Одна беременность на двоих

Казалось, мы целый час пялились на монитор, но когда в дверь раздался лёгкий стук, стрелки круглых часов показывали всего лишь десять минут девятого. Тёмный полог откинулся. Вошёл доктор в своей обычной синей униформе. От взгляда на короткий рукав его футболки по телу пробежала дрожь, и я потянула вверх уже закрытую до предела молнию кофты. У него, как всегда, улыбка до ушей, но в этот раз я не смогла улыбнуться в ответ. Всё это время я спрашивала Аманду про схватки, едва заметив появившуюся на экране волну, но та огрызалась, что ничего нет, и я всё выдумываю, хотя прекрасно видела монитор. Теперь я передала эстафету доктору, но ему Аманда отвечала спокойно, хотя и то же самое. Неужели она и правда не чувствует схваток? — Тогда чего разлеглась? — спросил он и повернулся ко мне. — Ходите по коридору. Схватки нагуливайте. Я согласно кивнула, а Аманда жалобно повторила просьбу, проигнорированную медсестрой — проверить раскрытие. Доктор пытался тоже отмахнуться, но, не выдержав, наверное, взгляда просительницы, натянул фиолетовые перчатки. — Почти два сантиметра, — сообщил доктор. — Это хорошо. Даже очень хорошо, — повторил он, чтобы мы не особо сомневались в его словах. — Теперь идите гулять. — А датчики? — снова блеющим голосом спросила Аманда. — Они беспроводные. Идите уже! Мы вышли почти что следом за ним в прежний полумрак и чуть не столкнулись с другой роженицей. Хорошо, колёсики капельницы, которую катил её муж, сообщили об их приближении. Я не считала минуты, я считала шаги от начала коридора до конца, потому что мы прошли его туда-обратно, наверное, раз двадцать. Достаточно резво, потому что Аманда ни разу не остановилась, чтобы продышать схватку, хотя придерживала датчики, чтобы те не свалились с живота. Я молчала, боясь расстроить её ещё больше необходимостью сообщать мне, что ничего не происходит — дома схватки были чувствительными, во всяком случае, она останавливалась и дышала. Сейчас же шла размашистым шагом. Медсёстры не обращали на нас внимания, но всё же, когда Аманда слишком долго задержалась у стойки, спросили, что ей надо. — У меня схватки есть? Медсестра кивнула: — Сейчас как раз идёт. — Но я ничего не чувствую, — уже чуть ли не плача, воскликнула Аманда. — Можете проверить раскрытие? Медсестра покачала головой и попросила прийти через полчаса. Полчаса в коридоре! — Вы видели коллекцию кукол? — подошла вторая медсестра. — Одна из наших врачей, уходя на пенсию, подарила её госпиталю. Всю жизнь собирала. Мы смотрели на стены, увешанные детскими рисунками и фотографиями малышей, и странно, что не заметили стеклянной витрины с маленькими куколками в народных костюмах. Здесь мы сумели задержаться минут на пятнадцать, и только сделали шаг в сторону, как Аманда остановилась. — Схватка?! — не сумела я удержаться от вопроса. Аманда кивнула и даже начала дышать, а потом сказала, что больше по-привычке, чем от необходимости. И всё же медсестра остановила нас и попросила пройти в палату, потому что датчики дёргаются, а ей необходимо увидеть чёткую картину. В этот раз я отказалась смотреть на монитор, предоставив это Аманде. Она молчала и так же молча подчинилась приказу медсестры идти погулять ещё полчаса. В этот раз Аманда останавливалась пару раз. Были ли схватки каждые десять минут, или всё же пять — просто только две сильные, мне не сообщили, а я не спрашивала. Зато решила отвлечь Аманду рассматриванием фотографий и разговорами о том, как она хочет, чтобы я сфотографировала ребёнка. — Ты просто сфотографируй, ладно? Только чтобы руки не тряслись… Снова огрызнулась. Ну да ладно… Ей сейчас не до фотографий. Полчаса прошло безрезультатно, и на другие полчаса её вновь уложили в кровать, а