Праведник

Чимин смотрит на него, взгляда не отводя. У него нет страха, только жгучая обида жжёт грудь. Он не жалеет, что высказался таким образом по отношению к альфе. А даже рад, что тот услышал его слова. Пусть ведает, что не только он способен так нагло и больно выражаться. Теперь Чимин не чувствует себя размером с горошинку, ибо желание насолить сильнее, оно растёт с каждой минутой прибывания здесь альфы. Чонгук подходит как можно ближе и тенью нависает над омегой, который головы не опускает и страх свой на задний план отставляет. Не задрожит и не станет уязвим перед ним, потому что никогда и ни перед кем голову не приклонит. Рука альфы поднимается над ним. Чимин ожидал удара, потому что атмосфера была накалена. Чонгук напряжён до предела, слова отпечатались в его сознании и единственное, что он хочет сделать, раздавить назойливую букашку в лице Чимина. Но на огорчение второго, тот не стал его бить, он лишь касается его щеки и слегка поглаживает большим пальцем. Горячий камень от перстня будто вжигается в кожу и плавит её. Чимин тихо сглатывает, он не понимает, что происходит: а где его гнев, раздражение или крики? Он очень спокоен, из-за чего и боязно. Спокойный Чонгук страшнее злого Хосока. Не стоит верить в эту тишину. Омега прикрывает глаза, когда Чонгук начинает говорить. Интересно, насколько слова будут больны? Они будут резать или сразу кромсать? — Значит, я тебе противен? Неужели так сильно? — вопросительно выгнув бровь, ожидает ответа Чонгука. Холодный голос. Холодно вокруг. Холодно внутри. Омега пару минут молчит. Поднимает свои слегка мокрые глаза и начинает отвечать, при этом оттолкнув Чонгука, делая дистанцию в несколько шагов. Если тот так желает знать истину, то почему бы её не явить ему? — Мне противно от того, что ты со мной делаешь. Ты же меня убиваешь своими решениями, — Чимин переходит на крик и тычет пальцем в грудь Чону. Он сильнее губы поджимает, чтобы те не дёргались от накатившейся истерики. Сегодня его услышит вся столица, но достучится ли он до главного виновника? Этот ответ останется неразгаданным. — Я сделал тебе раз больно, а сколько я получил в ответ? Постоянные оскорбления, невыносимые пытки, что ты устраиваешь. Неужели мне не больно?! Ты хоть задумываешься, что я каждый раз чувствую? — Чонгук скрестил руки за спиной, наблюдает за сценой. Чимин уже не сдерживает слёз, но он их смахивает и руки в кулаки сжимает. Какой же его чёрт сильный, еле сдерживается, чтобы не разреветься и не упасть в обьятья альфы. Чонгук подходит ближе и руки в стороны расставляет, чтобы омега к нему примкнул. Ему надоело представление, но Чимин заканчивать не намерен. Неужели он думает, что сможет так легко отделаться, или думает, что снова омега его простит. — Не смей, даже не подходи, — Чимин руки вперёд вытягивает и запрещает к себе приближаться. — Я не хочу, чтобы твои руки касались меня. Мне ты противен, твоё государство, твой дворец, твой гарем, все твои омеги, — его голос срывается, слёзы произвольно льются, а дышать всё тяжелее. Вот он, кого Гневом называют. Теперь и его Чимин познал. А может, это было другое чувство. Не только обида, не только грех или ревность. Может, Чимин расценил поступок Чонгука как предательство. Чонгук видит эту силу и восхищается. Любой бы перед ним уже дрожал и на коленях прощение просил, но точно не стал бы упрекать альфу. Его чёрт с подрагивающими губами и заплаканными глазами смотри на него и побеждает. Первое поражение Чон Чонгука. Самое настоящее. Голое тело омеги дрожит, оно покрыто им, Чонгуком, это следы их недавней ночи. Красивая метка запылала алым пламенем и начала кровоточить. Но Чимин держится, не желает слабость продемонстрировать. Одно её проявление, и ты потеряешь свою силу. — Что ты хочешь услышать от меня? Слова любви и радости? Так вот, Чонгук, ты их дождёшься только после моей смерти. А чтобы было быстрее, то давай, — Чимин поворачивается спиной и начинает спешно находить коробочку, где лежал кинжал Чона. Найдя нужный предмет, он отбрасывает ножны и берёт оружие лезвием, протягивая Чонгуку рукоять, сам сильнее надавливая на впивающееся лезвие. Питаются своей кровью, могут лить её сколько хотят, лишь бы больнее сделать, лишь бы почувствовать себя живым. На пол капают капли крови и окрашивают его в бордовый. Но никто не двигается с места, не желают прерывать зрительный контакт. Они оба упёрты и не станут так сразу идти на примирение, ибо один просто устал, а второй из-за сущности. Чонгук осматривает Чимина с ног до головы и видит, что лёгкое подрагивание у него присутствует, но он не станет упрекать его в этом, потому что тогда не властен он будет над разбушевавшейся стихией. Его чёрт не удержим, а виноват в этом сам Чонгук, потому что подал повод. Тонкая струйка становится всё сильнее, тогда Чонгук резко хватает за руку ненасытного и к своему сердцу лезвие направляет. А Чимин даже не ойкает, если альфа хочет прикончить себя, то пусть это сделает. Но у того этого не было в план, жизнь ему ещё дорога, он только больно надавливает, заставляя омегу вскрикнуть. Кинжал падает на пол с характерным лязгом. — Ты что, совсем разум потерял? — теперь время Чонгука кричать. Он тормошит омегу за плечи и в чувства приводит. Тот тяжело дышит и пытается вырваться из этих противных рук. Чонгук не позволяет, потому в себя впечатывает, получая лёгкие удары по спине, которые и вовсе сходят на нет. Он сильно держит Чимина, чтобы тот не вырвался и снова драться или кричать не начал. Да тот и не собирается уже никуда бежать, он лишь устало утыкается к грудь альфы и иногда поддёргивает плечами. Да, сначала альфа был зол услышанным словам и точно был готов умертвить это тело, но потом он опомнился, ибо пообещал, что больше боли не принесёт. Не хочется разрубать эту тонкую нить, которая сейчас существует между ними. В его словах правда, которая пусть и горька и неприятное послевкусие оставляет, но она такова. Омега, который столько держал в себе, старался не перечить, потому что пыл альфы невозможен. Но иногда просто необходимо разрушить образ стального и показать себя другого. Если Чонгук может высказывать ему абсолютно всё, то почему ему нельзя? Он не считает себя ниже или слабее, ведь у него тоже есть разум, пять пальцев на ноге, он видит и слышит, тогда отчего Чимин должен быть хуже его? Немного придя в себя и успокоившись, Чонгук отрывает от себя Чимина и отрицательно качает головой. Он подхватывает омегу и не собирается укладывать того на кровать. Совершенно иные планы тот уготовил в своей голове. Открыв дверь, он выходит сам, продолжая держать уставшего Чимина на руках. У того ещё продолжает течь из раны кровь, но он не обращает на эту боль никакого внимания. Он укладывает израненную руку на свой живот, а лицом утыкается в плечо. Сейчас Чонгук пронесёт его через весь дворец, его точно увидят и друзья, и братья, и ненавистный сердцу Лэй. Но желает ли думать об этом Чимин? Вряд ли, потому что сегодня он смог вдоволь накричаться и высказать всё, о чём думает. Альфа его услышал, и омега надеется, что смог достучаться до разума Чона. Но вряд ли он сможет его уже изменить, но он верит, что хотя бы к себе сможет поменять. Чонгук рычит на мелькавших омег, он просит всех