Одна беременность на двоих

В опустившейся на город тьме время, казалось, остановилось. В отсветах камина фигуры ребят двигались словно в заезженном кино, так же медленно и бесшумно. Или же стучащая в висках кровь блокировала все звуки, и лишь один донёсся до меня — хлопок двери. Стив задержался у порога и мял в руках шапку. Все взоры обратились к нему, но он не раскрыл рта. Его ответ озвучил Шон, но тут же получил пинок от стоящей рядом Абигайль. — А что я такого сказал?! — возмутился парень и пнул ногой чей-то ботинок, который непонятно почему оказался не в гараже. Чей-то? Это был мой ботинок, и я прекрасно знала, что он делает около лестницы. Я ещё больше закуталась в куртку, боясь смотреть в сторону Аманды, рядом с которой сидела на диване. Она засунула руки под мою куртку, чтобы согреться. Хлопнула дверь во двор, и с новой волной холода в дом вернулся Пол. — Всё, что было в морозилке, я перенёс в железный ящик. Надеюсь, не придётся отстреливаться от койотов. Шутку никто не оценил. Терри, сидевшая на кухне на столешнице, пару раз включила и выключила фонарик. — Они продолжают работать, — сообщил наконец Стив. — Соседний квартал подключили. Остался собственно наш блок и ещё один через улицу. — А они ещё долго будут работать? — спросила Абигайль, и даже в темноте я увидела, как сверкнули глаза её брата. — Иди сама спроси. Стив прошёл на кухню и встал рядом с Терри, а потом полез в нижний шкафчик и выставил на стол три бутылки вина. — Может, смотаешься за виски или текилой? Абигайль повезло, что она была у лестницы, а брат — на кухне. — Стив, успокойся! — рука Терри легла ему на плечо. — Мы тебя больше подставлять не будем. Мы все знаем, какой ты хороший. — Эй, Пол, тебе тоже уже двадцать один, сгоняй… — Абби, ты можешь угомониться! — Стив шарахнул вынутой джезвой по столешнице так что, казалось, даже Терри подпрыгнула. — Ты не то эссе на поступление написала! Надо было написать, что самое говняное качество в тебе то, что ты эгоцентричная самовлюблённая стерва и это в тебе неискоренимо! — Ну да, — отозвалась зло Абигайль, — а ты целеустремлённый дурак, который даже девушку не смог удержать! — Абби! — теперь уже подал голос Шон. — Прекрати! — А что прекрати?! Да всем здесь известно, что это она его бросила и почему… Я смотрела на Стива: он побелел, хотя вернулся с мороза порозовевшим. Казалось, ещё секунда, и горлышко бутылки разлетится к чертовой матери в кольце его пальцев. Я не успела перевести взгляд на Аманду, как услышала её твёрдый резкий голос: — Абигайль, не могла бы ты заткнуться! — Что я не могла бы сделать? Она рванулась к камину, но Шон удержал её за руку. — Малыш, остынь! — сказал он тихо, проводя свободной рукой по её щеке. — Мужская солидарность, да? Ему, значит, можно меня обзывать! И мы тут все должны безропотно сносить всё, потому что у него сперма из ушей льётся! — Абби! — это уже Терри подошла к лестнице. В куртке она казалось больше и выше. — Мы все мешки ген, причём эгоистичных, я тебе как биолог заявляю. Так вот в нас сидят гены, которые желают только плодить себе подобных, не допуская никаких изменений. Поэтому какие мы есть, такие мы есть, и никто и ничто нас не изменит. Никогда! Так что люби брата, какой он есть, и ты, Стив, тоже… Тот ничего не ответил, лишь резко рванул штопор и облился вином. — Чёрт! Терри тут же вернулась на кухню, оторвала бумажное полотенце и стала промокать его лыжные штаны, а потом потянулась за другим, чтобы вытереть пол. — А как биолог ты не знаешь, сколько лет растут деревья? После фразы Аманды я не смогла подавить улыбку, хотя на