***
Этот раз не такой болезненный, что был ранее. Чимин спокойно может раскрыть глаза и не стонать от боли. Теперь он просыпается в дивном месте, где тепло и мягко, где нет грязного мха и писка крыс, а только солнце, что пробирается через окна, которых в комнате четыре. И все они высокие. Чимин приподнимается на кровати и выявляет ещё признаки прекрасного. Рядом стоят свежие цветы в вазе. Жасмин. Юнги его любит. Естественно, где окна, там длинная софа, что покрыта дорогими убранствами. На маленьких столиках, которых здесь два, стоят кувшины с водой и немного орешков. Чимин бы в любое другое время с радостью их съел, но не сейчас, когда в голове не укладывается, что вообще происходит и где его сырая и мрачная темница. Кровать удобная и большая. Сюда бы свободно поместилось четверо человек. Мебель тоже красивая, она из дорогого дерева. На потолке выгравированы фигуры богов, много разных линий и штрихов по стенам. Всё сделано со вкусом. Будто Чимин в кабинете у Чонгука, где есть схожие мотивы. Посмотрев на свою одежду, Чимин понимает, что его вновь переодели. Светлая ночнушка с длинными рукавами. Откинув одеяло, омега осматривает себя. На местах, где были синяки или ранки, теперь либо бинты с мазями, либо уже всё пропало. Однозначно, что о нём кто-то решил позаботиться. Тогда для чего надо было кидать его в темницу и бить, если изначательно надо было поступить по-другому. Чимин опускает ноги на пол и пару разу проводит по тёплому ковру пальцами. Он встаёт, чтобы разведать обстановку, чтобы хоть что-то выяснить. Подойдя к двери, Чимин дёргает её на себя. Естественно, та заперта. Было бы слишком просто, если бы она была открыта. Ещё пару раз подёргав ручки, Чимин всё-таки оставляет эту затею. Он подходит к окну. Может, получится слезть таким образом. К сожалению Чимина, окна были открыты, но высота не позволяла слезать. Разочаровавшись своим неудачным побегом, омега садится на софу и усиленно думает, что можно ещё сделать, чтобы сбежать отсюда. В голову приходит мысль, что в помещении может быть туннель. Значит, где-то должен быть проход. Возможно, даже под полом. Резко подскочив со своего места, Чимин начинает сворачивать ковёр и искать нужный люк или что-то такое. Он ни за что не оставит попыток сражаться. Если ему сохранили жизнь, то он им нужен. Вот только кому и для чего. Омега пытается не думать о плохих мыслях, ибо сейчас даже представление, что его изнасиловали, мгновенно улетучивает желание бороться, поэтому, будто забыв про это, Чимин ищет выход. Ищет, за что можно зацепиться, чтобы выйти из этого пусть и дивного места. Чимин стоит на коленях, как вдруг слышит, что в двери слышен звон ключей. Он быстро подскакивает и укладывает ковёр на место, а сам бежит к кровати и накрывается с головой. За ним пришли, чтобы убить. А может, это кто-то хороший, кто перенёс его сюда. Тогда в этом случает необходимо попросить его о помощи. Плеча Чимина касаются чужие пальцы и слегка трясут. Омега не реагирует. Он слышит тяжёлый вздох, а после его одеяло откидывают в сторону и уже сильно пихают в руку. — Слушай, пора бы встать. Ты и так два дня проспал, — Чимин глаза расширяет, те готовы выпрыгнуть. Этот голос до боли противен, но знаком. Чимин, как и многие, считали, что тот пропал навсегда, что его убили, а сейчас он будит и кричит. Нет, мёртвые не разговаривают, они не могут и прикасаться. Чимин поворачивает голову и рот приоткрывает. Перед ним стоит Тэхён, вполне спокойный, а главное, что живой. Он устало трёт виски и хватает омегу за руку, потянув на себе. Чимину надо поскорее придти в себя, чтобы не попасть в очередную ловушку. Он вспоминает, как раньше лупил врага, поэтому резко выдёргивает руку и отползает на противоположный край кровати, после и вовсе слезая. Омеги встали друг напротив друга. — Мы думали, что ты умер, — орёт на него Чимин и кидает подушку, будто тот от неё сможет упасть и получить поражение. — Ты всех обманул и предал, — вторая подушка летит в сторону Тэхёна, который ловко уворачивается и бесится, что Чимин так гневно всё воспринял. — Послушай, давай мы сядем, и я тебе всё раск… — но Тэхёну и слова не дают сказать. Чимин не позволит, пока весь свой пыл не выпустит. — Закройся, ты, жалкий предатель. Кто твой благодетель, кто этот герой? — Тэхён оббегает кровать и перехватывает руки Чимина, тот даже хватку как-то подрастерял, либо просто выдохся. — Успокойся, пожалуйста, я тебе сейчас всё объясню. Ну, Чимин… — Чонгук тебя на куски порвёт. Конечно, если я это не сделаю раньше, — Чимину всё-таки удаётся снова сделать между ними какое-то расстояние. Омега стоит и касается спиной стены. Бежать ему некуда, поэтому Тэхён, считай, завёл его в ловушку. — Ты во дворце его отца! — Тэхён сдаётся и выпаливает это предложение, чтобы успокоился и с ним можно было нормально поговорить. Это действует на омегу, из-за чего Тэхён победно выдыхает. Ему удалось обуздать этот характер хоть на небольшое время. Чимин стоит как вкопанный и размышляет над бредом, что сказал ему Тэхён. — Тебе мозги отбило при побеге? Он сам говорил, что… — Что он его убил, да. Эта правда для всего мира, но это не так. Отец Чонгука, Юнхо, он же теперь Инуя. Чонгук убил другого, а отца помиловал и сослал. — Да ну нет, это бред. Чонгук же… Нет… Но зачем? — Тэхён подходит ближе и ему удаётся взять под руку ошарашенного Чимина и посадить его на диван возле окна. Сейчас он кажется совершенно другим, Тэхён будто поменял к нему своё отношение, но это, наверное, пока что. Чимин поднимает взор на недруга и просить ответить на вопрос. — Несмотря на всю свою жестокость, Чонгук любит свою семью, — Чимин издаёт смешок. Да, он заметил «хорошее» отношение и к своим братьям, и к их папе. — Да, он бывает груб и далеко не нежен, но он всегда старался защитить их, поэтому и выслал братьев, разделил их от родителя. А вот отца не смог убить, потому что… Как бы тебе сказать-то. Короче, он был ему благодарен, что тот подпитал его Гордыню и создал тот образ, что есть сейчас. Только из-за этого он не убил его, а сослал. Но когда тот начал укрепляться, создавать армию, флот, строить крепости, то Чонгук забеспокоился. Он был очень молод и ослеплён этой жаждой власти. Ты заметил, что она затмевает разум лучше всякого вина. Чонгук просчитался, но до этого Инуя вёл себя спокойно. Но появился ты, появилось слабое место Чонгука, — голос Тэхёна становится тише, а руки нервно трепят рукав. Чимин бы приложил свою руку, стал успокаивать, но Тэхён не тот тип, которому это требуется. Он молча стал ждать завершения рассказа. — Я не хочу рассказывать, как стал пособником Инуи. Но я это сделал, потому что знаю, что на его стороне сила, что… — Идиот, ты дорогу смерти уготовил тебе. Чонгук это тебе не простит. Представь, что он с тобой и с отцом сделает, — Чимин встаёт с места и руками волосы сжимает. Тэхён остался сидеть и наблюдать за действиями омеги. Даже в такой ситуации Чимин думает не о себе, а о Чонгуке, который придёт за ним, который врагу больнее сделает. Тэхён усмехается и неприятный осадок через себя пропускает. Теперь он