Ли всегда любил каждого из своих сыновей, он не выделял любимых, не оказывал кому-то больше внимания. Для него любой, кто закрался в его сердце, будет ему сыном. Так произошло и с Чонгуком. Как бы мальчишка не показывал свою неприязнь и ненависть, омега отмечал, что тот просто не мог признать, что ему нужна ласка. Чонгук постоянно прибывал наедине с собой, поэтому, играя со своим монстром, он забыл о человечности, о гуманности. Ему никто не нужен, кроме него самого, он находил всё нужное в самом себе.
Появившийся Ли старался показать этому ребёнку красоту мира, сказать, что он не состоит только из чёрных и серых цветов, что кроме пепла может быть и пожар. Но противостоять зарождающемуся греху опасно, но омега был готов пойти на эти жертвы. Им двигала не жалость, а желание. Помочь этому существу, чтобы не вытерпеть ужаснейших последствий. Но он проигрывает, потому что течение, против которого он идёт, сильнее. Чонгук идти на примирение не желает, а надежда медленно гаснет. Но, что из него получится, одному Дьяволу известно, потому что он вестник Ада. Напоённый своим горем, он ступает по крови нежеланных ему, мешающих душ. Творит ужасные вещи, которые для него забавой кажутся, убивает и развлекается. А сам приглушает, пытается усмирить свой голод внутри. Он одинок. Ему не нужна ничья помощь, потому что он не слабый, он сам справится с рвущимся на волю комом кровавым.
Прогнил полностью, ему неизвестны чувства сострадания и милости, он не умеет любить, он не тот, кто будет оказывать внимание. И Дон Ук так думал до того момента, как не вернулся во дворец. Чонгук изменился. Это не может видеть чужой глаз, но тот, кто провёл несколько лет с ним рядом, смог заметить. Альфа хоть и остался груб и холоден, но в его душе поселилось одно тёмное пятно. Хрупкое и маленькое, с небесно-чёрными волосами и изумрудного цвета глазами. Очень проблематичное и вечно кричащее, но умеющее любить и оказывать помощь. Требующее к себе внимание и не подпускающее к своему альфе других. Правду говорят о Праведниках, что видом обманчивы, душой страшнее любой катастрофы, поступками ужасают.
Чимин сделался спасителем души Чона. Решился на такой шаг, самой Гордыне противостоять стал. Омега потрясает своей хитростью и стремлением. В своё время то, что не удалось Ли, удалось Чимину. Этот чёрт настоящий маленький воин, что ни острых копий, ни раскалённого железа, ни пламени адова не страшится.
Ли благодарен ему, что смог усмирить буйный нрав Чона. Ни одному омеге этого не удавалось, а тут появился маленький чёрт, и всё исправил. Омега долго сидит подле горящего пламени, что так ловко изворачивается и танцует. И Чонгук изменился, и дворец иной образ принял. Нет больше того сада, что был у него с Юнхо. Есть только созданный Чонгуком мир. Ли тяжело выдыхает и подбрасывает палено в камин. Уже с приезда произошло столько бед. Тяжело было принять новость о потери сына, а потом о его внезапном воскрешении. Новости о убитых и раненных тоже не радуют, предстоящая война поистине будет считаться кровавой бойней.
Когда у тебя сыновья альфы-воины, то в тебе покоится страх за их жизни, каждый день молишься за их жизни и благо, вместе с ними переживаешь невзгоды и тяжести судьбы, разделяешь любые неурядицы и печали. Тебе хочется расположить их к себе ближе, как можно сильнее к себе прижать, но они подросли и уже имеют свои семьи. Теперь родное тепло им дарят их омеги.
Ли сидит ещё пару минут и решает навестить своих детей, потому что на душе неспокойно. Особенно за Хосока, который недавно с того света вернулся. Омега встаёт, оценивает свой внешний видит перед зеркалом, надевает излюбленные сапфировые серёжки и слегка разглаживает смявшуюся ткань блузы. Надев небольшую диадему из белого золота, он выходит из покоев и сразу же попадает в мир хаоса и суеты. Кто-то внизу усиленно спорит не в лучшей интонации. Ли подошёл к балкону и смотрит на столпившихся омег. Можно сразу же понять, кто стал причиной переполоха.
Чимин, скрестив руки, стоит и буквально испепеляет глазами бедного Тэхёна. Тот молча слушает бредни, как он считал, омеги и уже вскипает, потому что настроения нет, ибо его и так высылают из дворца, а ещё тут эта язва явилась и день портит больше. Он сдерживается из последних сил. Тэхён прошёл бы мимо молча, если бы не появился из-под земли Чимин и не бросил что-то вроде: «Вот видишь, у него может быть только единственный омега. И это — я». Эти слова вывели из равновесия и так пошатнувшуюся психику и нервы Тэхёна. Он подошёл вплотную к Чимину и начал долго и ядовито выговаривать каждое слово.
— Это пока, мой дорогой. Был я, потом ты, а потом, — он переводит взгляд на других омег, — а потом кто-то из них займёт твоё место. На тебе мир клином не сошёлся. Я неправильно выразился, говоря, что Юнги — подстилка Хосока. Настоящая мразь и ничтожество здесь ты. Поэтому я молю всех богов, чтобы ты сдыхал в самых страшных муках. Поверь, ты в них и умрёшь, потому что пророчество никогда не лжёт, — Чимин не находит слов, чтобы что-то ответить, он способен только смотреть на ухмылку перед собой. Тэхён похлопывает его по плечу и уходит. День окрасился во мрак. Чимин, который был рад своей победе, сейчас он не чувствует себя победителем. Наоборот, ему кажется, что выиграл именно Тэхён. Почему про него и его сущность знают больше, чем он сам?
Омега прожигает глазами спину ненавистника и тоже принимает решение уйти, как вдруг его останавливает чья-то лёгкая рука. Он поворачивает голову и видит перед собой Дон Ука. Тот тепло улыбается и отпускает Чимина из своего захвата. Он подбирается к нему поближе.
— Не слушай, что говорит Тэхён. В нём играет ненависть и обида, ведь ты смог не просто занять его место, ты забрал самое дорогое ему.
— Почему здесь все знают обо мне больше, чем я сам? — с надеждой найти ответы спрашивает Чимин. Ли берёт его под локоть и уводит от лишних глаз и ушей. Лучше навестить не сыновей, а их омег. Сегодня будет день омег с самыми близкими.
