Одна беременность на двоих

Я проснулась, потому что ужасно замёрзла. В этот ранний час в комнате оставалось довольно темно из-за залепившего окно снега. Я видела такое впервые и, подчиняясь детскому любопытству, тут же вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Стекло выглядело настолько чистым, что, казалось, протяни руку и ощутишь колючий холод подмёрзшего снега. От одной только мысли о соприкосновении со льдом по телу пробежала дрожь, или же воздух был слишком прохладным для принятия воздушных ванн. Странно, что обогрев до сих пор не включился. Я обернулась к кровати: Аманда, к моему удивлению, спала в той же позе, что и уснула. Я бесшумно натянула на себя брошенную вчера водолазку, джинсы и носки. Стало немного теплее. Я накрыла Аманду своей половиной одеяла и вышла в коридор, осторожно притворив дверь. В доме было тихо. И не мудрено. Если ребята допоздна танцевали, то должны спать без задних ног. Мы вон с Амандой завалились спать в семь вечера, а проснулась я только сейчас. В ванной комнате я прокляла человеческие потребности, потому что холод стульчака пронял ляжки до самых костей. Я смотрела в окно, лишь по ободку закрытое снегом. Полностью белые ветви дерева будто вымазали клеем и облепили ватой. Я умылась холодной водой, не дожидаясь, когда по трубам до крана дойдёт горячая, чтобы шумом льющейся воды не разбудить Аманду. Только выйдя в коридор, я поняла, что забыла включить свет. Впрочем, я бы и в кромешной тьме нашла унитаз, так мне хотелось в туалет. От холода или же от того, что мне снились свечи, о которых мечтала Аманда, и она сама среди них в костюме Евы ещё до этого чертового яблока. Сейчас я прокрадусь на кухню и попытаюсь отыскать кофе, чтобы согреться. Мне уже приятно защекотал нос воображаемый кофейный запах и грудь заранее ощутила прилив желанного тепла, как вдруг меня обдало волной холода. — Ты чего не спишь? — спросил Стив шёпотом, затворив входную дверь. Я пожала плечами и отступила на шаг, потому что от него валили клубы ледяного дыма. — А ты? — спросила я в свой черёд. — Я мусорные бочки вывозил и машину откапывал, чтобы за кофе съездить. — Я тоже кофе хотела. А почему дома не заварить? Он посмотрел на меня, как на полную идиотку, а я не могла понять, какую очередную глупость сморозила — всего-навсего заикнулись о кофе. — Ты что, не заметила, как в доме холодно? — спросил Стив, зябко ёжась, но не снимая холодной куртки. — Ночью был жуткий снегопад. Мы еле доехали, благо у меня полный привод. Мело так, что сносило с дороги. Судя по тому, что дом не успел продубеть, электричество отрубило часа в три, наверное. Не знаю, сколько ещё народ продрыхнет, но я хотел бы успеть смотаться за кофе и хотя бы камин протопить. Надевай куртку, поедешь со мной. А какого черта я должна с тобой куда-то ехать, подумала я, а вслух сказала: — Я тебя здесь подожду. — Я ж не просто так зову, а на случай, если застрянем. Замело всё к чертовой матери. Трактор только с мусоровозом приедет, а промёрз я уже сейчас. Не хочешь ехать, пойду Шона разбужу, как и планировал. В очередной раз я почувствовала себя полной дурой и обругала себя за идиотские мысли, которые не давали мне покоя весь вчерашний вечер. Стив тем временем принёс из гаража мою куртку. Она оказалась ледяной, и я непроизвольно вздрогнула, сунув руки в рукава. За порогом мы погрузились в снежную сказку. Уже полностью рассвело, небо было голубым, но солнце ещё не серебрило снег, и тот лежал вокруг белой пушистой ватой. Деревья укрыло снежным покрывалом. Снеговые шапки покачивались на ветвях и при лёгком дуновении ветра осыпались целыми горстями. Наша «Тойота» превратилась