Тарантал

***

      Тяжело описать эмоции Габриэля, когда он проснулся от слегка колющей боли в области слабых запястий, лодыжек и не раз получившего затылка. Чувствуя лёгкую тяжесть на тазовых костях, он из последних сил приподнял голову и быстро, но бесшумно её опустил, издавая не понимающие стоны в сторону стола с его верхней одеждой и чужим оружием сверху.       На его животе усердно рисовали узоры пышной кисточкой с чёрными чернилами.       Макая кисть в небольшую, странную баночку, Гэб ни на секунду не отрывался от своего рисования по чужому телу и лишь изредка сверял правильность узоров по толстой, угольно-золотой книжке, опирающейся о каменную стену. Без доспехов и перчаток он казался будущим усердным творцом, который только-только начинает свой творческий путь, что сильно смягчало общую остроту чужого недовольства.       Хотелось как можно сильнее потереть глаза и хорошенько потянуться, но кандалы, очень крепко натянутые позади толстой деревянной столешницы на большие железные болты и гвозди, могли позволить разве что средний палец потолку показать.       Пропитанное воском тепло от свечей помещение ещё и душным делало. —Не двигайся, не дыши даже.—Чуть взволнованно пригрозил тот.—Они отвратительно стираются, нельзя ошибиться… Не дыши сказал.       Габриэль, как нарочно, сделал вдох глубже, потому получил быстрый, но болючий удар в бок концом кисти. При ударе даже слёзы брызнули.       Головка кисточки нежно и аккуратно проходила последние стрижки возле пуповины. Гэб, придерживая чужую кожу рукой, приблизился и, глянув в книжку, дорисовал две интересные чёрточки, что с другими походили на иероглифы и руны одновременно.       Эдакий ритуал индийского раскрашивания с чертами грубости и трепетной аккуратности не льстило живому холсту ни капли. Габриэль, пару раз попробовав покрутить ноющими конечностями, к огромному счастью, оплевух больше не получал, но не мог смириться с тем, что своё положение изменить к лучшему никак нельзя. —Я не буду мешать, если не буду закован. —Я проколю тебе бока, если не замолчишь.—Гэб злобно блестнул глазами, опираясь одной рукой о штаны, а второй набирая краску в кисть.—С другой стороны я понимаю, что тебе это неприятно…—Он провёл по самому краю несколько загогулин, а после пририсовал пару линий, чем-то напоминающих змеек.—И я бы с удовольствием сделал всё пока ты без создания…—Габриэль молча смотрел со своей позиции вниз, ожидая конечное решение чужих размышлений. Сидящий на его штание эльфёнок был хотя бы приятен глазу, но вот от всего остального хотелось сбежать как можно быстрее и дальше. Хотя бы минутный перерыв сейчас был бы очень, очень дорогим для него удовольствием.—Но мне ведь нужно будет, чтобы ты сам повернулся. —Сзади тоже?—Габ с ужасом представил, как ему прийдётся лоб к лбу стола лежать на животе по несколько часам. —Тоже.—Гэб, проходя уголком платка по краю очень чёткого узора, поднял взгляд на Габриэля.—Если хотя бы одна надпись будет испорчена тобой, я специально сотру их всех старой наждачкой и буду перерисовывать заново. —Обещаю, что ни одной не испорчу, только дай мне- —Подожди немного.—Уклончиво и куда тише попросил эльфёнок, опустивший голову ниже.       Габриэль даже слегка покраснел, смотря на потолок удивлёнными глазами. От той интонации, которую подали где-то снизу… Снизу…       Начала поднакапливаться слюна в горле. Небольшая ладонь, опираясь о Габа, слегка провела вверх, а после вниз, когда художничек взял немного краски.       Если припомнить, то грудь и шея были замечены уже разрисованными многочисленными волнистыми, резкими и в основном толстыми узорами. Тоесть. Эльфёнок шёл от верха.       Габриэль сглотнул и, медленно приподняв голову с положения лёжа, подтвердил свою мысль. Его будут разрисовывать полностью.       Эльфёнок задумчиво сравнивал узоры по книжке, придерживая кисточку возле губ. Потыкав кончиком в серединку низа живота, он оставил кисточку на бумажке неподалёку и, приподнявшись на коленях, стал стягивать чужие штаны.       Габриэль дрогнул от того, как быстро началось то, чего он только-только успел представить, потому начал не просто с волнением, а некой взбудораженностью во всю вкушать ощущение того, как самый край его агрегата прикрывают тряпочной салфеткой, а сами продолжают тянуть символичные рисунки вниз.       Мокрые, липкие краски, которые проходили пятнышками по краям паха, начали казаться сырее.       Габ выдохнул так, будто это не кисточка проходит по телу, а чужой, маленький язычок блещет своим умением делать приятно. Что в общем-то Габриэль себе и представляет.       Гэб же так взволнованно переводил такую красивую каракулю, что можно было засомневаться в том, что эти краски можно смыть. Он, поджав под себя ноги, работал ручкой так осторожно, как уже давно не работал.       Габриэль пробует сглотнуть всё тише и тише, но при самом малом ощущении движения снизу, начинает изо всех сил прекращать представлять то, как усердно могли ему поработать чем-то другим.       Тёмный без колебания прижал встающий агрегат ладонью, ни на секунду не позволяя себе отвлекаться.       Светлый и от хлопка по херу дрогнул, но после так сильно попробовал прогнуться, что не грех было его кисточкой жахнуть.       Эльфёнок опустился так низко, что Габриэль мог почувствовать чужое дыхание. Еле уловимое и нежное. —Это очень кстати.—С усмешкой приподнялся тот, убирая руку. Столб встал так хорошо, что можно было к нему даже не прикасаться.       Эльф от боли в конечностях мог выражаться достаточно громко и обоснованно. Но вот от того, как приятно к его стволу прикасается мокрая головка кисточки, можно было боль эту и потерпеть. Жаль в открытую показать, что ему это нравится, нельзя.       От того, как начали дуть на хер, светлый ещё лучше себя почувствовал. Прям так, по паху, венам, кончику… —Чёрт.—Ругнулся раздосадовано эльфёнок, падая на свою ладонь лицом.       Похоже снизу таки прийдётся пройтись заново.