— Послушай меня, слушай внимательно. Раньше таких как ты было множество, Праведником никого было не удивить, но после их начали массово истреблять, так как считали их чуть ли не колдунами, что мутят рассудок и заставляют измениться до неузнаваемости. Люди поверят в любые слухи, а мы, грехи или пороки, это подхватываем. Видишь, мы мало чем отличаемся от вас. Но та власть, что присуща тебе, сильна.
— А что за пророчество? — перебивает старшего Чимина. Он хочет узнать всё, что только может. Он сильнее впивается в руку Ли и требует ответа. Старший не хочет отвечать на этот вопрос, потому что он неудобен, потому что он тяжёл, он принесёт боль.
— Чимин, — только было начал Ли, как между ними пробегает возбуждённый и сердитый Хосок, который казался так чем-то обеспокоен, что папу не заметил. Омеги переглядываются и стремятся догнать беглеца. Он как раз направлялся в покои к Юнги. Значит, с тем что-то случилось.
Хосок, который ничего перед глазами не видел, расталкивает всех на своём пути и стремительно идёт к цели. Снова проблемы, снова с его омегой. Достаточно тому бед, хватит так ему мучаться. Альфа, не взирая на боль, поднимается к своему малышу, который встречает его вялым видом, но в сознании. Омега держит на своей груди кота и поглаживает шёрстку своими тоненькими пальчиками. Завидев Хосока, он не перестаёт делать свои махинации, а только молча смотрит на обеспокоенного мужа, что громко выдыхает и валится на колени рядом с кроватью. Юнги испуганно смотрит на того и откладывает животное в сторону, которое идёт и ложится в ноги.
Юнги кладёт свою руку на макушку Хосока и гладит, словно тот его котёнок. Альфа поднимает голову и вглядывается в глаза омеги.
— Хосок… — зовёт его Юнги. Тот сразу голову поднимает и руки омеги ловит.
— Юнги, почему приходит Каин и говорит такие страшные вещи? — нежно целует ладонь Хосок и носом в одеяло утыкается.
— Я Каина побью, — злится Юнги и проводит пальцем по щеке альфы. — Он сделал из мухи слона, Хосок. Просто мне немного стало плохо, но сейчас всё в порядке, лекари сказали, что ничего серьёзного — я просто переел, — хмыкая себя под нос, бубнит омега и треплет за щеку. Хосок встаёт с колен и садится рядом. Он прикладывает свою ладонь к животу омеги и начинает поглаживать.
— Я клянусь, что скоро буду все сладости за тебя есть. Мы с Хо, — альфа обращается к коту, который трётся о бок Хосока, — не позволим тебе болеть, — Хосок наклоняется и целует омегу в лоб. Только он собирается произнести красивую речь, как в комнату входит его «друг» и папа.
— Папа, — обращается он к Ли, — ну и ты, — Чимин другого и не ожидал. Придёт время и Хосок будет произносить его имя не с отвращением, — что привело вас…
— Ой, молчи, невоспитанный какой, — возмущается старший омега и поднимает сына с кровати, а сам занимает его место. Хосок послушно встаёт и оказывается стоять рядом с Чимином. Ему тоже не в радость стоять рядом с альфой, но нужно уважать состояние Юнги.
— Юнги, ты плохо себя чувствуешь? — по-родительски спрашивает Ли и берёт руку омеги в свои.
— Нет, всё хорошо, я просто переел сладкого, — улыбается Юнги и смотрит на Чимина и недовольного Хосока, что рядом стоит. Сцена забавная. Вдруг Юнги начинает звонко смеяться от ситуации.
— Сюда ещё Чонгука не хватает, тогда было лучшее сочетание, — хохочет омега и сразу же поплатился за свои слова.
— Я как знал, что меня зовут, — Чон Чонгук собственной персоной. Теперь Юнги закатывает глаза. Альфа подходит ближе и становится прямо к изголовью кровати. Он достаёт флакончик и протягивает его тому. Юнги вопросительно смотрит на Чона, а после на своего мужа, который тоже ничего не понимает.
— Держи, покапай пару деньков, а дальше почувствуешь себя намного лучше. Эти капли даёт мне мой лекарь, когда я себя неважно чувствую, они помогают. А ещё лучше, чтобы того внимательнее лекари посмотрели. Факт беременности никто не отменял, — вдруг выдаёт неожиданное Чонгук, из-за чего Юнги передёргивает. Эту тему вообще поднимать не хочется. Чонгук специально за больное может уколоть, а после радостный удалиться.
— Ты приносишь только боль, Чонгук. Хватит, — находит в себе силы первый говорит Юнги, — твои слова не режут, а рубят. Иди к чёрту.
— Я тебя поправлю, Юнги-я, не к чёрту, а с чёртом, — Чонгук бросает взгляд на Чимина, который недовольно качает головой. — Но ты капли попей, помогут, — улыбается Чонгук и слегка касается макушки омеги. Никто из присутствующих не может поверить, что перед ними сам Чон Чонгук. Он так тепло улыбается и искренне пытается помочь омеге, что никто не верит.
Чонгук обходит смотрящего на него Ли и устремляется к своему омеге. Он берёт того и выталкивает. Альфа ещё раз желает Юнги поскорее выздороветь, а Хосоку запрещает являться на ближайшие заседания. Он прощается с каждым, кроме Ли. Чонгук даже на того не смотрит, молча уводит омегу и закрывает двери.
— Куда ты ведёшь меня, безумец? Что ты там устроил? — задает ему вопросы Чимин и пытается остановиться, чтобы передохнуть, потому что альфа непонятно куда несётся.
— Знаешь, у меня есть план, и я хотел бы мнение чёрта, — Чонгук скрепляет их руку и аккуратно подносит к своим губам. Чимин бухтит на него и послушно следует.
— Чего-чего? Не ты ли говорил, что политика — грязное дело и что мне в неё лучше не лезть? — использует его же оружие Чимин. И останавливается перед знакомыми дверями.
— Чонгук, пугаешь, — не может не перестать кричать он и уже вовсю бьёт в плечо альфу, который невозмутим. Они проходят внутрь, и теперь Чимин может выдохнуть. Он сразу же валится на кровать и довольно стонет.
— С каким пор ты посвящаешь меня в дела политики? Это из-за того, что я помог тебе с информацией? Эй, Чонгук, отблагодарить другим мог, — смеясь, проговаривает Чимин и садится поудобнее. Он смотрит на альфу, который подкрадывается к нему и сверху нависает.
