя? Почему ты решил с ним воевать? И каковы твои действия и планы? У тебя уже есть идеи, армия хорошо подготовлена? — не перестаёт тараторить Чимин, из-за чего Чонгук ему рот рукой закрывает, получая мычание в ответ. — Слушай, мой стратег и тактик, не суйся в дела политики. Я тебе уже говорил это, поэтому, чертёнок, — он поднимает Чимина, как пушинку, и под недовольные стоны укладывает того спиной на кровать, нависая сверху, — лучше поработай тельцем. — Ни за что! — Чимин ловко выползает из-под нависшего Чонгука и бежит к открытому балкону. — Сегодня я тебе не подчинюсь. И вообще, Чон Чонгук, я не буду тебе подчиняться, — кричит на смеющегося альфу Чимин и собирается идти дальше, когда чужая рука схватила его и закинула на плечо. — Пусти меня, я кричать буду, — пытается отбиться от захвата альфы, но терпит поражение. Чонгук укладывает его на кровать и заносит руки над головой. — Конечно будешь, но только от удовольствия. Долго и горячо.***
— Ведь за убийство Чонгука меня лишат головы? — Джин с грустным и поникшем лицом идёт рядом с Намджуном и пытается отбиться от его рук, которые так и лезут к омеге. — Почему они рядом с твоими… — Не стони, любовь моя, Чонгук посчитал, что так будет лучше, — пожимая плечами, говорит Намджун и резко, в одно движение, прижимает Джина к стене, лишая его возможности выбраться. — Прекрати, надоел уже, — но и руки Намджун ловит. — А ты не сможешь мне надоесть, — прямо в приоткрытые губы говорит альфа. Как можно тише и протяжнее говорит тот. — Удивил, такой же красоты не видел давно, — также отвечает ему Джин и чудесным образом припечатывает Намджуна к стене, они поменялись местами, они поменялись ролями. Омега прикладывает свои руки к чужой щеке, а ногой обвивает ногу Намджуну. — Ты ведь изголодался, — омега грязно и нечестно играет. Тем более с грехом Похоти дела плохи. Джин прижимается к альфе и, приоткрыв пухлые губы, слегка поддаётся бёдрами вперёд. — Не играй со мной… — сквозь зубы шипит Намджун, чуя, как коленка Джина проходит по возбуждённому члену и слегка надавливает на неё. — А я хочу, — стоня проговорил Джин. Его рука пробирается под рубашку Намджуна и начинает бродить по чужому телу. Намджун стискивает зубы и уже готовится наброситься на омегу, как вдруг тот отпрянул и проскользнул в дверь. Намджун не успел понять, что произошло. Всё было быстро и очень, очень, очень грязно. — Эй, Джин, не смей так подло со мной поступать, — кричит он в дверь и бьёт её рукой, получая в ответ немое молчание, а после слышит хохот. — Любовь моя, рука тебе в помощь. Но Намджун принимает проигрыш. Первый раз в жизни отступает и не идёт до конца. Он ещё раз бросает взгляд на проклятую дверь и уходит прочь. Сегодня он будет портить настроение Хосоку. Надо найти брата и хорошенько с ним выпить. Надо с кем-то поделиться и пожаловаться на омегу, которая решила в кровавую игру поиграть. Но назвать точного победителя — сложно, потому что Джин достойный противник, поэтому с ним интересно играть. Долго. Грубо. Жёстко. Фантазия Намджуна представляла далеко не скромные картины, поэтому, отогнав от себя эти мысли, он уже подходит к цели в виде двери брата. Но, видимо, судьба решила сыграть с ним злую шутку и оставить его в проигравших на двух фронтах. Как только он подошёл к заветной двери, то услышал то, на что явно не рассчитывал. — Я редко тебя наказываю, солнце, но сегодня твой язычок не знает меры, — а дальше долгий и протяжный стон, смешанный с отрывистым рычанием брата. Намджун поспешил покинуть эту территорию. Что бы было, если он зашёл и застал этот вид. Сегодня явно не его день. Все сейчас со своими омегами, кто-то придумывает план, как выкрасть идеи Чонгука, а кто-то сидит на мраморной плите, облокотившись о колонну, и пьёт кислое вино, подобное его душе. Намджун специально смакует, долго пропитывает, каждый рецептор ощущает привкус, водит языком по губам и слегка посасывает их, чтобы понять, что вино не его вкуса. А то, которое подходит, сейчас победу празднует и радуется. Намджун смотрит перед собой и видит лишь горящие огоньки, чей-то шёпот, визг оружия и брань. Кое-где различимо ржание коней, а где-то кто-то смотрит