не может что-то сделать ему, потому что не омега Чона. — Ещё вопрос, только ответь, пожалуйста, честно, — Чимин разворачивается и в руки себя берёт. — Откуда у меня столько синяков и почему всё тело тянет, а особенно низ, — теперь Тэхён заливисто смеётся, прикрывая рот рукой. Казалось, что Чимин смешную шутку рассказал. — Ты… Ты подумал, что кто-то посмел прикоснуться к тебе? — новый поток смеха накрывает Тэхёна. — Ты чего, да Инуя запретил это. Не переживай, никто тебя не насиловал. А то, что у тебя много синяков, то это скажи спасибо Риндо. Тебя было сложно угомонить даже под снотворным. Ты пытался зарезать их кинжалом, но мало того, что это не увенчалось успехом, так ещё и себя хорошенько поранил, поэтому тебя Риндо и переодел, — Чимин с облегчением выдыхает. Тогда получается, что он сам виновник своей боли. Но темницу он им ни за что не простит. А этому Риндо глаза вырвет и кости переломает. — Переоденься, мы с тобой спустимся, и ты познакомишься с отцом своего мужа, — специально издевается Тэхён, получая нехилый удар по плечу, из-за чего омега шикает и недовольно трёт место удара. Чимин подходит к шкафу, из которого достаёт одежду. Он спокойно мог воспрепятствовать, кричать, что не будет исполнять приказы этой собаки, не выйдет из этой комнаты и что пусть Инуя сам к нему приходит, раз познакомиться хочет. Но Чимин не такой простой пленный. Не хочет новых проблем навлечь на себя, поэтому пока будет беспрекословно всё исполнять. Если отец Чонгука хочет на него посмотреть, то он готов, покажет себя в лучшем образе и в грязь лицом не упадёт. Он обижен на Чонгука, что тот не рассказал про отца, но это выбор каждого. Видимо, так было необходимо. Но Чимин не оставит этот вопрос безнаказанным. Также его порадовало, даже слишком, что к нему не прикасались, ведь Чимин был уверен, что его гадко использовали, а Инуя оказался человеком благородным. Выбрав подходящие вещи, Чимин снимает ночнушку. Тэхён, удобно развалившись, поедает орехи и и наблюдает, как ловкие пальцы справляются с одеждой. Когда Чимин разделся, то Тэхён чуть не выпал, он уже собирался ругнуться. Он отставляет еду в сторону и подбегает к омеге, схватив того за руки. — Это реальность?! Ты действительно… — он прикладывает руку ко рту и неспеша отходит в сторону. — Он это допустил?.. Чон Чонгук разрешил тебе оставить этого ребё… — теперь очередь Чимина закрывать рот Тэхёну. Он требует того закрыть рот и не сметь больше поднимать эту тему. — Замолчи и не смей хоть кому-то сказать об этом, — шутить Чимин не станет. Его взгляд полон решимости и ярости. — Он вообще не знает, но это тебя не касается. — Чёрт, если Инуя узнает, что ты беременный, то он сделает очень больно Чонгуку. — Что ты имеешь ввиду? — спрашивает Чимин и заканчивает свой туалет, проверив ещё всё возле зеркала. — Ты поймёшь, когда встретишься с ним. Чёрт, — когда они вышли, Тэхён вновь возбудился. — Ты реально носишь его ребёнка. Хотя это неудивительно, потому что учитывая то, сколько вы спали, то это даже ожидаемо. Но ты же знаешь, что он убьёт это, — тычет пальцем в живот омеги Тэхён, получая новый взгляд недовольства. Чимин неторопливо поглаживает его и надеется, что Чонгук нормально отреагирует на эту новость. Парни выходят в главный зал, где по центру расположился виновник торжества. Инуя красив, отмечает в своей голове Чимин. Но Чонгук совершенно на него не похож. Он ближ к Намджуну. Тот крепок для своего возраста, хотя у власти нет возраста, она как месть. Имеет возможность сидеть, но не стареть. Глава переставляет неспеша какие-то фигурки, которые оказываются шахматами. Рядом стоят столы с угощениями, на них живот Чимина реагирует мгновенно. Он тихо сглатывает и пытается не отставать от Тэхёна. Ему ещё больше не нравится он. После того, как узнал о грязном предательстве, теперь хоть капля уважения, но пропала. Если Тэхёну было так плохо, то сказал бы это Чонгуку, а не втыкал ему кинжал в спину. Чимин знает, что все, кто находится в этом дворце, станут жертвами меча Чона. Ведь никто не выживет после похищения омеги. Во дворце свежо и приятно пахнет цветами. Чимин бы здесь остался, если бы не ситуация. Даже большой фонтан дополняет красоту природы. Казалось, будто это не дворец, а сад. А Чимин это высоко ценил, ибо ему приятны такие картины, нежели серые и мрачные стены. У Инуи есть вкус к прекрасному, а у Чонгука есть величие. Они разные, но они одинаковые. Чимин слышит отголоски приятной, тягучей музыки, которая заставляет прикрыть глаза и представить себя в отдалённом лесу, где царит своя жизнь, которая отрешена от людской. Где ты можешь насладиться приятным пением птиц, увидеть необычные пейзажи и познакомится с их обитателями. Именно такую картину и представлял Чимин, пока они шли. Как только они подошли к столу, то омега напрягся. Ему отчего-то уже неприятен этот мужчина, хоть тот и пытается казаться гостеприимным. Темницу никто не забывал да и побои тоже. Инуя встаёт и надвигается на Чимина, который в землю вжался. Он вроде и старается не поддаваться панике, но не может с собой совладать. Видимо, это особенность только с этим человеком, ибо даже когда Чонгук на него был дико зол, то он не чуял подобного. А когда чужая рука легла ему на плечо, то он и вовсе вздрогнул, вызвав небольшой смешок со стороны. Чимин вдалбливает себе в голову, что нужно расслабиться и не бояться. Ведь это отец Чонгука, которого тот считал убитым. Он с трупами разговаривает, получается. Инуя усаживает его на стул напротив себя. Чимин сразу же обращает внимание на шахматную доску. Чонгук тоже любит в них играть, даже омега пару раз принимал в этом участие, но ему ещё никогда не удавалось победить. Видимо, эта мания пошла от отца. Чимин присаживается, ему тут же предлагают выпить, но он отказывается, ибо не желает опьянеть и вообще не любитель вин. Инуя просит тогда налить себе. Чимину предлагают блюда, но он снова отказывается, хотя и хочет. Ему интересно узнать, что за игру ведёт Инуя. Тот неспеша попивает из кубка вино и наслаждается видом, а вернее Чимином, который знает, что несмотря на столько дней, проведённых в темнице, выглядит отменно. — Я не верил ни Риндо, ни Лэю, когда они говорили о твоей красоте, но это оказалось так. Ты безумно красив, а особенно твои глаза. У моего покойного супруга были такие же. Знаешь, когда ты так покойно сидишь, то я замечаю вашу схожесть, — то ли он делает это специально, чтобы задеть Чимина, то ли действительно говорит правду. Чимин не может разобрать, где правда, а где ложь. — Да, мне говорили, но я всё-таки считаю, что каждый индивидуален. И схожесть эта лишь пустой звук чужих уст. — Мне говорили, что ты на язык злой, — кивает Инуя и отставляет кубок, начиная расставлять фигуры на доске. — Дайте угадаю, есть только один человек, который может всё про всех рассказать, и при этом его язык не отсохнет. Что, Лэй стал вашей собачонкой? — будничным тоном спрашивает Чимин, отправляя в свой рот горстку миндаля. Ему нужно хоть что-то, чтобы сознание не потерять, ибо уже голова немного начинает кружиться. — А ты его