— Может, это был просто предлог, чтобы заманить тебя сюда? Ведь ты любишь совать свой носик в такие дела, — Чонгук касается губами горячей шее и слегка кусает.
— Я в любом случае приду к тебе: хоть живым, хоть мёртвым.
— Ну, мёртвый ты будешь холодный, а мне больше нравится, когда ты горяч, — проводит большим пальцем по губам омеги Чон и слегка нажимает на неё.
— Я же мёртв, Чонгук. Как только я прибыл сюда — умер, — шепчет Чимин и получает ухмылку. Вдруг Чонгук подхватывает его и несёт на террасу, которую слегка снегом припорошило. Этому альфе может прийти в голову абсолютно всё, и омега должен выполнять его приказы. Он снимает с себя не только Чимина, но и накидку, которая сразу же ложится на плечи того. Чимин сильнее в неё кутается и выжидает.
— Посмотри на вид. Всё такое белое и красивое, — так и не дождавшись слов от альфы, начинает Чимин. — Я был бы не прочь с тобой прогуляться, — Чимин поднимает свой взор на Чонгука, который передразнивает омегу.
— Сейчас не лучшее время для прогулок, чертёнок. Джин с Намджуном уже побывали на одной. Результатом стала гора трупов. Но я обещаю, как только всё наладится, то я…
— Скука, — останавливает его речь Чимин. — Почему бы не погулять в саду, по базару, по чему-нибудь ещё. Отчего ты такой скучный? — дует губки омега и мину разочарования корчит.
— Я и не должен быть весёлым, потому что каждый день мой подобен кругу ада.
— Тогда, как твой чёрт, я вытащу тебя из него. И ты составишь мне компанию. Ну почему Джину повезло с Намджуном, Юнги с Хосоком, а мне самое горькое лакомство досталось.
— Сказал тот, у которого это природный запах, — шепчет на ухо альфа.
— Ой, замолчи, — Чимин ударяет его по груди локтём и отлипает от объятий. Он, гордо подняв подбородок, разворачивается и ступает внутрь комнаты, как вдруг спотыкается о полы накидки и падает на колени, недовольно шипя. Чонгук выдаёт смешок и слегка ударяет омегу по вытаращенной попке. Омега бухтит и быстро поднимается на ноги, посылая ругательства в адрес Чона, который полностью довольный следует за чёртом.
Чимин скидывает накидку и перестаёт ругаться. Чонгук, наконец-то дождавшись конца небольшого представления, ловит тельце и за бёдра придерживает, к себе сильнее прижимает. Чимин, хитро улыбаясь, касается чужих губ, проделывая эти махинации несколько раз.
— Ты любишь играть, — шепчет альфа ему в губы, а Чимин откидывает голову и недовольно стонет.
— Я устал сидеть в этом месте, — Чимин обводит глазами комнату. Хотя имеет ввиду весь дворец. Чонгук снимает его с себя и хмурится. Он садится за стол, а Чимин начинает план по уговору.
— Ну, Чонгук, я хочу одну небольшую прогулочку с тобой. Я больше ничего, — омега садится на его колени и руками щёки хватает, — ничего-ничего не попрошу. Я хочу с тобой много времени провести, но ты так отдалён от меня из-за постоянных дел, что времени у нас хватает, чтобы переспать. Чонгук, пожалуйста, — альфа глаза расширяет и своим ушам поверить не может, в увиденное не верит. Впервые Чимин что-то так просит. Омега готов пойти на всё, но только получить желаемое.
— Тогда ты выполнишь одну мою просьбу, — сдаётся Чонгук и всё-таки осчастливил своего омегу. — Ты ни при каких обстоятельствах не будешь играть в героя и не будешь находить на свою светлую головку проблем.
— Это уже две просьбы, но я постараюсь, это легко, — радуется омега. — Считай, что я уже всё выполнил! А сейчас, — он соскальзывает с колен Чонгука и направляется к выходу. — Мы идём на базар, хочу познакомить тебя с местными.
— Как скажете, мой господин, — смеётся Чон и обратно тянет того на себя, к сладострастным губам примыкает. Он смакует их на вкус долго, томно сосёт, чтобы весь сок в себя вобрать. Омега послушно рот открывает и позволяет напору Чона взять вверх. Он плавится от происходящего с его ртом. Чонгук далеко не нежен с ним, что и нравится. Он врывается в рот и начинает проводить языком по нижним зубам. Укусив Чимина за верхнюю губу, он зализывает свои раны, получая стон боли от омеги и лёгкие судороги в руках. Чимин слегка привстаёт и на плечи упирается. Он облизывает свои покусанные губы и вновь возвращается к чужим губам. Он пытается отомстить, потому сильнее свои клыки на нежной коже смыкает, ловя над ухом злое рычание.
— Чертёнок, если мы не остановимся, то точно никуда не сможем сходить, — Чимин, корча лицо разочарования, отпрял от желанного тела. Ведь сам предложил прогулку.
— Хорошо, но тогда вечером, — он наклоняется к уху и слегка касается своими губами, — я не слезу с тебя, — омега встаёт с колен и радостный идёт в свои покои, чтобы выбрать необходимую одежду. Несколько часов он проведёт вместе со своим альфой.
Уже предвкушая будущую прогулку, Чимин не замечает, как изменился в лице. Вместо злой и недовольной мины появился добряк и мечтатель, который о чем-то усиленно думает и из своих фантазий выплывать не намерен. Он молча минует рой из гаремных омег и заваливается к себе. Спешно начинает искать глазами нужные вещи. Нужно одеться теплее, чтобы Чонгук не решил, что он замёрз и им пора возвращаться, потому выбор пал на закрытом костюме, утепленном мехом. Он завязывает ремешки на уровне груди. Тёплые сапоги быстро шнурует. Чонгук умеет дарить подарки.
Чимин снял все возможные украшения, стёр лёгкий макияж и оценил свой вид. Похож на маленького воина, которому ещё меча не хватает. Ну его ему ещё не выдали, поэтому защищаться руками будет или Чонгуком. Омега кивает себе в зеркало и выходит. Он не знает, где встретит его альфа, поэтому подождёт на улице. Многие во дворце не узнали Чимина в такой образе. Совершенно иным он иногда предстаёт перед ними.