потом снова отправили гулять, но тут Аманда не выдержала: — Можете проверить раскрытие? Медсестра попыталась улыбнуться: — Пока ты просишь нас об этом с таким лицом, проверять нечего. Иди гуляй! Аманда отвернулась, но через три шага я разрешила себе тронуть её за локоть: — Если тебе скажут, что там три сантиметра, тебе ведь еще хуже будет. Аманда ничего не ответила и уселась на пол подле огромного железного бегемота — вернее бегемотихи, слишком уж раскормленные у неё были бока. Я предложила сфотографировать Аманду на фоне смешной статуи. — В этой рубахе?! — завелась она, и я отказалась от идеи бежать за фотоаппаратом. Голубенькая в цветочек. Интересно, у них все такие — или мамам девочек они выдают розовенькие? Хорошо, что Аманда об этом не подумала, а может и подумала… Даже представлять не хочется, что сейчас творится в её голове. Она смотрит куда угодно — на пустые скамейки, кадки с пальмами и цветами — но только не мне в глаза. И я не ищу её взгляда. Где схватки? Даже в моих глазах, наверное, читается этот вопрос, когда мы проходим мимо медсестёр. Если бы Аманда сумела родить вот так, без схваток. Но ведь такого не бывает. Как не бывает и того, чтобы всё шло, как запланировали. Я уселась рядом, поджала ноги. На смену холоду пришёл жар, и я повязала кофту вокруг поясницы, чтобы почувствовать хоть чуть-чуть холод железного животного. Тишину прорезала музыкальная трель, оповестившая всех о том, что на свет появился новый человек. У кого-то закончились роды. И у Аманды они закончатся. Обязательно! Только бы они скорее уже начались. И тут Аманда схватилась за живот — малыш вновь датчики скинул? — Аманда, у тебя только что схватка была? — спросила я, не заметив, чтобы она привычно дышала. Она кивнула и попросила идти дальше. За пять шагов до стойки медсестёр, мы услышала радостный вопль той, что ставила датчики: — Аманда, у тебя только что сильная схватка была! Аманда замотала головой: — Не сильная. — Ну… — протянула медсестра. — С чем сравнивать. Нас снова загнали в палату. Поправили датчики. Я достала виноград и протянула Аманде. Она за секунду умяла всю ветку и попросила воды. Я тоже чувствовала на зубах сладость и потянулась к сумке за соломинкой. — Я не умираю, могу пить просто из бутылки, — остановила меня Аманда. Медсестра заглянула к нам и похвалила за воду: — Пей больше — сократишь роды на час. — А раскрытие? Медсестра взглянула на монитор, покачала головой и ушла. Я вышла следом, чтобы наполнить бутылку холодной водой. Лёд добавлять не стала — Ванда предлагала его сосать, чтобы уменьшить боль, но боли не было. Был страх, что она никогда не начнётся. Аманда присосалась к бутылке и прилипла взглядом к монитору, а я устроилась подальше в кресле и очнулась только, когда хлопнула дверь туалета. Притушенный свет и тишина сделали своё дело, усыпив меня, но сон действительно подарил силы, и я вскочила, чтобы помочь Аманде взобраться на высокую кровать, но она оттолкнула мою руку. — Я не умираю! Спросить про схватки я не успела, из-за полога возникла медсестра с каким-то пакетиком в руках. Аманда побелела. — А может ещё не надо? — простонала она, когда та потянулась к капельнице. — Теперь уже надо, — медсестра взяла Аманду за руку, а я отвела глаза к часам: время подходило к одиннадцати. — Я ухожу домой. И если я сейчас тебе не поставлю питосин, то ты всё ещё будешь рожать, когда я снова заступлю на смену. Я продолжала смотреть в сторону, даже когда за пологом щёлкнул замок закрывающейся двери. — Мы можем и с капельницей погулять, — начала я осторожно, но Аманда наотрез отказалась. Больше я не знала, что предложить, Только яблоко, и его она взяла. Шоколад? От него она отказалась, а я съела, чувствуя неприятное кручение в