в сугроб, а синий джип носил лишь белую шапку. Сколько же времени взяло у Стива откопать машину и расчистить путь к дороге? Две лопаты, большая и маленькая, полностью залепленные снегом, были прислонены к гаражной двери. Стив без слов перебежал улицу и оттащил с проезжей части перевёрнутые мусорные баки, вокруг которых валялись разодранные пакеты. — Какие же тупые бывают люди, — сказал он, когда мы залезли в уже прогретую машину. — В договоре съёма всегда прописан пункт, что бачки можно вывозить только утром, потому что ночью по городу бродят койоты. Стив осторожно вывел машину на дорогу, но потом пришлось ухватиться за ручку дверцы, чтобы не так трясло на снежных ухабах. — Я только однажды видела койота у нас в долине. Он был похож на тощую облезлую овчарку. Он подошёл к нам в полдень поклянчить пиццу. У него были такие несчастные глаза, что стоило больших трудов сдержаться и не покормить. А ты видел медведя? — Один раз, ещё в школе, когда мы со скаутами ходили в поход в Йосемити. К костру пришёл медвежонок, и рейнджер тут же застрелил его. Это, пожалуй, было самым моим большим потрясением в жизни. Сомневаюсь, что кто-то уснул той ночью. Лично меня потом ещё полгода кошмары мучили. Я следила за его лицом. Сейчас оно ничуть не изменилось. Я отметила для себя, что с тёмной щетиной на щеках Стив выглядел намного старше и серьёзней, чем вчера. Или просто сказалась усталость — скорее всего они вернулись за полночь, а в шесть утра он уже откопал и прогрел машину. Сколько же часов он спал? — Откуда такая жестокость? — вдруг сказала я полу-утвердительно, не ожидая от парня никакого ответа. — От идиотов, которые не могут вывести бочки утром, убрать за собой объедки в парке и не оставлять лесные хижины не запертыми. Все глобальные проблемы идут от людской безответственности. Вообще всё, Кейти, от безответственности. А рейнджер не мог иначе поступить. Как только медведи начинает таскать еду, они перестают добывать пропитание в природе и в итоге заболевают. Кейти, почему Аманда не сделала аборт? Я продолжала рассматривать его профиль с крупным, словно выточенным из мрамора, носом и с не сильно отступающим от шеи, будто срезанным для большей аккуратности, подбородком. Верхняя губа была тонкой, а из-за того, что нижняя припухшая выдавалась немного вперёд, казалось, что он постоянно готовится что-то сказать и не решается. Его мужская красота, сегодня по особенному взрослая, завораживала. В мыслях я уже затонировала углем огромный лист и держала на изготовке у носа ластик, чтобы убрать с лица лишние тени. Только после вопроса пальцы мои разжались, и ластик застрял в горле настолько глубоко, что я никак не могла его выкашлять. Стив остановил машину, но не заглушил мотор, и его рука мерными ударами прошлась по моей спине. Мы слишком медленно преодолевали снежные заносы на жилых улицах и до сих пор не добрались до магистрали. — Спроси у Аманды, — еле выдавила я из себя и кашлянула, как надеялась, в последний раз. — Уже спросил. Она не ответила. Машина не двигалась с места. Мы стояли посреди пустынной занесённой снегом дороги. Замок его рук лежал на клаксоне, и сам он сосредоточенно смотрел вперёд через залепленное по бокам снегом лобовое стекло. — Знаешь, когда двое решают залезть в постель, они берут на себя ответственность за последствия. У женщины эта ответственность намного выше, так уж распорядилась природа или кто-то там ещё наверху, потому как самец может оказаться мудаком. Но ты-то ведь понимаешь, что Аманда не должна была оставлять ребёнка. Она абсолютно безответственная особа. Это была не волна, а целое цунами возмущения, которое сбило мой