Омега быстро проходит лабиринты дворца и выбегает на улицу, где, как и следовало ожидать, стоит Чонгук и ждёт его. На нём такой же чёрный кожаный костюм. Только вот ещё решил мехами накрыться. Неужели он такой мерзлячий? Омега пожимает плечами и бодро вступает на землю, но, не рассчитав собственные силы и возможности, он тонет в снегу. Просто растворяется в нём и теперь примыкает к снежному царству. Он слышит со стороны заливистый смех и знает, от кого он конкретно исходит. Чимин пытается подняться, потому что лицу и рукам холодно, но отчего-то не выходит. А причиной, по которой омега продолжает мокнуть и получает обморожение носа, рука Чонгука, которой тот специально его держит, чтобы не вырвался. Омега начинает барахтаться, как вдруг его резко поднимают и теперь он уже висит над землёй, часто-часто моргая.
На его подёргивающихся ресницах лежит снег, который под чонгуковым дыханием мгновенно тает. Несколько крупинок мирно покоятся на небесно-чёрной макушке и с радостью принимают падавших сверху братьев-снежинок. Чонгук отпускает омегу на землю. Теперь Чимин зло отряхивает свою одежду от снега и немного подрагивает. Сейчас ему холодно. А альфу веселит его реакция, но мёрзнуть созданию ада он не позволит, поэтому снимает с себя шубу и накидывает её на плечи омеги, который буквально в ней тонет. Он снимает с себя перчатки и также отдаёт. Теперь Чимин не замёрзнет.
— Тебе будет холодно, — Чимин пытается раздеться, но Чонгук запрещает даже шевелиться. Он поворачивает омегу к себе спиной и заставляет шагать вперёд. Сегодня будет мёрзнуть Чон Чонгук.
Они выходят небольшой группой. Чонгук взял с собой Баджи для подстраховки. Также с ними идут двое стражников. Больше Чонгук решил не брать, потому что его чёрт может заканючить и поднять скандал, а видеть грустную или злую мордашку своей пассии он не хочет, потому и выполняет её капризы. Он надеется, что омега выполнит просьбу и не станет искать новых приключений, хотя верится с трудом, поэтому Чон будет тенью за ним присматривать, а если не получится, то сровняет небеса с землёй, заставит врагов пыль глотать и кровью захлёбываться, но спасёт.
Удивительно, но Чонгук видит, что меняется благодаря этому маленькому существу. Как бы он не отрицал подобное, но изменения происходят, и это пугает, потому что до этого его глыбу никто не посмел бы пошатнуть, да и он сам запрещал Чимину менять себя. Омега ничего не делал, он просто находился рядом и всё. Даже не предпринимая никаких действий, он смог подчинить себе альфу. Поистине великое зрелище — Чон Чонгук стал рабом какой-то омеги. Маленький комок, который перерос в воина. Теперь он смотрит на всё по-другому, глаза видят реальность. Омега перестал жить иллюзиями и зрит гадкое и тёмное.
Чонгук поделён надвое
«Мой разум и душа разделены надвое. С одной стороны Чонгук, с другой стороны — император Чон. С одной стороны такой же, как все: боящийся, ранимый, милосердный, ревнивый, любящий. С него, как со всех, есть спрос. С другой — выше всех и вся, превыше природы и мира. И только перед Сатаной в ответе.
Одновременно нести эти две ноши сложно.
Секрет в гармонии. Надо эти два «я» держать не так, чтобы одно было выше другого, а связать их вместе, добавив справедливость и силу».
Чонгук боится, что сможет вновь причинить боль своему омеге, снова заставит его страдать. Из-за своей сущности он почти не слышит себя настоящего, но Чимин смог пробить лёгкую брешь. Просто смотря и улыбаясь, он смог растопить сердце альфы. Но надолго ли? Каждый день Чонгук смотрит в зеркало и видит перед собой чёрную тень. Она преследует его, ступает изо дня в день за ним и не отпускает в ночных кошмарах. Человек в чёрном на вороном коне. Для него — вестник. Но что он несёт в себе. Вряд ли добро, потому что это слово даже не сочетается с родом Чон. Пока Чонгук сдерживает и своего бушующего Монстра и этого непонятного человека, который так хочет отведать кусочек и омеги, и плоти Чона.
Чонгук готов отдать себя на растерзания, но не Чимина. Тот слишком много изведал и прочувствовал. Сейчас альфа старается насладиться безмятежными моментами жизни, которых у него не было. Ещё одна поправка, которую внёс омега. Чонгук научился ценить и радоваться обычным действиям, порой детскими и неосознанными. Потерянное детство, убитое юношество, туманное отрочество. Казалось, что только сейчас, с этим омегой, он может впитать ушедшее.
Альфа смотрит на идущего в широкой шубе из лисы. Отчего-то в памяти всплывает Юнги. Если у того были рыжие волосы, то точный хищник, а так он прибывает в теле котёнка. Чимин активно жестикулирует и что-то рассказывает стражникам. Чонгук подходит поближе и кладёт свои руки на талию омеги. Тот сразу же замолкает и смотрит на альфу снизу вверх. Он видит, что тот дьявольски улыбается и уже тянет своё орудие пыток, это были губы, к Чимину, но тот сразу отбегает и оставляет Чона в неловком положении. Альфа ругается себе под нос, но за Чимином не следует. Позволяет ему насладиться временной свободой.
Чимин радостно пищит, когда они добираются до желаемых лавочек. Омега сразу к Чону прилипает и его руки не отпускает. Они вместе ступают по прилавкам. Чимин что-то говорит Чонгуку, которому неинтересно увлечение младшего, поэтому просит его брать всё и реагировать чуть спокойнее. Чимин выдёргивает свою руку и уже плетётся к следующим лавочкам один. Было бы чудо, если они не поссорились. Чонгук молча следует за обиженным и кидает взоры в стороны. Здесь его никто не должен узнать, но его небесно-чёрный омега привлекает внимание, поэтому Чонгук, взяв у одного торговца утепленную шапку, накидывает её на волосы Чимина, который не понимает заботы. Чонгук кивнул и запретил её снимать, на что омега только пшикнул и продолжил выбирать какие-то камешки.
Забрав товар, они идут туда, куда укажет им душа Чимина. Они выходят на площадь, где довольно оживлённо и шумно. По центру стоит большой фонтан, вода в котором замёрзла. Это большая античная фигура, но Чимин не может понять, кто именно изображен, потому что
лица нет. Чимин восхищается фигурой и садится на фонтан. Он подзывает Чонгука к себе, который лениво плетётся к месту и садится рядом. Омега достаёт откуда-то лепёшки и передаёт одну Чонгуку.