…

      Габриэль очень довольно разлёгся по чужой кровати, чувствуя приятное бессилие. Любой может понять почему: снятие кандал, которое он ждал несколько часов на пару с найденным ощущением удовольствия от чужого дела…       Гэб остался в подвале, пряча лицо в сложенных руках. Он устал сильнее всех, так как продолжительное время стоять в согнутом на три раза положении с частенько непослушной кисточкой было в самом конце невыносимой пыткой. Запах чернил въелся в его нос и руки, а то, как часто дышал его подопечный, забирало крохи кислорода быстрее возможного.       Не факт, что все чернила впитались в чужое тело так, как надо. Осталось в нужное время «включить» всю ту сложную конструкцию и следить за тем, чтобы его задумка сработала на ура.

…

—Хей?—Переступая со ступеньки на ступеньку, Габриэль осторожно прижимался одной рукой к холодной, низкой стене. Без привычного свечения свечь вниз ходить становилось поистине жутко, но от уверенности в том, что эльфёнок где-то там, страх хотя бы поскользнуться с каждым поступом уменьшался.       Подсвечивая путь магическим шаром, витающим возле плеча, Габриэль вскоре смог найти то, зачем пришёл.       Неподалёку от стола с книжкой, записками, чернилами и зельями, светилось некоторое зачарованное оружие. Как синий меч, похожий на саблю, так и зеленоватый лук, мерцающий влитым в крепкое дерево изумрудом. Габриэль убрал свой мерцающий шарик и аккуратно положил руки на чужие плечи.       От предупреждающего лязга позади шаровод понял, что очень уж опрометчиво начал лезть к хозяину дома. Но вместо того, чтобы убрать свои культяпки, он ещё сильнее начал давить на чужие плечики, пуская руки по груди и ниже.       Лёгкая кофточка на эльфёнке позволила почувствовать наличие неплохо подкаченной грудки и в некоторых местах даже проблесков упругих мышц, но к низу почувствовалось столь сильное углубление, будто эльфёнок резко втянул в себя воздух. —Уйди.       Да, тот и вправду втянул в себя воздух от возмущения. —Поговорим?       Габриэль заметил, как чужая рука выбралась и потянулась к какому-то предмету на столе, потому аккуратно положил на неё свою руку, фиксируя. —Соскучился по ножевым ранам? —Да нет.—Опуская голову, наклоняясь сам, Габ прижимает губы к кончикам чужих волос и слегка проводит пальцем по костяшкам на руке эльфёнка.—Зачем было меня заковывать? Я правда мог и подождать, когда ты... Закончишь.       Измученный кропотливой работой дух аккуратно повернул голову, измученно чувствуя вину в своём теперешнем положении. Длинноухий сейчас, как монашка, должен быть неприкосновенен, нельзя резать на нём кожу и ткани, оттого и железные псы, висящие в воздухе неподалёку не то, чтобы знают, что эльфа трогать нельзя, а просто ждут приказа атаковать. —И что, отомстишь мне теперь? —А можно? —Дурак.       Отталкивая того от шеи, Гэб шустро встаёт из-за стола и идёт в сторону ступеняк. —Правда не хочешь поговорить? —Вот соберёмся, тогда и поговорим. —Куда?