своими хитрыми глазами на него и томно вздыхает. Намджун допивает первую бутылку и тянется ко второй, которую не обнаруживает рядом. — Мой дорогой, что случилось? — Ли садится рядом с сыном и берёт его лицо в руки. У того опухли губы, покраснели глаза, а на лбу выступил пот. Омега отрицательно качает головой и притягивает сына к себе, который утыкается в плечо и начинает рассказывать: — Пап, я ужасный альфа, супруг. Я слишком гнилой для него. Для меня всё лишь игра, я не бываю искренен, всё так наигранно и глупо, что я боюсь всех потерять и оттолкнуть от себя, что я уже и сделал. Ведь тогда, несколько лет назад, он ничего мне не сделал. Он полюбил меня, доверился, а я переспал с ним и забыл. Всё, что я не делаю, несёт в себе разрушение. Отчего я такой неправильный? — Сынок, — Ли начинает гладить альфу по спине, — ты не неправильный. Ты запутался в себе, в своей сущности. Тебе и твоим поступкам не стану я искать оправдания, потому что в своих бедах виноваты мы сами. Ты поступил отвратительно по отношению к Джину, этот омега сделался таким монстром именно благодаря своей боли, которую ты ему и привил, — Намджун поднимает свой взор на папу, который снова укладывает его на своё плечо и продолжает. — Но ты же не всегда был таким, Джун-и, я не хочу, чтобы ты становился прошлым собой, потому что ты уже другой. Просто попробуй иногда противостоять самому себе, следить за своим действиями и выявлять возможные последствия. Если ты начнёшь сейчас это выполнять, то велика вероятность, что скоро ты превратишься в лучший образ себя. Не берусь утверждать, что это правильно, но всегда оставайся моим добрым и милым Намджуном. А насчёт Джина ты не переживай, ведь если у тебя действительно что-то к нему есть, то оно ещё проявится. — Как бы наша любовь плющом не обросла, — бубнит Намджун и выдёргивает бутылку из руку папы, за что получает по макушке. — Па… — Вином себе не поможешь, — мгновенно меняется в лице омега, — если хочешь что-то изменить, то действуй, а не пей тут в одиночестве. Я не хочу, чтобы моего сына называли пьяницей. — Пап, — опомнился Намджун, когда Ли уже собирался уходить, — а что я должен сделать? — Учись ухаживать за омегами, мой дорогой, — и он скрывается в ночной тишине. Уметь ухаживать за омегами. Намджун только спать с ними и мог, а чтобы проявлять какие-то знаки внимания, дарить подарки, то это не к нему. Он никогда не считал любовь нужной вещью. Он, как и его братья, думал, что это лишь проявления слабости. Ну для Хосока Юнги — это глоток жизни, для Чонгука Чимин — ещё непонятно что, но точно что-то значимое, потому что тот тогда бы не устраивал кровавые баталии. А что такое Намджун и Джин? Джин красивый, тонкий, нежный, но в тот момент и серьёзный, грубый, холодный. Он одним взглядов может убить, он Намджуна сводит с ума, но не только из-за тела, а есть ещё что-то, что поселилось в душе и начинает приятной истомой разливаться. Глупое чувство, которое бывает лишь с этим омегой. Намджун поднимается на ноги и смотрит вверх, чтобы разглядеть хоть звёздочку, но небо глухо, даже оно сегодня против него. Плюнув на него, Намджун решает во что бы то не стало улучшить их с Джином отношения просто потому, что так хочет его грех, потому что так будет правильнее. Нет, он не любит Джина, он им будто зависим. Только этот омега способен подействовать на него, даже иногда не в лучшую сторону. Только тот посмотрит, а Намджун и пропадает в этих глазах напротив. Глупо. Дурость. Тупость. Намджун ударяет по рядом стоящему дереву и бьёт, пока костяшки в кровь не собьёт. Когда тот снова замахивается, то его кто-то удерживает за локоть. Эту хватку, эти пальцы, этот запах из миллионов узнает. Он не решает повернуться — так и стоит спиной и руку удерживает. Холодные пальцы пробираются к его руке и слегка поглаживают костяшки, на которых кровь сочится. Слегка колит, но терпимо, потому что от этих пальчиков любая боль не страшна. Намджун берёт их другой рукой и подносит к губам, целуя каждый палец с особой нежностью и теплом. Джин руки не вынимает и позволяет альфе успокоиться. Когда тот закончил процесс, то и повернулся к нему лицом. Лёгкая улыбка