недолюбливаешь. — Поправлю: я его не недолюбливаю, а ненавижу. Итак, я могу задать вопрос, господин… — Чимин специально делает паузу, чтобы узнать, как к Инуе лучше обратиться. Тот понимает, что Тэхён рассказал ему, кто он на самом деле. Но видимо, парень хочет, чтобы альфа сказал это лично. — Господин Чон, — добавляет Инуя и предлагает сыграть. Чимин соглашается. — Итак, господин Чон, не могли ли вы сказать, какого чёрта я тут делаю? — Могу, я хочу поговорить с сыном. — Ох, ну если вы желаете поговорить с Чонгуком, то почему же не пригласили его лично. Ведь я, вроде, на него не похож. — Ты не похож, но ты внутренний — да. Олицетворение Чонгука мне тоже по душе, — а Чимину не по душе этот подлец, который его насильно сюда привёз. Лучшие руки, которые его насильно откуда-то увозили, были Дракена. Только ему омега бы позволил себя носить. Ну, ещё и Чонгук. — Зачем? Ведь не просто, что я его омега, — выдаёт Чимин и переставляет фигуры на доске. Ему интересна не эта игра, а та, что ведёт Инуя, она больше завораживает. — Нет, именно поэтому. Знаешь, до этого дня я не думал, что у Чонгука может быть слабость. Но она есть. Это ты, малыш, — ехидно улыбаясь, кривя рот, молвит Чон-старший, убирая фигурку Чимина с доски. — Неужели вы так ненавидите своего сына? — Тут другое, малыш, тут другое, — Инуя вертит в руках пешки и смотрит на реакцию Чимина, который корчится от слова «малыш». — Мне необходимо унять его пыл. Он считает, что сможет завоевать весь мир, но дальше своего греха не видит. — Ба, да вы завидуете сыну, что он сместил вас и стал сильнее. Это смешно, господин Чон, смешно. Шах, — улыбаясь проговаривает Чимин, и откидывается на стуле, закидывая в рот новую порцию орехов. Инуя приподнимается и смотрит на поле. Малец почти его обыграл. — Нет, я просто хочу, чтобы он понимал, к чему может привести такая власть. Мат, — Чимин бегло смотрит на доску и легонько ударяет по столу. Проиграл. — Смирению учат и внимательности. Чонгук ведь тоже играет? — Чимин кивает. Он замечает, что страх у омеги пропал и теперь тот ведёт себя более свободно. — Как так получилось, что ты стал его омегой? Ведь даже Тэхёну это не удавалось, — Чон показывает взглядом на Тэхёна, который в стороне стоял и скучал. Чимин бы рассказал всю историю их длительного пути с Чонгуком, но не хочется ворошить прошлое. Хотя, наверное, Тэхён всё ему рассказал. — Любовь великая случилась, ничего более, — Тэхён аж подавился и сосредоточил своё внимание на омеге. Чимин считает, что сказал действительность, забывая злобу прошлого. — А история с меткой и остальные наказания? — всё-таки тот знал. Решил специально вспомнить прошлое, чтобы попытаться Чимину больнее сделать. Но это смешно, потому что живя с Чонгуком, у Чимина выработалась вторая жизнь. — Коли сами всё знаете, то зачем спрашивать? — Любопытно твою историю услышать, а то мало ли, лгать станут, — пожимает плечами Инуя и ладони трёт. — Ну, Тэхён и станет? Не поверю, — он оборачивается и попадает под кислую мину Тэхёна. Это смешит Чимина, и он возвращает свой взгляд на Иную, который забавляется игрой омег. Они ненавидят друг друга. — Странно, что ты ещё не забеременел от него, — на этих словах рука Чимина невольно живота своего касается и ткани сжимает. Как бы себя не выдать. — Вас это не должно касаться, ведь это дела наши с Чонгуком. И ещё, — омега встаёт со стула и на стол упирается, — когда вы меня отпустите? — Когда захочу, — Инуя также встаёт и повторяет движения омеги. — В таком случае, я надеюсь, что у вас приготовлено место для гробов, ибо Чон Чонгук миловать не станет. Он обрушит этот дворец на ваши головы, а вас самих убьёт самой лютой казнью. Вы посягнули на его омегу. Больше Чимин не говорит. Он выходит из-за стола и направляется в свою спальню. Тэхёна подзывает к себе Инуя и требует, чтобы тот был внимателен с этим чёртом, ибо характеров у него Чонов. Омега уверяет, что сделает всё, что необходимо и нагоняет злого Чимина. Тот через две ступени переступает и на ходу тунику снимает, бросая её прямо на пол. Тэхён подбирает одежду и орёт вслед. Омега начинает злиться на этого упрямого, вечно не поддающегося чужим приказам, стоящим на своём Чимина. Тот перед его носом двери закрывает. Тэхён уже собирается начать орать на него, потому что это ужасное поведение. Открыв двери, Тэхён видит, что омега лежит на кровати, свернувшись калачиком. Злость Тэхёна сходит на нет, когда он слышит лёгкий скулёж и подёргивание плечами. Чимин плачет и не хочет, чтобы это видели. Тэхёну не понятна перемена. Да он и не поймёт. Не разделит той скорби, что испытывает Чимин. Как он выдержал этот разговор, загадка, потому что только одно упоминание о Чонгуке заставило его содрогнуться, а сердце предательски сжаться. Он не видел его уже столько месяцев, постоянно в кошмарах разглядывал, а тут этот старик собирается его уничтожить. Представить Чонгука на смертном одре не смеет. До последнего верит, что тот скоро придёт. Отчего-то сердце Тэхёна ёкает, завидя такую картину. Он кладёт тунику на ближайший стул и присаживается на край кровати. А ведь Чимину даже не стыдно являться таким, так ещё и своему врагу. Рука невольно тянется к его волосам, чтобы успокоить. Но сам себе запрещает, потому что без руки норовит остаться. Он молча вслушивается в страдания омеги. А ведь тот так сильно к Чонгуку привязался. Тэхён бы так точно не стал делать, не смог прочувствовать этого. Может, это и есть настоящая любовь, а то, что было у них, то всего лишь обман. Жалкая иллюзия, в которой нет места Тэхёну. Он поднимается с места и ложится с другой стороны кровати, прямо рядом с Чимином. Тот не переставал плакать, а Тэхён не переставал не поддерживать. — Когда-то и у меня мог быть ребёнок. Но ты же понимаешь, что такое Чонгук. Я не мог понять, почему у него такая ненависть к ещё не родившемся существу. И тогда я понял, ведь он, Чон Чонгук, боится. Боится, что его дети станут олицетворением его, что превратится в отца и такое же детство своим детям дарует. Не Гордыня, а банальный страх пугает его. Вот так вот, Чимин. А то, что ты ревёшь в три ручья, то я не пойму. Ты его любишь, ты ради него жизнь готов положить, а он… Эх, ну это Чон. Сколько себя помню, всегда был таким жестоким и ненасытным. А ненасытным в двойном понятии. Я думаю, про другой его голод тебе лучше знать, — Тэхён тычет пальцем в живот Чимина, который уже перестал плакать и внимательно вслушивается в рассказ. Он поднимает заплаканные глаза. Тэхён сейчас открытый, такой настоящий. Он не похож на другого Тэхёна, на того, кто был во дворце. Всё в нём изменилось. Но и здесь ему покоя нет. Тут под постоянным гнётом Инуи страдает, а там — Чонгук, который также угнетал. Наверное, лишь смерть ему спасением покажется. — Ты не уйдёшь? — вдруг задаёт совершенно неожиданный вопрос Чимин и просящим взглядом на Тэхёна смотрит. Сейчас ему всё равно, что выглядит жалко, что слабость показывает, что врага остаться просит. — Ладно, идиот, останусь, — смеётся тот и хлопает омегу по плечу, будто верный товарищ, преданный друг. Чимин засыпает под рассказы Тэхёна, который говорит всё, что только вспомнит, лишь бы не заставить омегу грустить. Сейчас не хочется, чтобы он расстраивался. Надо поддержать чёрта, чтобы потом не получить большего наказания. Хотя Тэхён об этом не думает. Может, он впервые делает что-то от сердца чистого да по доброте души. Даже несмотря на неприязнь к Чимину, следует его поддержать. Когда придёт Чонгук, чтобы хоть этот малыш остался жить, а Тэхён и так знает, что с ним станет. Зато грех свой немного опустит, помогая омеге.***
