***
Казуха с грустью смотрел на своего парня. Тот же просто смотрел в потолок, не замечая блондина. За последние двадцать два дня Скарамучча более пятидесяти раз сказал, что у него все хорошо и он в порядке, но при этом каждый раз он выглядел хуже, чем мертвец. Он стал намного более агрессивным, его настроение менялось все чаще и чаще, и он почти не появлялся дома. От былого счастья в их отношениях не осталось и капли. Брюнет стал безразличен ко всему, и иногда даже казалось, что парень даже не помнит, что с ним в доме живёт ещё один человек. — Скарамучча, — тихо позвал блондин темноволосого, — Пожалуйста, поговори со мной. Я волнуюсь за тебя. Молчание. — Что с тобой случилось? Почему ты перестал быть таким, как прежде? Ты… — Тебе что-то не нравится? — резко ответил брюнет, — Я буду вести себя так, как захочу. Если ты чем-то не доволен — на выход. Чужие слова резанули по сердцу с невероятной болью. Казуха поджал нижнюю губу, прикрывая глаза. Возможно, это из-за него так? Скарамучча устал от него? Разве не поэтому его почти нет дома, а сам он становится таким нестерпимым рядом с блондином. Ведь даже сейчас… он сказал, чтобы Каэдэхара уходил. Наверняка, это было своеобразная просьба. Пазл быстро начал складываться в голове красноглазого и через пять минут он сказал: — Ладно. Я никогда бы не стал насильно держать тебя рядом. Если ты устал, то… — он вздохнул. В глазах начало щипать, — Я поеду к Нин Гуан. Напиши или позвони, пожалуйста, если захочешь поговорить. На это брюнет только фыркнул и даже не поднялся с кровати. Небольшое желание светловолосого, чтобы его парень все-таки встал, извинился и попросил остаться, начало рассыпаться, словно песок на ветру. Он не хочет заканчивать эти отношения… нет, он все ещё любит своего Скарамуччу, что придал смысл его жизни, но… Блондин специально собирал вещи медленно, тянул все это как можно дольше. Даже не звонил Нин Гуан с Бэй Доу. Неужели темноволосый настолько к нему остыл? Почему так? Разве у них не было все хорошо… Бледное запястье Каэдэхары больно сжали, заставляя охнуть. Красные глаза удивленно посмотрели на Скарамуччу, глаза которого рвали и метали: — Ну и куда ты собираешься?! — почти что прорычал брюнет, пока его парень удивленно смотрел на сжатое запястье. Казухе захотелось резко убежать отсюда. Прямо сейчас его любимый парень напоминал ему пьяного отца. — Я… — начал светловолосый, успокаивая дыхание. В конце концов, чтобы ни сделал брюнет, он никогда не опустится до уровня его отца. Вдруг его перебили: — Закрой рот. Глаза блондина чуть ли не вылезли с орбит после такого обращения. Что?.. — Если я увижу, что ты пытаешься куда-то свалить, я выкину все твои вещи, а тебя нахуй закрою в комнате, — предупредил Скарамучча, а затем вдруг сел на корточки, опускаясь к лицу светловолосого и грязно поцеловал его, после чего наконец отпустил его запястье, уходя к себе в комнату. — Будь послушным мальчиком. Казуха совершенно не хотел делать этого, не хотел сравнивать их, но мозг сделал это раньше, чем он попытался остановить себя. Скарамучча с каждым днём становился все более похожим на отца Каэдэхары.***
Пальцы дрожали, пока брюнет перебирал все свои вещи. Наркотики, наркотики, наркотики, наркотики… Он все использовал. Дышать с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее, поэтому он начал набирать телефон Тартальи, пока руки оттягивали волосы. Было плохо, ему было чертовски плохо. — Блять, — взвыл чужой голос на том конце провода, — Что тебе надо от меня? — Дай мне ещё, — сиплым голосом попросил темноволосый. Чайльд замолчал. — Я же недавно тебе давал? — Я все… у меня больше нет. Дай ещё. — У меня больше нет. Зрачки Скарамуччи расширились. Как нет? Блять, да он так сдохнет сейчас! Сука, сука, сука, сука… — Тварь ебанная, — прошипел голубоглазый, — Если ты мне сейчас не достанешь наркоты, я ебану тебя твоей харей об стену. Тебе пизда. Ты подохнешь. Я убью