разойтись и занятья своим делом, параллельно он требует найти лекаря, чтобы тот взял все необходимые лекарства и обработал рану. Чимин было пытался протестовать, но словил решительный отказ и больше на эту тему они не разговаривали. Перед ними раскрывают двери, и Чонгук заносит омегу к себе. Сейчас меньше всего хочется терять его тепло, но тот укладывает на кровать и велит не шевелиться. Он молча отходит к столу, продолжая смотреть себя под ноги. Чимину не понятно поведение альфы, поэтому он хочет с ним нормально поговорить, но мешает вошедший лекарь. Чонгук складывает руки на груди и внимает доктору, который приведён, наверное, был под страхом смертной казни. Тот бережно касается руки омеги и начинает аккуратно кровь смывать, что-то наносить и перевязывать. В целом вся процедура не заняла больше получаса, поэтому, оставив нужные средства, лекарь выходит, оставляя пару наедине. Он также стоит чёрной тенью и ни слова не говорит. Чимин только и слушает его размеренное дыхание. Виноват. Да, но есть ли в этом только его вина? Почему только альфа сухим из воды выходит. Чимин поджимает под себя ноги и накрывает их одеялом. Света луны даже нет — всё скрылось за ночными тучами. Только дождь слышится, который никак не прекращается и, кажется, ещё больше становится. Чимину нравилась такая погода, но раньше, потому что сейчас ничего смысла не имеет, ибо уже переросло во что-то другое. Отойдя от стола, Чонгук встал к нему спиной, смотря через стеклянные окна балкона вдаль. Было ощущение, что тот никогда не начнёт говорить. Но его голос громом раздаётся по небу, являя свои не сладостные речи. — Я бы сравнил тебя с другими омегами, ибо ты первый, кто в открытую мне противостоит. Но сделав это, я оскорблю тебя, потому что ты совершенно иной. В тебе есть сила, которой нет в них, но это не только из-за твоей сущности, — он выдерживает минутную паузы, а потом поворачивается лицом и начинает приближаться к кровати. — Знаешь, ты абсолютно не ведаешь этого мира. И дела, в которые ввязываются империи, для тебя новы. Лэй коварен, он не любит чисто играть, именно поэтому я и заинтересован в нём, потому что я таких людей ненавижу, но за ними интересно наблюдать и охотиться. Ты реагируешь остро на его слова, но и проглатывать их нельзя. То, что ты сегодня показал, была вовсе не сила, ты явил ему свою слабость, поэтому он и станет по ней бить. Запомни, что ты никогда не должен её демонстрировать, чтобы никто ею не воспользовался. Я уже говорил, что государство строится на жестокости. Потому что показав слабину, ты ослабишь узду, за которую всех удерживаешь. Чимин, — очень в редких случаях он обращался к нему по имении. Его даже как-то непривычно слышать от него. Но омега не обращает на это внимание и смотрит себе на израненную руку. — Ты обижен на меня, что я так поступил. Но я же уверил, что больше не заставлю тебя страдать. Тот раз был не пустым звуком. Мне тяжело сделать больно, но когда ты мне её приносишь, то моя броня распадается. — Я сделал тебе больно один раз, а ты мне тысячи, — бубнит себе под нос Чимин, когда пальцы Чона касаются его подбородка и заставляют невольно глаза поднять. — И зачем уподобляешься мне? Может, твоё молчание и стало бы причиной моих мук. — Я хочу спать, — Чимин отбрасывает его руку и накрывается одеялом до головы. День выдался тяжёлым, если такая же будет ночь, то он просто не вынесет. Чонгук пару минут сидит, смотря на накрывшегося и обиженного Чимина, а потом принимает решение, что того лучше оставить одного. Но как только он встал, то чужая рука ловит его и слабо удерживает. Голос шепчет одно: Не уходи. Да, пусть Чимин себя настолько не уважает, что постоянно прощает и платиться за это, но жить без этого Монстра уже невозможно. Он с ним породнился, тяжёлыми цепями перевязал и молчать заставил.

***

Намджуна беспокоило сегодняшнее поведение Джина. Тот сам на себя не был похож. На вопрос: Что случилось? — ответа не последовало. Омега уверил, что всё в порядке и не о чем беспокоится. Но это невозможно сделать, когда перед тобой твой стеклянный омега. Приезд Лэя оставил на нём след. А причины Намджун найти не мог. Он сейчас стоит и усиленно думает, что он мог сделать. Но в последние дни ничего не происходило, что смогло бы огорчить Джина. Только приезд Лэя будто выбили его из колеи. В голову лезли нехорошие мысли, но подозревать в какой-то связи омегу пока рано. Может, ему просто неприятен Лэй, как и большинству, но у него слишком острая реакции, а на вопросы отвечать не намерен. Поэтому Намджуну лучше поговорить с альфой и выяснить, что он сделал его омеге, что тот так его пугается. Ночи нынче тёплые, поэтому Намджун стоит в одной свободной рубахи возле песчаного берега небольшого пруда, где жизни практически нет. Дождь изредка капает на нос и макушку, но тот убирает ненавистные капли. Листья падают под ноги, но он и от них избавляется, пиная, и дальше продолжает смотреть на ночную гладь. Вода только тогда дёргается и посылает круги, когда назойливая капля упадёт или какая-нибудь живность решит понырять. Узнать правду очень хочется, а особенно, когда это связано с Джином. Альфа уверен, что Лэй причастен к сегодняшнему состоянию Джина. И если надо будет, то Намджун сделает всё, чтобы наказать обидчика. Но пока наказывать не за что, поэтому можно строить догадки и предполагать. Лэй просто так ему не расскажет, будет что-то требовать взамен, а цены у того завышены до невозможного. Позади послышался шорох, а потом чужие шаги. Намджун даже не поворачивается, ибо знает, кто его навестить изволил. Его ехидный голос будет ночную тишину, разнося по округе своё «пение»: — Ба, ты решил искупаться и позвал в качестве партнёра меня? Я удивлён, Намджун, — он спускает с небольшого оврага и уже оказывается рядом с Намджуном, который себя сдерживает, чтобы не раскроить тому череп. — Зачем ты позвал меня да в такое время? Я уже хотел идти спать, но вдруг… — Что было с тобой и Джином? — Лэй мгновенно замолкает и отходит на два шага назад. Он хмыкает себе под под нос и в довольной улыбке расплывается. Намджуну не нравится такая реакция. Он не хочет, чтобы самые страшные мысли его сбылись. Лэй наклоняется и берёт в свою руку горстку песка, постепенно раскрывая руку и снова возвращая его на место, но ветер подхватывает его и разносит по ночной воде. Сейчас он может запросто управлять Намджуном, потому что тайну хранит, которая так нужна тому. — Ты, наверное, знаешь, что я не люблю делать что-то просто так, — Намджун как заворожённый смотрел на оппонента. Тот что-то знает, но не скажет, пока не поступит плата. — Что тебе нужно? Только назови — я тебе это преподнесу, но главное ответить на мой вопрос. — Мне не нужно «что-то», мне нужен «кто-то», — глаза Намджуна расширяются. А Лэй уже стоит у самого носа. Он ниже его на целую голову, поэтому тому следует на носки встать, чтобы оказаться на уровне губ Намджуна. — Ты сумасшедший, я на это ни за что не подпишусь, — действительно, потому что ещё Намджун не спал с альфами подобными Лэю. Это уже слишком, если и искать информацию, то только другим способом. — Жаль, — говорит прямо в губы Лэй и кладёт свою руку на плечо альфы, — ведь не каждый день про детей своего омеги узнаёшь.

