—Где моё небо?

*** —Что это было? — спрашивает Чим, после того, как Юнги отстранился. —Слушай, — отвечает Юн на высказывание Чимина, — по сути ведь, в той бумажке о купле-продаже еще не стоит Моя подпись, верно? Так вот, Я переночую сегодня здесь, — и выкидывает сигарету в окно, — в Своей квартире, в которую Я великодушно впустил Вас с братом) — и уходит с холодного помещения. —Чт.. — проговаривает Пак вслед ушедшему "цыгану".

。。。

      Чимин наконец-то выгнал адвокатов из квартиры, комара с кухни и брата с комнаты, в которой тот заперся. Не выгнал Он только Мина. Да как Он вообще может Его выгнать, если Он с того случая на балконе не то что в глаза Ему смотреть не может, а даже мельком взглянуть боится стесняется.       Небольшой разговор с братом, в котором Чимин показал Свою поддержку и любовь, перечитывание бумажек от юристов, рутинная работа по типу мытья посуды, и вот Он, Чим, уставший, не спавший и разбитый от навалившегося, стоит и пьет горячий чай на холодном балконе. Снова на балконе. —Тебе не стоит.. —О нет, не надо. —Чего? —Учить Меня не надо. И находиться в этой области квартиры со Мной. — Он собирается выйти с лоджии. —Ну скажи еще, что Тебе не понравилось) — Чим промолчал. — Я же знаю, что вкус табака от сигареты и вкус виски от Меня дают шикарное сочетание с Твоим миндалем. —..Малина. —М? —Помимо табака и виски была еще малина, — говорит Пак, делая еще два шага в сторону выхода. —«Он заметил? Боже» — подумал про себя Юнги. — Стой! — и что дальше? Ну остановил, и что дальше? — Неужели.. Ты так и будешь убегать от этого?       Эта фраза всегда разворачивала людей в сторону Юна. А так как именно это Ему сейчас и нужно, Он выбрал самый приемлемый вариант. И он сработал. Чимин обернулся. —Убегать? — на Его лице играли истинные эмоции, которые Он так не хотел показывать вообще кому-либо, тем более Мину. Истерика, удивление, слабость, страх и боль. — А разве Я убегаю? Хотя да, знаешь, Я убегаю. А Ты играешься с Нами, как псина с новым мячиком. А Я убегаю! В то время, как Ты бегаешь за сраным шаром, Я бегаю от людей при игре в салочки. Потому что это единственное, мать твою, что Я могу. Я, блять, устал! — Он разбивает чашку о пол и осколки разлетаются по всему помещению. — Сколько, блять, можно!? Ради чего Я все делал раньше?! Ради Этого? Ради того, чтобы Мой младший брат признался Мне о Своей личности в двадцать три? Для того, чтобы Меня выперли с работы из-за того, что у того омеги покрепче орех и Он согласился переспать со вторым пилотом? Ради того, чтобы у Меня в доме проходил суд? — Он упал на колени, прямо на кусочки стекла на полу. Юнги дернулся к Нему. — Ради того, чтобы Ты не оставлял Меня на протяжении столь длительного времени? — отдергивает Чимин руки Юна, которые тот уместил на Его щеки. — Иди спать вообще. Что Ты тут делаешь? — Чимин взял один из осколков в руку. — Ах да, это же Твой дом и это Меня здесь не должно быть! — Юнги успел выхватить стекло из руки омеги. — Хах, спаситель, блять! — крикнул Пак, отталкивая «спасателя» на стеклышки, побежав к открытому окну.       Юнги упал на осколки всем телом и ярко почувствовал, как некоторые из них вонзились Ему в спину, некоторые проскользили по рукам, но тем не менее, не сказал ничего. Разве что фразу: «Смотри, Чимин. Видишь осколки. Это осколки от кружки. Ты видишь кружку? Вот и Я нет. Разбив ее, Ты разбил кусочек Себя, ведь это была Твоя любимая кружка. А теперь помнишь сигарету? Да, ту, которую Я кинул с этого же окна. Видишь ее?.. А теперь анализируй. Кружка разбита. Ты тоже. Сигареты нет. Ты еще есть. Твоя любовь к кружке убита из-за того, что Ты сломал ее. Убив Себя, Ты еще и Меня разобьешь.»       И в этот момент в Чимине словно склеились все те осколки, что только что переполняли Его. —Что.. Что Я сделал?! — и вместо того, чтобы ринуться в окно, как Он хотел изначально, Он подбежал к Мину, постанывающему от боли. — Нет, нет, нет, слышишь? —Ну давай, по стандарту: «Живи, Мин, мать твою, Юнги, живи», – Так? —Блять, заткнись, — говорит Чимин, не понимающий за какую рану Юна нужно быстрее браться. —Да ладно Тебе, Ты вон только что хотел сдохнуть. Умер и даже не думал бы обо Мне) — Юнги аккуратно поднимает руку. — Так что поздно метаться, птенчик, — и с достаточной силой ударяет по сонной артерии. Чимин отключился и упал на грудь Юнги. Второй спокойно выдохнул. «Моя очередь заботиться. И поебать, даже если Я иду без очереди»

Конец двадцать пятой главы