Алекситимия

      Делить с кем-то дом, который всегда принадлежал только тебе, — довольно сложно. Если уж быть полностью честным, то Скарамучча даже порывался выгнать Казуху. Но обычно, когда он планировал сделать это, входя на кухню, видел перед собой стол, наполненный вкусной едой и умопомрачительными запахами, ну тут уж рука не поднималась на человека, что так старался угодить ему — Скарамучче, на которого всем всегда было насрать.       Ну, то есть, вы понимаете — на него никто не обращал внимания, одна только Синьора, с которой они что-то типа двух друзей собутыльников, и тут вдруг в его доме появляется настоящая хозяюшка, которая и уберёт, и накормит, а он в то время просто в ахуе где-то постоит чисто для картины. Бля, ну круто, конечно, даже робот пылесос покупать не надо, да и сам Каэдэхара не то, чтобы высовывается очень, но когда ты понимаешь, что с тобой кто-то живёт, да ещё и ходит где-то по дому как смерть с косой, то немного стремно, лучше уж хоть какие-то признаки жизни показывает, а то хуй поймёшь, умер он уже или просто ужин готовит.       Но, в общем, все было не так уж плохо. Вот только самого хозяина дома немножко напрягал его сожитель. Не потому, что он понимает, что он живёт с кем-то, а потому, что блондин был немножко ебнутый, если так можно сказать.       За почти что неделю совместного проживания, Скарамучча узнал, что у нового друга была мать, которая любила и уделяла внимание ему только в детстве. Дальше пошло много ссор с его отцом, после которых мать напрочь забыла о сыне. Как выразился сам Казуха, то «он её не винит, потому что, наверное, есть причина, по которой она меня не любит», — и после этого, брюнету стало по-настоящему жаль школьника, потому что этот человек на полном серьезе думает, что любовь нужно заслужить. Скарамучча не то, чтобы понимал, что такое любовь, но обычно он реагировал примерно — «если они не любят меня таким, то пусть идут нахуй, я не буду ползать перед ними на коленях, чтобы заслужить любовь», то в это время Каэдэхара думал наоборот, типа «я виноват, что они меня не любят, мне нужно измениться, чтобы они не разочаровались во мне».       Что же об отце Казухи — о нем он узнал ровно ничего и поднимать эту тему вновь он не собирался. Возникает вопрос, почему? Да потому что этот пацан чуть не умер после того, как поднялась эта тема. Он выглядел таким испуганным, его здорово трясло, и он даже начал задыхаться. После того, как он выпил воды, протянутой ему темноволосым, он, при этом явно находясь не в нормальном состоянии, ушёл в ванную, взяв свой рюкзак, и после этого примерно пол часа о нем слышно не было. Когда он вышел оттуда, то сказал, что все в порядке, но какой вообще дурак в это поверит? Раньше Скарамучча думал, что у этого парня просто родители с прибабахом, но теперь, судя по реакции, вообще страшно представить, что с ним там делали. Когда вспоминаешь о родителях, в голову должно прийти хоть какое-то хорошее воспоминание, которое заставит тебя улыбнуться, а не паническая атака, при которой ты сидишь с таким видом, что, кажется, что над ним там пытки проводили как минимум. Короче говоря, сидел Скарамучча в полнейшем шоке.       Были бы они друзьями, он бы поинтересовался у блондина, что с ним, как он себя чувствует, что его тревожит, но тут получается не стыковочка — для друг друга они никто. Он просто даёт ему пожить у себя, пока тот выполняет домашние дела, и влезать в его жизнь он не имеет права. Скарамучча не слепой, он прекрасно видел, что рассказ о семье давался ему сложно, но он, малую часть, конечно, но рассказал. Что ж, он молодец, смелый, но на этом лучше уж перестать пытаться завязать какие-то дружеские связи с ним, а то — не дай Бог — ещё привяжется к этому мелкому, да ну нахуй это.       — Ты идёшь на кухню? — заглянул в его комнату Каэдэхара, прерывая его размышления.       — Ага. Сейчас.       Казуха кивнул, уходя, пока голубоглазый зачарованно смотрел ему вслед.       Кстати говоря, на днях он покупал с красноглазым одежду, краем глаза подмечая, что абсолютно вся одежда, что выбирал для себя Каэдэхара, была с длинными рукавами. Ни одной футболки. Он, конечно, понимал — на улице холодно, какие в жопу футболки, но дома же носить их можно? Отопление у них есть, иногда прямо жарко до пиздеца было, а этот непонятный все равно выбирал кофты.       А ещё чертовы бинты на руках. Не кажется это странным?       Поднявшись, Скарамучча пошёл на кухню, усаживаясь напротив своего недо-гостя, отмечая, что сегодня у них спагетти на ужин. Бля, как этот парень так охуенно готовит — он этого просто не понимает. У него бы сгорело.       — Слушай, — позвал брюнет красноглазого, что разглядывал окна, — У тебя телефон вроде есть, да? Скажи номер.       — Он есть, но разряжен.       — Заряди.       — У меня нет зарядки, я её забыл дома. — пожал плечами Казуха, заставляя брюнета впасть в шок от того, что тот почти неделю прожил без гаджетов, но только до того момента, пока не вспомнил, что этот парень всю жизнь без них.       — Купим.       — Ты и так много денег на меня потратил.       Чистейшая правда!       — У меня их много.       — Как хочешь, — вздохнул Казуха, решая не спорить с ним. Он уже понял, что его первый знакомый оказался упертым бараном.       — Ты только напомни, — попросил Скарамучча, на что в ответ ему кивнули.       Не напомнит.       — Можно вопрос? — сделал попытку брюнет.       — Хорошо, — неуверенно промямлил Каэдэхара, ковыряя спагетти.       — Почему ты носишь бинты?       Блондин удивлённо перевел взгляд на свои руки, будто не ожидал такого вопроса, но все ещё с готовностью ответил:       — В школе модно было.       Скарамучча иронично выгнул бровь, говоря:       — Как удобно. Скоро как раз Хэллоуин, а у тебя уже костюм мумии готов.       Светловолосый неуверенно усмехнулся.       — В любом случае, мы сейчас не в школе, поэтому… почему бы не снять их? — невзначай предложил темноволосый.       Глаза напротив расширились.       — О нет, все в порядке. Мне так нравится.       Скарамучча хотел было сказать что-то в ответ, но его быстро опередили, бросая:       — О, э, я хотел, чтобы с тобой на днях куда-нибудь пошли вместе.       Оба парня удивленно посмотрели друг на друга, а затем, когда блондин понял, что сказал, начал поспешно извиняться, краснея:       — В смысле, ничего такого! И только если ты не занят. И хочешь. Не стоит делать то, что я хочу…       Что дальше школьник пытался объяснить, он не слышал, ведь зачарованно глядел на чужое до жути смущенное лицо. Он впервые видел на нем хоть какую-то эмоцию, помимо неуверенности, страха и ненастоящей улыбки, фальшью которой пахло за километр. Это было… очень мило. Прямо мило. На котика похож. Немножко. Потискать хочется.       Глубоко вздохнув, Скарамучча отвернулся, надеясь, что не будет выглядеть так же мило сейчас с красным лицом, как выглядит его сожитель.       Окей, разговор про бинты отложим на потом.       — Эм… ну я не против, наверное… послезавтра? Я завтра буду занят, так что… — ответил Скарамучча.       На самом деле, он не понимал, сказал ли это блондин от чистого сердца или чтобы отвести тему от бинтов, но, по непонятным причинам, он не мог отказать красноглазому, когда тот впервые делает ему шаг навстречу. Наверное, это потому что ему жаль Каэдэхару… Ну да, это довольно логично.       — О, окей, хорошо… Спасибо!       — Благодаришь меня за то, что я согласился провести с тобой время? У тебя ужасная самооценка, — выгнул бровь темноволосый, пока на него непонимающие покосились.       — У тебя есть дела, которые важнее меня, но ты согласился пойти со мной. Мне нужно поблагодарить, за то, что ты готов потратить на меня время. Разве не так? — сделал умозаключение Казуха, глядя, как неверяще грустно на него смотрят.       — Когда-нибудь я точно оплачу тебе лечение у психиатра, — сделал вывод Скарамучча, пока Каэдэхара поднимался со стола.       Все произошло быстро — Казуха зацепился за ножку стула, падая, пока Скарамучча рефлекторно вскочил, подлетая к блондину, пытаясь поставить его обратно на ноги, но, не выдержав вес, голубоглазый грохнулся прямо на него, удивлённо моргая, не понимая, что вообще происходит.       Осмотрев их положение, он понял только три вещи — его рука аккуратно подложена под чужую голову, волосы у Каэдэхары охуенно шелковистые, и сейчас он лежит на бедном подростке.       — Да мы с тобой прямо как с романтического сериала сбежали, — попробовал пошутить Скарамучча, поднимаясь, поднимая голову на пострадавшего, резко остановившись.       В чужих глазах был страх. Настоящий, неподдельный страх. Как тогда, когда он вспомнил о своем отце. Он очень часто дышал, сжимал ладони в кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, не глядя при этом на брюнета.       Заторможенный и неожидавший такого поворота событий Скарамучча молниеносно встал с парня, поднимая руки вверх, успокаивающе проговаривая:       — Все хорошо. Все нормально. Я тебя не тр… — начал он, как вдруг в его голове начал складываться пазл.       За все дни которые они знакомы, они ни разу не притрагивались к друг другу. Вообще. Никаких телесных контактов. Было только два-три раза, когда они находились близко и в таких ситуациях светловолосый глубоко дышал, закрывая глаза. Он… Твою мать, он что, прикосновений боится?       «Сука, что за хоррор фильм, блять?»       — Я тебя не трогаю. Все. Никаких прикосновений.       Минуту или две они почти что не двигались — Казуха лежал, пытаясь успокоиться, а Скарамучча так и стоял с поднятыми руками, будто его сейчас повяжут. Но позже Каэдэхара вяло привстал, потерянно трогая волосы там, где только что прикасался брюнет.       — Прости, — извинился голубоглазый, замечая, что в этот раз парень не удаляется в ванную.       Тот на автомате кивнул, казалось, даже не вслушиваясь в то, что он сказал.       — Тебе как-то помочь?.. — поинтересовался темноволосый. Мало ли, вдруг сейчас снова паническая атака начнётся…       Молчание, а потом:       — Нет. Все в порядке.       «Да ну нахер такое в порядке», — подумал брюнет, а затем вышел с кухни, опуская, наконец, руки.