животе. Мне передались её схватки? Или они идут у меня, а не у неё. Чертовщина! Отвернувшись к окну, я попыталась дышать. Отпустило. Аманда продолжала в упор глядеть на монитор. Линия была почти что прямая. Щёлкнула дверь. Пришла новая медсестра. С такой же широкой улыбкой. Её звали Джоди. — Ну как, не больно? — поинтересовалась она. Аманда мотнула головой, и Джоди, поправив капельницу, ушла, напоследок предложив всё ж перебраться в кресло, которое она подвинула поближе к капельнице. Я подняла взгляд от сжатых губ Аманды к глазам. На них блестели слёзы. — Ты чего? — Где схватки?! — то ли простонала, то ли прокричала Аманда. — Они никогда не начнутся. Никогда. И мне сделают кесарево! Я сжала её плечи, и она уткнулась носом мне в плечо. Может, позволить ей выплакаться — самое разумное сейчас? Или всё же важнее последовать совету медсестры и пересесть в кресло? В этот раз Аманда не отказалась от помощи. Я осторожно придерживала трубку капельницы, пока она слезала с кровати, продолжая хлюпать носом. — Хочешь, я принесу клюквенной воды? Аманда кивнула. Столик с соками стоял подле медсестёр, и те перестали говорить, заметив меня, и я чуть не опрокинула банку, пытаясь совладать с охватившим меня страхом. Медсестра бесшумно двинулась за мной, и только в палате я заметила в её руках новый пакетик. Аманда молча смотрела, как на капельнице появляется новое лекарство. Джоди улыбнулась и ещё раз спросила про боль. Аманда едва выговорила, что ей не больно. Зачем спрашивает? Ведь видит же, что монитор почти уснул, как и ребёнок в животе. Во всяком случае руки Аманды покоились на подлокотниках кресла. — Как ты думаешь, доктор уже ушёл? — спросила меня Аманда. Пять минут первого. Даже не хотелось отвечать на вопрос. Конечно, ушёл. У него же приём с девяти утра. Аманда просто так спросила, можно не отвечать. — Здесь же все врачи хорошие, — выдала я после двух минут тишины. Аманда ничего не сказала. Теперь мы обе смотрели на монитор. И вдруг поднялась волна. — Ты чувствуешь? — почти выкрикнула я. Аманда кивнула и закрыла глаза. Я тоже принялась дышать, хотя на этот раз живот меня пожалел. — Может, тебе спину помассировать? — вдруг вспомнила я урок Ванды. Аманда мотнула головой. На мониторе шла прямая линия. Слишком долго, но вот вновь начала подниматься. Аманда нагнулась к животу и после схватки сказала: — Монитор не нужен. Он бьёт меня ногой перед схваткой. Типа, мама, готовься. Я улыбнулась, а Аманда закусила губу. Новая схватка? Жалеть её не хотелось. Радоваться надо, раз лекарство подействовало! Только я рано обрадовалась. Минут десять мы просто так смотрели на монитор. Тишина. Ещё минута, две, три… И лёгкий стук, но не в живот, а в дверь. Мы обе ахнули, увидев доктора с прежней улыбкой. Первый час! Что он тут делает? — Не спите? — наверное, это была шутка, только не смешная. — Тогда ляг на кровать на минуту. И в этот момент кривая пошла вверх. Аманда осталась в кресле, а потом доктор помог ей дойти до кровати, а я подхватила упавшее полотенце. Оно было мокрое, насквозь. — Четыре сантиметра! — объявил он. — Вот видишь, порядок. Тебе совсем мало лекарства дали. Врёт с улыбкой. Два пакета не может быть мало! Аманда же прицепилась к другой его фразе и выдала, когда доктор ушёл: — Какой порядок?! Нормально, когда в час по сантиметру, а мы уже здесь с семи вечера и всего два! Порадовалась бы, что доктор здесь, а не ушёл домой. Хотя, наверное, успел поспать — хотя не выглядел ни уставшим, ни заспанным. Я же сама зевнула, но, поймав убийственный взгляд Аманды, сжала губы. — Мне тоже скучно! Я хочу родить! — почти закричала Аманда, и я предложила ей перебраться в кресло. Ванда говорила, что лёжа раскрытие идёт медленнее. А сидя к утру мы дойдём до