душе было погано-припогано. Когда мы спустились вниз, Аманда продолжала спать. Или умело притворялась, потому до сих пор я не знала, в курсе ли она того, что произошло наверху, или нет. Она встала с дивана только, когда вернулись ребята. — Аманда, мать твою… Достала уже со своими зелёными! — тут же отозвалась Терри и демонстративно оторвала ещё одно бумажное полотенце. — Уверена, ты ещё и тканевыми подгузниками будешь пользоваться. — Да, буду! — казалось, даже выкрикнула Аманда и отстранилась от меня, будто готовясь вступить в противоборство с оппоненткой. — И не только ими, я ещё буду высаживать сына. — Поговори с ней через полгода, — вставила Абигайль, скидывая руку Шона. Она прошла к камину и забралась с ногами в кресло напротив меня. Я не могла смотреть ей в лицо. Мне казалось, она знает, что я спала с её братом, и ссора была разыграна нарочно, чтобы довести Аманду. Только Аманда оставалась по-королевски спокойна, будто произошедшее её совершенно не волновало. Что если она притворилась спящей, чтобы дать Стиву возможность утащить меня наверх? Ну не может человек засыпать вот так, за минуту, лишь коснувшись головой подушки! Внутри всё дрожало. Мою дрожь не могла скрыть даже куртка. — Слушай, Кейти, подвинься к огню, — вдруг сказала Абигайль и крикнула в кухню: — Да где ты там со своим вином?! Можешь взять мою футболку и вытереть, чтобы доставить удовольствие своей Аманде! Стив никак не отреагировал на выпад сестры, молча прошёл между нами и опустился на корточки перед камином, чтобы удобнее было держать джезву над огнём, благо ручка оказалась достаточно длинной. Гостиную заполнил одуряющий аромат специй. — Издеваетесь! — пропищала Аманда, стискивая зубы. — Я тоже буду, чуть-чуть… Совратитель чёртов! Она пнула Стива в спину ногой. Совсем легонько, просто, чтобы дать мне понять, что всё знает и довольна результатом. Вот так… А теперь, похоже, об этом знают и все остальные. Я готова была провалиться сквозь землю. Я не поеду к Аманде в Рино, не поеду… Завтра же уеду отсюда. Куплю билет на автобус и до свидания. А потом… Не знаю, надо будет понять, что мы делаем с жильём, ведь договор официально заканчивается лишь в конце мая. — Держи! Я чуть не выронила полную кружку, которую сунула мне в руку Терри. Я и не заметила, когда она принесла на журнальный столик поднос с кружками. При свете двух фонариков Пол нарезал на кухне фрукты. Абигайль опустилась на колени рядом с братом и держала ситечко, пока тот сливал подогретое вино в подставленные Терри кружки. — Нести ещё? — крикнул Пол и через секунду опустил на столик блюдо с дольками апельсинов, мандаринов, нарезанные ломтики манго и порезанные пополам бананы. — С голоду не умрём. Там ещё куча йогуртов. Он вытащил из подмышки бутылку и протянул Стиву. — А штопор? — Ой, сейчас… Но Абигайль схватила его за штанину со словами: — Сам открой, а то у моего брата руки трясутся от… — Абби! — Аманда дёрнула её за конский хвост, и та даже пискнула. Стив сидел ко всем спиной и никак не реагировал на разговоры. Смотрит на огонь, пронеслось в голове, набирается его первобытной силы для ещё какой-нибудь подлости. Я кусала губы, чтобы не заплакать. До ужаса хотелось в душ. Липкое тело будто обмазали мёдом. Мне никогда, никогда ещё не было так противно. — Ты простыла? Я подняла глаза на Стива. Он отвернулся от камина и смотрел на меня серыми виноватыми пёсьими глазами. Хотя могли ли его глаза по своей природе иметь такое выражение? Скорее всего нет, иначе как бы он мог переспать с подругой, ну хотя бы номинальной, своей беременной девушки. И как, как Аманда могла