касается омеги, он берёт в плен лицо альфы в свои руку и слегка поглаживает его большим пальцем. — Ты идиот, Ким Намджун, самый настоящий. Надежды рушатся, сердца разбиваются, а моя зависимость по тебе, Намджун, будет расти — шепчет Джин, находясь почти у самых губ. — Да, но ты ведь любишь идиотов, — хрипло отвечает тот, получая ухмылку. — Я никогда не спрашиваю разрешения, но сейчас я спрошу: Могу ли я тебя поцеловать? — Можешь, — после некоторого молчания говорит Джин и сразу тонет в приятном наслаждении от накинувшихся эмоций. Намджун не привык просить, не привык делать всё размеренно и тихо, не привык видеть пред собой заслон, не привык подчиняться, не привык видеть упрямых омег, но он слабеет перед этим существом напротив. Он ловит наслаждение от каждого его прикосновения, пропадает в его взгляде, умирает от его сладко-кислых губ. Джин пахнет лучшими винами страны, в нём есть нотка кислинки, но при этом он не теряет своей сахарности и приятности. Намджун долго пробует эти губы, слегка посасывает, но не делает больно, все действия аккуратны и нежны, потому что так нужно обходиться только с этим божеством. Джин сейчас потеряет сознание, потому что никогда бы не подумал, что целоваться с Намджуном может быть так… так… невероятно. Он опускает свои руки на плечи и удивляется телосложению альфы, каждой клеточке радуется, потому что… потому что болен им. Это ненормальная любовь, потому что сквозь измены, годы страданий, мук и укоров, они просто стоят и целуются так, будто ничего и не было. Не было Намджуна, который переспал с ним, изменил в брачную ночь, издевался и бросил. Есть только Намджун, который нежен, романтичен, восхитителен. Джин не любит плакать, но сейчас слеза сама стекает и попадает на разгоряченные губы обои. Это заставляет альфу остановится и отойти. — Это всё ужасно, — еле слышно проговаривает Джин, — я зависим тобой, но как только я вспомню, что ты сделал для меня, то не могу простить, — Намджун никогда не чувствовал боли, а сейчас, кажется, понял её суть. Режёт по сердцу, режет по душе, каждый сантиметр кожи разрубает на кусочки, потому что тот, кто стоит напротив, является источником боли, что так Намджуна душит. Он подходит к омеге и хочет прикоснутся к нему, но получает вытянутые руки. — Давай дадим друг другу время подумать, а после каждый скажет, что чувствует, — после этих слов Джин испаряется, словно его и не было. Намджун остался стоять один, посреди тёмного сада и разбитой души.***
Чимин с Юнги сидят на террасе и пьют чай. Сегодня, когда Чимин проснулся, то увидел пустую подушку рядом с собой, что очень его сбесило и он послал тысячу и одно проклятие в адрес Чонгука. Он встал, умылся и решил провести день с Юнги, которого еле поднял, потому что того усиленно имели всю ночь. Чимин стянул друга с постели и потянул в сторону умывальника, в который окунул его и начал намыливать лицо. Уже тогда Юнги и подал признаки жизни. Сейчас они вместе наслаждаются прекрасным днём, и оба уверены, что никто и ничто не сможет его омрачить. Они видят, что к ним приближается Джин. Сегодня омега мрачен и более не весел, как вчера. Юнги зовёт его и приглашает скоротать время с ними. — Спасибо, Юнги, но я, пожалуй, откажусь, — пытается отказаться тот, но под серьёзными взглядами омег, сдаётся. Он усаживается рядом и подбирает под себя ноги. — У нас собрание омег, — торжественно объявляет Чимин. — Ага, причём все необычные, — поддерживает друга Юнги и отпивает чай, — ты, — указывает он на Чимина, — Праведник. Ты, — теперь очередь Джина, — один из семёрки великих и ещё император. Ну а я просто омега Змея, — пожимает плечами Юнги и тепло улыбается каждому. — Всегда было любопытно, как ты его очаровал. Ведь Хосок не из тех, кто будет нежен и любим, — спрашивает Джин, получая в ответ недовольное лицо Чимина и закатанные глаза Юнги. — Послушай, я его не выбирал, а именно этот альфа выбрал меня. Я не пытался проявлять к нему любовь, потому что боялся каждого, но он смог помочь мне с моими страхами. Теперь, спустя несколько лет, я закалился и почти ничего не боюсь. Да, меня пошатнула ситуация с потерей ребёнка, но если бы не Хосок, то я бы