***

Ночь для Намджуна кажется вечной. Он ничего перед собой не видит, идёт будто на ощупь. В один момент хочется остановится и сползти по стене, молча глядя на стену напротив. Наверное, это всё страшный сон, который тот и представить наяву не мог. Ведь Джин был олицетворением самой невинности и чистоты, как он мог так ошибиться и оступиться. А главное, почему боялся рассказать это альфе? Сейчас больнее воспринимать истину от Лэя. От омеги она бы прозвучало по-другому, другим голосом и раскладом, но не вышло. Горькую правду пришлось узнать от того, кого всем сердцем призирал и станешь призирать ещё больше. А ведь уже не ночь вовсе, а рассвет. Надо же, их ночь с Лээем пролетела быстро. Теперь из-за неё Намджун ненавидит и свой грех, хотя и раньше его не жаловал, но сейчас особую ненависть питает. Он никогда не думал, что будет чувствовать себя так паршиво. Видимо, так и чувствуется предательство. Неприятное, скажу я вам, явление. От него так противно становится в большей степени за себя. Но, учитывая ранние поступки Намджуна, то тут виновником выступает исключительно он. — Дурак, — цедит он сквозь зубы и оглядывается, куда же его привели ноги. Это чья-то комната и по запаху знакома. Но кому она принадлежала, тот не мог вспомнить, пока не обратил внимание на окно. Чимин. Это его покои. Он оглядывает мрачное помещение и идёт к окну. Ещё помнит, что они когда-то с ним сидели на крыше. Тогда Намджун только приехал и был счастлив, а сейчас он разбит и потерян. Для чего он лезет на крышу — непонятно, но ему необходимо абстрагироваться от лишних взоров и просто посидеть в тишине под небом, подставляя свою лицо назойливому ветру. Надо же, тут его встречает ещё один гость, который заставляет его слегка улыбнуться. Чимин сидит в одних штанах и вглядывается в никуда. Ему важно смотреть, а остальное не играет роли. Видимо, у него тоже не удался день. Конечно, судя по тому, какой он ушёл, а вернее убежал, с вечера, то и он будет разбитым. Но, наверное, они уже поговорили с Чонгуком, и Чимин просто ушёл сюда, чтобы отдохнуть ото всех. Ему тоже надоели эти лица: глупые и лживые, постоянное вранье и неправильность. Чонгук не умеет беречь такие сокровища. Он любитель разбрасываться ими и не хранить. А омега красив в утреннем зареве. Его лицо слегка опухло то ли от слёз, то ли ото сна. Он нервно покусывает губы и изредка тыльной стороной ладони нос вытирает. Он вышел почти в голом виде и не побоялся, что его смогут увидеть, что потом кому-то может крупно не повести из-за этого, но ему всё равно на чужие жизни, когда своя на волоске висит. Намджун подходит ближе и усаживается рядом. Чимин и слова ему не говорит. Да сейчас это неважно. Они могут понять своё состояние без слов. Но Намджуну просто необходимо высказаться, чтобы ему дали совет, ибо он в такой ситуации впервые. Он пришёл, а вернее проклятые ноги привели его к нему. — От тебя воняет, Намджун, — альфа только сейчас принюхивается к своему запаху. Ну, информация стояла недёшево, что аж противно. — Ты мог поступить по-другому, а не спать с этим идиотом. — Ты запомнил запах Лэя? — Чимин даже не улыбается, это даже на улыбку не похоже. Ломанное подобие. — Зачем? — действительно, если бы Чимин знал, что это был последний выход, ибо Джин, если его пытать, то не сознался в этом, а Лэй настолько безумен, что убей его Намджун, то тому только счастье было бы. — Я кое-что про Джина узнал, — Чимин перестаёт смотреть вперёд, он обращает свой взор на того и видит его другим. Вечно улыбающийся и пытающийся найти неприятности Намджун сейчас иной. Будто за ночь могло произойти что-то страшное, что так его поменяло. Чимин разворачивается к нему всем телом и внимательно начинает слушать. Даже уже за это Намджун ему благодарен, что не оттолкнул или кричать не начал. Ну, он же не Чонгук. — Ты прав, что на мне запах Лэя, но оправдываться и говорить, что я этого не хотел или меня вынудили, я не стану. Просто слушай, а потом выскажись. Я очень переживал за Джина и за его состояние, когда я поинтересовался, что с ним происходит, то он мне внятного ответа не предоставил. Его поведение изменилось с приходом Лэя, тогда я и решил вывести того на диалог. Ты ещё не знаешь, но эта гнида берёт много и берёт вдоволь насытившись, поэтому потребовал от меня меня, а точнее моё тело. Но я уже говорил, что не стану комментировать это, — Намджун запинается. Чимину кажется, что дальнейшие слова дадутся ему тяжело, поэтому чтобы подбодрить, он берёт его руки в свои и слабо улыбается. Слабо, но удаётся. Это, как ни странно, придаёт альфе сил, и он продолжает. — Я бы не поверил Лэю, но тот приводил конкретные факты. Он будто действительно был тогда с ним. Знаешь, я не ангел, я причинил много вреда Джину, но я бы никогда не думал, что допущу подобное. Когда произошёл конфликт с нашей свадьбой, то я просто взял и бросил Джина, формально оставаясь его супругом. Я плевал на все его письма, я даже их не открывал, а сразу сжигал. Знаешь, никто не верит в сказки про истинных и прочих, но представь моё изумление, когда столько лет он страдал от того, что не смог со мной увидеться. И тут появился добрый спаситель Лэй, который с радостью оказал ему помощь… — он тяжело вздыхает и пытается руки не сжимать, потому что ещё Чимин пострадает. — Он воспользовался моим омегой, он видел его безвыходное положение и пользовался. Видишь ли, физиология у омег такова, что в один период им просто необходим альфа. И угадай, кто подвернулся под руку? — Намджун уже походит на сумасшедшего, пока рассказывал. Но Чимин ему ничего не говорит, а только слушает. Он выскажется, но позже, когда альфа закончит. — Ему было девятнадцать, когда я его оставил и появился Лэй. Что вышло из их встреч? Он помогал пару месяцев ему в управлении империи, конечно же, не упустил возможности переспать с ним. И каков итог?! У него есть ребёнок. Его ребёнку четыре года, Чимин. Ты слышишь?! Но этой мрази мало, он бросил его, когда узнал о этом ребёнке. — омега слов не может подобрать, потому что услышать такое откровение, явно не готовился. Он кладёт руки на плечи Намджуна, чтобы тот напор свой поубавил, иначе ещё с крыши упадут. — Послушай теперь меня, Намджун. Конечно, эта новость странная, потому что от Джина меньше всего ожидаешь подобных вещей, но это понятно, потому что тот, кто скрыт, имеет больше грехов. Тебе сейчас главное не принимать импульсивных действий. Я не хочу оправдать Джина или встать на его сторону. Нет, но конкретно в этой ситуации я и тебя не поддержу, потому что всё произошло это из-за тебя и твоего жаления. Ты получил то, что хотел и забыл. Но пойми, что мы, омеги, немного отличаемся от вас, хотя бы чувствами, мы бываем ранимыми. Но посмотри на Джина, именно благодаря тебе он рушит этот стереотип. Можно всё списать всё на бремя, которое было возложено на него, на обстоятельства. Но в Лэе он пытался найти помощь, опору, которая не оставит его, как это сделал ты. Он верил, что тот его не предаст, но снова ошибся. Я удивлён, что он дал тебе второй шанс, хотя… — Чимин уводит взгляд и смотрит