мне подобное предложить? Зачем? И как я могла оказаться такой дурой, что поднялась с ним наверх! У меня и в мыслях не было, что он… Наверное, Аманда права, и я остановилась в своём развитии ещё в школе… И почему, почему я не смогла сказать ему «нет», ведь мне до ужаса было противно с ним, до ужаса… Мне не было так плохо даже тогда, в походе… Интересно, он заметил, как сухо было у меня внутри, хотя как он мог заметить в резинке… К тому же, было темно, чтобы увидеть, как я закусила губу и считала овец до того момента, когда он наконец-то остановится. Я даже не пыталась ничего симулировать, как тогда в походе. Я пыталась не показать, что мне просто больно, будто в первый раз… Может, Аманда права, и со мной действительно что-то не так? — Ты чего носом шмыгаешь? — повторил вопрос Стив. Я тут же втянула сопли и заморгала, чтобы просушить слезы. — У меня, похоже, аллергия на специи, — прошептала я, но притянула кружку обратно, когда он попытался её забрать. — Отдай. Я тебе подогрею без специй. — Не надо, — сказала я и сделала большой глоток. Спасительная жидкость растеклась по замёрзшей груди, и я даже прикрыла глаза от удовольствия, но тут же распахнула их, испугавшись повторения утреннего поцелуя. Но Стив уже вернулся к камину и забрал у сестры джезву. Дура, отругала я себя, будет он тебя при всех целовать! И ты ему больше не нужна, он уже выиграл спор… О, чёрт! Так может не Аманда меня проверяла, а он, чтобы показать Аманде, что вся моя философия секса с чувствами яйца выеденного не стоит. Конечно, я же почти назвала Аманду блядью, и она явно обиделась, а потом долго сидела с ним в машине. И, похоже, он решил так утешить ее, показав, что я сама ничуть не лучше. Господи, боже мой, ну почему я такая дура… Как я могла так попасться… Папочка, ну почему я не поехала к тебе на Рождество… Это самое поганое Рождество в моей жизни… — Давайте песни петь, что ли? Я подняла глаза и поняла, что вновь выпала из времени. Все собрались подле камина с полными или уже пустыми кружками: кто на диване, кто в креслах, а кто просто на полу, отогревая руки на этих самых кружках, а Стив стоял у окна с гитарой. — Настраивать не буду, а то батарейка на телефоне вконец разрядится! — Погоди! Мы с Амандой подгузники не дообсуждали, — сказала Терри, присевшая к нам на диван. — Ну ты считаешь, что это всё зависит от физиологии? — Конечно, ты же естественник, ты же должна понимать! Как раньше-то люди без памперсов обходились — явно не стирали каждую минуту. Это мы всё забыли, потому что с подгузниками легче. Снял, выбросил, надел другой и стирать ничего не надо. А то, что этот наполнитель в подгузниках, портит природу, никто не думает, да и бумага опять же… — Ну и, ты мне про физиологию лучше расскажи, меня твои бумажные полотенца не особо интересуют. — Короче, смысл в том, что младенец желает быть сухим и чистым, то есть он контролирует свои потребности. Родителям надо понять, как ребёнок сообщает им о своём желании пописать и покакать. Если всё время держать ребёнка в подгузнике и игнорировать его просьбы, то врождённый инстинкт со временем пропадает, и тогда уже надо будет не поддерживать желание «ходить в туалет», а обучать ему заново. В общем все мы знаем, когда дети хотят писать — обычно после и перед сном, после или перед кормлением. Тогда и надо подлавливать… — Как? На горшок-то нельзя сажать. — Держать над раковиной или унитазом. — А потом с тряпочкой подтирать, — включилась в разговор Абигайль, продолжавшая сидеть у камина. — Помню, как мама чертыхалась, когда Стив попасть не мог. — Хватит! — послышался голос