***

      На улице был вечер, когда они заканчивали готовиться к отправке. Ветви деревьев слегка пошатывались и сливались с дальними объектами в чёрных, проработанных силуэтах. Тёмно-синее небо и холодный ветер заставляли кукситься на чужие планы отправиться в долгий, тернистый путь, оттого Габриэль чуть ли не со слезами смотрел на свет из большого прохода входных дверей.       В доме кружился вальс из железных псов и серо-бурой магии. Хозяин в чёрной коже и толстых ремнях удовлетворённо проводил рукой по тупой стороне большого, толстого клинка, готового к бою, словно прирученную собаку. Ему было необходимо приправить свой долгий уход полноценным прощанием и чем-то вроде тайного самолюбия.       Выбрав три на вид мощных, смачно зачарованных клинка, Гэб в повороте к выходу прощально махнул рукой и случайно встретился взглядом с длинноухим.       Фарлос отошёл к лошади позади, всматриваясь в то, как плавно и легко шёл к просторному выходу не_Габриэль. Казалось, что самым главным его отдыхом были сборы в путь, а не лёгкая дрёма или насыщение законсервированной энергией. Чему Габ и изумлялся, не понимая почему же всё именно так.       Серые глаза, выделяющие на фоне тёплого света из коридора, смотрели на него так, как никогда ещё не смотрели. Готово, вызывающе. Хотелось зафиксировать этот момент, но, как только хозяин жилища перешагнул порог, дверь позади с ветром и громом захлопнулась, а манящее глазами существо исчезло с поля зрения, слившись с окружением.       Габриэль вызвал несколько световых лучей и оставил по сторонам своей лошади, которую выжал у ближайшего не самого добросовестного конюха за целых двадцать золотых. Больно было признаваться сколько он потерял просто за то, что выбрал лошадь по своему желанию. Та была недовольна новым хозяином, как и Гэб, который оценил чёрную шкурку на половину дешевле того, сколько за неё отдали. Тонкая, небрежно подстриженная. Он и скакать-то шибко не умел, хотя и чувствовал, что лошадь терпит его неумелость в обращении чисто по доброте душевной. Или по причине небольшого вмешательства эльфёнка, который успел заговорил её так, что можно было быть уверенным в том, что прямо сейчас эльфы возьмут да и поменяются лошадями. Светлый будет скакать на рыженькой, а тёмный разрезать воздух на чёрной. Зато сёдла и поводки по окраске внутренних миров подходили.       Габриэль пополам с ноющей болью и сонливостью сидел на своей лошади, которая смотрела за спокойным хвостом лошадки впереди, отвлекаясь на рядом светящиеся шарики и проглядывающие в воздухе лезвия подальше. Габриэль тоже на них внимание держал и спустя где-то пять минут пристального разглядывания открыл для себя то, что лошадь эльфа была даже не рыжая. При свете его слабой, неприметной даже в такой мгле магии лошадь казалась... Золотой.

***

      Наконец они прошли ворота города. Далеко впереди горизонт казался слегка бордовым, а позади того, что они прошли, синим.       Тёмный эльф повернулся к Габриэлю, который только-только оторвал взгляд от мощной на вид стражи, держащей длинные секиры вверх, и немного поманил.       Улыбка, которая была замечена Габриэлем, и пальчик, подзывающий его, были знаком чего-то большего, чем эльф мог себе представить.       Этот же знак заметила и чёрная лошадка, потому начала ускоряться в такт сестрицы впереди.