разум с ног. Давясь снежными комьями несправедливых обвинений, я заорала, кажется, на самой высокой октаве, на которую только был способен мой голос. — Да кто дал тебе право решать судьбу чужого ребёнка и оценивать материнские качества постороннего человека! — Остынь! Я не успела отстраниться. Его пальцы слишком быстро ухватились за мою шапку и рванули вниз на глаза. Он, наверное, рассчитывал, что я рассмеюсь, но я лишь зло стиснула губы и стащила с головы шапку, как только его руки вернулись на руль. — Я ей не посторонний, — пальцы Стива барабанили по клаксону. — Я знаю Аманду с рождения, мы даже в одни ясли ходили. И в школе каждый второй год оказывались в одном классе. Она мне не безразлична, поэтому я не могу спокойно взирать, как она губит свою жизнь — ни образования, ни денег, ни… В общем, ты меня понимаешь… Ты знаешь, кто отец? Вопрос был задан так серьёзно, что внутри у меня что-то щёлкнуло. Я закрыла последнее отверстие недостающим кусочком пазла. Боже мой, неужели… — Я не знаю, — сказала я жёстко, по слогам, чтобы Стив не думал продолжать начатую беседу. — Чего ты жжёшь бензин? Поехали! — Ты не можешь не знать! Казалось, он сейчас пробуравит меня своим тёмным взглядом. Да, мне действительно на миг показалось, что его глаза из серых стали чёрными. — Как давно вы вместе? Откуда у неё вообще мог появиться парень? Она же… Ну, я не знаю, как вас называть, чтобы ненароком не обидеть… В общем я знаю, что вы не просто подруги. Стив отвёл глаза и дёрнул машину вперёд, но снова затормозил. Только головы в мою сторону не повернул, будто боялся, что я покраснею. А я наоборот побледнела от ведра информации, которую он вылил на мою несчастную голову. Меня охватила паника. Я не знала, что думать, что делать, что говорить… — Что между вами произошло такого, чтобы она пошла и переспала с парнем? Да ещё и не предохраняясь? Ты хоть понимаешь, что на тебе такая же ответственность за этого ребёнка, что и на ней? Если ты довела до такого свою подругу! Его взгляд снова был прикован к моим расширившимся от ужаса глазам. У меня не то что запылали от стыда уши, они наоборот побелели, наверное, от холода, который сковал мою голову совсем не из-за отсутствия тёплой шапки, и готовы были отвалиться. — Стив, мы с Амандой не подруги в том смысле, что ты употребил, — прошептала я, казалось, одними губами. — Мы просто снимаем вместе квартиру. А если тебе что-то вчера сказала сестра, то я просто пыталась почувствовать ребёнка у неё в животе. Я ничего не знаю про личную жизнь Аманды, ничего… Я старалась не отвести взгляда. Я действительно ничего не знала до нынешнего момента, а то, что сейчас узнала, заморозило меня намного больше утреннего морозца. — Она ничего не сказала отцу ребёнка, — сказала я тихо, не сводя с его лица взгляда. — Она говорит, что он недостоин быть отцом… Ни один мускул не дрогнул на лице Стива, но он отпустил мой взгляд и уставился в пустоту заснеженной дороги. — Глупо, если это правда… Безответственно и глупо… — А что бы ты сделал, если бы случайно узнал, что… — начала я осторожно, хотя внутренний голос бил меня по языку, требуя замолчать. — Поверь, Кэйти, мне бы сказали, — Стив чуть повернулся в мою сторону. — И потом, я бы никогда не стал спать с лесбиянкой. Я вот всю ночь сегодня думал, как бы поступил, если бы вдруг моя девушка забеременела и отказалась делать аборт… И знаешь, наверное, я бы принял её решение и взял на себя ответственность. Чёрт побери… Я столько сил отдал учёбе. Я был полным раздолбаем в школе и с трудом вытянул выпускной экзамен. Меня никуда не приняли, лишь каким-то чудом я поступил в «Дэвис». Сейчас у меня две специализации: инженерная и экономика, и я мечтаю через год поступить в «Беркли» на вторую ступень. Меня бросила девушка, потому что сказала, что я променял её на учёбу, но, чёрт побери, я хочу в будущем быть нормальным отцом, а для этого мне надо научиться что-то делать в жизни… Ты посмотри, какая вокруг конкуренция. Китайцы, индусы… Они же зубами выгрызают тут жизнь, и ни мой идеальный английский, ни моя белая кожа мне не помогут… — Ты зачем мне сейчас всё это говоришь? Чтобы я тебя пожалела и приняла твой выбор? — Какой выбор? Я просто пытаюсь понять мотивы того парня и причину, по которой Аманда сделала такой выбор. — Так поговори с ней, если ты такой правильный, и быть может, она изменит своё решение. — У тебя телефон с собой? — Хочешь ей позвонить? — Кейти, я хочу, чтобы ты приняла мою заявку в друзья на Фэйсбуке, которую я ещё вчера послал. — У меня нет с собой телефона. — Жаль, а то ты бы смогла не только посмотреть мои фотографии, но и сфотографировать меня в том ракурсе, в котором я тебе больше нравлюсь. Я терпеть не могу, когда меня так беспардонно разглядывают. Тебя только лицо интересует? Или что другое тоже? — Я повидала достаточно мужского тела, чтобы не найти твоё интересным, — выдавила я упавшим голосом. — Рисовать тебя у меня пропало всякое желание. Кофе весь выпьют, если ты ещё час будешь сидеть тут в машине. Или ты вытащил меня сюда, чтобы допросить? Стив рванул машину с места, и я даже откинулась назад, хотя крепко сжимала ремень безопасности, настолько крепко, что у меня затекли пальцы. От плавного вождения не осталось и следа, машина подлетала на каждой кочке. Впереди к моей несказанной радости замаячил светофор, хоть и погасший, — значит, скоро будет проезжая расчищенная уже улица и спасительный «Старбакс» или какая у них тут поблизости имеется кофейня. Стив вдавил педаль газа и крутанул руль вправо, чтобы вывернуть на дорогу, только машина повернулась на больший угол и въехала мордой в только что накиданный трактором сугроб. — Твою мать! Стив перевёл ручку коробки передач на задний ход, начал выкручивать колеса, чтобы освободиться от снежного плена, что ему почти удалось, но в последнем рывке колесо угодило в припорошённую снегом выбоину и стало безвольно прокручиваться. — Садись за руль! — скомандовал Стив и выскочил из машины. Я покорно перелезла на место водителя и положила руки на руль, проклиная себя за отсутствие перчаток. На какой-то миг я даже перестала переваривать сказанное парнем, а лишь думала о том незавидном положении, в которое мы попали из-за его разыгравшихся нервов. В левое зеркало я видела, как он пытается подтолкнуть машину, изо всех сил упираясь ногами в снег, но сколько бы я не газовала, машина не двигалась. Когда Стив, отчаявшись, распахнул дверцу, мне даже показалось, что волосы его прилипли ко лбу сосульками. — Я оставил лопату дома, а без неё нам не выбраться. Сиди тут. Здесь всего два блока наискосок. Я мигом. Он стащил куртку и бросил на заднее сиденье. Ноздри щекотнул лёгкий запах пота. Парень был слишком близко, и на мгновение мне показалось, что сейчас он меня поцелует. Быть может, Стив прочёл в моих глазах страх и потому с силой захлопнул дверцу джипа, а я ещё минуту, наверное, сидела в каком-то оцепенении, наблюдая в зеркало заднего вида, как быстро исчезает на горизонте чёрная точка его высокой фигуры. Мне было не по себе от охвативших меня в тот момент чувств, самым ярким из которых было, пожалуй, разочарование от того, что он меня не поцеловал. Ну чем я хуже Аманды? Только бы добраться домой, я тут же заблокирую тебя на Фейсбуке. Жизнь ему портят! Теперь я не сомневаюсь, что она всё тебе