— Что это? — он кривит рот, но еду принимает. Чимин в наслаждении глаза прикрывает и активно жует лепёшку.
— Лепёшка, — с набитым ртом объясняет тот и продолжает есть. — Ты ешь, тут только мука и вода, — Чонгук вскинул бровями, но немного откусил. Вкус простой. Немного солоноватый. Альфа смотрит на довольного омегу, которые уже доёл свою лепёшку. Его может привести к счастью простая еда. Лёгкая улыбка касается губ омеги. Видеть его счастливым — это бальзам на сердце, что так ныло и тревожило. Только Чонгук хотел откусить своего лакомства, как в него прилетел снежок. Альфа поднимает голову и видит перед собой виноватые глазёнки. Маленький ребёнок стоит и кланяется в знак извинения.
— Простите, господин, я не хотел, — ребёнок с испугом смотрит на Чонгука. Страх читается в его глазах. Ручки теребят длинную изношенную кофту и слегка трясутся. Чимин сразу воспрял и подсел к Чонгуку ближе. Этот альфа не переносит детей, как бы с этим ничего не случилось, поэтому Чимин хочет помешать неизвестному.
— Хэй, малыш, — Чимин берёт ручки ребёнка в свои, он предварительно снял перчатки, и замечает, что те ужасно холодные. Он наклоняется и начинает их греть. — Почему ты в такую погоду гуляешь в таком лёгком наряде. На улице мороз.
— Я...Я, — запинаясь, начинает говорить ребёнок и не убирает взгляда от Чонгука, который сразу в лице изменился. На нём написано, что детям рядом с ним делать нечего.
— Я просто должен найти еду для своего папы… А когда мне удалось её достать, то какой-то плохой человек просто не выдал мне еду. Когда я увидел вас, то я разозлился сам на себе и не рассчитал силу, простите, пожалуйста, господин, — снова кланяется ребёнок Чону, который с омерзением смотрит на ребёнка.
— Твоему папе плохо? — ребёнок кивает, на что Чимин недовольно вертит головой. Он оборачивается и берёт свой пакет с едой. — Слушай, давай я дам тебе эту еду, а ты прежде будешь одеваться теплее, чтобы не заболеть.
— Но я не смогу одеваться теплее, это последнее, что у меня есть, — лопочет ребёнок, а у Чимина сердце сжимается. Он без раздумий снимает с себя шапку, которую недавно получил от Чонгука, и надевает её на малыша. Он также отдаёт перчатки Чонгука.
— Не смей отвергать то, что я тебе дал. Воспринимай это не как жалость с моей стороны, а как помощь.
— Господин, я не перестану молиться за вас. Вы сущий ангел, — восклицает ребёнок и обнимает Чимина, который с радость делится своим теплом. В голове Чонгука проносится другое прозвище. Ангелом этого омегу точно назвать сложно.
— Беги домой и покорми своего папу, — тот часто кивает и убегает. Он ещё раз поклонился Чонгуку и убежал. Альфа поворачивается к Чимину и злого взгляда не сводит.
— Что это было? — он очень зол. Чимин и представить не мог, что из этого выйдет подобное. Ненависть к детям у Чонгука лютая.
— Я помог ребёнку, который нуждался в помощи, — пытается звучать твёрже Чимин, но удаётся слабо.
— Нет, ты дал ему веру в то, что он сможет таким лёгким путём добыть себе необходимые продукты. Ты обрёк его на скитание. Он мог пойти найти работу и обеспечить себя и своего родителя, но нет.
— Чонгук, я просто захотел помочь. Если ты ненавидишь детей, то не значит, что и я их не люблю, — Чимин встаёт и хмурной взгляд кидает на альфу. — Если бы у меня была возможность помочь бедным семьям, то я бы сделал всё.
Альфа тяжело выдыхает и за руку на себя тянет дующегося. Он утыкается в его плечо и начинает мурчать свои сладкие речи. Руки блуждают по телу и выбирают своей конечной целью светлые пряди, холодом обдаёт. Чонгук грубо поворачивает его лицо на себя и сильнее волосы сжимает, а потом расслабляет, повторяя так несколько раз. Он наслаждается шипением чёрта.
— Ладно, посмотрим, что можно сделать, — сдаётся Чонгук и отпускает Чимина. Мучить его больше не намерен
— Что? То есть я смогу тебе предложить свою идею? — сразу воодушевляется Чимин и в плечи упирается, чтобы не свалиться от радости. Чонгук кивает и сразу получает поцелуй. Омега быстро отлипает и ещё долго обнимает Чонгука. Он снова поддался на уговоры. Но не осчастливить эту макушку просто невозможно.
Посидев ещё немного возле фонтана и посмотрев на текущую здесь жизнь, альфа подумал, чтобы Чимин не замёрз, надо его согреть, поэтому он предлагает сходить и выпить кофе. Тот, естественно, с большой радостью принимает план альфы. Теперь они, после небольшой склоки, смогут выпить кофе.
Чимин прав, что Чонгук ненавидит детей, они ему омерзительны по многим причинам, но не сорвался он, потому что доброта омеги его сдерживала. Сейчас хочется забыть небольшое представление и сесть выпить горячего напитка. Они добираются до нужного места и усаживаются за столики. Охрана встала неподалёку, а Баджи сел рядом. Они попросили три кружки кофе и стали ждать. Но Чонгуку, по всей видимости, сделалось скучно, поэтому он захотел поболтать с торговцем:
— И что ты скажешь о своём императоре? — тот на «господина» смотрит, будто проверяет и, решив, что тот иноземец, немного улыбнувшись, начинает говорить.
— Да что можно сказать, господин. На него жалоб нет, живём спокойно. Только вот пугает война скорая, — отвечает честно, тяжело выдохнув.
— Да что ты тут говоришь! На этого зверя столько жалоб, что сосчитать нельзя, — все сразу переключают своё внимание на сидящего за другим столом мужчину. Тот немного выпил, что позволило язык развязать. Интересно, чем закончится это представление.
— Да, ну и что же он сделал? — ухмыляется Чонгук, ловя на себя обеспокоенный взгляд Чимина, который сильнее его руку сжимает. Омега уже не рад, что предложил погулять сегодня. Сидел бы в комнатах да бед не знал.