на свою раненую руку, которую всю ночь не выпускал Чонгук и утром грозился проверить её. — Хотя я и сам не лучше, ибо давал Чонгуку столько шансов, но сейчас не про меня. Ты, — от тычет пальцем в грудь и встаёт акуратно, чтобы не свалиться, — должен поговорить с ним и выяснить всё окончательно. И никогда, ни при какой ссоре не смей попрекать его этим ребёнком. Этот омега возвращает его, снова даёт силы. Чудесный. Чимин сказал всё прямо и не постеснялся упрекнуть альфу. Намджуну надо навестить своего омегу и спокойно поговорить. Ведь это не конец света, что у того есть ребёнок, пусть и не от Намджуна. Чимин ловко возвращается в комнату. Намджун лезет следом. А ведь он даже не поинтересовался состоянием омеги, но тот стопроцентно станет отнекиваться и говорить, что сам разберётся. Иногда он такой упрямый. Альфа сел на подоконник и стал наблюдать, как Чимин быстро убирает на стол скрипку, которую тот не замечал сразу. Кладёт обратно в коробочку кинжал Чона. Удивительно, что Чонгук подарил его, потому что ещё никто не удосуживался такой чести, хотя учитывая влечение альфы, то вполне понятно. — А ты знал, что этот кинжал принадлежал покойному папе Чонгука, — Чимин захлопывает коробочку и ставит в тумбу. Он вопросительно смотрит на Намджуна и требует объясниться. — Да, он сказал тебе, что это индивидуальный подарок, но на самом деле это не так. Это кинжал только представителей нашей династии, он был у моего отца и папы Чонгука. Как ты мог заметить, у Чонгука он есть. Ну, теперь и у тебя. — Но зачем он отдал. Ведь он сказал, что… — Ты похож на него, Чимин, у тебя такие же зелёные глаза, у тебя такой же характер. Ты будто он, но в этой жизни. — То есть ты хочешь сказать, что Чонгук держит меня здесь, потому что я похож на его папу? — отвратительно, если так. Чимин не хочет быть двойником, чтобы за это его любили. — Нет, не хочу. Здесь что-то другое. Он рядом с тобой не только из-за того, что ты напоминаешь его. Просто в тебе ещё есть то, в ком больше нет, даже в нём не было. Это… — …сила, — продолжает за него Чимин и садится на кровать, прикрыв глаза. — Он мне это сказал. Чёрт, неужели никто не может полюбить меня за то, что я Чимин. Просто Чимин, который является человек, ни Праведником, ни чужой копией, а просто человеком. Почему никто не может увидеть это… — омега срывается с места, берёт что-то в руки и, схватив рубашку, выходит вон из комнаты. Да, поддержка из Намджуна никакая. Сейчас ему необходимо поговорить с Джином и всё выяснить. Главное не допустить ситуацию до предела.

***

Чимин на ходу натягивает рубашку, проверяет целостность катаны и спешит к своему другу. Юнги точно ему поможет. Ему всё равно, с кем он сейчас, спит ли он. Хочется побыть эгоистом и пожить для себя. Он больно пихает всех встречающихся ему на пути, даже не заметил, что среди них был и Чонгук, который проснулся и омегу не обнаружил рядом, что было впервой. В Чимине играет злость, которую необходимо утолить да побыстрее. Он резко раскрывает дверь покоев Юнги и замечает прекрасную картину: Юнги лежит на груди Хосока и что-то ему рассказывает, а Хосок свободной свисающей рукой играет с котом. Мило. Но сейчас Чимину нужен Юнги. Ему глубоко плевать, что ему может сделать Хосок. Он неожиданно для них вошёл, что даже Хосок не ожидал такого явления Чимина. Он было попытался начать на него кричать, но Юнги заткнул ему рот подушкой и удерживал от нежеланного слово. Чимин сел рядом с кроватью на софу и стал смотреть на друга, который душит своего мужа подушкой. Счастливчик! Хосок немного сопротивляется, но потом сдаётся и позволяет омеге быть здесь. Кот подходит к ногам Чимина и начинает тереться, отложив оружие, он берёт его на свои коленки и чешит макушку. Странно, что альфа ещё ему ничего за оружие не сказал. Юнги садится ягодицами на грудь альфы, из-за чего тот слегка шипит, но просит не волноваться, ему вовсе не тяжело держать на себя беременного омегу. Юнги подпёр руками голову и смотрит на грустного Чимина, который смог прервать их утренние процедуры. — Чимин, что случилось? — с обеспокоенным голосом спрашивает Юнги. Хосок всё-таки снял его с себя и усадил на колени, а сам приподнялся и облокотился на спинку кровати. — И можно побыстрее, ты отвлекаешь, — конечно, Хосок не мог не высказаться. Юнги легонько бьёт его в грудь и обиженно встаёт с него и плетётся к другу, которого за плечи обнимет. — Прогуляйся со мной, пожалуйста, мне нужно куда-то свой гнев деть, — Хосок издаёт смешок и также встаёт с кровати, но чтобы встать возле оружия. Мало ли что у омег Чонгука на уме, он не перестанет себе это твердить. — То, что в тебе, далеко не гнев. Ты, возможно, не видел его настоящего. — Ну да, куда мне до тебя, — ёрничает Чимин и встаёт с места. Юнги от неожиданности чуть не падает. — И вообще, скажи мне, — Чимин вплотную подходит к Хосоку и суровый взгляд корчит. — Я что, похож на папу Чонгука? — Хосок давится непонятно чем и с круглыми глазами смотрит на омегу. Вот чего-чего, но такого вопроса не хотелось бы услышать. — Ну… Ты… У тебя… — Хосоку надо взять себя в руки. — Короче, сходство есть. У тебя такие же глаза и… — Чёрт. Чёрт. Чёрт. И?! И то есть поэтому я ещё живой или здесь, а может это из-за моей сущности? — непонятно кому были направлены эти вопросы. Юнги встаёт и друга успокоить пытается, ударив по макушке. — Чимин, хватит, — требует Юнги и грозится ударить ещё раз, но сильнее. Хосок издаёт смешок, но и ему достаётся. — Хосок, прекрати. — Вот он, сейчас в тебе был гнев, поздравляю, — после молчания говорит Хосок. Чимин устало выдыхает и берёт свои вещи. Он сразу же успокаивается. — Так ты составишь мне компанию? — Юнги смотрит на Хосока, который руки вверх поднял и одобрительно кивает. Странно, но отпустил омегу с Чимином, когда тот в таком состоянии. Видимо, и Хосок смог понять состояние Чимина. Юнги не задаёт ни слова, пока они куда-то идут. Их локация стала понятна, когда они вышли во вдор. Чимин хочет потренироваться и выпустить свой пар. Юнги, поймав Каина, просит его принести чего-нибудь перекусить, потому что ни один из них ещё не ел, но Чимину точно не до еды. Как только они дошли до площадки, Юнги принял сидячее положение в беседке и стал наблюдать за слишком эмоциональным другом, который откинул ножны и пару раз размял руку. Юнги кричит Чимину, чтобы тот был аккуратнее, а ещё лучше перекусил, а то ведь не ел ничего. На это тот отмахивается и говорит, что позже. Выходит, что Юнги ему был нужен для компании, чтобы хоть кто-то был рядом, а не один он. Только хорошенько размявшись и придя в форму, Чимин хочет взять оружие, лежащее на траве, как чувствует, что возле его горла представлено острие. Паники не должны быть. Он акуратно забирается в свой сапог и представляет кинжал к сердцу противника. Вообще странно, что Юнги ничего не крикнул, хотя нет, омега просто был увлечён едой. Беременные омеги — странные существа. Перед глазами Чимина пара ненавистных ему глаз, которые тот с радостью бы вырвал да скормил мерзавцу, а особенно после рассказа Намджуна, он стал ещё больше ему