***

      Скарамучча задумчиво перебирал струны гитары, когда к нему в комнату постучали.       — Входи, — сразу же сказал парень, поднимая свой удивлённый взор на блондина.       — Ты играешь на гитаре? — удивился в ответ Казуха.       — Что-то типа того, — согласился темноволосый, рассматривая гостя.       После последней панической атаки подростка прошел только день. Честно говоря, он не думал, что светловолосый так быстро придёт в себя. Даже сам к нему пришёл… неужели за их завтрашнюю прогулку переживает? С его проблемами это последнее, о чем он должен думать.       — Сыграешь? — попросил Каэдэхара, присаживаясь рядом, но в ответ ему только отрицательно помахали головой.       — В другой раз. Сейчас не хочу.       Они замолчали, а затем, прочистив горло Казуха на одном дыхании спросил:       — Можно тебя потрогать?       Сначала Скарамучча не понял, что от него хотят, потом подумал, что ему хотят отдрочить, потом вспомнил, что случалось вчера, наругал себя за свои ебанутые мысли и только удивленно переспросил:       — Потрогать?       — Я… — начал Каэдэхара, смутившись, — Вчера… ты видел. В детстве у меня…был… плохой опыт с прикосновениями, — тут он замолчал, глубоко дыша, а затем продолжая, — И я их очень не люблю. Я хотел побороть этот… страх? Да, наверное… н Но у меня не было никого, с кем бы я мог практиковать это и в итоге… когда ты упал на меня, у меня была очень бурная реакция, потому что меня никто, кроме родителей не касался и там… Ну, неважно, я надеюсь, ты понял…       — И сейчас ты… хочешь побороть этот… это?       — Ну… Хотелось бы…       — Хорошо. Потрогай, — кивнул он, присаживаясь ближе. Для него эти прикосновения ничего, а кому-то может легче станет.       Сначала Каэдэхара зачарованно разглядывал его лицо, заставляя Скарамуччу смутиться от пристального взгляда. Чё он так смотрит на него… Господи…       Вдруг к его скуле прикоснулись, тут же отдирая руку от неё, но закрыв глаза на несколько секунд, он снова припал пальцами к чужому лицу, пробегаясь по всем его очертаниям, пока рука немного подрагивала.       На него смотрели как на какого-то Иисуса, из-за чего брюнет покраснел и отвёл взгляд. Чужие прикосновения были ему приятны. Особенно было приятно осознавать, что ты первый человек, которого касается этот парень (не считая родственников, конечно). Это чувство очень льстило. И в груди приятно.       «Это все из-за отопления. Давление, блин, поднялось»       — Ты очень красивый, — сказал Казуха, скользнув пальцем по его нижней губе.       «Интересно, у этого парня тормоза вообще отсутствуют?», — подумал Скарамучча, никак не комментируя комплимент.       — А ещё ты покраснел, — хихикнул Казуха, отбирая все ещё подрагивающую руку, заставляя брюнета впасть в шок, насколько у блондина очаровательная, притягивающая, великолепная искренняя улыбка.       Честно, он готов с крестом на груди признаться, что красивее улыбки он не видел нигде. Даже в зеркале, что уже заставляет впасть в шок.       — Все, отстань, — сказал голубоглазый, отворачиваясь. Сердце бешено колотилось. Надо срочно покурить.       — Спасибо, что дал потрогать себя.       — Пожалуйста, — буркнул Скарамучча. Почему это предложение звучит так по-извращенски…       — Не буду больше отвлекать тебя от игры на гитаре! Ещё раз спасибо! — сказал радостный Казуха, счастливо сжимая свою руку, которой он трогал лицо темноволосого, а затем выбежал из комнаты.       Этому парню стоит больше улыбаться.