Сегодня кровавый закат. Сегодня всё решится. Каждый шаг просмотрен, рассчитан. Ошибок быть не должно. Чонгук собирает всех действующих лиц у себя и раздаёт последние распоряжения. С ним пойдут: Хосок, Намджун, Юсуф, Баджи и Дракен. Джина оставляют здесь не из-за страха перед опасностью и неизвестностью, а для того, чтобы здесь, в лагере спокойствие и порядок соблюдался. А Джин больше всех подходит для этой роли, поэтому никто спорить долго не стал, на том и порешили. Всем нужен был вечер, а затем и глубокая ночь, хотя отец не из тех, кто станет бежать, он знает, что Чонгук рядом, прямо у его стен. Странно, что ничего не предпринимает. Ещё раз пройдясь по плану, они выходят. Чонгук желает Джину удачи и в случае чего, разрешает ему пару голов срубить, но это если дело до верха дойдёт. Никто не знал об уходе господ, для всех это была тайна, потому всё было сделано незаметно и без лишних глаз. Юсуфа Чонгук взял с собой взял, чтобы как раз проверить верность его слов. Посмотрит, как тот за него голову положит. Дорога предстояла недолгая, она была уже исследована ранее, но осторожность не мешала. Можно сказать, что они шли вслепую, потому что даже факелов не взяли, ибо к себе внимание привлекут. Впереди шёл Чонгук, а замыкающим сделали Дракена. Хотели было Намджуна, но вспомнили о его хромате. Его вообще хотели оставить в лагере, но тот норовил скандал устроить, если они его не возьмут. Он походил на себя из детства, что ему любезно соизволил напомнить Чонгук. Сейчас Чонгук унимает дрожь в теле, потому что чувствует его, что он здесь, у этого подлеца в руках. Осталось несколько часов пытки омеги, и Чонгук вызволит его и впредь от себя не оторвёт. У Чимина даже там нет того, кому бы смог довериться, совершенно один. Но его чёрт не из пугливых. Наверняка уже успел пересчитать зубы стражникам и нагрубить Инуе. Из-за этих мыслей Чонгук приподнимает уголки губ и резко останавливается, делая знак рукой, который можно еле рассмотреть в кромешной тьме. Были слышны шаги. Их достаточно. Хосок, который стоял за спиной брата, шепчет, что на каждого по два придётся. Чонгук соглашается. И они, словно змеи, расползаются по территории. Хосок и Чонгук становятся за колонны, параллельно друг другу. Остальные повторяют за ними. Двигаются почти бесшумно, чтобы сразу не напасть на неприятности. Каждый оголяет свой меч. Но найдётся один безумец, который против правил пойдёт. — Эй, неверные, — Баджи скалится и достаёт свои топоры. Он решил на время поменять оружие, но не забывает и про верный лук, что висит за спиной. Он специально привлёк внимание, за что точно поплатится от Чона, потому что внимание он привлёк сразу всей сторожевой группы. Как только Баджи заметили, то он сразу забросил в двоих своё оружие и отступил назад, дав возможность Дракену и Юсуфу подключиться. Смех безумца можно услышать лишь в самой кровавой бойне. Только от него возможно умереть, а для Баджи это веселье. Расправиться с этой группой удалось, но шум привлёк большее число людей. А ведь они ещё до самого туннеля не дошли. Баджи лишь пожимает плечами и выдёргивает свои топоры, с характерным предсмертный стоном и хлюпаньем крови. Сейчас начнётся самая бойня. Они ломают замок на двери и спешно заходят внутрь. Закрыв дверь за собой, они вновь нарываются на воинов. — Пора повеселиться, братия, — Чонгук берёт второй меч в руки и, провернув их пару раз, первый идёт на врага. Убивать не жалко, потому что это не люди, это не те существа, которые заслуживают прощения. Они принадлежат и защищают своего императора. Обидно, что перепутали настоящего правителя с таким подлецом, как Инуя. Они подписали себе смертный приговор сразу же после того, как клятву верности дали. Так думал и думает Чонгук, пока его меч скользит по чужим телам, пока его руки переламывают кости и наслаждаются чужими стонами боли. Он научился любить делать боль в детстве, ему понравилось слушать крики о помощи и становится безжалостным — в детстве, ему приносило это удовольствие и наслаждение — в детстве. В его движениях нет жалости, нет снисходительности или пощады. Он идёт по головам в прямом смысле. Он силой бьёт сапогом по лицу умирающему и пяткой добивает, слыша, как у того ломается нос и шея. Он специально идёт вперёд, чтобы быстрее до своего чёрта добраться, чтобы вновь испить новой крови, но уже своей, родной, родительской. В такие моменты Чонгук на Змея походит, который кровожадностью не отличается. Тот сразу двоих под шкирку взял и об друг друга ударил, после чего повторил махинацию, но уже заменил удар друг об друга на столб. Отпустив этих, он приступает к другим, не заботясь, что ему успели порвать защиту. Разве это сейчас важно, когда река крови перед тобой течёт, когда она в глаза пробирается. Сегодня Змей кровью плачет, её пьет да заливисто смеётся над чужой смертью. Намджун был не настолько увлечён этим, поэтому он просто убивал. Не находя в этом приятного, не пытаясь как-то сделать себе удовольствия от чужой смерти. Он убивает врагов — не больше. А вот Баджи и Дракена успели смести в угол. Но это им не помешало голыми руками свернуть каждому шею. Отличился Юсуф, который Чонгука смог от смерти спасти. Он успел неверному нож всадить в горло, когда тот посмел свой меч над Чонгуком занести. Считай, что Чон должником остался. Чонгуку удаётся пробиться сквозь толпу. Он оставляет братьев и своих людей, а сам поднимается выше, идя к своей цели, по пути никого не встречая. Лишь дойдя до последней комнаты, он попал в настоящее пекло. Он один против двенадцати воинов. В его руках лишь один меч да булава. Он горько усмехается и с криком идёт на врага. Его не заботят раны, ему главное дойти и уверить себя, что с Чимином всё в порядке. Он перекидывает двоих через себя, тяжело дыша и скрепя зубами. Он выхватывает из пояса другого оружие и проводит по ногам других. Хотя и самого чуть не ставят на колени. Его окружают со всех сторон, но не позволит себя победить. Он хватает за шкирку и швыряет от себя, получая удар по спине от меча, но мгновенно разворачивается и протыкает живот другого насквозь, вновь и вновь пачкая себя новой кровью. Расправившись с этой группой, он собирается подняться, но к нему вновь спускаются. Он, даже не отдышавшись, хватает первое попавшееся оружие и свой меч. А если быть точнее, то это меч отца. Он действительно предназначен для пролития большой крови. Своя рана тянет, но сейчас не до этого. Чонгук срывает с себя кафтан и рубаху, оставаясь с голым торсом, плотно перетянутым повязкой. Он расставляет руки в стороны и откидывает