противен. Лэй тупо улыбается и отходит назад, подняв руки. — Откуда кинжал? Ты его что, из-под земли достал? — Чимин молча прячет уже за пазуху кинжал и поднимает катану, которую бережно осматривает. Разговаривать с Лэем вообще не хочется, как и тратить на него своё время и нервы. — Чимин, мой совет, ты должен… — но тот не успевает договорить, потому что его сразу же перебивают. Совет? Чимину? Скорее Чон Чонгук станет его мужем, чем он послушается чужого мнения — Послушай, Лэй, — Чимин подходит к нему ближе и чётко отчеканивает каждое слово. — Мне совершенно плевать на твои советы. Ты только зря глотку свою рвёшь. Я никогда никого не слушал и не стану. Я сам для себя совет, мне всё равно, что ты будешь мне говорить, потому что твои слова пролетят мимо моих ушей. А знаешь почему? — Чимин делает брови домиком и руки к груди прикладывает. — Потому что ты мне противен, а твои слова гроша не стоят. Что ты такое передо мной. Жалкая вошь в несчастном мире. — Правду говорят, — Лэй берёт подбородок омеги в свои руки, но сразу же получает удар в челюсть. Если на то пошло, то только Чонгуку можно его касаться. Лэй прикладывает свою руку к месту удара и слегка из стороны в сторону челюстью шевелит. — Ты олицетворение Чона. — И я горжусь этим, можешь не переубеждать, — какое страшное пламя в омежьих глазах. Лэй поражён увиденным. Уникальная особь, которая и дрессировке не поддаётся. Как же хочется её в свою коллекцию избранных. — Да я и не хотел. Может, ты устроишь со мной соревнование? — что-то тут нечисто, этому мерзавцу что-то нужно, но и Чимин не из пугливых, поэтому вежливо поинтересуется. — Какая выгода? — А ты умён, малыш, — на этом слове Чимин морщится, а Лэй довольный продолжает. — Скажем, ты выиграешь и сможешь приказать мне сделать всё, что угодно. — Это скучно, я не уверен, что ты выполнишь условие, потому что подлость — твоё второе имя, Лэй. — Ну, я гарантирую, что выполню. — Ладно, ради смеха соглашусь, но а если выиграешь ты? — Тогда ты отдашь свой прелестный кинжалик, — Лэй кивает на покоившийся кинжал на поясе. Чимин невольно его касается и пару минут думает. Если идти, то до конца. — Я согласен, но помни, что я не из слабых омег. В один миг, — он подмигивает и приставляет катану к чужой груди, — жизни лишу. Юнги, — Юнги, который очень хотел есть, сейчас бежит ближе, чтобы сказать, что он очень недоволен этой идеей. — Юнги, доедай свою булочку и будешь судить нас. До трёх побед играем? — Это плохая идея. Вам двоим, — Юнги обводит их пальцем, — не поздоровится, когда об этом узнает Чонгук. — Идёт, я согласен, — Чимину будто и не слышит, что говорит друг. Он становится в нужную позу, одну руку за спину, а другой удобнее взялся за рукоять. Жалко, что он не может ловко владеть двумя руками. Чимин положил кинжал на землю, чтобы с ним ничего не случилось. Лэй, небось, мастер на все руки. Юнги отходит подальше, чтобы его нароком не пришибло и объявляет начало. Втянули беременного в свою авантюру. Видел бы это Хосок, то и Юнги бы не поздоровилось. Чимин знает Лэя полный день, но уже успел понять, что этот человек мерзкий, несмотря на свой вид и поведение. Всё в нём гнилое и лживое. Теперь омега понимает, почему у Хосока складывается такое представление о людях. Тот ради своей выгоды идёт по головам. Кого-то это Чимину уже напоминало, но Чонгук даже и делал так, то от него не веяло отторжением, несмотря на все его тайные делишки. Интересно, на чьей стороне играет Лэй. Он приехал, чтобы обезопасить себя и свою империю, но кто знает, что он не в сговоре с Инуи. Кстати, эта личность привлекает Чимина всё больше. Одни слухи про него слышит, но воочию же хочется посмотреть и самолично убедиться в его коварстве. Лэю к тому только дорога, они бы точно сошлись взглядами. Придёт ещё время, Чимин уверен, что сможет и Иную узреть и падения Лэя запечатлеть. Последнее хотелось невыносимо. Этот альфа не ведает границ. Чонгук прав, что перед ним нельзя показывать слабину, потому что эта личность приготовит сто и один план, как тебя благодаря этому уничтожить. Больная рука чуть ноет, но отступать Чимин не привык, поэтому он сильнее сжимает и надеется, что кровь не просочится сквозь перевязку. Он видит эту ухмылку, которую готов стереть в порошок или ещё раз хорошенько ударить по челюсти. Он не проиграет, он точно знает, что этот выигрыш будет за ним. Тогда Чимин попросит у него… Но он не знал, что попросить. Попросить забрать своих омег? Так Чонгук и так после вчерашнего не только на них не посмотрит, так и вовсе вышлет. Что-то для себя? Смешно, если что-то и требуется, то Чимин сам это возьмёт или всё того же Чонгука попросит. А что, если попросить не для себя, а для другого. Ведь свежа новость о Джине. Намджун только рассказал, что Лэй его использовал и бросил. А что, если заставить Лэя публично извиниться перед Джином и сказать, что тот действительно сильный и не похожий на других воин. Да, это было бы замечательно — выиграть ради друга. Напоённый этой мыслью Чимин, уже позабыл, что им драться надо. Он приводит свои мысли в порядок и фокусируется на своей цели. Лэй, наверное, у себя в голове победу празднует. Ну ничего, Чимин ещё отпразднует свою победу, положив того под доски и мирно попивая с Юнги чай, пока Лэй будет корчится от боли от тяжёлого дерева. Улыбнувшись себе, Чимин ждёт, пока альфа сделает первый шаг. Всё-таки идти первым неинтересно. Лэй дёрнул плечами, показал равнодушный вид и резко, совершенно внезапно двинулся на Чимина. Из-за этого булочка Юнги упала на траву, за что омега хотел Лэю голову оторвать, ибо идти за другой означало бросить бой и своё судейство, а кушать-то хочется. Ничего, позже его накормит Хосок. Чимин вовремя успел отойти в сторону, заставив Лэя пробежать мимо, к тому же Чимин специально ударил его в плечо, надеясь, что тот упадёт, но не вышло. Лэй быстро развернулся и занёс свой меч над омегой. Тяжело держать хватку больной рукой, когда приличного размера альфа наваливается на тебя. Но Чимин вторую руку подключает и сильно жмурится, пытаясь отбросить от себя тело. Это удаётся сделать, но не надолго, ибо у Лэя готова новая порция ударов. Он бьёт по ногам, что срабатывает. Чимин отшатывается назад, и заключительный удар по коленке рукоятью от Лэя, лишает Чимина возможности выиграть первый бой. Юнги, который, кажется, поседел уже, объявляет, что счёт за Лэем. Он желает Чимину удачи и просит его сильно не входить во вкус, но получает сухое «отстань». Ладно, потому же скулить будет от боли. И это так, потому что такое ощущение, что колено сжали в тисках. А Лэй, вроде, мало силы приложил. Не показывать свою слабость. Никогда, ни при каких обстоятельствах, поэтому омега выпрямляется и первый решается напасть. Ждать теперь не будет никто. Единственное у него преимущество — возраст. Он молод и может больше двигаться, выводить Лэя из привычного спокойного состояния. Но тот ещё не старик, ещё не намерен сдаваться, что больше подливает масло в огонь Чимина. Он не понимает из-за чего злится, но его раздражает буквально всё. Этот непонятный Лэй, вся