***

      Поле с чёрной опущенной травой, синее небо, еле-еле виднеющийся восход. Скачки лошадей, которые пробовали слегка обогнать друг друга, но не отстать или убежать слишком далеко. Клинки, рассекающие воздух в небе. Габриэль, что уже не мог чувствовать под собой седла, бьющего по паху.       Торжество, с которым расходился позади эльфов туман.       Габриэль чувствует лёгкое тепло, смотря на эльфёнка. Тот очень внимательно приглядывается к лесам, окружающим просторы, изредка приглядывается к небу. Фраза: "это место будет тебе знакомо" воодушевляла с той же силой, с какой по земле били мощные копыта. И далеко ж им придется скакать, чтобы добраться до этого самого места... Долго, но не муторно.       Габриэль пока они ехали даже о побеге не задумывался. С какого начала он думал, что его собираются убить или замучить, а сделать этого так и не сделали. Чего ж ему сейчас стоит послушно пройтись по полям на седле? Ничего.       Эльфёнок, которого было видно чуточку лучше, плавно подпрыгивал на седле и еле видно страдал от этого. Седло большевато, и, хоть стремянки и подвешены так, что опираться о них можно со всей удобностью, но всё же скользить из стороны в сторону при каждой попытке расслабиться дело не из приятных. Зато зад и оружее неплохо прикрывается невысокой спинкой. На пустующее место позади можно было наложить столько барахла, что и в кругосветное путешествие ехать не страшно.       Светлый эльф выпрямился и приподнял голову, когда лошадь впереди начала фырчать громче обычного.       Гэб решил промолчать почему, просто начав тянуть повод направо, в противоположную от леса сторону, по краям которого еле-заметно проходила стая серых хищников.       К возможному несчастью Габриэля, стаю серых хищников он бы не заметил.