— До чего довёл страну. Посмотрите, ведь он ничего, кроме крови и гуляний не ведает. Развлекается со своими омегами во дворце, не видя проблем внутри. А мы устали от постоянных поборов. Дрожим только от появления его воинов. Как по мне, но лучше в империи Змея жить, чем здесь, тот и правитель лучший, чем этот, кровожадный, — последние слова врезаются в сознание Чонгука, но он их проглатывает. Это больная пощёчина его империи и ему самому. Он сжимает и разжимает руки под столом и продолжает слушать. Его Монстр готов метать и убивать.
— А откуда знаешь, что ваш император в роскоши да в вине купается? — становится всё интереснее и захватывающе.
— Да чего не знать, по рассказам, да по людям из дворца всё можно понять. Ему там хорошо, забот не ведает.
— Неверный, а не думаешь, что перед тобой сейчас сам император сидит, — ухмыляется Баджи и кивает в сторону спокойного Чонгука и перепуганного Чимина.
— Ага, так я вам и поверил. Тогда я сам Господь Бог. Тот сидит и со своими подстилками развлекается.
— Тебе же сказали, — поднимается Чонгук и накидку расстёгивает, обнажая лезвие покоившегося кинжала. Чонгук аккуратно достаёт его и начинает подходить к мужчине. Тот поверить в увиденное не может, услышанного слышать не хочет. Поздно бежать от смерти, когда она над тобой с кинжалом нависла. — Вы такие гнилые, жалкие и гнусные. Ну, не признаёшь своего императора кровавого? — орёт на него альфа, а мужчина рыдать стал. Этого Чонгук не любил ещё больше. Если ответил, то понеси за это наказание достойно, а не так мерзко.
— Мой госп… — ещё верит в спасение мужчина, но получает отказ на дне чонгуковых глаз. Он чувствует сильную хватку и злой оскал. Сегодня он не вернётся живым домой.
— Ну, уже поздно что-то говорить. А ты, чёрт, смотри и запоминай, что в мире есть не только доброе, — Чонгук вдруг хватает мужчину за подбородок, оперевшись локтём на грудь. Он лишил его возможности шевелиться. Альфа раскрывает его рот, и злой оскал касается его лица. Он не посмеет порочить ни себя, ни свою империю. Со Змеем ещё разговор будет, а сейчас этому неверному нужно язык отрезать, чтобы такими речами народ не заражал. Поэтому Чонгук, облизнувшись, начинает свою казнь. Кинжал остр, ибо им заточен. Всё проходит быстро, и язык неверного уже отрезан, но Чонгуку мало, он хочет заставить сожрать его. Поэтому, нависнув тяжёлой тенью, он требует исполнить приказ и немедленно. Баджи еле сдерживает бьющегося Чимина, который сбежать хочет.
Чонгук пропихивает язык дальше, в самую глотку, приговаривая, что за совершенное при нём, каждый лично перед ним ответит. Решив помочь мужчине, альфа берёт кувшин вина и активно вливает ему в рот, тем самым тот чуть не захлебнулся. Заставив бедолагу проглотить, Чонгук идёт дальше и уже берёт мужчину за грудки. Он тащит его через ряды, проносит через площадь, а все под императором расступаются и не смеют дорогу перекрыть. Чонгук увидел ближайшую лавку мясника и сразу состроил план. Он подходит ближе и просит мужчину прочитать молитву перед смертью, потому что таким, как он, только она с Ним помочь и может. Мужчина трясётся, а после слышит, как собственная кожа рвётся. Следом всю площадь поглощает истошный крик. Чонгук насадил его на крюк.
Бедняга чувствует всё, что происходит с его телом. Он отчаянно бьётся ногами и ещё прощение пытается вымолить, но альфа неумолим. Он тянет того за ноги, чтобы не слышать его раздражающего крика, и тогда каждый может услышать хруст. Гробовая тишина, изредка прерываемая хлюпаньем бедолаги. Чонгук, ещё раз удостоверившись, что виновник наказан, обращается к Баджи и требует, чтобы мерзавца повесили в назидание по самому центру, чтобы больше никто не смел в его власти усомниться.
Чонгук с вершением правосудия совсем забыл о Чимине, который стал зрителем всего выступления. Чонгук ругается на себя и понимает, что его омега не оценит стараний. Он возвращается на их место, но никого там не находит. Только одинокие несколько монет лежат на столе с кружечками кофе. Альфа медленно подходит и всматривается в них, вдруг он поднимает звериный взгляд на продавца и, как можно мягче, интересуется, куда делался сидящей здесь омега. Тот отвечает, что как только Чонгук понёс беднягу на «казнь», то омега встал, вынул спешно монеты и убежал. Альфа поблагодарил за информацию и пошёл по следу Чимина.
Омега никуда не мог деться, потому что уйти тут далеко нельзя, ибо к каждому внимание он привлекает. Чонгук ускоряет шаг и резко останавливается. Он поворачивает голову на одного лавочника, точно ощущая на себе чужой взгляд. Так и есть: мастер по мечам стоит и улыбается ему, а вернее ухмыляется. Чонгук пару минут смотрит на него и в памяти роется. Он не ковал ему меча, потому что альфа сделал его для себя самостоятельно, но этот человек делал оружие для его отца, он же и отдал его меч Чимину. Чонгук подходит к продавцу и останавливается напротив. Они ничего не говорят. Мастер тепло смотрит на альфу, а тот, облизнув клыки, пытается порыв ярости унять. Это он не позволил ему отцовскую реликвию получить, он столько лет таил, а потом отдал не ему, а его омеге оружие, которое по праву принадлежало Чону. Новый ком ярости накатывается, и Чонгук еле его сдерживает. Сейчас Монстр властвует и уже когти заточил да нож для пира приготовил, чтобы удобнее было разделывать свежее мясо.
Мастер кидает быстрое Чону «подожди» и куда-то уходит. Чонгук мог просто взять и разорвать того на куски, мог приказать спалить его лавочку, мог просто уйти, но он стоит и ждёт. Слишком много уважения к прелестному искусству. Торговец выходит и держит перед собой футляр. Чонгук берёт его и раскрывает.
Катана
Это явно не его оружие, он не пользуется подобным. Сирасая не обделана ничем, касира имеет рисунок чёрта с рогами, деревянная рукоять обтянута самэ. Мэнуки сделана в виде типичного чёрного дракона. Накаго остро наточена и отражает в себе бездну глаз Чонгука, а также ему кажется, что там виднеется и разочарованный взгляд Чимина. Но торговец указывает на рукоять, где простым ножом выцарапано «Jj». Чонгук поднимает голову и смотрит на мастера.