не справился. — Правду говорят, что вы, словно глоток воздуха друг для друга. Змей защищает своего детёныша, — смеясь, говорит Джин. А после обращается к Чимину. Вот с ним любопытнее всего поговорить и послушать. — А ты, как смог приручить Кровавого Монстра? — Во-первых, он не Монстр, а Чон Чонгук. Во-вторых, он не пёс, чтобы его приручить. В-третьих, прозвище впредь не называй, потому что за такое может настать наказание, — Чимин гордо заканчивает свою речь и смотрит прямо на Джина, который слегка улыбается и тянется за куском сахара. — А что насчёт тебя? Ты и Намджун? — вдруг интересуется Юнги. На что Джин несколько минут думает, а после, взяв стакан и налив в него чай, начинает: — Вот смотрите, — он берёт кусочки сахара, — это мы с Намджуном, — он указывает на два кусочка, — если его нет рядом со мной, то всё прекрасно, а если он есть, то, — Джин надавливает на рёбра куба, в результате чего то ломает и крошится, а ветер легко подхватывает крупинки и уносит прочь. — Вот и всё, — пожимая плечами, объясняет омега. — Но ты забыл «Намджуна», — Чимин указывает на оставшийся кусочек. — В том то и дело, что ему плевать, никакого урона ему наносится не будет, поэтому он цел. Ну, возможно, он расплавится, когда я его поцелую, — Джин кидает второй кусочек в чай и делает глоток. — А я думал, что у меня всё сложно с Чонгуком, но нет, тут ситуация пострашнее будет, — после некоторого молчания говорит Чимин. Повсюду царит гробовая тишина, редко прерываемая шмыганием Чимина. После омеги разрежают обстановку любыми темами и уже спустя некоторое время во всю смеются и весело проводят время вместе.***
Уже несколько дней Чонгук видится с Чимином только спящем. Его государственные дела полностью лишают удовольствия видеть его. Сейчас он, уставший и с плохим настроением, слушает Хосока, который доказывает ему, что линии лучше расположить в три ряда. — Хосок, — наконец-то вскипает он, — я понимаю, что это для тебя лучший вариант. Но, — после паузы он продолжает, — тебе не кажется тупостью ставить три линии обороны на чёртовой местности, — теперь не выдержал Хосок. Он подрывается с места и бросает карту брату, тыкая в неё пальцем. — Вырыть подобие траншеи — не нравится. Поставить засадный полк — тоже не нравится. Линию из трёх рядов — не нравится! У нас будут резервы в тылу, которые в случае чего смогут помочь им. Но нет, его величеству, этот план не по душе. Что ты ещё хочешь от меня, как от военноначальника? — Чонгук молча слушает брата, а после встаёт и просит его присесть. Намджун ударяет брата по плечу, говоря, чтобы тот не воспринимал всё так эмоционально. Чонгук стелет карту на полу, разбрасывает фигурки на неё и достаёт свой меч. — Здесь, — от тыкает на объект на карте, — есть небольшая река, по которой свободно могут пройти наши верфи. Они смогут перекинуть наши войска во вражеский лагерь. Второе, — он указывает на местность, — принимать сражение лучше не на овраге, а внизу, потому что… — Чонгук, но в книгах написано, что… — Я сам пишу свой план, — мгновенно затыкает он Намджуна и продолжает. — Насчёт засадного полка — я согласен с тобой, Хосок. Здесь прекрасная растительность, — выдаёт лёгкий смешок, — если наши корабли вовремя перебросят войска, то велика возможность разбить врага на правого фланге. Бить в лоб — себя не уважать. Это глупо, поэтому мы не идём в бой первыми. Пусть считают нас трусами, но это не трусость, а стратегия. Спускаясь с оврага, они станут прекрасной мишенью для наших ружей, поэтому уже на первом этапе с несколькими тысячами будет покончено. Засадный полк выйдет тогда, когда они подойдут к нам почти вплотную, до этого никаких мер не предпринимать. — Самоубийство, — бубнит Хосок. — Так ты вроде с ним породнился, — Хосок на это цокает и отворачивается от брата. Чонгук довольно хмыкает и продолжает. — Только представьте, что и природа станет благоволить нам. — С каких пор ты помощи у природы просишь? — Просто подумай, как создать туман, — все посмотрела на своего императора, как на безумца. Они не подвластны природе, они не боги, чтобы создавать то, что захочет, пусть даже и сам Чон Чонгук. На эти взгляды тот лишь ехидно улыбается и удивляется своим братьям и окружению. — Прошлый раз вы восприняли про красные штаны всё прямо, а сейчас про туман. Я просто хочу, чтобы враг до последнего не знал, что там сидит засадный полк, будто его и нет. Поверь, если тебе удастся проделать подобный трюк, то тебя не только Змеем назовут. — Ага, прослыву призраком, — Хосок встаёт и демонстративно уходит прочь. Чонгук просит остальных удалиться и говорит Намджуну, чтобы тот брата попридержал. На что тот кивает головой и уходит.***