десяти сантиметров и родим. Неужели доктор вообще домой не пойдёт? Или отменит утренний приём? О чём я думаю?! Аманда сейчас важна, не он! — Ну, чувствуешь? — Немного. — Так это же отлично! На два сантиметра ты как-то без боли раскрылась, — пыталась я хоть как-то подбодрить Аманду, глядя на пластырь, прикреплявший к руке трубку капельницы. Чтобы отвлечься, я решила посмотреть, что в шкафу — полотенца ведь лежали в ванной комнате, но не успела открыть дверцу, как на меня выкатился мяч. И тут я вспомнила ещё одну вещь с курсов. — Давай пересаживайся на мяч. Ванда говорила, что боль со спины снимает. — У меня не болит спина! — Всё равно пересаживайся. Вдруг это помогает, а? Мне удалось её уговорить, но теперь я боялась отойти, взяв на себя роль спинки стула. Монитор остался за моей спиной, но он лишь раздражал, как и настенные часы, стрелки которых ползли по кругу слишком медленно. Одна схватка, вторая… Я не видела глаз Аманды, но, скорее всего, они были закрыты. Я тоже дышала вместе с ней и потому чуть не захлебнулась воздухом, когда к нам ворвалась Джоди. Она едва сумела затормозить у мячика. Перевела взгляд с монитора на датчик. — Фу! — выдохнула она громче Аманды. — Он у тебя просто съехал и потому фиксирует то сердце малыша, то твоё. То сто сорок, то семьдесят восемь ударов. Какое счастье, что мы это пропустили! Джоди протянула к Аманде руки и заставила встать с мяча. — Ложись на кровать, пожалуйста. Я попытаюсь прикрепить датчики к голове ребёнка, а то мы все тут от страха умрём. Джоди достала прямо-таки антенны инопланетян и натянула перчатки. Я поспешила отойти к изголовью. — Пять сантиметров, а ещё и часа не прошло! — объявила Джоди, но Аманда не улыбнулась. — Она не врёт, — сказала я после того, как медсестра ушла. — Иначе как бы она дотронулась до его головы. — Не знаю! — Аманда злилась, но я ничего не могла с этим поделать. Она даже одеяло натянула на нос и осталась лежать ко мне спиной. — Надо сесть! Так же не раскроешься! — Мне холодно. Жутко холодно! Я нашла в шкафу ещё одно одеяло и укрыла Аманду, получив короткое «спасибо», но ответить «пожалуйста» не успела. Аманда вцепилась в поручни кровати и закричала. Я отшатнулась и чуть не плюхнулась в кресло. Одеяло доходило почти до носа, и Аманда закусила край, чтобы не кричать. Я обернулась к монитору — такой высокой линии мы ещё не видели, но вот она начала опускаться… — Сейчас закончится! — закричала я. — Вот, вот, почти… Но моё «почти» перекрыл новый стон. На экране дёрнулась линия и снова упала. Теперь я слышала всхлипывания. — Аманда… — Других слов у меня не было. Спрашивать, больно ли, глупо. — Аманда… Я напрасно звала её аж до следующей схватки, когда она снова свернулась калачиком. Тогда я опустилась на колени и вцепилась в перекладину рядом с её пальцами. Такими же ледяными, как сейчас мои. И попыталась дотянуться до спины поверх одеял. Слишком толстые. Она не почувствует массаж. Монитор показал новую схватку, а не прошло ещё и трёх минут с предыдущей. Я сунула руку под одеяло и поняла, что кровать мокрая. Но сейчас главное — надавить на копчик, как учила Ванда. Я тёрла минуту, две, три, а Аманда всё это время стонала в одеяло. — Перевернись на другой бок… Бесполезно. Её скрутило ещё сильнее… Но вот на смену трём минутам пришли пять. Это плохо? Хорошо? Никак? Или возможность передохнуть? Идиотская природа должна же была придумать что-нибудь, чтобы помочь женщине родить! Или хотя бы дать время перестелить кровать. — Ты можешь встать? — Я должна. Я хочу в туалет, — через слёзы выдала Аманда, и мы успели добежать до двери даже с капельницей, и нам не хватило какой-то секунды, чтобы спокойно опуститься на унитаз. Аманда на него рухнула, уткнувшись носом мне в