сразу сказала, а ты… Я вздрогнула от стука в стекло дверцы и, повернув голову, увидела мужчину лет сорока в синей шапке и лыжной куртке. Я не могла разобрать его слов из-за того, что в ушах от пережитого потрясения шумно пульсировала кровь. Я потянулась к ручке, и мужчина отступил от машины, давая возможность открыть дверь. — Нужна помощь? Я не успела ещё ответить, а рядом притормозили ещё две машины, и желающих помочь теперь стало трое. Мне осталось вдавить газ. Трое мужчин быстро вытолкали джип из ямы, но после короткого «спасибо» меня охватила настоящая паника, потому что я оказалась на дороге, покрытой тонкой корочкой льда, на чужой огромной машине и вдобавок без водительского удостоверения, которое вместе с телефоном осталось дома. Куда ехать, я тоже не имела никакого понятия. Руки на руле тряслись, сердце стучало в горле, я сидела в позе балерины, боясь коснуться спиной спинки сиденья. Я вытягивала ноги до предела, чтобы хотя бы кончиками пальцев касаться педалей, ведь я понятия не имела, как тут регулировались кресла. Мозг закипал. Я пыталась понять, куда следует съехать, чтобы совсем не заблудиться, и как вообще перестроиться в другой ряд, когда машину носило из стороны в сторону, а я ни черта не видела в зеркалах. Я боялась въехать в кого-нибудь, застрять, попасться на глаза шерифу… Пальцы закостенели, так судорожно я вцепилась в руль, чтобы повернуть его на первом светофоре и попытаться по снежным ухабам жилых улиц добраться куда-нибудь. Ну почему телефон остался дома! Я, кажется, начала шептать непонятную молитву, как вдруг увидела Стива. Наверное, он увидел машину первым, потому что не бежал, а стоял на обочине, уперев руки в бока. — И как тебе это удалось? — спросил Стив, распахивая дверцу. — Меня втроём выпихивали, — улыбнулась я, снимая посиневшие руки с руля. Стив тут же схватил мои пальцы в ладони и попытался отогреть дыханием. — А теперь скажи мне, что это не сексизм, — парень глядел на меня исподлобья, продолжая греть руки. — Пока я там корячился, никто не остановился. — А выйти на дорогу и попросить помощи слабо? — А я не люблю просить. Стив выпустил мои руки, и я тут же перелезла обратно на пассажирское сиденье, чтобы он смог запрыгнуть в машину. — Ты уж потерпи чуть-чуть, дома я переоденусь, — сказал он с доброй усмешкой. — А сейчас мне точно нужен горячий кофе. До кофейни мы доехали молча. Я осталась в машине, а он скоро вернулся с двумя бумажными канистрами кофе — один мокко, а другой без кофеина. Заботится об Аманде, стало быть, и ещё как же она обрадуется кексам, коробку с которыми Стив нёс подмышкой. — Какие кексы ты любишь? — спросил он, закидывая покупки на заднее сиденье. — Я купил ванильные и шоколадные, но там есть ещё с голубикой. — Любые, — ответила я, решив побыстрее положить конец этой показной вежливости. Он усмехнулся и пошёл обратно в кофейню. Я следила за ним через стеклянные двери и гадала, что он ещё заказывает. Наконец Стив принёс два стакана кофе и огромный кекс с голубикой. Я отпила обжигающей жидкости и ощутила долгожданное тепло. Я даже прикрыла глаза от удовольствия, откинувшись на кожаный подголовник. Стакан приятно согревал пальцы, и я начала перебирать ими по картону, как по клавишам фортепьяно. Когда я собралась вновь поднести стакан ко рту, то вместо вкуса кофе вдруг ощутила влажные губы Стива. Вернее ту самую нижнюю, немного припухшую, губу. Поцелуй был лёгким и коротким, и когда я открыла глаза, его лица рядом не оказалось, будто всё мне причудилось. Долгое мгновение я смотрела прямо перед собой, не видя медленно мигающей вывески кофейни, а потом повернула голову, будто скрипучее