Хосок приходит злой в покои Юнги и шумно присаживается на кресло, зарываясь в волосы и выдавая подобие воя. Юнги, который спокойно сидел и читал книгу, сейчас не понимает, что происходит с его альфой. Он откладывает книгу и встаёт с кровати, тихо подходя к альфе, который даже воздух заполнил удушливым запахом. Юнги подходит до того момента, пока не упирается коленками о коленки Хосока. Он поднимает усталое лицо того за подбородок и заставляет устремить свой взор на него. Омега наклоняется и со всей любовью целует альфу в лоб. — Что случилось? — тихо спрашивает омега и подходит к столу, на котором стоял кувшин с вином. Он не любитель спаивать альфу, но тому сейчас нужно успокоиться. Он наливает половину бокала и подаёт Хосоку, который мгновенно осушает его. Юнги принимает пустой бокал и ставит на ближайшую поверхность, а сам он принимает удобное местоположение. Он усаживается на колени Хосока и укладывает его голову на свою грудь, начиная аккуратно почёсывать волосы. — Юнги, я не справляюсь с этим напором, — начинает хоть что-то говорить Хосок. — Ну, чего ты. Я верю, что ты справишься, Хосок. И Чонгук делает это не со зла, ибо закаляет тебя и готовит тебя к любой неожиданности. Увы, но ты должен иногда с ним соглашаться, потому что мы не в своей империи, мы руководим не только своими войсками, поэтому приходится сглатывать. — Тот, кто не привык подчиняться, вынужден идти на уступки брату. — Сколько испытаний мы проходили вместе, Хосок, и это мы пройдём вместе. Я готов отдать всего себя тебе. Пожалуйста, не губи себя и проси помощи. Ведь это не показатель твоей слабости, а наоборот — это показатель силы, потому что ты перешагнул через себя. — Я тебя не заслужил, — бубнит Хосок и поднимает свои глаза. — Я тебя люблю, — переводит его предложение на правильный язык Юнги.***
Чонгук остаётся один на один со своими мыслями. Эту войну он затеял не только из-за получения новых территорий, ресурсов, которые они имеют, но также из-за личной неприязни к Инуе. Этот старик не ведает, что его ожидает, ибо Чонгук мокрого места от него не оставит. Он запрокидывает ногу на ногу и устало трёт глаза. Уже несколько дней он их не смыкает. Его покои завалены бумагами, большим количеством фишек и возможных исходов. Вести войну — как играть в шахматы. Чонгук любит играть, просчитывать и выигрывать. Эти три пункта всё время перед его глазами. Если нарушится один, то цепочка сломается, и тогда нужно будет придумывать другой план. Сейчас Чон полностью доверяет своим братьям, что сделают всё возможное, но вырвут эту победу. Джин хоть и не идёт на его условия, но точно скоро сдастся, потому что тем занялся Намджун, который явно начал влюбляться в омегу. Чувства на войне ни к чему, а вот в мирное время, они вполне могут сыграть на руку, поэтому когда Намджун сделает всё, что от него требуется, Чонгук выдвинет свои войска и ударит по стоящем на его границам войскам Инуе. Эта мразь вздумала быть выше Чонгука, что очень неразумно и опроменчиво. Сейчас Чонгук напряжён, потому что войска противника уже разграбили несколько деревень его империи. И даже одну, из которой ему привезли Чимина. Теперь остаётся узнать, что сделалось с его семьёй, хотя альфа ответ знает наперёд, поэтому уже готовит слова утешения своему чёрту. Есть многое, что сейчас беспокоит Чонгука, но он держится из последних сил. Иногда просто хочется развеяться и отдохнуть. А помочь ему в этом вопросе может помочь только один человек на этой грешной Земле. Всегда вести споры, отстаивать свою идею и считать её лучшей — Чонгуку только в радость. Хосок злится и ратует, а Чонгука забавляет детская игра брата. Постоянно заводя его, он закаляет его разум. Потому что в войне нет определенного исхода. Есть предположение итога, которые выносят стороны. Чимин будет недовольно бубнить, что альфа не приходил, выкажет свои претензии и прочее, но по итогу простит его, потому что черти никогда долго зла не держат, а особенного на того, кого они любят. Поэтому Чонгук принимает решение вечером отправиться в покои своего ненаглядного, которого прижмёт к себе и не станет отпускать хоть на несколько часов. Возможно, альфа преследовал ещё одну целью. Он соскучился по телу Чимину.