тебя. Рыжеволосый молчал, и только участившиеся дыхание показывало то, что он на связи. И то, что он, блять, боится этого ненормального. — Почему это я должен тебе что-то давать? — спросил Аякс, пытаясь успокоиться, — Мы не договаривались, что я буду твоим поставщиком. Только то, что я сделаю тебе зависимость. Брюнета уже здорово трусило. — Блять, блять, я сделаю все что угодно, все что угодно, просто дай… — Да? — фыркнул Тарталья, — А если бы я сказал сейчас, что дам тебе то, что ты у меня просишь, только если ты позволишь мне трахнуть себя? Что тогда? Изменил бы своему любимому Казухе? Нижняя губа темноволосого затряслась, пока он продолжал ртом хватать воздух, словно рыба на суше, которая в любой момент может просто умереть. — Да, — почти что шепотом ответил голубоглазый, — Да, да, я бы сделал все что захочешь. Рыжеволосый скривился, не желая это комментировать. Отвратительно. — Иди сюда и забирай свои ебучие наркотики, шлюха недоделанная, — ответил Аякс, отключая трубку.***
Скарамучча сидел на кровати, ожидая своего парня. Сам он был невероятно зол и ему хотелось кого-нибудь прикончить. Его Казуха был у Кокоми. Но вот только была одна проблема — их «сеанс» должен был окончиться ещё больше чем полчаса назад. А Каэдэхары не было. Он заставлял себя ждать. На самом деле, брюнет собирался уходить. Совсем недавно он вкинулся наркотой, и как всегда он должен был покинуть дом. Но блондин никак не приходил, и тогда темноволосому стало интересно, когда тот явится. Светловолосый ведь прекрасно знал, что его парня дома нет, поэтому не торопился идти домой, так? Налитые кровью белки глаз передавали всю его злобу и ненависть. О да, конечно, было не сложно догадаться, чем эти двое занимаются, верно? Кое-кто не знает своего места. Очень жаль. Дверь открылась и в дом зашёл Казуха, начиная раздеваться. На улице было довольно холодно. Повезло, что Кокоми предложила им вместе попить чай. Это хотя бы согревало. Выходя из ванны, он вздрогнул. На него смотрел озлобленный Скарамучча, опираясь на стену возле его спальни. Руки же он недовольно сложил у себя на груди: — Ну и? — спросил брюнет, не понятного чего ожидая в ответ. — Что? — не понял светловолосый. — Давно ты с Кокоми трахаешься? От такого громкого заявления глаза Каэдэхары расширились, а сам он удивленно приоткрыл рот: — С чего ты взял… — А я что, по-твоему, тупой? — фыркнул брюнет, подходя ближе к своему парню. — Ты пришёл на сорок две минуты позже. Небось все это время оттрахивал её? Ну как, понравилось? Сколько заходов у вас было? Если то, что обзывали его, Казуха стерпеть мог, то зачем Кокоми впутывать он не понимал. Нахмурившись, он недовольно отозвался: — Не говори так про неё… Вдруг щёку красноглазого прошибло болью. Сам же он неверяще уставился на Скарамуччу. Он его… ударил?.. — Ещё смеешь её защищать предо мной?! — рявкнул темноволосый, хватая своего парня за рубашку, притягивая к себе, — Ты ебанная шлюха. Трахаешься со всеми подряд. Какого хуя? Не нравится со мной ебаться? О-о, понимаю, наверное, тебе все же больше по нраву, когда ебут тебя, чем когда ты кого-то, да? — Что ты несёшь?.. В данную секунду Каэдэхара почувствовал невероятное омерзение к этому человеку. Он говорит… отвратительные вещи. Это не тот Скарамучча, которого он знал. Тот никогда не позволил бы себе такого. Сейчас голубоглазый был похож на что-то вроде очень пьяного человека, вот только запаха алкоголя не было. Натолкнувшись на чужие глаза, Казуха вздрогнул. Зрачки ненормально расширены, а его глаза были залиты кровью. Это… Вдруг его потащили в спальню, прерывая поток мыслей. Уже спустя несколько секунд блондина кинули на кровать, а злой Скарамучча уселся на него, придавливая своим весом. От страшных мыслей Каэдэхары, что почти что сдавливали его горло, движения темноволосого ускользали от красных, испуганных глаз. Его руки оказались связаны ремнём. — Что ты делаешь?.. — будто бы зачарованно