***

      Спокойное передвижение по лесу и утренний нежно-голубой свет.       Габриэль изредка раздражал свою лошадь касаниями к её ушкам или гриве. Лесная степь наполняла его чем-то свежим и приятным. Гэб казалось был на полчаса дальше того, где они находились, потому не обращал внимание на то, как ползал по земле туман и сочнели в своих зелёных листах и толстых стволах деревья.       Заметив впереди расширение пространства, Габ подскакал к тому поближе. —Часто так путешествуешь? —Спроси что-нибудь интереснее. —Хмм...—Габриэль взялся за подбородок, продолжая качаться на транспорте, как и его сородич.—А чего ты хочешь добиться всеми этими путешествиями и проклятиями? —Справедливой мести. —Уууу...—Нельзя сказать, что он ожидал чего-то другого. Персона, с которой он скачет в одном метре от себя, кажется всю жизнь может держать в себе желание отомстить. Будь ему даже на ногу случайно наступили, он вернёт всё, что причинили, в двойне.       Габриэль глянул вперёд и, приглянув себе миленькую ёлочную веточку, приподнялся, сорвав с той шишку.       Гэб дёрнул бровью и отвернулся. —Молочные... В этот год можно будет попробовать варенье из шишек. Пробовал когда-нибудь такое?       Эльфёнок смущённо вдохнул.       Габриэль был таким эльфом, что мог забыть как его резали на куски или на живую пытались кастрировать уже на следующий день. Казалось, в этом он даже слегка привлекателен. Но. Всё таки изредка он мог вспомнить то, что было давным-давно и это могло напугать. Он держал в себе что-то глубоко внутри, но не прятал. Просто скидывал. Сейчас же крутил возле шишки пальцем, пробуя что-то наколдовать. Отсутствие ответов, объяснений, игнорирование, отказы в его сторону... Гэб слишком долго обдумывал действия, планы и схемы в голове, чтобы вот просто взять, да и задуматься об этом эльфе.       Фарлосс — эльф многолетка. Может ли он оскорбиться, влюбится или поставить себе мечту, способную повлиять на жизни других? Является ли тёмный эльф точкой движения его развития? В магии, отношениях.       Очень жаль, что всё будет длиться недолго. Потому карать себя за грубое отношение никто не собирается. —Слушай, а твоя магия связана с пеплом?—Гэб недовольно вздохнул.—Ты довольно мало колдуешь, но я помню, как от тебя отлетал пепел... Когда мы скакали и когда ты стоял на крыше... Пепел - это ведь то, что остаётся после жаркого огня и вещей, способных гореть... Реакция распада. —И?—Не видя всей подноготной чужих мыслей, первый остаётся с тем же настроением. —Я вот думаю хочешь ли ты созидать или разрушать... Вроде бы ты разрушаешь, но с каждым разом делаешь сильнее, крепче, лучше... —Мне не нравится твой ход мыслей. —Я чувствую это на себе.—Габриэль маневрировал пальцами, держа шишку в воздухе и частенько ронял её в сложенные руки.—Но всё же. Когда ты всем отомстишь. Когда докажешь, что сильнее и лучше тех, кто в это не верил. Что потом? —О чудо, ты умеешь думать.—Гэб махнул пальцем в сторону оттаявшей шишечки в бережливых руках и та с глухим свистом пульнулась в ближайший столб, оставив после себя небольшой отпечаток.—Но тебе это ничего не даст, если после того, как мы заглянем в гости, твой труп будут делить змеи. Надеюсь, ты практиковал основы магии, а не только создавать летающие лампочки. —Кстати, как тебе мои "лампочки"? Я долго не мог поверить, что магии можно научиться по книжкам. Там было несколько необычных заклятий, которые могли, к примеру, удерживать воду в кружке или прикрывать окна, не прикасаясь к ним, и я их все запомнил. Так здорово быть волшебником. —Да, в особенности когда являешься эльфом и пользуешься магией в зачарованном доме.—С странной интонацией усмехнулся тот. —А как другие становятся магами? —Терпят кровавые ритуалы, сожжения, предательства, смерть близких, отдаются богам...—Гэб опустил взгляд, со сжатыми губами смотря в быстро идущую от него землю. Всё же предчувствие ему не изменило. —О, а в каких богов ты веришь?—С вдохновением спросил тот, вспомнив великолепные, белоснежные и чистые во всех смыслах храмы с жрицами, алтарями и преданно верующими людьми. Даже запах леса начал чувствоваться чище и приятнее. —Понятия бесперспективной смерти хватает.—Выложил своё оппонент. —Оу, но есть же столько богов! Я столько историй слышал о их поступках и прощениях, что не поверить в того или иного бога довольно тяжело. А что только не строят, чтобы показать свою лю-—Габриэль, готовясь поднять руки в жесте безграничной преданности верующих и поклоняющихся, вдруг замер. —Молчи.—Отрезал тот холодно.—Просто молчи.       Опуская руки, Фар потупил в даль с лёгкой, медленно думающей улыбкой. Вдруг снял её с лица и глянул на низкорослика. —Неужели тебя бросил твой бог?—С готовностью поддержать и выслушать спросил тот.—Или дело в чём-то другом?       Не_Габриэль тактично стиснул челюсть, чего не заметить было нельзя.       Лучник не смог проститься с ощущением, словно что-то не так, но решил просто послушать тишину и поразглядывать богатую деревом местность.       Что сзади, что спереди деревья казались просто бесконечного количества. Хоть прохлада и просачивалась некими сквозняками под дикими кустами, но всё же и лепестки уютности можно было разглядеть.

...

      Габриэль, проходя по знакомой дорожке с сгнившим, поломанным заборчиком по правую сторону, глядел на приятное голубое небо. Цоконье копыт шло всю дорогу, как и лидирование эльфёнка впереди. Светлый даже пробовал подойти к тому поближе, но каждую его попытку собственная лошадь заменяла так быстро и недовольно, что начало казаться, будто лошадь здесь решает, как ей его возить и куда позволять поворачивать.       Сероглаз же впереди, успев не раз тихонько зевнуть или подтянуться, пока лошадь тихо хватает близ торчащую высокую травку, преспокойно чувствует нарастающую с каждым верстом ядовитую, знакомую энергию, коей кто-то из них в скором времени наверняка траванётся.