плечо. Вернее зубами, она сжала шов на плече, а могла бы вгрызться и в кожу. — Я хочу ещё пить, — простонала она уже в кресле, и я, бросив на кровать сухие полотенца, схватила пустую бутылку, в которую успела сунуть трубочку. Сдала стометровку я быстро и, должно быть, выглядела совсем плохо, потому что медсестра неожиданно протянула мне завёрнутый в целлофан сэндвич. — Может перекусишь? — предложила она, но я замотала головой, не в силах открутить крышку на банке с клюквенной водой. Она пришла мне на помощь и даже протянула специальную бутылку с трубочкой. — Из такой удобнее пить. На ней был логотип госпиталя. Я взяла и побежала обратно в палату, боясь услышать новый крик, но дверь не выпускала в коридор и звука. — Вот! — я протянула Аманде бутылку. Она не спросила, откуда та, а только жадно сжала губами трубочку. Следом явилась Джоди с подогретым одеялом и укутала им Аманду. Я сказала про постель. Она обещала перестелить, но явилась не с новым комплектом белья, а со столиком на колёсиках — над ним лампа, весы для младенца. Что это значит? Джоди присела подле Аманды: — Хочешь анестезию? Ещё можно сделать. Но Аманда вновь закрутила головой. Медсестра ушла, а я уставилась на весы. Почему так рано привезли? У Аманды от силы сейчас раскрытие шесть сантиметров. На часах два часа ночи. — Аманда, тебе действительно не больно? — спросила я, проклиная вопрос. Ей больно! Ей больно! И я это вижу! — Не настолько, чтобы делать анестезию. Я хочу, чтобы хотя бы что-то было, как я хотела. — Аманда… — Но слова вновь закончились. Зачем? Зачем она так мучается? Я продолжала тереть ей спину и, кажется, протёрла рубашку насквозь, пока не сообразила просунуть ладонь в прорезь. — Ай, у тебя руки ледяные! Я убрала руку. Как она может быть ледяной?! Я уже мозоль натёрла. — Дай ещё одеяло! Я побежала искать Джоди, чтобы получить тёплое и столкнулась с доктором. Хорошо, он подтянул ноги, а то бы я растянулась на полу. — Всё нормально? Даже не знаю, к чему был задан вопрос: к моему скоростному бегу или к схваткам Аманды, но я кивнула. Пусть думает что хочет. Сидит на диване и играет в тетрис. Да, шарики цветные переставляет… Джоди протянула мне два одеяла, и только я укутала Аманду по самый нос, как она попросилась в туалет. Хорошо, одеяла не успели остыть за те схватки, что мы провели в ванной комнате, и я подоткнула их за спиной, решив попытаться массировать через них. — Ванда говорила ходить в туалет каждый час, а я три раза за час бегаю. — Аманда, это воды… — Нет, не воды… — Тогда схватки… — Почему так давит на позвоночник? Может, он затылком к спине лежит, а не лицом? Ванда говорила, что это больнее… — А что в этом плохого? — Не знаю, но это плохо! — Аманда… Новая схватка спасла меня от необходимости продолжать разговор. Я уткнулась лицом ей в спину, чтобы вложить в массаж как можно больше силы. — Твой доктор здесь, — пыталась подбодрить я Аманду. — Он не ушёл домой и явно не собирается уходить. У него игрушка на телефоне на всю ночь. На всю ночь… Как Аманда выдержит такие схватки всю ночь… — Снова в туалет! Я подняла её из кресла и взглянула на часы. Уже три часа! До ванной комнаты три шага, но мы не сумели их пройти. Пришлось остановиться на середине. Я обхватила Аманду со спины и почувствовала каменный живот. Как же ей больно, как же ей больно. Мой собственный нос хлюпал, а слёзы не останавливались. Я еле вытерла их волосами прежде чем втолкнула капельницу в туалет. Там мы просидели три схватки. — Так это же хорошо, что ты тут, — утешала я. — Ванда говорила, что раскрытие в позе орла идёт быстрее. Я сама удивлялась своей памяти, вдруг начавшей выстреливать, казалось, слышанными вполуха деталями. — О, ты ещё улыбаешься? — обратилась Джоди к