колесо старой водяной мельницы, в сторону водительского сиденья. Я надеялась, что Стив тоже смотрит на вывеску, но он смотрел на меня, прямо в мои растерянные глаза. — Спасибо за машину, — сказал он и вставил ключ в зажигание. Его стакан был вставлен в подстаканник, а свой я судорожно сжимала в руках. Вдруг бумага показалась мне до ужаса горячей, но я не желала ставить стакан рядом с его стаканом. Не знаю, что я испытывала к Стиву, но меня пробила дрожь, хотя в машине работала печка, и физически я не могла замёрзнуть. Меня колотило, будто в плену грудной клетки метался загнанный зверь и раздирал свою тюрьму ногтями, слизывая текущую из рваных ран кровь. Мне хотелось плакать, но я не могла позволить себе разреветься. Да, я уверена, что это была ненависть. Я ни к кому ещё не испытывала подобного чувства. Я ненавидела его, как только можно ненавидеть человека, разрушившего мой маленький мир своим беспардонным цинизмом. Я смотрела вперёд, не видя ничего, даже синего отлива снега, не слыша его хруста под колёсами тяжёлой машины… Дома уже все проснулись и поняли, что случилось. Когда мы вошли, Пол сидел подле камина и шурудил кочергой. Дверь с заднего двора захлопнулась вместе с передней, и в гостиной появился Шон с охапкой поленьев. — Все мокрые, — констатировал он. — Того, что было в камине, хватит, чтобы согреться, — отозвался Пол, поворачиваясь к нам всем корпусом. — А ещё у нас есть кофе. Давайте хором скажем спасибо нашему доброму хозяину. Не скидывая с ботинок снега, Стив прошёл на кухню и с шумом поставил канистры на стол. — По дороге я увидел две ремонтные бригады, — сказал Стив. — Похоже, провода оборвало в нескольких местах. Дальше в городе светофоры работают. Значит, отрубило лишь наш блок или дальше на север, куда мы не ездили. Абигайль поднялась из кресла и начала вынимать из шкафчика чашки. Терри, сидевшая на диване рядом с Амандой, тоже встала. Аманда же осталась сидеть, как-то странно глядя на меня, а я продолжала стоять в дверях, будто провинилась в чём-то, и даже не отстранилась от двери, когда к ней направился Стив. — Отойди, — сказал он сухо. — Я принесу свой кофе и твой кекс. Только сейчас я заметила, что в руках у меня всё ещё полный, но уже не такой горячий стакан. Я машинально сделала глоток и привалилась спиной к балясинам, каждой клеточкой тела ощущая покалывания от взгляда Аманды. Ну, почему, почему в это утро мне не спалось… — Кейти, ты ещё будешь? Вопрос был задан достаточно громко, и наверное, Абигайль задала его уже не в первый раз. — Нет, — ответила я тихо и, не надеясь на голос, мотнула головой. Ребята перебрались за стол. Даже в свитерах они ёжились. Мне же было до безумия жарко в куртке. Стив вернулся, молча протянул мне кекс и прошёл на кухню, чтобы налить в кружку кофе. Взял два кекса и направился к дивану, где продолжала сидеть Аманда, буравя меня взглядом ярко-синих глаз. — Без кофеина, — сказал он, и Аманда приняла из его рук кружку. Казалось, она задумалась на минуту, а потом протянула руку за шоколадным кексом. — Куда поедем завтракать? — крикнула из кухни Абигайль. Стив отчего-то вопросительно посмотрел на Аманду, а та тут же ответила: — В блинный дом. — Она издевается! — бросила сестра Стива и хлопнула дверцей шкафчика. — Мне достаточно кекса. Можем ехать в горы, а там уже пообедаем. — Езжайте без меня, — ответил тут же Стив. — Я останусь с Амандой. Она в горах со скуки умрёт, а дома замёрзнет. Мы пойдём в парк погулять. Да, Абби, оставь свой сноуборд. У вас, похоже, с Кейти один и тот же размер обуви. Там есть неплохая горка, я её кататься поучу. — Мы её с собой возьмём, — ответил тут же Пол. — Она кататься не умеет. Я не могла разлепить губ, будто их склеили клеем. Так и стояла, молча наблюдая, как обо мне говорят в третьем лице, будто меня нет в комнате. Из последних сил я открыла рот и сказала: — Я поеду с ними. Я нормально катаюсь на лыжах, а сноуборд мне не нужен. Они продолжали сидеть на диване плечом к плечу и буравить меня синими и серыми глазами, чтобы потом за неведомое мне прегрешение пригвоздить меня к деревянным перилам гвоздями. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — сказала Аманда тихо, и только тут я заметила, что молчала она до того, потому что рот был забит кексом. — Стив инструктором по сноубордам проработал три сезона. Я ещё вчера попросила его поучить тебя. К тому же, сегодня снег мягкий, падать не так больно. — Не ври ей, Аманда. Падать всегда больно… Короче, не хочет, пусть едет в горы. Я навязываться не собираюсь… Я вообще могу поехать с ребятами, а вы гуляйте, где хотите. Моё общество все равно вам не нужно. Он резко поднялся с дивана и направился ко мне. У меня внутри всё похолодело, так зло в тот момент он смотрел на меня. Я уже было открыла рот, чтобы сказать… Нет, я просто открыла рот, потому что совершенно не знала, что ответить. Только Стив шёл не ко мне, а к лестнице, к перилам которой я будто приклеилась, и стал скачками подниматься на второй этаж. — Пойдём в гараж, — пробубнила мне в лицо Абигайль, справляясь с последним кусочком кекса. Я покорно пошла следом, оставив на кухонной столешнице свой стакан и кекс, и она протянула мне ботинки из тех, что рядком стояли вдоль стены за серой «Тойотой Секвойей». — У тебя какой размер? — Восемь с половиной. — Тогда десятка подойдёт. Послушай, Кейти, ты меня извини, что я вчера без стука… Я больше не буду, и, вообще, я никому и словом не обмолвилась. — Угу, — буркнула я и села на ступеньку расшнуровывать ботинки. Не трепалась ты, так я тебе и поверила. Уж с братом точно успела поделиться… Я смотрела на шнурки через слёзную завесу, мерно моргая, чтобы не дать солоноватому потоку владевших мной эмоций прорвать наносную плотину спокойствия. Пальцы не слушались, и если кое-как я ещё справилась со своими ботинками, то зашнуровать те, для сноуборда, никак не получалось. — А лыжные штаны ты надевать не собираешься? Я чуть не подскочила со ступеньки, на которой сидела, пытаясь понять, как Абигайль могла уйти обратно в дом, незаметно перешагнув через меня, и как Стив появиться тут уже полностью одетый в чёрно-красный лыжный костюм. Он обогнул меня, чтобы взять свои ботинки. — У тебя очки есть? Я кивнула. — Шлем тебе не нужен… Так, давай джинсы снимай. Я пока обуюсь, а потом тебе зашнурую. Я скинула ботинок и в носках вернулась в дом в надежде найти в спальне Аманду и поговорить с ней по душам, но та помогала Терри мыть чашки. Закусив губу, я прошла в спальню и стала надевать чёрный лыжный комбинезон. Молнию заело, и я чуть не разревелась. Ну зачем, зачем Аманда притащила меня сюда? Для моральной поддержки, чтобы расставить в отношениях со Стивом все точки над «i». Что же случилось с ними? Они расстались, он потребовал сделать аборт, а она решила пойти наперекор ему и сохранить ребёнка, чтобы явиться к нему, когда уже ничего исправить нельзя и завоевать его обратно? Но зачем я, зачем ей нужна я? Не знаю, сколько я возилась с молнией, но когда наконец вытянула из неё подкладку и довела до конца, в дверях уже стоял Стив, держа в руках ботинки сестры. — Ты на бал наряжаешься? Ребята уехали. Я тебя пятнадцать минут жду. Я смотрела ему в лицо, и мне так хотелось, чтобы он опустил со лба на нос красноватые очки, чтобы я не видела больше его страшных серых глаз.