***

      Бесконечный Анкх песочных часов, освещённый лунным светом. Великолепно. Просто великолепно.       Габриэль не мог не вспомнить это чудесное сооружение с синими стёклами, вкусным орнаментом и хорошо подстриженными кустарниками. Не мог не вспомнить извивающуюся арку дверей с каменными змеями по краям. И то, как часто по этой красоте ползали маленькие, противные, как червяки, змейки. Тёмно-синее небо не выделяло выгнутые конусы верхушек, но прекрасно вливалось в цветовую гамму: синий, жёлтый, зелёный. От изобилия волнующих изгибов и тонкостей дворца нельзя и подумать, что всё это принадлежит лишь одной не менее тонкой и прекрасной даме. В тонких одеяниях с длинными рукавами. С жарким взглядом и томным, обольстительным голосом.       Не так уж и давно он здесь был. Не так уж и долго пробыл.       Фар, стоящий возле невысоких, даже декоративных ворот, с каждой секундой смотрит на свечение из каменных окон задумчивее. Фырканье лошадей, оставленных возле входа в лес, окружающий замок, забывается.       Вот он и вернулся к своей славной госпоже... В эту секунду хочется вновь услышать голос, который в него вдохнула ведьма. Грубоватый, пошлый, но поистине разумный, когда это необходимо.       Длинноухий оборачивается к эльфёнку, не спуская локтей с каменной шпалы. Кинжалолюб заканчивает насыщение ружей для чего-то грандиозного и выглядит довольно... Спокойно.       Ночь — не то время, чтобы нападать на кого-то ради боя. Может сейчас и не ночь на самом деле? Время течёт в некоторых местах так странно.

...

      С ветерком отворяя двери, в высокий и просторный зал входит персона, познавшая вкус яда. За ней слегка неуверенно входит вторая, пригиная голову и пряча руки за спиной. —До сих пор нет трона? Ужас, хоть бы подушку кинула.—Голос раздаётся лёгким эхом по заполненным живностью стенам до самого потолка. Золотая серьга слегка покачивается, слышится оскал лезвий, врезающихся в пол с ковром и дырявящих последний.

Слышится женская усмешка, скрывающая за собой...

—Без приглашения.—Ножка слегка подымается, оголяется из-за разреза платья.—Без приветствия.—Чёрная туфелька поблёскивает на свету зажигающихся синих свечь.—Без манер.—Вторая отходит назад и прячется в густой тени платья.—Без чего-либо стоящего...—Меловая накидка покрывает точёные плечи и выразительные локти аккуратно перекрещенных рук.       Лезвия проходят по полу, вырисовывая какие-то свои узоры, но нередко приподымаются и меняют своё направление. Все четверо работают над этим усердно и ловко.

Возмущение.