Чонгук соскучился по своему чёрту, поэтому, даже не переодеваясь, так, как он был на смотре, идёт к тому, кто все его мысли последнее время занимает. Какие он видел картины с омегой, пока ему предлагали тактику видение предстоящего боя. Слишком долго он уделял время политике, поэтому сейчас он готов отдать, хотя бы ночь, но омеге. Он представляет, что Чимин будет бухтеть и корчить недовольную мину, но это только на первом этапе. Когда Чонгук прижмёт его к себе и страстно поцелует, то тот точно забудет, что такое обида. Чонгук сделался романтиком, что совершенно не вписывается в его грозный образ, но с этим чёртом по-другому не выходит, к нему постоянно хочется проявлять ласку, хотя тот готов выпустить свои коготки и смачно укусить каждого, кто подойдёт к нему. Но у Чонгука к нему специальное разрешение, которое он спустя несколько ссор получил и теперь пользуется им. Сейчас хочется быстрее преодолеть лестницу, подойти к заветной двери и притянуть небесно-чёрного паренька, что так сладко и пошло стонет, словно ангел небесный, поднявшийся из ада. Только Чонгук знает, что у него гнилая душа, несмотря на то, что тот праведником зовётся. Иногда история, образ, поступок обманчивы, первое представление таково, но если ты Чон Чонгук, то тут достаточно одной встречи, когда этот наглец решил погулять в его саду и спрыгнуть с окна. Чонгук доходит до двери и тихонько приоткрывает её. Он понимает, что время позднее, омега, скорее всего, спит, поэтому нужно быть максимально тихим, но это пока. Чонгук закрыл дверь, которая с характерным щелчком закрылась. Альфа подходит к изголовью кровати и смотрит на своё чудо, озаряемое светом луны. Он мило дёргает носом, а после еле слышно чихает, зарываясь в подушку Чонгука. Чимин скинул с себя одеяло, оставаясь в одних ночных штанах и рубахе, что задралась до груди, оголяя спину. Чонгук подошёл к краю и лёг на него, притянув к себе спящего, получая от него недовольный стон и скулёж. Он шёл сюда с мыслью, что переспит с ним, но сейчас единственное, что хочется делать с этим омегой — нюхать этот запах горького шоколада и не отпускать из своих объятий. Омега переворачивается лицом к альфе и утыкается в его грудь, при это закинув свою ногу на чонгукову. Он слегка причмокивает и тихо сопит. Теперь нет желания раздевать это чудо и трахать до потери сознания. Его чёрт может очаровывать даже тогда, когда спит. Чимин стал принюхиваться и потихоньку раскрывать свои глаза. Он с открытым ртом и сонным видом смотрит на глаза напротив и понять не может, что сейчас происходит. Чонгук так долго его не навещал, что Чимин готов топать ножками и кричать, но сейчас, когда сон берёт своё, он отступает до утра, уже завтра он пойдёт в контрнаступление. Сейчас он молча укладывает свою голову на грудь альфы, берёт его руку и кладёт себе на макушку. Распоряжаться Чонгуком он может. Он с еле уловимой улыбкой наблюдал за махинациями омеги, не прерывая его. Когда тот положил его руку на волосы, то Чонгук начал неспеша поглаживать их. Кажется, что его чёрт растерял силу, чтобы ругаться, либо же просто устал, а может принял тот факт, что ссорами ничего тот не добьётся, хотя иногда он получает от них многое. Чонгук наклоняется и целует омегу в макушку и продолжает движение рукой, напивая какую-то мелодию, напоминающую колыбельную. Сейчас он нашёл нужный покой, дела отходят на второй план, потому что этот комочек помог ему расслабиться лишь своим присутствием. Чимин волшебный, потому что под стать альфе. Оба упёртые, всегда стоят на своём, никогда не признают поражение, сила у них почти одинаковая. Хотя