голову. Пусть наступают. Наивные так и поступают. Они целой тучей бегут на него, но тщетно. Чонгук разрубает их тела на части. Он обезумел, опьянел от такого дурмана. Он бьёт их ногами, руками сворачивает шеи и сталкивает друг с другом. Он резко нагибается и хватает нож, чтобы кинуть его в стоящего вдалеке. Чонгук не даёт возможности встать им за спину, не хочет, чтобы его окружили. Их осталось пятеро. Собравшись с силой и выдохнув, Чонгук начинает новый подход. Здесь он не словит смерть, здесь не сложит свою голову. Ему нужно добраться до Чимина, чтобы свободно выдохнуть. Поэтому сломав руку одному из воинов и пару раз проткнув его мечом, он подступает к последним. С ними не возникает хлопот, поэтому Чонгук, пронзив одному сердце, а другому глаз, слегка пошатываясь, плетётся наверх. Там его ждёт его чёрт. Обидно, что братья отстали. Надеется, что с ними ничего не случилось, а то что без них делать будет. Выйдя в главный коридор, Чонгук идёт к залу. Весь он покрыт чужой болью, чужими стонами и криками. Его волосы взмокли и перепутались с кровью. На его лице появился шрам, а спина слегка покалывает. С грудью, вроде, всё хорошо. Чонгук сильнее перед дверьми меч сжимает и с ноги открывает их. Он не виделся с отцом почти четырнадцать лет. Чонгук автоматически втыкает в стражников оружие, спойно идя дальше, слыша, как те с грохотом свалились. Он не видит его, но чует. Тот где-то рядом. Этот ублюдок спрятал его, либо же… Нет, Чонгук не думает о смерти. Он сам её несёт. Он видит спокойного и улыбающегося отца, который сидит за своим столом снова с шахматами. Он не реагирует на то, что Чонгук вырезает его слуг. Он продолжает тихо сидеть и наблюдать за действиями своего кровавого сына. — Ну здравствуй, отец, — сухо произносит Чонгук и вплотную подходит к неверному, резко схватив того за шею и приставив острие в горлу. Инуя не сопротивляется и позволяет сыну немного поиграть. Липкие руки от крови отпечатываются на чужой шее, разнося неприятные ощущения. — Где мой омега? — медленно и по слогам гласит Чонгук, получая лёгкий смешок. — Сын, ты невоспитан. Разве так разговаривают с отц… — Чонгук сильнее меч сжимает и к нему Иную притягивает. — Я повторю, где мой омега? — орёт на отца, уже выходя из себя. — А может, ты хочешь спросить, жив ли он. — Подлец. Он специально старается злобу в Чоне пробудить. Но Чонгук не отступит, пока не узнает, что с Чимином. — Третий раз будет для тебя… — но он осекается. В дверях вновь появляются лица, но не те, которые хотел бы видеть Чонгук. Он не теряет хватки на шее отца и взгляда уводит. Это его братья, это его поданные. Но их буквально вносят, а особенно Намджуна, который из последних сил держится. Чонгук рот приоткрывает и отходит от отца, чтобы братьев спасти, но попадает под прицел чужого лука. Риндо стоит и довольный оскал строит. Он смог поймать всех. И Баджи, и Дракена, братьев Чона и даже под прицел стрелы смог поставить самого Чонгука. — Подлец, — шепча, говорит Чон и на братьев израненных смотрит. Намджун очень плох, последние силы исходят из него, но старается не отключаться. Рядом Хосок, также стоит на коленях. Тонкая струя льётся из его шеи. Ранили, но несмертельно. А помощь всё-таки требуется. Юсуф ещё пытается вырваться. Его бьют несколько раз по животу, из-за чего тот корчится и замолкает. Баджи вообще лишили сознания. Дракен молча стоит и не навлекает на себя неприятностей. — На войне все средства хороши. Давай так, сын, сыграем мы с тобой в шахматы. — Серьёзно? Ты предлагаешь мне играть, когда ситуация накалена?! — Я со своей стороны ставлю твоего омегу, а ты — моих сыновей, — это действует. Лишь одно упоминание о Чимине заставляет Чонгука замереть. Он ставит ему условия. Буквально разрывает по частям. На одной чаще весов стоит любимый омега, которого до безумия хочется увидеть, в губы сладостные впиться да запах любимый в себя впитать. С другой стороны — братья, которых несмотря на всю свою неприязнь, он всегда оберегал и защищал, за которых запросто мог жизни лишиться. Тяжело принимать такое решение, когда жизнь каждого дорога. Но Чонгук выбирает. — Согласен, — Хосок затуманенный взгляд поднимает и словно сказать что-то хочет, но его ударяют по лицу ногой, лишая этой возможности. Намджун полностью отключился и обмяк в чужим руках. — Ты забываешь, с кем играешь, — Чонгук усаживается на стул, где ещё раньше сидел Чимин, и они начинают игру. — А хотите, я расскажу вам историю? — он обращается не только к Чону, но и к другим детям. — Так вот, дети мои, был один милый омега, который находился рядом с самым первым грехом. Он был верен, ни в чём не уличён, но вот беда. Нашёл его более сильный правитель и к себе под крыло взял. — Чонгук не понимает, что за ахинею отец несёт, но и слушать, и играть продолжает. — А знаете, отчего он ещё сбежал? Совершил он страшное, а один из верных псов помог ему скрыть тайну. Этот красивый и тихий омега решился отравить омегу своего господина… — рука Чона останавливается, он вникнул в рассказ. Хосок приподнимает взгляд. Ему кажется, нет, он уверен, что про его омегу говорят. — И быть беде великой после этого не сочтено было стать, потому что верный слуга брата скрыл страшное злодеяние. Да, Дракен? — Инуя смотрит за спину сына. Дракен голову опустил и не смотрит. Обиднее всего находится рядом со своим господином и выслушивать эту правду. Хосок было старался подняться, но его лично Риндо ставит обратно на колени. Ничего, тот ему по самые гланды меч воткнёт, послушает его стоны, моления о пощаде. Чонгук не находит слов. Тэхён его предал, этот омега провернул такую интригу, втянул в это Дракена и бежал. И бежал, скорее всего, к Инуе. Теперь Чон всё понимает. Он хлопает в ладоши и склоняет голову перед хитростью омеги. Значит, Хосок тогда мог погибнуть, потому что Тэхён украл бумаги. Теперь всё сходится, ужасная картина выстраивается. Братьев предали, предали их приближённые. У его отца нет и не было сердца. Чонгук это понял самый первый из братьев. Он никогда её не чувствовал, всегда обходил стороной и подачки. Его братья могли стать хорошей марионеткой в его руках, но Чонгук позаботился от этом, отдалил всех и все эти годы томко наблюдал. Чонгук умеет и не смеет проиграть отцу, потому что это будет самым низким его поражением. Сегодня альфа жалеет, что не убил того раньше, но ведь дурость молодая, жалкое уважение, что тот имел к отцу из-за того, что смог даровать ему настоящую гнилую сущность, с которой Чону было комфортно. А сейчас он горит желанием растерзать мерзавца, не из-за того, что ему как-то насолили, а из-за того, что омеге боль причинили. Взгляд сосредоточен на доске. Каждую секунду фигур становится всё меньше. Напряжение возрастает. На пол капает, на игровое поле, на одежду капает кровь с Чона. Вся повязка уже просочилась. Руки произвольно дрожат из-за количества убиенных, но дрожь унять легко. Запах тяжёлый, будто кто-то умер. Как только Чонгук слышит слово «шах», то всё рушится. Неужели… Один шаг, и придёт конец. Не может же, всё-таки пообещал, что к омеге своему придёт, что