—Пока в двери не постучаться, полы помыть и не задумаешься...—Встав совсем близко к середине, гость показательно осматривается по сторонам.—А паутины-то... Или... Это твои волосы? Ужас, так постарела.—С насмехающейся улыбкой, тот смотрит в глаза дамы, прожигающей его с такой ненавистью, будто тот успел испортить ей не только пол, но и все самые любимые наряды. —И это говорит мне двухсотлетний карлик-арлекин?—Со сдержанным вдохом ведьма поигрывает на предплечье пальцами и приподымает подбородок чуточку выше. —Никак иначе.—Лезвия, делая циркулярный оборот прямо по ковру, как за валетом, так и дамой, слегка вздымаются и втыкаются глубже, вновь возвращаясь к тому, откуда начали. Их лёгкое шумение по сторонам добавляют расслабляющей акустики, как бы поздно это не было замечено третьим лицом, стоящим позади чужих напряжений. —Что ж...—Желание усмехнуться чужому признанию подымает настроение неожиданно и быстро. Чужая улыбка прекращает раздражать, исчезает желание заставить безладного гостя опустить естественное им прилюдие.—Нельзя сказать, что не ждала тебя, мой славный...       Светлый эльф приглядывается к полу. Из него очень медленно и незаметно вырываются тонкие синие ленточки, собирающиеся в живых ядоносцев, украшающих свою королеву. Со второго этажа слышится хлопки крыльев и совсем скоро над потолком начинает кружиться золотая по краям пёрышек совушка. Так зал начинает казаться враждебнее и опаснее. Длинноухий вытягивает из-за спины стрелу и лук, чувствуя, как в той же середине начинает скапливаться что-то могущественное.       Гэб отступает немного в бок, его лезвия втыкаются в стены, начинают вырисовывать что-то и там, кажись, кого-то маленького задев. Он немного морщится в сторону пернатой красавицы и припоминает ту во время своего путешествия. —Ждала значит...—Эльфёнок забавляет ведьму своей нерасторопностью и лёгкой языковой разминкой. Кажется, что тот находит с каждой секундой всё более неприятные вещи, вспоминает больше, анализирует быстрее, пропитываясь тревогой.       Ведьма меняет опору на другую ножку в туфельке, заставляет волосы с золотыми наконечниками передвинуть друг друга, тем самым говоря: ждать осталось недолго.       Габриэль не знает точно что ему делать, но странное ощущение жжения от краски вынуждает его сосредоточиться не только на поднимающихся головах змей прямо из пола, но и лёгкой боли в теле. —..И знаешь зачем я пришёл.—Завершил свои раздумья остроухий, как-то слишком спокойно подтягиваясь к колдунье.       Со стороны балкона зала громогласно зазвонил треск железа.       Подняв голову, эльфы заметили мощный силуэт в тени второго этажа. Гэб склонил голову в бок, смотря на то, как искрятся удары его клинков по тому, кто так не хотел к ним спускаться.       Довольная собой ведьма надменно подняла подбородок и горделиво подметила удивлённые глаза своего любимого бывшего слуги. —О-о-о-о...—Впечатлённо приподнял уши тёмный эльф, смотря на спустившегося в один лёгкий полёт громилы. Неведомый, грубо сжав в одной руке все четыре кинжала, сверкает тёмно-голубыми глазницами необычной маски, сжимая во второй руке массивную секиру, и даже не дышит.—Какого ухватила-то...—Высокий, мускулистый, с щитами на ногах ниже колена, готовыми дробить всех на части одним ударом...       Габриэль положил руку на свою грудь, скрытую накидкой, видя наличие бинтов на том же месте у незащищённого доспехами рыцаря. —Хочешь познакомиться поближе?—С оскалом улыбается ведьма, склоняя голову и роняя свои украшения на свою грудь. —Сначала это сделает он.—С приопущенными глазами Гэб медленно поворачивается к Габриэлю боком, одним только своим телодвижением делая ответ в несколько раз эффектнее.       Габриэль вопросительно показывает на себя, подымая брови. С опущенной до плеч головой, растерянным видом и неким неверием, он не трусит, а просто не верит, что на начальном уровне ему подсовывают таких боссов. А после, слегка покачавшись на месте, делает пару шагов вперёд, выпрямляет спину, ставя пустые руки по бокам. Посмотрев на бывшую хозяйку, машет рукой. —Сейчас я покажу зачем ты здесь.—С интонацией превосходства над чужой уверенностью, Гэб делает пару шагов назад и, словно пепел, исчезает в густой тени.       Слышится звон чего-то острого. Хлеснувшая по полу кровь заставляет обратить внимание на мощную фигуру и немного приглядеться.       Ведьмы не видно, зато трефовый слуга остаётся на прежнем месте, слегка задирая голову в подобии ожидания начала чего-то интересного. Его опустевшая ладонь роняет несколько капель крови, тем самым подсказывая, что же издало неприятный звук.       Чувствуя, как по руке ползёт что-то холодное, Габриэль готовится убрать с себя хитрую хладнокровку, но видит не её, а длинное медного цвета тонкое и острое лезвие вместе с тем, как то оплетает его растерянную руку, готовя к бою. —Ох, вот как?—Покрутил рукой боец. —Впервые так делаешь?—Словно сквозь улыбку проговаривают впереди. —А?—Поднимая голову, Габриэль видит своего врага во всей красе. Совсем близко.       Трефовый валет не делает резких движений, он, понимая чужое положение, делает поблажку в виде позволения настроиться.       Сапфировый под светом луны и необычно мертвенный в тени... Как же он вписывался в окружение холодных стен и их синих тонов. —Аллоха.—Доброжелательно протягивает голос сквозь ледяной воздух. Величию секироносца можно было позавидовать.—Выглядешь растерянно, нужна помощь? —Вообще да, если можно.—Не очень уверенно, но правдиво ответил тот. —Давай помогу.—С тем же доброжелательным тоном, что и раньше, треф заносит над головой, как сталь крепкую, секиру.       Габриэль подаётся назад, когда чужая рука над омрачневшей маской замедляется, а после резко пригибается, когда пульсирующее оружее всё же соприкасается с его волосами.       Брежжет сталь, расходятся посередине бинты на обширной груди и трефовый валет неожиданно отступает, опустив оружее.