это Чон списывал на природу Праведника. Сейчас так не хочется его отпускать. Чонгук даже не может представить, что было бы, если у него забрали Чимина. Он бы точно погряз в крови, но достал из-под земли омегу, который только ему принадлежит. Если нужно, то он готов продать все богатства, сделаться нищим, чтобы только быть с ним, готов переступить через свою гордыню. Он не понимает, зачем омега Инуе, потому что у того достаточно своих омег, лишь из-за его сущности брать — глупо, потому что он знает, что Чонгук своё не отдаст. Тогда зачем? Останется вопрос, над которым Чонгук будет думать ещё не одну ночь. Он не замечает, как засыпает. Но поспать ему долго не удалось, потому что копошение рядом помешало. Он открыл глаз и увидел, что растрепанный и полусонный омега сидит на его груди и ручками упирается в неё, чтобы не свалиться. — Я тебя ненавижу, — выдаёт Чимин хриплым голосом и тянется к губам альфы. — Мы это уже проходили, — он притаскивает его к себе и впивается в губы. Сейчас не хочется портить этот шедевр, потому что Чимин только проснулся и он, как новая картина, которую портить можно ближе к ночи. Поэтому он целует его нежно и без особого напора. Омега отстраняется и откидывается назад, показывая мастерство своей растяжки. Он не выпрямил ноги, но закинул голову, положа её на бёдра Чона. — Откуда такая растяжка, чёрт? — Старик, тебе не понять, — смеётся омега, получая шлепок по попке. Чимин специально ёрзает ею, вызывая шипение у альфы. — Зачем ты вчера пришёл? Лучше бы пошёл к Тэхёну. — Чимин прекрасно осведомлён, что Чонгук пару раз навещал Тэхёна, потому что говорили, что состояние здоровья того ухудшилось, на что Чон решил посмотреть лично. Более того, Чонгук один раз даже прогулялся с ним. А его омега теперь ревнует, считает, что тот его забыл. — Я скучал по тебе, — шепчет тот ему, оголяя плечо и мокро целуя его. Он старается выглядеть искренне, потому что омегу хочет осчастливить. Альфа переворачивает его на спину и нависает сверху. Потом он проделал те же самые махинации с другим. Чимин специально приподнялся и обвил его торс ногами. — Ты как медвежонок, — говорит Чон в губы и следом целует их. Теперь уже не до нежностей или прелюдий. Он сдирает с младшего штаны, заставляя того невольно охнуть от неожиданности. Чимин поддаётся бёдрами вперёд и хнычет, потому что требует к себе внимание. Одними поцелуями он не насытится. Чонгук не останавливается и продолжает долго пробовать на вкус малиновые губы, при этом двумя пальцами надавив на колечко мышц Чимина, вызывая у того скулеж. Он начинает активно вводить пальцы, получая рык со стороны и укус в поцелуй. Чимину никогда не нравились пальцы в себе, поэтому он шепчет, чтобы Чонгук их заменил. Но тот просит немного потерпеть. Он слегка щекочет стенки и разводит пальцы. — Ахм… Чон Чонгук… Ты ужасный человек… — Черти всегда такие нетерпеливые, — Чонгук спускается ниже и делает мокрую дорожку из поцелуев. Чимин схватил его за волосы и прижал к своему впалому животу. Альфа водит языком и доходит до возбужденного члене омеги. — Ты такой сладенький, — говорит Чон и показывает свои пальцы, измазанные в смазке омеги. Чимин закрывает свои глаза рукой, чтобы не видеть такой позор, а Чонгук назло громко чмокает и сосёт пальцы. Он наклоняется над ухом омеги и проделывает эти махинации. Ему нравится, когда его чёрт смущается. А ещё когда этот чёрт своими ножками пытается снять штаны с альфы, то это вызывает ещё большее возбуждение. Чонгук специально медлит, хочет насладиться, чтобы омега просто умолял взять его. Но он понимает, что Чимин не из тех, кто будет либо просить, либо ждать. Он привык действовать, поэтому будет не удивительно, если он прямо сейчас сорвёт одежду с альфы. Заменить пальцы членом приходит в голову лишь на десятой минуте, когда Чонгук был полностью доволен эффектом и видом перед собой. Перед ним омега, который плавится от любого прикосновения, от любого словечка, от любого действия. Чонгук снимает с себя штаны и подтягивает к себе ноющее тело, но не просящее. Он закидывает его ноги на свои плечи и просит быть тихим. Чимин приподнимает затуманенную голову и не совсем