Шона. — Ты-то под стол тогда ходила, что ты помнить можешь… — Помню! Он и в семь лет не попадал. Уверена, что ты тоже… У вас физиология неправильная… У вас постоянно что-то да мимо льётся… Она расхохоталась в голос, хоть и прикрыла рот ладонью. За ней расхохоталась и Терри, Аманда тоже не заставила себя ждать, а потом уже и парни начали смеяться. Я бы тоже хотела рассмеяться, но не получилось, потому я спрятала лицо в кружку, чтобы не привлекать внимания. Я не стала оборачиваться, чтобы узнать, смеётся ли Стив. Мне было плевать… Главное, что он ничего не пролил три часа назад. Хохотали долго. Уже просто оттого, что смотрели друг на друга. Аманда даже схватилась за живот. — Толкается? — спросила Терри. Аманда кивнула, а Абигайль тут же вставила через смех: — Он заранее возмущается несправедливости — мама носила подгузники, а ему не разрешит. — Да, Аманда, откуда такие мысли? — вмешался в разговор Шон. — Ну носили мы подгузники до трёх лет, но сейчас-то все нормально. — Шон, роди себе сначала ребенка, а потом будешь на нём экспериментировать, — зло сказала Аманда. — Я буду воспитывать своего сына так, как считаю нужным, и никто из вас мне не судья и не авторитет. — Ладно, Аманда, остынь, — бросила Абигайль. — Ты там не каркай, знаешь… У меня на жизнь много планов… И потом вдруг меня Шон тоже бросит, если… Лицо Аманды стало каменным, и смех вокруг резко прекратился. Абигайль непонимающе переводила взгляд с одного на другого. — Меня никто не бросал, — в мёртвой тишине прозвучал ответ Аманды. — Это было моё решение и только моё. А свои стереотипы засунь себе в задницу! Она резко поднялась и отступила назад, к камину, чтобы обойти диван с другой стороны и уйти в комнату. Абигайль еле успела отдёрнуть ногу, иначе Аманда точно наступила бы на неё. Все молчали, и я тоже. Только Стив перехватил Аманду за диваном. Все обернулись — одной рукой он продолжал держать гитару, а другой обнимал Аманду за плечи. — Там холодно. Эта дура тебе больше слова не скажет. Слышишь, Абби? Иначе будешь искать на эту ночь гостиницу. — Да мы не против, — тут же отозвалась его сестра. — Похоже, электричества уже не будет до утра. Поедем, Шон? — Может, наоборот они поедут? — тут же отозвался парень. — Всё-таки Аманде нельзя простужаться, а мы вспомним походы. Ляжем тут у камина в куртках, под одеялами. Огонь пусть горит, как у викингов в домах… — А может просто помиримся? — подал голос Пол. — Ты там играть собирался. Так поиграй уж тут. Давай про Рудольфа споем, а? — Аманда, — голос Стива звучал слишком серьёзно. — Я отвезу тебя в гостиницу. Сейчас не так плохо с местами. Найдём что-нибудь. Кейти, — он повернул голову в мою сторону. — Собирайся. — Не надо, — оборвала его Аманда. — Не будем устраивать панику. Но если твоя сестра ещё раз откроет рот, я оттаскаю её за волосы. Слышишь, Абби?! Ты знаешь мою руку. Они с вызовом глядели друг на друга. Стив поспешил вернуться к двери и взял первый аккорд. Все, даже я, Аманда и Абигайль, подпели ему. — You know Dasher and Dancer, and Prancer and Vixen, Comet and Cupid, and Donner and Blitzen. But do you recall the most famous reindeer of all? Rudolph the red-nosed reindeer had a very shiny nose. And if you ever saw it you would even say it glows. All of the other reindeer used to laugh and call him names. They never let poor Rudolph join in any reindeer games. Then one foggy Christmas Eve Santa came to say: Rudolph with your nose so bright wonʼt you guide my sleigh tonight? Then all the reindeer loved him and they shouted out with glee. Rudolph the red-nosed reindeer youʼll go