      Тёмный эльф, стоящий недалеко от Клеопатры, удовлетворённо улыбается, держа руки на груди. Нельзя сказать, что всё именно так, как он хотел, но всё же что-то из непредвиденных изменений он поощеряет. Клеопатра, не шибко заинтересованная боем своего и бубнового солдата, недовольно поглядывает на первого.       Красный и синий бьются, изредка делают упор на чистую защиту и почти не переводят воздух в лёгких. Нападающий огонёк, словно окрылённый мыслью убить во чтобы то не стало, с вздымившимися волосами и порванной по причине скорее собствененных усилий, а не врага, одежде, атаковал довольно хлёстко и бойко. Он не вздрагивал, когда нападали, и не отступал, когда получал удар, но и, как бы не хотел, не мог не уворачиваться. —Божественно...—Как-то на своём проговорил бубен.—Не то, что с голой змеёй постель делить. —Зачем ты одарил моего любознательного малыша своим дурным предшественником?—Спросила та медленно.       Низкорослик слегка напрягся от уменьшительно-ласкательной интонации, которую колдунья использовала с ним так часто, что спустя довольно большое количество времени вновь слышать её было так же неприятно, как и раньше. —Чтобы вытеснить им твоего урода.—Такой ответ мог и оскорбить, но никакой реакции на это не было.—Отвратительное ж создание ты в него впихала, думал проще насмерть заколоть... Оно его очень испортило. —Но он научился аккуратному обращению. —С чем? Твоим сандаликом? —Если бы ты не ушёл так рано, он бы не пострадал. —И что, долго пробыл? —Десять месяцев. —Тоже не выдержал, как ж его понимаю. —Придержи язычок, уйти пораньше позволила ему я. —А, так это ты не выдержала? Тоже понимаю, такая экзотика не каждому дана. —Как здорово мы беседуем, может хочешь поболтать не здесь? —Магия в Габриэле на дне. Так что да, можно прекратить.       Клео мысленно подивились тому, как приятно вышел у них этот небольшой разговор. С тех пор, когда Гэб ей и в глаза смотреть не хотел, не то, чтобы слова приятного сказать, она нередко думала, как именно они встретятся вновь.       Сослуживец пришёл сам, принёс после идущего и даже к тому, кто есть у неё сейчас, отнёсся неплохо. Неужто и чар использовать не надо, чтобы всласть насладиться чужими речами и мыслями? Если так, то радушно принять незваных можно в своём любимом наряде и даже не среди цепей и кандалов.       К несчастью, бой уже закончился и победителем стал её брат, несущий обмякшее тело на плече к отвернувшейся от неё персоне. —Нехорошо читерить, маленький эльф. —Не "маленький эльф", а Гэб. —С сестрой дружишь? —Сестра? Как сестра-господня что ли?—Оборачиваясь к Клео, Гэб слегка хмурится, а после возвращается к заинтересовавшей персоне.—Финёк? Миокард? Бескрылый ангел?—Гадал родообразную того эльф, вешая звездообразным положением за поясницей выдохшиеся кинжалы, горячие следы которых по всему залу только начали загораться, как сразу же затухли. —Просто Зонт. —Серьёзно? Как называется твой вид? —Человек.—Легко ответил тот. —Пф, хоть бы нормально соврать попробовал.—Сероглазик мог бы начать дискуссию по поводу того, что перед ним не человек, а, допустим, карликовый великан или прочие редкие виды, но, видимо, знал, что перегибать палку с этим ничего пока что не стоит.       Выгоревшие остатки горячего и сильного духа, державшегося в теле засчёт чернильных печатей, позволили истинному хозяину своего тела почувствовать себя лучше. Попрощавшись с призраком взглядом, Гэб вернулся к созерцанию увечий на теле трефа и, что удивительно, не увидел ничего страшнее того, как "покусали" голую ладонь псы. Надежда была на более глубокие раны. —Зозик, душка, приведи его в порядок, хорошо? Наши незваные и ненаглядные гости ненадолго останутся у нас.       Трефовый поправил на своём плече тело и повернулся в сторону слегка порушенных ступенек на второй этаж. Наступая на один только пол, он казался действительно сильным и умелым бойцом, который до последнего не хотел и не стал по-настоящему биться с глупым парнишей.       Бубен уловил музыкальное мычание со стороны громилы и был рад смочь увидеть хоть немного того, на что тот был способен.       Клео приспустила с плеч платок и ходко пошла в сторону прикрытой шторами арки, за которой, по воспоминаниям идущего за ней, был гостеприёмник: просторный зал, где главной частью интерьера были золотые диваны с качественной обшивкой.