ситуация с Чонгуком, непонятное существование. Для чего. Удар. Он продолжает. Удар. Здесь жить. Удар. Он отбрасывает Лэя на несколько шагов от себя и спешно направляется к нему, ударив носком по подбородку. Жестоко? Только не для Лэя. Он приставляет катану в горлу и, окинув соперника взглядом, полного омерзения, отходит в сторону, тяжело дыша. Теперь понятно, почему Хосок так безумит во время боя. Это действительно приносит удовольствие от того, что победил соперника, и из-за того, что ещё больше энергии получил. Чимин становится к Лэю спиной, вдруг слыша над собой шипение. Подлец. Наступать да и со спины. Чимин во время успел отойти, но он потерял свою оружие, то лежало рядом с ним, но поднять теперь его не было возможности. Лэй пожимает плечами и говорит, что не его вина в том, что омега не бережёт оружие. Пока кто-то не коснулся спиной земли, игра считается не завершённой. Сейчас бы Чимину свою катану достать. Да и кинжал назло положил на траву рядом с Юнги… С Юнги, который куда-то ушёл. Он бросил его тут одного. Друг, называется. Лэй уже празднует победу, он неспеша надвигается на усиленно думающего омегу. Главное не попасться на острие. Чимин берёт себя в руки и взгляда не отводит от меча, который точно его кровью хочет насытиться. Жаль его расстаривать, но он давно её потерял, потому что в этом дворце у него её не осталось. Откуда в Лэе столько энергии, Чимин не знает, он поражён активностью альфы, тот даже шага не даёт ему ступить, всё больше и сильнее замахиваясь. Либо смерть, либо ничего. Естественно, Чимин выбирает первое, потому что он просто так не отдаст подарок Чонгука, который к тому же когда-то принадлежал его папе. А ведь омега поставил на чашу весов такую ценную вещь. Это не просто подарок, это дорогая Чону вещь, которую он ещё никому не вверял. Ведь тема родителей всегда была для Чона больной, а сейчас он выдал кинжал династии. А Чимин так опрометчиво и без раздумий решил сыграть на неё. Он набирается сил, чтобы достать своё оружие. Всё или ничего. Если голубь бросает вызов орлу, то нужно понимать, сколько в этом храбрости, дипломатии и невежества. Чимин бросается прямо на Лэя, который не был готов к таким решительным действиям, потому что омега безоружный и зачем ему с голыми руками нападать, поэтому выходит нескладно. Но альфе удаётся порвать рубашку Чимина. Только ткань, кожа под ней была цела, что являлось чудом. Чимин обрадовался, что ему удалось обойти Лэя, но сейчас нужно как можно быстро забрать своё оружие и двигаться дальше. Он даже не замечает, когда наконец-то касается рукояти, что сверху на него падаёт чёрная тень, а на руку, что хотела поднять катану, становится чужая нога, из-за чего Чимин вскрикивает, ибо это была больная рука. Он поднимает голову на обидчика. Неудивительно. Злой Чон Чонгук хуже вселенской катастрофы. Он убирает ногу и рывком за шкирку поднимает омегу и начинает того трясти, при этом громко крича: — Тебе жить надоело, что ты так на рожон лезешь? Или я тебе настолько противен, что сдохнуть ты решил таким образом? — Да причём тут ты, — так же кричит в ответ омега и выдёргивает себя из захвата. — Просто небольшая тренировка, — Чимин поднимает кинжал и катану и распределяет их по местам, за его спиной становится Лэй и свои ручонки на плечи кладёт. Сломать бы пару пальцев. — Чонгук, ты чего, мы всего лишь хотели немного размяться. — Да, заодно ты решил уничтожить моего омегу. Послушай, Лэй, — Чонгук отбрасывает Чимина подальше от пакостных рук Лэя и за шею к себе наклоняет. — Я тебе говорил, чтобы ты моего омегу не трогал, чтобы ты даже не смотрел на него, но ты, видимо, доброго языка не понимаешь. Ты хочешь, чтобы я говорил на языке меча? — и это действует на Лэя. Хватка возле шеи становится сильнее, от этого дискомфорт в теле. Чонгук швыряет его от себя подальше и, несмотря даже на омегу, обращается всё к тому же Лэю: — Думаю, что твой вопрос лучше обсудить сейчас. Пошли со мной, — как только Чонгук отошёл и подозвал к себе Лэя, Чимин мгновенно трезвеет и хочет сказать ему пару слов. — Чонгук, — Чимин подбегает к нему и виновато смотрит. — Я не хотел заставлять тебя волноваться. Прости, — омега опускает голову и нервно начинает теребить рукав одежды. Чонгук сменяет взгляд на более мягкий и, притянув к себе Чимина, целует в макушку. На того невозможно долго злиться. — Ты бы знал, как я за тебя волнуюсь, чёрт. Пожалуйста, не подвергай свою жизнь большим неприятностям. Утянув за собой Лэя, который успел потрепать Чимина по макушке, Чонгук пропадает из вида. Теперь Чимин обращается к тому, кто заставил того придти сюда. Юнги стоит и не знает, куда себя деть. Он попытался уйти, но Чимин поймал его и на себя дёрнул. Предатели вокруг. Даже среди друзей обитают. — Юнги, как ты мог? — первое, что говорит Чимин, выпускаю Юнги из своего захвата. Они садятся в беседке, и Юнги приступает к продолжению своей трапезы. — Вы оба обезумили, я не мог поступить иначе, Чимин, — отвечает друг и притягивает Чимину его любимую сладость. — Ну, ты же любишь её, возьми. — От предателей мне ничего не нужно. Ты не верил в мою победу и решил позвать Чонгука. Я разочарован, Юнги. Прости, пожалуйста, что отвлёк тебя и вывел на прогулку. Мне просто одному не выжить в этом месте, но, кажется, и ты уже против меня. — Чимин, твои слова делают мне больно, — но Чимин уже не слышит его, ибо вниз спускается и уходит прочь. Юнги остаётся в гордом одиночестве. Старался сделать лучше, а в итоге получилось очень нескладно. Ведь друга уберечь хотел, а тот даже старания не оценил. Ничего, Чимин горяч в своих поступках, потому ещё извиняться будет. Повода грустить нет, потому что его друг ни за что не променяет их общение на тишину и одиночество. И вообще Чимин сам позвал его на прогулку, а виноватым остался Юнги. Ситуация смешная, но неприятная. Ладно, тому сейчас нелегко приходится, особенно после вчерашнего случая. Лэй пытается специально рассорить всех, чтобы наслаждаться падением каждого. Но глуп он, потому что не знает, на что способны омеги правителей. Ещё немного побыв на свежем воздухе, Юнги возвращается внутрь. На улице похолодало, а болеть в планах не намечено. Дойдя до своих покоев, он снимает верхнюю одежду. Естественно, Хосока тот не обнаруживает. Только кот бегает и играет с клубком ниток. Юнги присел на колени и погладил его по спинке, тот выгнулся и начал мурлыкать. Омега взял его на руки и лениво подошёл к окну. Плюсы жить в этой комнате — здесь есть небольшое балкон, поэтому Юнги и плетётся туда, не выпуская из рук кота. Он осматривает вокруг и в его светлую головку приходит одна идея. Он зовёт слуг и требует, чтобы здесь накрыли стол к ужину. Они давно не расслаблялись с Хосоком вдвоём, а учитывая последние события, альфе просто необходим отдых. Может, это вообще последние мирные дни, когда они могут побыть вместе. Но и самому главное не оплошать, поэтому, посадив Хо на кресло, он стал выбирать наряд, в который ещё мог влезть. Минусы беременности — нужно перешивать или брать новую одежду. Каждую новую вещь он демонстрирует коту, что