— Ты же понимаешь, что умрёшь. Хотя бы за то, что не выдал меч отца.
— Понимаю, поэтому и даю её тебе. Передай тому смышлёному пареньку, она ему понравилось, его время пришло, — Чонгук кивает и вдевает катану в сирасаю. После он слышит, что Баджи достал свой меч из ножен и убил торговца. Альфа, зажмурив глаза, втыкает по самое основание своё оружие и старается не ловить на себе кроткий и полный тепла взгляд. Теперь он реже будет использовать свой лук. Ослушаться верный пёс не может.
Чонгук идёт неспеша и смотрит на оружие перед собой. Чимин даже здесь превосходит его. Получить оружие от такого, кого Чонгук найти не мог, а он перед его носом был. Омега заполучил катану за свою стойкость, он её заслужил? Чонгук останавливается, из-за чего Баджи чуть не спотыкается.
— Он выдал её мне. Он знал, что я приду, а я этого не знал. Катана для моего чёрта. А мне ничего не достаётся, Баджи. Я жалкая крови тень.
— Мой император, ну зачем такое говорить, ведь не так это, — хотя Баджи понимает, что исправить мнение Чонгука не получится.
— Чимин выше меня, он превосходит меня. Хосок лучше меня, его империя лучше, тот пьяница лучше меня хотя бы потому, что не боится говорить. Каждый власть старается забрать, — Чонгук смотрит перед собой и видит всадника. Он улыбается ему глазами и кивает, а после от него остаётся лишь пепел.
— Мой господин, да никто бы не посмел. Ни Чимин, ни Змей, никто либо ещё не посмел бы на вашу власть посягнуть…
— На, отнеси её Чимину, — Чонгук тычет ему катану в грудь, а сам уходит прочь. Чонгук сказал всем отправиться во дворец, а сам пошёл в неизвестном для каждого направлении.
Ему нужно привести своего Монстра в порядок, надо унять свои мысли. Надо подумать.
Ангела нет. Он давно потерял его, оставшись наедине со своим дьяволом.
***
Мужчина сидит на высоком троне, украшенном сапфирами и изумрудами по бокам. Его мужу всегда нравились эти камни, поэтому каждый день дарил их, видя радостное лицо. Альфа настоящий правитель, величественный стан, кроткий и слегка раздражительный взгляд падает на каждого, кто окажется у его ног. На нём нет ни единой раны, красивые одеяния покоятся идеально, руки покрыты большими перстнями, покоившие в себе драгоценные камни. Он гордо держит голову и вертит в руке кубок с напитком. Он почтенного возраста, но точно не хочет этого признавать, он бодр и энергичен. И не скажешь, что он многое пережил.
Перед ним сидит паренёк, закрытый капюшоном и смиренно ждёт реакции. Рядом с троном устало блуждает верный пёс, который усиленно свой меч натирает и улыбается, ибо скоро обещание выполнит. Мысли о месте — лучшая пища для человеческого разума. Мужчина хитро улыбается и ставит кубок на стол. Он встаёт и медленно надвигается на жертву, но та не трясётся, будто понимает, что ничем уже себе не помочь.
Альфа снимает капюшон с парня и поднимает того за подбородок, слегка хмыкнув, завидев грустную мину.
— А долго ты шёл, Тэхён-и, — голос его ужасает. Он буквально врывается в сознание оппонента и парализует. Он говорит медленно и с оттяжкой, чётко произнося каждый слог.
— Простите, господин Чон, — Тэхён поднимает заплаканное лицо, на котором ещё ссадины не прошли. Мужчина отрицательно качает головой и просит подняться.
— Кто же этот самоубийца, что решил оставить на тебя такие страсти, — он указывает на стол напротив. Они оба усаживаются. Тэхён видит перед собой шахматную доску. Играть он не любит, даже не пытался научиться. Наверное, во всей империи блестяще играет в них только Чонгук.
— Есть один шальной омега, с которым я справится не смог, — глаза мужчины расширяются и он чуть не роняет фигуры с доски.
— Не поверю, чтобы ты, Тэхён, не убрал соперника, — омега кивает и устало трёт свои виски. Только от одной мысли о Чимине голова разболелась.
— Дай-ка угадаю, это омега Чонгука? — Тэхён вновь кивает в знак согласия. — Праведник хорошо устроился. Неужели любовь, Тэхён-и?
— Не знаю, мой господин. Здесь не всё так просто, — омега лениво переставляет фигуры на поле, не заботясь о ходе игры. — Чонгук не может без него, только Чимин имеет право на него кричать или указывать, только ему ничего не бывает за преступления. Чонгук даже смотрит на него по-другому, он… Он ведёт себя не так, как со всеми. Этот омега явно ему интересен и, если лишить его этой жизни, то он придёт в ярость.
— Да? А что ты скажешь о его Гордыне?
— Она присмирела рядом с этим омегой, но вряд ли надолго, потому что Чонгук живёт ею, он пропитан жаждой власти, потому скоро потонет и в своей любви к Чимину, и в своём личном грехе.
— Как ты? — усмехаясь, спрашивает мужчина. Но Тэхён серьёзный, ему сейчас не до шуток и забав.
— Я никогда полностью не тонул в Жадности, мой господин, потому что могут быть ужасные последствия. Меня бы давно убили за Юнги, но я пока жив.
— Так и знал, что ты к этому причастен, — восклицает мужчина. Он просит себе ещё один кубок с вином, который ему мгновенно приносят. Он отпивает содержимое, а после обращается к скучающему омеге, который не притронулся к вину.
— Тэхён, ты точно не боишься?
— Нет, господин Чон, потому что я всегда выбираю выигравших, а не проигравших, — Тэхён ехидно улыбается и всё-таки прикладывается губами в напитку. Он слегка жмурится, но осадок мгновенно растворяется и приятный вкус разливается по полости рта. Тэхён отказывается от второго бокала и снова устремляет свой взор на доску с шахматами. Он ставит на неё два пальца (указательный и средний), а после начинает шаг, при этом хитро смотря на мужчину. Тот замечает озорство на дне чужих глаз и продолжает смотреть. Тэхён доходит до одной из фигур и, произнеся тихое «бах», пинает её, после продолжив:
— Король — самая слабая фигура в шахматах, мой господин, — Тэхён прикусывает нижнюю губу и тепло улыбается глазами. Сущий дьявол собственной персоной.