down in history! Только радости в душе не было, даже от выпитого вина, ведь я чувствовала себя этим красноносым оленем, только совсем не верила, что ко мне когда-нибудь придёт Санта. Я вцепилась зубами в пустую кружку, чтобы хоть немного спрятать лицо и не заплакать. Пели долго, особенно после того, как Пол ушёл на прогулку и вернулся с сообщением, что ремонтных машин нет. Парни сходили наверх и вернулись с охапками одеял, от одного вида которых меня затрясло. Они принесли ещё один ковёр и постелили поверх того, что уже был в гостиной. В камине пылала новая закладка, но прогреть дом не могла. Температура за окном стремительно падала. Ребята разложили диван, но я не легла вместе с Амандой, сославшись на то, что и одной ей не хватит места. Она удивлённо посмотрела на меня, а я лишь опустила глаза и уселась на пол у её ног, дрожа в куртке и под одеялом. Ещё не было поздно, но решили не жечь свечи. Да и вино закончилось. Ребята рассчитывали проснуться как можно раньше и умчаться в горы. Стив вновь спросил, хочу ли я поехать на нормальный склон. Я ответила отрицательно, хотя и не сказала, что собираюсь завтра уехать домой, к отцу. Абигайль сначала устроилась в кресле, а потом сползла на пол на плечо Шона. Терри осталась в кресле, хотя ногам там не нашлось места, и пришлось сложить их на Пола, но тот безропотно обнял их руками и закрыл глаза. Я тоже свернулась калачиком, забравшись с головой под одеяло. Где был Стив, я не знала и не желала знать. Сон не шёл, да и не мог идти, когда сердце готово было выскочить из груди. Не знаю, может я и задремала, пока не почувствовала на щеке лёгкий поцелуй Стива и уколы щетины. — Пойдём наверх. Он шептал, боясь разбудить остальных. Если те, конечно, спали. Я не могла понять, сколько времени прошло с того момента, когда мы официально пожелали друг другу доброй ночи. У меня она доброй не могла быть, особенно теперь, когда рядом лежал Стив. Я скосила глаза на огонь, он вовсю пылал. Похоже, Стив только что подбросил дров. — Идём! Будет тепло, обещаю… Там есть ещё пледы… И даже спальник. Он продолжал шептать мне на ухо, но я ответила громко, или мне показалось, что задрожали стекла. — Нет! Он даже отпрянул от меня, но потом вновь схватил за плечи. — Ты чего? Почему нет? И вообще я всё ещё хочу убедить тебя поехать завтра кататься. У тебя получится, только поверь в себя. — Убери от меня руки. Мне противно. Ты выиграл спор. Что тебе ещё от меня надо? — Какой спор? — голос Стива стал тверже и громче. Он лежал сбоку, а я смотрела в потолок и не видела его лица. — Ты доказал Аманде, что я блядь. Тебе от этого стало легче? — При чём тут Аманда? Стив сел, и теперь я полностью видела его лицо. В свете камина оно напоминало кожаную боевую индейскую маску. — При чём тут Аманда и мы с тобой? — Мы с тобой? Я попыталась сесть и отползти к камину. Я уже почувствовала горячее дыхание огня, но Стив поймал меня за руку и рванул наверх. — Идём поговорим. Он произнёс это едва слышно, но до ужаса чётко. Я непроизвольно сглотнула ком страха и покорно последовала за ним в гараж. Там было холодно, очень холодно. Я стояла в носках на почти что обледенелом бетонном полу. Стив толкнул ко мне ботинки, и я сунула в них ноги. Он тоже обулся. Оба молчали. Что я могла сказать? Но я была готова слушать. — Кейти, ты не подумай, что я… Ну легкомысленно ко всему отношусь. Я вообще обычно в первый день девушек в постель не затаскиваю, но сегодня, то есть уже вчера… Я не знаю, на меня что-то нашло. Я… Ну ведь и ты была не против, так что случилось сейчас? Я молчала. Я не знала, что сказать. Я просто