защитит. Глаза бегают по доске. Дыхание учащается. Азарт растёт. Один неверный шаг — конец всему. Конец любви, конец братьям, конец Чоновой жизни. Всё перемешалось: Тэхён, предательство Дракена, скулёж Хосока. Кругом измена, трусость и обман. Он прикрывает глаза и видит его. Чимин. Чертёнок. Маленький воин. Счастье для него земля, по которой он ходит. Да и земля оттого, что он по ней прошёлся, покрылась розами, покрылась жасминами. Эй, господин, земля, по которой он ходит, даёт ему фрукты, цветы. Как можно поднять лицо от земли, когда заканчивается трава. Смотри на все крупицы на земле и в воздухе — они тоже, как и мы. Обезумели и влюбились в силу. Весёлая и невесёлая, хорошая и плохая — каждая частица вращается вокруг него, потому что господин, потому что солнце его лица не найдёт место на небе, не найдёт место в душе, в мире. И удивительно, что при этом оно пришло и нашло вместо в Чоне, в его сердце. Завоевало сердце. Чонгук встаёт и, наклонившись к отцу, шепчет: — Мат, — это будто специальное слово было для других. Дракен, который смиренно сидел, мгновенно отпрял и отбивается от назойливых рук. Он отпихивает остальных от рук Баджи, который не принимает подношения от Дракена, зло кидая взгляд. Предатель, только и звучало. Все впадают в смятение от внезапного пробуждения. Хватка у всех становится слабее. Хосок пользуется этим. Он отбивает от себя и Риндо, и других воинов. Намджун мычит что-то несвязное, но не пробуждается. Хосок хлопает его по плечу, прося немного потерпеть. С Дракеном он разберётся позже. Чонгук ловит взгляд отца и отходит на пару шагов. Он даст ему возможность принять бой. Ведь это дело чести, он уважает решение воина, хотя назвать так Иную невозможно. — Юсуф, — кричит альфа, подзывая друга к себе, — найди моего чёрта, — он пихает его вперёд, к проходу. — Да и без него не возвращайся, — добавляет следом. — А я пока разберусь со своей кровью. Юсуф принимает приказ и поднимается наверх, рубя каждого на своём пути. Сейчас он тоже доказывает свою преданность, сейчас ему доверили важное поручение, которое тот не завалит и выполнит беспрекословно. Он не знает, где искать этого чёрта, поэтому заглядывает в каждую комнату, навлекая на себя новую беду в виде групп стражников. Дойдя почти до самого конца, он слышит громкий разговор. — Тэхён, ты же не слабак, давай выбьем эту дверь. — Ты с ума сошёл, у нас не получится. — Ай, уйди, беременный омега идёт в бой. Альфа думает, что он на верном пути. Теперь надо открыть дверь и вызволить омег. Только Юсуф подошёл к дверям, чтобы выбить, как на него падает тельце да и сразу два. Омеги лежат на нём и пару минут просто смотрят. Потом Чимин неожиданно берёт и со всей силы бьёт того по челюсти, спешно слезая и забирая меч. Тэхён от страха даже за Чимина встал. Юсуф поднял руки, мол говоря, что от него беды не будет. — Значит, ты тот самый чёрт? — больше вопросительно спрашивает он, ловя теперь растерянный взгляд. — Я Юсуф, как прозвал меня Чон, лис. Он здесь и он велел найти тебя. — Чонгук, — теперь Чимину абсолютно плевать на всех. Он здесь, он пришёл за ним. Наконец-то поможет, вызволит из кровожадных лап. Единственное, что Чимин не сделал, поддавшись эмоциям, не бросил оружие. Омега бежит, что есть силы вниз, расталкивает всех, не замечая, кто свой, а кто нет, ибо пока не знает, сколько пришло вместе с Чонгуком. Главное, что он здесь, он рядом и теперь никуда не уйдёт. Чимин минует и коридоры, и лестницы, чтобы увидеть его… — Чонгук, — зовёт он его слабым голос, а альфа голову поднимает, не забыв ответить на удар, который оказался решающим. Но он об этом не задумывается. Чону всё равно, что победил отца. Что точно пробил тому сердце. Что тот и о прощении, и о помощи молил. Он бросает меч и бежит сквозь горы трупов, новые потоки крови к нему. Он не видит перед собой ничего, ведь его чёрт ждёт его. — Чёрт, — он подхватывает его на руки и впивается в губы. Израненными руками он прикасается к лицу Чимина, который слёзы не сдерживает и руки альфе целует. Как же долго ждал, сколько успел перенести, как страдал без его прикосновений и ласк. Он живой, он такой тёплый, он с ним. Чонгук к себе того жмёт, ближе, к больной груди и в волосы зарывается. Его чёрт так близко, без сильных ран, весь воинственный и родной. Чимин не перестаёт обнимать Чонгука, не посмеет выпустить из своих рук. Никогда. Ни за что. Он видит все эти раны, все эти труды за спиной в виде большого количества убитых. Но его это не интересует, потому что Чонгук сейчас его держит. Его сердце бьётся, дыхание обжигает, приятно щекочет. — Чертёнок, я люблю тебя, — Чонгук вновь прикасается к губам, придерживая лицо и не заботясь об остановке вокруг. Их в любой момент могут убить, ранить, но это не имеет значения. Чонгук хватает чужой язык и смачно сосёт. Спелые губы, словно мёдом обмазанные, также попадают под ненасытный поток. Облегчение. Они чувствую его. Они добрались друг до друга. Вкусили тепло друг друга. Потерянным поделились. Чонгук подхватывает омегу на руки и, предварительно чмокнув в щёку, собирается уходить, потому что здесь почти покончено. Никто больше не посмеет им перечить. Оставшиеся воины, все стражники, любой гарнизон, абсолютно все сложили оружие перед Чонами. Теперь осталось добраться до лагеря, где точно спокойнее. Джину повезло с заданием. Джина обрекли на смерть.***
Когда компания ушла на задание, Джин пошёл к себе в шатёр и решил немного уделить себе времени, потому что оно у него как раз появилось. Он достал любимую книгу, которую взял из дома. «Ведение боя». Простая книга, где рассказывают о тактиках и стратегиях великих. Может, Джин таким когда-нибудь станет. Взяв себе на тарелку ревани, омега ложится и начинает внимательно изучать материал, вдумываясь в каждое слово, но иногда он уходил в свои мысли, из-за чего терял ход мыслей книги, поэтому необходимо было перечитывать. В лагере царила тишина, никто не думал рушить этот покой. Джин был доволен. Он даже не сразу услышал, что настроение в лагере поменялось, что движение будто какое-то послышалось. Он выглядывает в окно и видит группу воинов, которые что-то активно доказывали другим. Подбегая к другому окну, он видит тоже самое. Неужели бунт решили устроить? Надо немедля прекратить глупые слухи, что со скоростью света разносились по лагерю и сеяли смуту в разумах воинов. Только Джин отошёл от окна, как чуть не врезается в чужую грудь. Омега поднимает голову и видит перед собой четверых. Палачи. Они пришли по его душу. Стоят в своих чёрных плащах и сжимают удавку в руках. Джин начинает отходить назад настолько, насколько это возможно. Он впервые сталкивается с таким видом смерти. К нему ещё не отправляли палачей. Он шумно сглатывает и глазам не верит. Кто посмел тех прислать? Неужели Чонгук специально так поступил, уведя самых близких, оставив Джина одного в лагере. Не может быть, ибо тот в нём был уверен. Джин пытается добраться до своего меча, но его окружают. Меч слишком далеко, чтобы до него достать. Палачи не любят долго ждать, но видимо, у них дан приказ немного оттянуть, дать