развалился и дремлет на кресле. Ему всё равно на одежду, которую ему показывает. Он спокойно лежит и желает спать. Юнги останавливается на красном костюме. Сегодня он будет ярким, в отличие от предыдущих дней. Сейчас нельзя допустить, чтобы Хосок заявился к нему. Поэтому он молится богу Чонгуку, который задержит его альфу и даст много заданий, но только сегодня. Он распорядился, чтобы приготовили любимые блюда альфы, хотя тот каких-то особых предпочтений не питал к чему-то определённому. Тот не переносил ни одну сладость, но ради омеги даже и на это пойдёт, поэтому он просит, чтобы принесли финики. Их Хосок просто обожал. Но в скором времени выяснилось, что у Юнги на них аллергия, поэтому альфа поставил запрет себе. Но Юнги же их есть не будет, поэтому всё просто прекрасно. Приведя себя в порядок и расставив в своём вкусе мебель, Юнги желает отдохнуть, потому что тяжело беременному омеге да ещё и одному. Побросали все друзья. Чимин обиделся, что Чонгука позвал, а с Джином вообще не понятно, что творится. Вчера сам на себе похож не был, но, естественно, Юнги никто ничего не расскажет, пока он сам этого не пожелает. А ведь он беспокоится за друзей, ему интересно, чем те опечалены и, если проблема серьёзная, то пожелает помочь, но все будто немые. Зато друзья вообще есть, а то бывают же люди, которые одиноки, только сами с собой и живут. Ну, каждый из них сам решает, на какой путь вступить. Раньше Юнги боялся вообще контактировать с другими, а сейчас свободно со всеми общается, но иногда может замяться, если ситуация неловкая, или страх пробирается. А так, в этом дворце, он нашёл Чимина, который ему безумно симпатичен и ему будет жаль с ним расставаться, а это придётся сделать, потому что как только закончится война, то они с Хосоком наконец-то вернутся к себе, а Чимин останется с Чонгуком. Совершенно один. Хотя омега и не пропадёт, он подчинит себе весь гарем и ещё заставит пожалеть других, что они здесь находятся. Потерявшись в своих мыслях, Юнги засыпает. Ему ничего не снится, потому что не хочет, потому что у него сны злые и страшные, а сейчас не хочется их видеть. Только покой и тишина. Сейчас придёт Хосок. Они вместе поужинают и позже проведут прекрасную ночь, ну, омега во всяком случае на это надеется. Хотелось бы вообще собраться всей семьёй. Пригласить вечно ворчащего и недовольного Чонгука с Чимином, Намджуна, который постоянно может разрядить обстановку, Джина, чтобы тоску его развеять, папу Хосока, который среди своих сыновей хоть тепло почувствует. Ведь всё так просто. Всё так сложно. Юнги развалился на кровати и уже почти забыл, что он подготовил для альфы. Да что греха таить, он и про альфу забыл. Сейчас сон окутал его, и он наслаждается забвенными минутами расслабленного состояния. Забываешь всё плохое, всё ужасное, что с тобой творилось и растворяешься. Это хорошо, когда ничего не снится, потому что переживать меньше будешь и бояться. Но из сна омегу выдёргивает знакомая по теплу рука. Хосок. Он с удивлением рассматривает омегу и ко лбу губами прикладывается. Может, тот заболел. Юнги постепенно открывает глаза и видит перед собой своего альфу, он тепло ему улыбается и ручки тянет. Хосок быстро реагирует: берёт свой сонный комочек и сажается на себя. Юнги, который ещё не отправился ото сна, кладёт голову на плечо и мурлычет: — Ты пришёл так рано. — Вообще-то уже вечер, сладкий. Ты решил поспать? И вообще, что у нас за праздник? — он поглаживает омегу по спине, слегка покачивая, тот вяло ему отвечает. — Праздник… да… Стоп, — сонное состояние сразу же пропало. Юнги слезает с колен Хосока и спешно того на ноги поднимает. — Вставай, давай. Выйди и зайди, — он толкает ничего не понимающего альфу к двери. — Юнги, ты… — Чон Хосок, я выцарапаю тебе глаза, если ты не зайдёшь нормально, — Хосок решает принять участие в этом представлении и выяснить, что затеял его омега. Он выходит, как тот и хотел и заходит заново. Теперь Юнги, полностью пришедший в себя, сидит на быстро заправленной кровати и улыбается вошедшему. — Теперь я останусь с глазами? — спрашивает Хосок и подходит к Юнги, который берёт его за руку и за собой уводит. — Солнце, куда ты меня тянешь? — Вот сюда, — он затаскивает его на балкон, где для них было всё уготовлено. Стол, который привлёк внимание желудок Хосока, потому что тот только набегом поесть успел, покоит в себе неимоверное количество вкусных блюд. Рядом лежат много подушек, на которые усаживается омега и заставляет Хосока рядом сесть. Тот даже переодеться не успел, поэтому от него может неприятно пахнуть, но Юнги, кажется, всё равно, потому что всё его внимание приковано к проходящему ужину. — Ты устроил это всё для нас? — интересуется Хосок и принимает так любезно падавшую тарелку с рисом. — Да, потому что я хочу, чтобы ты отдохнул. А то уйдёшь скоро от меня на неопределённый срок, что я буду делать? — дует губы Юнги и ближе к альфе продвигается. — Ну, это же не первый раз, когда я отправлюсь в поход. Я думаю, что мы быстро его закончим. Тогда я вернусь к тебе и к моему сыну, — он слегка поглаживает выпирающий животик и целует омегу в висок. — Поправка: он наш сын, на-а-а-аш, Хосок. Я его ношу. — Ладно, так уж и быть, он и твой сын тоже, — Юнги бухтит и грозится ударить Хосока ложкой по лбу, но тот ловит его руки и заносит над головой, ехидно улыбаясь и корча нос. Юнги приподнимается и кусает альфу за подбородок. — Вот ты как, видят все боги, ты мог жить дольше, — Юнги резко дёргается в сторону, чтобы не попасть в тиски хосоковых рук и отходит к перилам балконам, грозясь, чтобы альфа к нему ни на шаг не подходил. Тот только уголки губ приподнимает да языком губы облизывает, словно он загнал своего драгоценного в ловушку. Юнги вытягивает руки и надеется, что это его спасёт, но от Змея спасения нет, поэтому он в один шаг оказывается возле случайно ойкнувшего Юнги и кусает того за нос, тем самым отвечая на поступок. Омега злую мину строит и отворачивается от уже хотевшего извиниться альфы, как вдруг он чувствует удар. Но не от Хосока, а от того, кто уже несколько месяцев в нём сидит. Он поднимает обеспокоенный взгляд на Хосока, улыбка с которого сразу же сходит. — Юнги? — но омега берёт руку альфы и к своему животу прикладывает, заставляя ждать нового удара. Оба затаили дыхание. — У тебя что-то с желудком? — после ещё одного пинания малыша, спрашивает Хосок. — Мне вот интересно, каким отцом ты будешь, если даже собственного ребёнка не узнаешь, — кричит на него Юнги и отходит. — Нет, ну знаешь, одно дело, когда он в животе, а совсем иное, это наяву. А отцом я буду самым лучшим, я покажу ему разные приёмы, научу, как лучше кости ломать, как... — Юнги затыкает его рот своим внезапным поцелуем. Не хочется слушать, как Хосок будет учить сына убивать. Юнги этого не позволит, хотя бы пока тот мал. Его нельзя такому учить и показывать. Тем более, если это будет омега, то Хосок сбавит оборот, потому что у них воспитание отличается. Но в единственном, в чём Юнги уверен, что Хосок отдаст себя всего своему ребёнку. Он будет себя калечить, переходить