понимает смысла данных слов, но после того, как чувствует, что в него вошло что-то очень большое, а точнее член альфы, то он решает поорать, чтобы глотку надорвать. В итоге выходят стоны-хрипы, которыми наслаждается вдалбливающийся в него Чонгук, он затыкает ему рот поцелуем и продолжает входить долго и до упора, получая бесподобное мычание в кровавый поцелуй, потому омега взял привычку кусаться, за что альфа его наказывает жёстким толчком. В омеге узко, несмотря на то, что Чон его растянул, но это лишь подливает масло в горящее возбуждение альфы. Чимин недовольно скулит, но не перестаёт двигать своими бёдрами в такт альфе. В какой-то момент он переворачивает Чона на спину и, углубив того в поцелуй, начинает скакать, словно он самый отменный наездник. Чонгук не мешает ему своими руками — пусть его чёрт сам руководит процессом. Он лишь тянет его к себе, чтобы оставить на шее, плечах, ключицах свои отметины, знак своей принадлежности. Он не может насытиться этим омегой, ему постоянно его мало. Хочется его всего себе, хочется сделать своим. Но он чётко решил для себя, что не станет ворошить рану про метку, поэтому оставит этот выбор на омегу, причинять второй раз ему боль — он не намерен. Хотя у него есть острое желание пометить эти ключицы, впиться в них своими клыками и сжимать так долго, пока не почувствует вкус железа во рту. Но то ли от привязанности, то ли от слабости, Чонгук хочет посоветоваться с омегой, который так отменно скачет у него на члене и вызывает нереальный спектр эмоций. Чонгук снимает его с себя и, уложив на живот, продолжает входить. Он бродит испачканными руками по позвоночнику омеги, вынуждает того выгнуться ещё сильнее. Он не жалеет его, поэтому с оттяжкой трахает, натягивает на себя и играется словно с марионеткой. Он входит в него до тех пор, пока не чувствует приближающуюся разрядку. Сколько они уже спали, но Чонгук никогда не думал о возможных последствиях. Ведь дети не из воздуха берутся, а именно после таких вот сцен. Он надеется, что омега не смог забеременеть, потому что последствия будут катастрофичны. Чон выходит из ужасно уставшего омеги и кончает с протяжным рыком ему на спину, после навалившись сверху и размазывая свою же смазку по его тельцу. Чимина, который полуживой лежит, Чонгук укладывает на своей груди и целует в макушку. Пусть к тому придут силы, и он немного отдохнёт. Когда Чимин начинает подавать признаки жизни, то сразу взбирается на альфу сверху и утыкается в его плечо, обхватив ногами его по бокам. — Устал? — интересуется Чонгук и начинает поглаживать мурлычащего Чимина над ухом. — Нет, просто ты иногда такой ненасытный, что мне даже страшно за себя становится, — Чимин приподнимается и трёт глаза. — Просто я скучаю, — объясняет Чон и убирает прилипшие пряди с волос. Чимин упирается ладонями в грудь альфы и наклоняется прямо к лицу. — А не надо брать на себя так много, мой господин. Ты же делаешь всё. А зачем тебе советники? Зачем тебе всякие важные люди? Такое ощущение, что только ты правишь страной, — обиженно бубнит омега. — Послушай меня, — грубее, чем можно было, начинает альфа, но сразу меняет интонацию, — править и управлять — вещи разные. Сейчас я управляю, потому что у меня близится масштабная война, которую я точно выиграю. Важно моё личное присутствие, потому что именно я раздаю распоряжение, ибо я в государстве и закон, и правда, и лицо. — Какой ты горделивый, Чонгук, — бубнит омега и смотрит суровым взглядом на альфу, который треплет его по макушке. — Что поделать, если у каждого свой грех. Ну и ты у нас не святой, чёрт, — он легонько касается его носа, получая обиженную мордашку и надутые губы. Чонгук наклоняется, чтобы поцеловать своего обиженного, но тот пытается с него сползти, что альфа, конечно же, не позволяет сделать. — Пусти, я обиделся. — На что? На то, что я был прав? Ну, я же пошутил. Ты самый добрый, — он убирает пряди за ухо, — честный, — спускается к его шее, — любимый, — резко дёргает на себя. — Сумасшедший Чон Чонгук. Погубишь ты меня! — вопит омега. — Чертёнок, я умру только от твоей любви. — Тогда ты уже погиб! Чимин не прав, потому что они оба уже погибли.