ещё немного насладиться жизнью, пустить страх. Но Джин его ни за что не покажет. Было страшно, когда Чонгук видел одежду Чимина, а это так, всего лишь убийцы, те, кто приходит по особым поручениям и жизни забирают. В них нет ничего страшного, нет святого. — Кто вас послал? — на ответ Джина никто не собирался отвечать, что вполне ожидаемо. Вдруг в шатёр входит сам заказчик. — Лэй? — А он здесь, что делает? Как он смог пробраться в лагерь? А главное, какая ему выгода. Хотя, зная подлую натуру Лэя, не сложно догадаться. Снюхался с врагом. Джин знал, что альфа может устроить что-то подлое, но представить убийство через верёвку, невозможно. Джин пятится назад и упирается снова в чужую грудь. Он не шевелится, даже не пытается убежать. Как же ему сейчас тошно. — Я их послал, Джин-а, тебе как подарочек? Я придумал самый оригинальный. Представь выражение лица Намджуна, когда он увидит твоё тело, — издевается и так над немощным омегой Лэй. На шею Джина опускается верёвка. Его опускают на колени перед Лэем, который годро голову поднял, словно он здесь победитель. Очевидно, что он заодно с Инуей. — Вот здесь твоё место, шлюха, — Лэй больно берёт его за волосы и оскорбления сыпет. — Омега не умеет управлять. Омега не может победить! Они ничто, по сравнению с альфам, они слабые и ничтожные существа, которые будут недостаточно умными. Они только и могут, что быть нашей подстилкой! Они должны знать свою место и делать всё, что скажем мы, потому что за нами сила, а вы твари мерзкие, умеющие пищать и скулить от боли, — венки на шее Джина выпирают, воздуха всё меньше. Да и волосы Лэй сильно сжимает, но сказанные им слова будто возвращают к жизни, будто дают новый глоток воздуха. Сейчас Джин благодарит Чонгука, потому что тот как-то научил Чимина хранить при себе второе оружие, тогда Джин перенял это и впредь хранил свой кинжал в сапоге. Он не убирает взгляда от злорадного Лэя и вдруг, совершенно неожиданно для них, лишает одного из палачей хватки. Он втыкает нож в ногу, следом втыкая его, но уже его соседу. Омеге достаточно выигранного времени. Он хватает свой меч и быстро расправляется с палачами. — Очередь за тобой, — обезумевшими глазами говорит он Лэю, который подло хвост поджал, не веря своим глазам. Ведь он почти убил его, посмел сомнение в сердцах воинах посеять. А теперь бежит, но не далеко, потому что возле шатра Джина собрались воины, которые требовали от омеги ответы. Лэй посчитал, что это ему на руку. Джин выбегает из шатра и встречается с ополчением. — Это что, бунт? — спрашивает он воинов. — Вы решили, как и эта собака, — Джин указывает на Лэя мечом, — сдохнуть? В ваши головы смогли вбить смуту за считанные секунды, а вы и поверили. Неужели передо мной стоят воины трёх великих правителей? — Где император Чон, где его братья? — слышится голос из толпы, мгновенно поддерживаемый другими. Джин поднимает руку, чтобы те замолкли. — Ваш император с братьями на важном задании, а вы, вместо того, чтобы дурью маяться, лучше бы помогли им. Ведь крепость этого подлеца Инуи до сих пор не сдана! Хватит кричать, хватит говорить, что ваши правители вас бросили. Вы поверили ему, — снова указывает на Лэй, которого Джин резко дёргает за шкирку и на колени ставит. Теперь альфа дрожит от страха, потому что воины не собираются ему помогать. — Если вы хотите, как этот неверный пёс, умереть, то я помогу вам, лично казни проведу. Но если вы сейчас же разойдётесь, то ваши правители не узнают о случившемся, — повсюду начались шептания. Джин воспользовался этим и решил раз и навсегда лишить себя главного страха перед Лэем. Тот подло пробрался к ним в лагерь, подговорил воинов устроить бунт. За это он поплатится. Лишится своей любимой жизни. Джин заносит меч над его шеей. — Джин-и, пожалуйста, не делай этого, ведь… ведь наш малыш, он… — Заткнись, не смей произносить его имени. Ты сдохнешь, Лэй. Собаке — собачья смерть. Я — омега и горжусь этим. Я смог покорить тысячи народов, смог одолеть своих врагов, пережил тяжёлые мучения внутренне, был гоним, отстранён, но я не переставал бороться, выходить вперёд. Пора разрушить глупый стереотип об предназначении омег, потому что мы посильнее вас. Я не трясусь от смерти, а ты уже готов молить о пощаде на коленях у моих ног. Давай, Лэй, я жду. Проси. — П-п-прости, Джин… — тихо говорит тот. — Не слышу, Лэй, громче, чтобы все воины слышали. Скажи, что из себя представляют омеги. Ну давай же, — Джин давит ему на спину и лицом заставляет в грязь упасть, но говорить тот сможет. — Прости, Джин. Я оказался не прав. Омеги сильные существа, они достойны уважения, их можно ставить на ровне с альфами. Ты действительно сильный правитель, любой омега сможет также, если постарается. — Вот и умница, — он убирает ногу, позволяя Лэю немного подняться. В его глазах виделось спасение, но ненадолго. — Знаешь, я тоже прав, — рука Джина хватает волосы альфы и, злобно скалясь, Джин проводит другой рукой, с мечом, по шее Лэя, сильнее давя. Он отрубил ему голову. — Я хочу, чтобы видели все, — Джин демонстрирует каждому отрубленную голову Лэя, — что будет, если кто-то посмеет предать. Если кто-то желает, то я могу устроить. Никогда не смейте усомниться в верности ваших господ, потому что они считают вас своими братьями, верными товарищами. Не идите на поводу у громкоговорящих красивые речи. Верьте себе и своему зову. Все до единого склоняют головы перед Джином. А тому и неловко, и приятно, что к нему проявили уважение, что он смог достучаться до чужого разума. Он отбрасывает голову Лэя в сторону и требует убрать его труп и трупы палачей, как вдруг все расступаются и всё также головы не поднимают. Вся компания в сборе. Только к ним добавились Чимин и Тэхён. Появление последнего просто невероятно, потому что все его считали убитым. Джин видит своего альфу, которого Хосок удерживает. Того еле смогли привести в чувства, но он очень слаб. Чонгук слезает с коня и снимает Чимина, которого даже на ноги не ставит, а несёт на руках. Все немного удивлены произошедшим. Фактически на их глазах Джин отрубил голову Лэю, увидеть которого в своём лагере оказалось чудом, с которым Чон ещё разберётся. — Твой омега только что хладнокровно отрубил голову, — заявляет он Намджуну, который горд. Он треснуто улыбается, и на Джина тёплый взгляд кидает, постепенно вновь теряя сознание, но успев сказать: — Да, мой омега. Всё успокаивается ближе к полудню. Намджуна кладут к себе, при нём остался Джин, который чуть сам сознание не потерял, увидев состояние своего альфы. Он удушит Чонгука, что допустил подобное. Наконец-то решены все вопросы, кроме одного. Дракен. Все видели напряжённость Хосока. Он выбирал, взвешивал. Чимина Чонгук решил не посвящать пока в этот вопрос, но тот постоянно спрашивал, что с братом. Баджи также был сам не свой, он ушёл к себе и не выходил, Чон позволил ему побыть с самим собой. Тэхёна поставили под контроль Юсуфа. С ним Чонгук разберётся в столице. Главное, что Чимин сейчас подле него. Тот рассказывает ему страшные истории, что приключились во время его прибывания во дворце, не