через непроходимые горы, переплывать глубокие реки и тонуть в зыбучих песках, но он выполнит крошечное желание своего ребёнка. И Юнги надеется, что этот мир просуществует долго, что никакая война не сможет разлучить их. Не будет Змея — не будет мира. Хосок аккуратно подхватывает омегу под бёдра и заносит в комнату. Кажется, ужинать они будут далеко не едой. Самая лучшая пища — тела друг друга, поэтому сейчас они восполнят питательный запас до предела. Но Хосоку не стоит забывать об осторожности, напор нужно немного сбавить, чтобы не навредить ребёнку. Он стаскивает себя верх и бросает одежду на пол, вновь примыкая к омежьим губам. Так не хочется срывать такой чудесный наряд, который Юнги, наверное, долго выбирал, но ведь первый инициативу проявил, а Хосок только её поддержит. Он развязывает ленты на блузе, которая спадает с плеч, а после валится к вещам альфы на пол. Хосок давненько так нежно с ним не обходился, он так соскучился по приятному телу, что держать себя в силах почти невозможно. Он водит носом по взмокшей шее и вдыхает аромат омеги, в блаженстве прикрыв глаза. Юнги кладёт руки на его плечи и также глаза прикрывает, чтобы уверить себя, что всё это не сон, что всё это наяву. Он мычит, потому что они ещё оба в штанах, а терпения нет у обоих. Юнги одобрительно кивает, что является точкой отчёта для альфы. Он припускает штаны и одним рывком снимает их. Надежда, что те ещё остались целы. Он швыряет их в сторону и, облизнув свой палец, подносит к нежной дырочке. Хосок знает, что не сделает больно, но всё равно шепчет над ухом, что всё скоро закончится и надо немного потерпеть. Юнги знает, что Хосок не сделает больно, поэтому всегда расслабляется. С Юнги несложно, он понимает всё с первого раза, он умён, постоянно ищет путь, который покажется легче. Не станет специально себе или альфе больно делать, не будет терпеть и говорить, что всё прекрасно, если что-то его не устроит, то он скажет. Для Хосока — он бесценен. Любой сантиметр его тела прекрасен, любой его вздох тот ловит, каждый изгиб просматривает и на стон в поцелуй отвечает. Следом за первым пальцем идёт второй. Хосок ловит лёгкий стон и продолжает, понимает, что омеге нравится. Ибо они так долго без тел друг друга жили, что любое касание оставляет ожог. Хосок целует вздымающуюся грудь, а свободной рукой ягодицы поглаживает. Ненасытный Змей никогда не насытится своей жертвой. Всегда будет мало, постоянно будет требоваться добавка. Юнги сильно удерживает Хосока за волосы и от себя не отнимает, он тянет его вверх и сразу к губам, сразу в долгий и тягучий поцелуй, сразу, чтобы потеряться. Хосок входит без предупреждения, но не ловя ни стонов боли, ни криков. Он продолжает целовать омегу, смахивая его слёзы, который известно, почему полились. Альфа двигается размеренно и неспеша, принося больше наслаждения не себе, а Юнги, для которого этот напор кажется большим. Тот даже ему специально спину царапает, чтобы от Змея избавиться. Никогда омега его не любил и не полюбит, хотя Хосоку он дорог, благодаря ему такое зловещее прозвище получил. Юнги мирно посапывает на груди Хосока, который играется с его прядями. Несколько часов они не бросали друг друга, омега постоянно твердил «ещё-ещё», из-за чего Хосок не мог даже на секунду оторваться от разгорячённого мужа. Сегодня Юнги выпил у него кровь. Юнги здорово исполосовал спину, что теперь вся морда Змея в новых красных полосах. Но альфа не стал ему отвечать, он не оставлял тех укусов, тех следов, которые бы потом саднили или болели. Он делал всё предельно аккуратно и с учётом того, что всё-таки рядом с ним две жизни. Хосок проводит указательным и средними пальцем по позвоночнику Юнги, пуская по его телу табун мурашек, и заставляя того морщиться во сне. Такие махинации он проделывает несколько раз. Какой же он крошечный и хрупкий, как такое создание могло вытерпеть пытки. На него только дунь, так он распадётся. С ним особый уход нужен, бережный. От любого ветра прикрывать, от нежеланных лиц оберегать, от самого себя прятать. Ведь Хосок никогда не проявлял свой Гнев на Юнги, никогда мир не видел, чтобы он хоть как-то сделал больно ему. Юнги посчитают колдуном, что смог приручить альфу для себя. Но ошибутся, если так сделают, ибо перед ней, перед такой цепью любви никто не властен. У кого-то это нить, у кого-то верёвка, а у них прочная цепь, которая строилась на доверии, взаимопомощи и понимании. Хосок бы никогда не поднял на него руку или не упрекнул в чём-то. Не стал бы изменять с другими омегами. Никогда бы не вывел на ревность, потому что его Юнги не достоин этого. Он создание небес, которому подобает всё самое лучшее преподносить. Поэтому Хосок не падёт на авантюры, которые принесут вреда Юнги. Но единственное, что может того огорчить, продолжительные походы, ибо даже Хосок не знает, вернётся ли оттуда живым, хоть постоянно заверяет, что по-другому быть не может. Ни одного боя данного им не было проиграно, но ведь и у победы есть конец, ведь и непобедимого сломить можно. И это страшит Хосока, потому что оставлять своего омегу не хочет совершенного одного. Но сейчас, в этой войне, он уверен, что выживет. У него будет два смысла вернуться живым. Он не хочет представлять, что будет в будущем, потому что планы имеют возможность не состояться. Единственное, что он хочет, так это чтобы его ребёнок родился и с Юнги ничего не произошло. Ему не доставляет радости тот факт, что омега будет находится несколько месяцев рядом с Чимином, но пусть уж будет. Как бы Хосок его ненавидел, но ему спокойнее, когда он с «таким» другом. Тот безумен — это единственное, что привлекает Хосока. Альфа целует Юнги в макушку и сам прикрывает глаза. Скоро всё закончится, он обещает себе, что скоро они уедут в свою империю и весь этот кошмар прекратится. Любимая вещь воина — время.

***

Чонгук, терпение которого на пределе, сидит и раздражённо виски трёт. Ему прислали довольно симпатичный подарок в виде голов его военачальников в мёде. Он отослал братьев, потому что те и так замученные. Сейчас он сидит и размышляет, как лучше поступить. Рядом на кровати спит Чимин, который из сил выбился, когда начал доказывать альфе, что сегодня с ним ничего не могло страшного произойти. Он еле его угомонил и уложил в кровать, но ещё долго слушал в свой адрес ругательства. Альфа встаёт и подходит к изголовью кровати, он убирает упавшие пряди с лица омеги и даже улыбнуться не может, потому что всё лицо парализовало раздумье. Наступать сейчас? Вполне возможно, потому что условия благоволят. Но с другой стороны — у тебя армия, часть корпусов которых ты отправил в другие земли, где вспыхнуло внезапное восстание. Инуя ему горло удерживает, сдавливает и заставляет играть по своим правилам, но Чон Чонгук никогда не станет подчиняться. Он выступит в поход, но сначала разорит ближайшие земли Инуи, а потом к королю прибудет. Чонгук разрывается, но всё-таки принимает решение. Он зовёт к себе Баджи и говорит: — Надо наведаться к отцу. Чон Чонгук всегда любил играть в шахматы, но не любил выступать пешкой.