Аманде, когда мы вернулись в кресло. Аманда пыталась играть в героиню, а я уже не могла. Я почему-то думала о сэндвиче, от которого отказалась. Джоди принесла новое одеяло и забрала старое. — Хорошо, что тебе холодно. Это хороший знак, уровень гормонов понижается. Значит, конец уже близок. Я уверена, что к пяти утра вы уже будете держать малыша на руках. Мы? Да, она переводила взгляд с меня на Аманду и обратно. — Вы замечательная команда. И ушла. Неужели вернётся только через два часа? И два часа я одна буду выслушивать эти стоны. Аманда вновь поднялась, но тут же опустилась в кресло. Вернее, хотела в кресло, но получилось мимо, и если бы я не поймала её, то явно упала бы на пол. — Аманда, поднимись, пожалуйста, — попыталась я просунуть под неё руки после окончания схватки, но она лишь неистово замотала головой, и я увидела кровь на прокушенной губе. Она не поднимется. Схватки, похоже, забыли, что обязаны идти с перерывом. Я схватила одеяло и попыталась просунуть его Аманде под колени. — Кейти, я больше не могу! — Анестезию, да? — Врача зови! Он, он выходит… Сумасшедшая! У неё только шесть сантиметров… — Нельзя тужиться. Ванда сказала, что нельзя… — К чёрту Ванду! Зови врача, дура! Я бросилась в коридор. Диванчик оказался пустым. Ушёл! Ко мне подбежала медсестра. — Что?! Судя по тону её вопроса, взгляд у меня был бешеный. — Аманда тужится. Джоди кинулась за мной, и теперь мы обе стояли на коленях подле Аманды. — Я не поднимусь! — закричала она. Вошла вторая медсестра и оттеснила меня от Аманды. — У неё девять сантиметров! Я привалилась к креслу и смотрела, словно в замедленном кино, как обе пытаются поднять Аманду. — Я не встану! — продолжала кричать она. — Ты же не будешь рожать на полу! — Буду! — Не тужься! Дверь с грохотом ударилась о стену. Доктор вбежал и на ходу схватил протянутые новой медсестрой перчатки. — Хорошо! — ответил он на протест Аманды. — На четвереньках, но не на полу! Но лоб её уже вжался в пол. Я смотрела схватку на мониторе, не в силах глядеть на распластанные по полу волосы Аманды. — Я осторожно подниму тебя. Слышишь? Осторожно. Аманда так и не разогнулась. Доктор подхватил её под грудь, медсёстры под ноги, и как трансформер из лего перенесли на кровать. Аманда продавила коленками матрас и протаранила головой подушку. Я осталась сидеть на полу. Обо мне забыли. — Не могу! — продолжала кричать Аманда. Минуту, пять, десять… Я смотрела на часы, борясь с желанием заткнуть уши. — Можешь! — перекрикивал суету доктор, и когда я подняла глаза, Аманда уже лежала на спине. Джоди держала её за коленку. — Не могу! — кажется, именно это ответила я медсестре, когда та попросила меня подняться. Но со мной особо не церемонились, меня подняли за локоть подтянули в воздух и толкнули к кровати. — Скажи ей, что ты видишь голову! — закричала мне в ухо Джоди, но для этого мне хотя бы надо было открыть глаза, которые я закрыла, увидев залитый йодом лобок Аманды, а ниже был развороченный кусок мяса с антеннами. Да, где была голова, я не знала, но повторила за Джоди, что вижу голову, и ухватилась за вторую коленку Аманды, чтобы не упасть, вдруг почувствовав на лбу жуткую испарину. Про подмышки говорить не приходилось. — Два глубоких вдоха и тужься! Ну, давай же! Откуда у доктора такой командный тон?! Я сейчас сама не добегу до туалета. Ну же, Аманда! Раз, два, три… Теперь уже и я различала голову ребёнка. Доктор почти держал её, и вот она вновь исчезала. — Аманда! — уже кричала я. — Я её вижу! Я её вижу! — Не могу… — уже не кричала, а шептала она, откидываясь в подушки. — Ты оставляешь мне только один вариант, — отрезал доктор совсем грубо. — Взять щипцы или вакуум! — Нет! — у Аманды вдруг прорезался голос. — Тогда тужься! Два