забывает напомнить про Тэхёна, который, как ни странно, старался его подбодрить. Чонгук внимательно слушает и кормит омегу с своих рук, тот так изголодался, что съедает всё по несколько порций. Чонгук смеётся и говорит, что то скоро лопнет, но ничего против не имеет. Сам же Дракен, тайну которого раскрыли, стоит у шатра Баджи и никак не решается войти. В конце концов набравшись храбрости, он входит. Выйдет альфа отсюда с большим грузом. Баджи переодевается в чистую одежду. Он уже успел помыть волосы и завязать те в тугой пучок. Он оборачивается, когда входит Дракен и, надев рубашку, облокачивает об стол и скрещивает руки, ждя оправдания того. — Баджи, я, — тот вытягивает руку, чтобы не смел подходить. Альфа остаётся стоять на месте, где ему велел остаться Баджи. — Я понимаю, что ты меня ненавидишь, считаешь предателем. Но пойми, что я не мог поступить иначе. Я предан своему господину и поэтому, чтобы не разразить ещё больший конфликт между братьями, я пошёл на этот шаг. Почему не сказал тебе? Да потому что не хотел вмешивать, ибо боялся за твою жизнь. — А сейчас не боишься? — на глазах Баджи выступают слёзы. — Сейчас не боишься? Да ты не представляешь, как мне сейчас больно. Меня предали, растоптали, сровняли с землёй. Мой любимый человек, которого я за бога почитал, сегодня раскрыл миру своё обличие. Ты жалкий, ты трусливый, ты мерзкий, Дракен. И я жалею, что смог полюбить тебя. Поди прочь. Желаю тебе скорой смерти, потому что мою ты уже дождался. Смог похоронить мою любовь. Ты мне противен, — плюёт он прямо в лицо. — Баджи, я правда тебя люб… — внутрь входит один из стражников Хосока. Тот требует к себе немедленно Дракена. — О, иди. Надеюсь, что тебя убьют, — Баджи отворачивается и руку к лицу прикладывает. Ему ещё никогда не было так больно. Впервые ему больно от морального воздействия. Не так страшны раны, как предательство близкого. Он не посмотрит на него. Не взглянет на его удаляющийся шаг. Пусть идёт себе. Баджи абсолютно всё равно, что сердце ноет, что рвать волосы на голове хочется да во всё горло кричать. Он предатель. Предатель. Предатель… Баджи оседает на пол, придерживаясь руками за край стола, и начинает плакать. Его лишили самого кровожадного существа, его лишили жизни. У него забрали Дракона, который был ему ближе всех. Дракен последний раз кидает на альфу свой взгляд и посылает ему свою самую искреннюю улыбку. Прощается. Заставлять Хосока ждать он не хочет, поэтому спешно выходит, так и не увидев лица Баджи, хотя его он будет помнить вечно. Злой и безумный оскал, красивые белые волосы, такого же цвета ресницы. Постоянно находящий на себя приключения в бою. Враг номер один. Любовь номер один. Пропускают только Дракена. Он заходит и сразу натыкается на скопление четырёх лиц. Сегодня день палачей в их лагере. Хосок стоит к нему спиной и смотрит в окно, скрестив руки за спиной. — Быть повелителем, значит, быть одиноким. Союзники, паши, омеги находятся рядом, чтобы получить свою долю. В этой толпе людей не найти того, кто может затронуть твою душу. И я был одиноким до тех пор, пока не увидел его. Я был очарован, я увидел нечто подобное богу. Дракен — тайна в моём мире. Мой товарищ, мой душевный друг, мой спутник. Мы не расставались с ним днями, месяцами, годами. Мы читали книги, писали стихи. Эй, одинокий, как солнце товарищ, приди. Все листья желтеют, если рядом нет твоего прекрасного лица. Приди, товарищ, приди. Мир без тебя как пыль. Этот свет, эта радость, этот бренный мир без тебя пуст. Он ничтожен. Мы тренировались, мечтали о будущих победах, потому что должны быть сильными, мы должны подготовиться к этому дню. Моя любовь к тебе сделала меня слепым, Дракен, — Хосок оборачивается и делает незаметный знак палачам. Те подходят к Дракену: двое становятся возле рук, другой возле выхода, чтобы в случае чего удержать, а четвёртый, чтобы душить. — Я как-то спросил у тебя, а какая смерть самая позорная и от чего? Ты сказал, что… —…что самая позорная за предательство от верёвки. Я помню свои слова, мой господин, — Дракен склоняет голову. — Если помнишь, то почему предал? — Мне нет спасения и оправдания, но я делал всё, чтобы только защитить всех от большей беды, но в итоге проиграл, потому что не взял в расчёт, что не властен над чужими судьбами. Хосок кивает, что даёт знак. Дракен сам встаёт на колени, ему не нужна посторонняя помощь. Он складывает руки в замок вперёд и голову на Хосока поднимает. Тому тяжело далось это решение. Но братья Чон не прощают предательств. Как только удавка касается его шеи, он невольно прикрывает глаза, ибо впервые пробует её на себе. — Сколько лет я возле вас. Благодаря вашей милости в своём раннем возрасте я стал велик. Вы одарили честью — я стал вашей правой рукой. Вы знали во мне друга, верили и доверяли, ваша душа стала моей душой, ваше бытие стало моим солнцем. У меня не было жизни в свободе от вас. Не было и секретов. Кроме одного, стоило вовремя рассказать его. Дракен видит его. Этот чёрный человек, который сидит и свесил ноги. Усмехается, потому что предупреждал и говорил, что так и будет, а Дракен на лучшее надеялся. Он отвечает ему такой же ухмылкой, тихо говоря: — Ты победил. Хватка с каждым разом становится сильнее. Кашель одолевает альфу, но он держится. Взгляда с Хосока не спускает, который также на него смотрит. Венки на шее надуваются и норовят порваться, потому что сильные руки у палача оказались. Дракен даже прослезился от такого напора. Он пытается не думать, что сейчас умрёт, что всё меньше и меньше воздуха у него становится. Альфа давится и постепенно глаза уводит. Умирает самой позорной, предательской смертью. Смог навлечь на себя беду, не смог справиться с этим секретом. Для него Хосок был самым близких и преданным другом, тот его за брата почитал. И ему отрадно умереть от руки брата, потому что знает, что заслужил, потому что предателей следует наказывать. Казалось, что казнь длится часы, но на самом деле пару секунд. Хосок видит эти глаза, видит преданность. Преданность — самая сложная вещь, которую можно найти в этом мире. И без сомнения — самая ценная. Иногда легче умереть, чем довериться. Так сложно найти того, кому можно довериться. Хосок доверился, а получил нож в спину. Никто не мог найти виновника страданий его омеги, а тот оказался по правую руку. Дракен желает, чтобы это быстрее кончилось, потому что больше не в силах терпеть этот взгляд, полный и осуждения, и веры. В голове стоит один образ. Злой альфа, который ругательства сыплет и даже не оборачивается, чтобы провести его в последний путь. Наконец-то он чувствует, что становится легче, перед глазами почти нет лица Хосока, комната поплыла. А дышать всё тяжелее и тяжелее, а потом и вовсе всё пропадает. Дракен, как преданный Хосоку человек, склоняет голову. Какова самая великая тяжесть единой власти? За всё, что этой властью сделано, ты после смерти ответишь. А что такое верный слуга? Тот, который не только жизнь за хозяина готов отдать, но и грех его на себя принять. Дракен лишается жизни. Хосок теряет брата. Баджи же умирает живым.