спросил светловолосый. Скарамучча ведь не… он не?.. он не будет… они ведь… о-они… — А что? — фыркнул темноволосый, — Тебе ведь не впервой. Что?.. Казуху начало тошнить. — Отпусти, пожалуйста, — попросил светловолосый. То, что сейчас чувствовал парень, было отдаленно похоже на паническую атаку, — Пожалуйста. Ему было страшно. Страшно, страшно, страшно, невероятно страшно. Конечно, он был не первый раз в такой ситуации, и он знал, к чему ведут такие действия. Но верить в то, что темноволосый сделает так с ним… человек, которого он любит больше жизни… Нет. Нет, конечно, нет, темноволосый не такой. Он хороший. Он добрый, учтивый, милый и… Он глубоко выдохнул, успокоившись. Верно, Скарамучча никогда не дойдёт до такой крайности. В конце концов, он обещал блондину, что тот больше никогда не попадает в такую… ситуацию. А он доверял ему. Вдруг чужие пальцы начали раздевать блондина. Последний вздохнул, и в его голосе послышалась дрожь. Янтарные глаза опустились на чужую ширинку и к его сожалению, оттуда выпирал стоячий член. Уверенность в том, что с ним ничего не сделают, начала медленно угасать, а на её место начал подниматься страх. Он был уверен, что голубоглазый не сделает этого с ним… а если все же сделает? Блондин начал вырываться. — Не трогай меня! В ответ на это его ударили. И черт, если тогда, когда Скарамучча во время поцелуя ударил светловолосого поддых только в пол силы, если не меньше, то сейчас брюнет вовсе не церемонился. От такого удара щека лежащего покраснела, а с глаз против воли брызнули слезы. Было чертовски больно. — Скарамучча, Скарамучча, перестань, — попробовал вразумить своего парня Каэдэхара, — Я не изменял тебе. Пожалуйста… я не хочу, я не хочу… Темноволосый его игнорировал. Он просто бил его по лицу каждый раз, когда ему что-то не нравилось, параллельно раздевал как и красноглазого, так и себя. Казуха же понял, что прямо сейчас он, человек, ради которого Каэдэхара готов был пойти на все, которого любил больше жизни, именно он сейчас собирался… он и вправду хотел его изнасиловать? Скарамучча, который знал, какое детство было у его парня, и он просто… Красноглазый плакал. Он просто молча плакал, даже не пытаясь вырваться. Во рту стоял металический привкус. Ошибаться в людях было страшно. — Какого хуя твой член не стоит? — недовольно спросил темноволосый, теряясь, — Эта сучка была настолько хороша, что я перестал просто тебя возбуждать? После заданого собой же вопроса, брюнет разозлено схватил Казуху за волосы. — Я ведь сказал, что не хочу… — тихо ответил светловолосый, — Делай, что хочешь, и отпусти меня наконец. Такая покладистость Скарамучче, вопреки ожиданиям, не понравилась, и тот снова ударил его по щекам. — Возбудись. Блять, какого хера? Почему я тебя не возбуждаю? — злость брюнета немного приутихла, а на смену ей пришло какое-то горькое удивление. Голубоглазый сжал рукой чужой член, но в ответ его только попросили: — Пожалуйста, хватит трогать меня. Мне плохо, Скарамучча. Я устал, мне страшно, ты говоришь отвратительные вещи, я не буду заниматься с тобой сексом. — Нет, ты будешь. Я хочу. Ты мой. Ты ни Горо, ни Кокоми, ты любишь меня, ты мой. Мой, ты слышишь меня? Как ты смеешь изменять мне после того, что я для тебя сделал?! — Я бы никогда тебе не изменил… — вяло прошептал Каэдэхара. Блондин был разочарован. Он уже понял, что его парень был не в себе, но это никак не облегчало положение лежащему. Он впервые в жизни доверился человеку, которого любил, а сейчас этот человек раздел его, связал и примерно собирается сделать тоже, от чего ранее помогал избавиться. Казуха просто устал. Ему хотелось лечь в кровать и заснуть. Не проснуться — тоже неплохо. Слезы катились по его лицу, но сам он ничего не чувствовал. Сначала существовало переживание за любимого человека, потом — страх, теперь ничего. В таком же состоянии он был после смерти матери. Никаких чувств, никаких эмоций, а