Инуи понимает намёк, поэтому сам улыбается уголком губ и похлопывает Тэхёна по ладошке.
Тот, кто был отвергнут, был принят врагом и теперь вступил с ним в один союз.
***
Чимин, который себя не помнит и ничего перед глазами не видит, идёт по коридорам дворца и чуть не падает. Он знал, что Чонгук жесток, но не предвидел его возможностей. Страшное зрелище до сих пор из головы выйти не может, всё видится мужчина на этом крюку да его страшный крик боли. Чимин ещё никогда подобного не узревал, не внимал. Он уши закрывает и на пол оседает. Невыносимо вынести этой ноши. Омега старается не думать, стучит по своей голове кулаками и спешно слёзы вытирает. Одежда невыносимо стягивает и жжёт, поэтому он расстёгивает верхние пуговицы и усиленно трёт шею.
Он забывает, что его могут услышать, что он может быть обнаруженным. Плевать. Потому что сейчас перед его глазами казнь лютая, а это страшнее любых шептаний и унижений. Он отчаянно пытается найти в Чонгуке частичку благоразумия, но только осколки находит, которые сразу в руке рассыпаются и в пепел обращаются. Нет светлого в том, который во тьме рождён. Ожидать можно было чего угодно, но такой выходки омега просто представить не мог. Чонгук не отличался сдержанностью, поэтому неудивителен его внезапный порыв, но он сделал это в присутствии Чимина, который не переносит подобных зверств.
Творить правосудие одним милосердием невозможно.
Чимин это понимает, но никогда не поймёт всей жестокости и тяжести власти в руках Чонгука. Он мог приказать своей страже казнить бедолагу, придумать несколько способов избавиться от него, но видимо, он любитель казнить неугодных самолично да и при большой толпе, чтобы каждому уроком было. Чонгук служит сам себе. В его руках сырая глина и он волен жечь её так, как считает нужным. Для него люди — та глина. Если что-то не нравится, то мгновенно терпит замену, либо полное разрушение.
Гордыня пускает на плохие поступки и заставляет сделать ошибки.
Но Чонгук их не видит. Или не хочет увидеть. А Чимина трясёт от его поступков, от его жестокости и несправедливости.
Омега не сразу замечает, как его кто-то обнимает. Он поднимает голову и видит перед собой перепуганное лицо Дон Ука, рядом с которым стоит, будто ничего не видящий и старающийся не вникать в дела, Хосок. Откуда-то сверху доносится крик Юнги, а после он уже летит, при этом не забыв споткнуться и запутаться в своих одеяниях. Он отталкивает старшего омегу, за что потом будет долго краснеть и извиняться. Юнги прижимает к себе друга и в сильных тисках сжимает, на что Хосок только хмыкает, но носком Чимина касается, так поддерживая.
— Ты так страшно кричал, — объясняет друг, а Чимин головой качает и ничего не слышит. Он туманным взглядом на Хосока смотрит и снова плакать начинает. Альфа смотрит на обеспокоенных омег и хочет уйти, но бросить Юнги просто нельзя.
— Хосок, пожалуйста, не делай того, за что сможешь поплатиться, — Чимин цепляется пальцами в край его кафтана. Хосок отдирает свою руку и присаживается на корточки, чтобы внимательнее полусумасшедшего разглядеть. Только сейчас вспомнил, что угроза над одним из Чонов нависла.
— Что твоя головка несёт? За что я могу поплатиться? — Ли оттаскивает Юнги от Чимина, позволяя Хосоку сосредоточиться на омеге. Он прожигает его взглядов и требует ответов, а тому страшно даже слово произнести, потому что он заново с Гневом знакомится. Но Чимин слишком долго здесь прожил, чтобы бояться, поэтому, собравшись с мыслями и сбавив поток слёз, он продолжает.
— Мы с Чон… — даже имени его сказать не может. Язык сам останавливается и не позволяет дальше говорить. Омега закусывает нижнюю губу и договаривает. — Мы с Чонгуком решили погулять по базару, всё было прелестно, пока один из людей не сказал… Он…
— Эй, — Хосок ловит его подбородок и сильнее сжимает. Даже Юнги не шевелится, потому что перед ним сейчас не его муж, а самый настоящий владыка уголка Ада. Настоящее шипение исходит из его рта, а открывшейся рот обнажает заточенные клыки, напоённые ядом. Чимин познакомился с Гневом, теперь пришло время Змея.
— Он сказал, что лучше в твоей империи жить, чем здесь, что ты лучший император, нежели Чонгук. Хосок, — Чимин останавливается и пытается хоть у этого альфы благоразумие в глазах найти. И он видит его, он понимает, что Хосок может сдерживаться и терпеть. У него достаточно силы.
— Хосок, ты же не… — подаёт слабый голос Юнги, но его перекрывает посторонний голос.
Специальные стражники Чона. Их называют вестниками смерти. Обычно им достаточно только кивка Чонгука и те сразу же выполняют свой приказ. Их четверо. У них четыре разных оружия. Четыре разных метода убийства.
— Господин, мы пришли за вами, чтобы отвести к императору, — говорит один и них и сильнее свой меч на поясе сжимает, двое других подходят к Хосок и становятся позади, чтобы тот не смог скрыться. А есть ли смысл? От Чонгука далеко не убежишь.
Смерть нависла над одним из Чонов.
Хосок нисколько не переживает. Он даже с места не подрывается. Альфа только слабо улыбается и просит Чимина не накручивать себя и не пугать омег. Юнги вырывается из рук Ли и в Хосока врезается, как можно сильнее впитывая его в себя.
— Ну, котёнок, нельзя заставлять императора ждать, — поглаживает своего омегу по волосам и пытается оторвать от себя, но тщетно.
— Хосок, он убьёт тебя, убьёт, — кричит на него Юнги и посылает вестников куда подальше. Он не даст своего альфу в обиду. Он утыкается носом в грудь альфы и сильнее сжимает его в своих объятиях.
— Юнги, в первую очередь — это мой император, лишь во вторую — мой брат. Как императора, я не могу заставить его ждать, а как брат — я уповаю на его милосердие.
Чимин издаёт смешок.
— Искать иглу в стоге сена тяжело, да?