вдоха… Ну же… Почти… Снова почти. Я видела головку, но вот антенны вновь исчезли, но «не могу» Аманда не сказала. Я сама уже хватала воздух, как рыба, ну… Ну… Ну… Опять нет. Все переглянулись. Медсестра протянула ножницы, но доктор покачал головой и крикнул: — Аманда, давай! Ты сможешь! Два вдоха… Я смотрела на её стиснутые ресницы, раздутые губы, и даже не поняла, почему доктор вдруг скомандовал: — Всё! Стоп! Я опустила глаза: в руки медсестры упали антенки. Голова ребёнка лежала на окровавленных перчатках. Аманда вновь застонала или закричала, не разберёшь, потому что я успела оглохнуть от собственного сердца. Доктор подался назад — у него на руках лежал ребёнок. Я сильнее вцепилась в коленку Аманды, будто сама получила шлепок. В комнате включилась сирена — малыш плакал. Доктор опустил его на живот Аманды, и медсестра принялась протирать кровь и слизь пелёнкой, а малыш ухватил маму за палец и не отпускал. По-мужски! — Кто-нибудь на время посмотрел? — вдруг прорвался через радостный женский смех вопрос доктора. Медсёстры замолчали. Все уставились на часы. — Три пятьдесят три всех устроит? — откинул пару минут доктор. Все закивали. Аманда тоже. — Кейти, фотоаппарат, — простонала она, и я ринулась к сумке. Только бы не уронить его, только бы не уронить. Навела объектив и поняла, что не включила аппарат. Наконец сделала снимок, первый, второй, третий, пока медсестра не постучала мне по плечу, желая забрать фотоаппарат. Доктор протянул ножницы. Я схватила их, даже не поняв, что мне предстоит. — Ты будешь резать? — прежним мягким голосом спросил доктор, и я кивнула, почувствовав, как лёгкие ножницы гирей оттянули руку. Я с трудом поднесла их к железному зажиму, передавившему пуповину. Скрученные водоросли, Раз, два, три… Как их перерезать? И где… Я подняла глаза на доктора. — Что? — спросил он. — Режь. Я вновь взглянула на пуповину и ниже. — Где? — я забыла все слова и лишь облизывала губы. — Режь прямо здесь. — Это же не мальчик? — Конечно, это не мальчик, — рассмеялся доктор. Я подняла глаза на него, перевела взгляд на Аманду. — Что, Кейти? — выдохнула та. — У тебя дочка, — едва выговорила я. Аманда промолчала. — По УЗИ был мальчик? — переспросила незнакомая медсестра. — Ну бывает. Не расстраивайся. Сына ещё родишь. А девочек в наших краях мало. — Девочка? — выдохнула Аманда. — Кейти, это правда? Я кивнула и хотела снова сказать «это девочка», но доктор перебил меня: — Режь уже наконец! Водоросли не поддались сразу. Лишь одна за другой, и наконец я выронила ножницы в подставленные медсестрой ладони. Она вернула мне фотоаппарат. Другая понесла ребёнка на весы под лампу. Восемь фунтов и шесть унций. Ничего себе! Я сделала снимок. Один, второй, пока малышку не вернули маме. Тогда я навела объектив на лицо Аманды. В фокусе оказались её слёзы и покрасневшие глаза. Но через секунду она вновь глядела на дочь, наскоро завёрнутую в пеленку с голубыми мишками. Они у них одинаковые? Или только для мальчиков такие? Малышка секунду смотрела в глаза мамы, и я успела поймать два тёмно-синих огромных шара. Потом уже сморщенный носик дёрнулся в сторону, и медсестра отвела от соска пальцы Аманды, помогая малышке взять грудь. Я сделала ещё пару снимков и отступила от кровати, чувствуя, что в моём носу не хватает больше места для слёз которые я втягивала. Медсестра тем временем отнесла в сторону таз с пуповиной и плацентой, будто мясник, и доктор наконец скинул перчатки. Медсестра тронула меня за плечо: — Я сделала на телефон пару фотографий в первые минуты. Скажи свой электронный адрес, и я при тебе удалю их со своего телефона. Малышка в крови, сморщенная, орущая… Я пропустила этот момент. Где я была? В каком измерении? И где нахожусь сейчас?