желание жить, которое он ранее бережно охранял, испарилось. Черт, и вправду… он думал, что наконец в его жизни все хорошо… Боже. Кажется, его отец был все же прав. «Малыш Казуха, неужели ты думаешь, что в этой жизни появится хоть кто-то, кто будет любить тебя? Так папочка тебе скажет — никто в здравом уме не захочет быть рядом с тобой. Максимум будут использоваться тебя в своих утехах, ха-ха». Интересно, Скарамучча вообще его когда-нибудь любил по-настоящему? — Бесишь, — фыркнул темноволосый, — Ненавижу тебя, ненавижу. Ты… Через несколько секунд красноглазого приподняли, ставя того в сидячее положение, а затем брюнет притянул парня к себе, целуя. Поцелуй был тот же, что и раньше, и с тем же человеком, но единственное, что ощущал Каэдэхара — отвращение. Почему?.. Скарамучча, почему ты так поступаешь?.. Через несколько минут голубоглазый отстранился, но сразу же после этого его руки открыли чужой рот для того, чтобы толкнуться членом внутрь. Блондин что-то протестующее промычал, но не обращая на это внимание, темноволосый простонал. — Ох, блять… Красноглазый поморщился, когда чужая плоть толкнулась глубже. Он снова, в который раз, чувствовал себя использованным. — Отсоси, — приказал ему Скарамучча, но когда блондин не послушался его, бездейственно сидя, он до боли оттянул чужие белоснежные волосы, говоря: — Если ты сейчас не сделаешь, что сказано, я завтра сделаю так, что Кокоми будет свои зубы по полу собирать. В глубине души, брюнет надеялся, что угроза не подействует, что будет значить, что Кокоми безразлична светловолосому. Но тот, конечно, как пример хороших людей, начал делать то, что требуется. И довольно хорошо делать. Блондин поджал губы, из-за чего они обхватили член ещё больше, а язык его проводил по налитой кровью плоти, вызывая у темноволосого неконтролируемый поток мурашек. То, как этот великолепный рот обхватывает его — это было за гранью реальности. Рука, зарытая в светлых волосах, настраивает чужие движение под темп, который нравился Скарамучче. Каэдэхара втягивает щёки, из-за чего сверху слышится более громкий стон, но теперь эти звуки вовсе не приносят удовлетворения или возбуждения. Если бы его парень посмотрел ему в глаза, которые ранее сияли живым блеском, то сейчас они потухли, просто делая все по заученному сценарию. Ни угрозы, ни то, как чужие руки хватают его за волосы — ничего из этого не было для него в новинку. После этого, ему, вероятно, кончат либо в рот, либо на лицо. Ладно. Он привык. Оказалось, темноволосый мало чем отличался от его отца. — Кажется, не зря твой отец… — начал было говорить голубоглазый, но стон прервал то, что он пытался сказать. Казуха же остановился. Не зря твой отец… что? Не зря насиловал его? Не зря… Он снова заплакал. Услышать от любимого человека «не зря твой отец с раннего возраста трахал» — это было ударом ниже пояса. Его начало тошнить от всего. От себя, от отца, от Скарамуччи — он ненавидел все. Он тоже живой человек. Он тоже что-то чувствует. Почему все обращаются с ним так? Чем он заслужил это? Зачем он вообще родился, если вся его жизнь — страдания, и каждый раз, когда все начинало идти хорошо, спустя некоторое время все рушилось? Сколько ещё таких мучений будет у него в жизни? Почему он, блять, просто не может сдохнуть и закончить это? Сколько ещё раз он должен пытаться найти своего долго и счастливо? Почему все его старания — все это зря? — Казуха… Казуха… я люблю тебя, я люблю тебя, люблю, люблю, люблю… — в бреду повторял темноволосый, чувствуя как приближается оргазм. В этот раз Каэдэхара не поверил ни одному сказанному им слову. Все, что было позже — блондин просто не обращал на это внимания. Кажется, ему кончили в рот, пару раз поцеловали, развязали и просто вышли из дома. Брюнет ничего не сказал. Хлопнул дверьми и ушёл, оставив светловолосого разбираться дальше самому. Последняя мысль блондина перед сном — «надеюсь, завтра я не проснусь».