не могла озвучить вслух то, что я по-настоящему сделала: я предала себя в угоду Аманде… — Кейти, может ты думаешь, что между мной и Амандой что-то было? Нет, мы с ней просто друзья детства и всё… Ты меня у неё точно не отбиваешь. Уж во всяком случае я к Аманде ничего не чувствую, а что у вас там в голове — понять трудно. Я смотрела на него широко распахнутыми глазами и не могла понять, какого чёрта он сейчас врёт. Неужели так секса не хватает, что он опять хочет затащить меня в постель в качестве резиновой куклы. Я такого второй раз не вынесу, увольте. И ради чего, когда он уже положил последнюю карту и крикнул «Уно». — Вообще я, быть может, и смог бы полюбить чужого ребёнка, но для этого надо хотя бы любить его мать, а я… Я вообще не понимаю, какого чёрта мы говорим об Аманде. Откуда у тебя такая зависимость от неё? Что в ней такого? — В ней-то ничего! — выкрикнула я. — А вот в ребёнке, которого ты ей сделал — есть! В гараже горел фонарь, и в его искусственном ярком свете я не могла не заметить, как побледнел Стив. Его нижняя губа ещё больше приоткрылась, словно он стал рыбой, выброшенной на сушу, а потом он резко сократил между нами расстояние и с силой сжал мои плечи. — Ты что, дура? Я же сказал, что никогда не спал с Амандой! Я видел её последний раз год назад, когда мы катались здесь с гор. Кто тебе сказал про ребёнка? Она? Она сказала тебе, что он от меня? Я молчала, потому что мне никто ничего не говорил. Я впервые до всего дошла своим умом. Пусть и с опозданием. — Слушай, ну может она отмазаться от твоих вопросов хотела или по какой-то причине решила не называть имя отца… Может, это ваш общий знакомый, а может… Ну я не знаю, почему она могла такое про меня выдумать. Но ты-то как могла в это поверить? Думаешь, я был бы таким спокойным, если бы моя девушка была беременной? Я молчала. Он ещё сильнее сжал мои плечи, будто зажал в испанские сапоги. Его глаза вдруг тоже стали большими, рот приоткрылся и с грязным ругательством он отпустил меня, чтобы отступить назад на три шага. — Так ты спала со мной, считая, что я отец ребёнка твоей подруги? Как ты могла?! Ты что, совсем не ценишь дружбу и… Как ты могла, Кейти? До меня всё ещё не доходил смысл его слов. Вернее, я не хотела им верить, потому что получалось, что… — Я… Я ведь не применял силу… Я ведь, ну просто предложил, и ты согласилась, как мне казалось… Кейти, чёрт, ну ты ведь могла меня остановить, сказав, что я козёл и ничтожество, что сплю с подругой своей беременной девушки. А ты… Ты спокойно переспала со мной… Чёрт! Он ударил кулаком по машине и приложился лбом к холодному железу, словно пытался унять жар. — Я думала, что Аманда с помощью меня проверяет тебя, — прошептала я совсем тихо, но он меня расслышал и снова схватил за плечи. — Ты что, совсем себя не ценишь? А? Или может для тебя такое нормально? И? Тебе что, Аманда сказала переспать со мной? Поэтому ты так нагло заигрывала со мной всё это время? Взглядами, дурацкими подколами? Тебя Аманда попросила? — Почти, — одними губами прошептала я. — Она… Да, ладно… Какое это имеет значение… Я даже не сказала это вопросительно, а он так сильно тряханул меня, что моя голова даже откинулась назад. Но испугаться я не успела, он уже отступил к двери, а я привалилась к машине. — Какое имеет значение? Ты спрашиваешь, какое это имеет для меня значение? Если это так… Если Аманда подложила тебя под меня, то я только что разочаровался в друге детства. Чёрт… А ты… Ты просто… Такую оплеуху мне ещё никто не давал. Неужели я похож на беспринципного циничного мудака, который… Чёрт… И все, все ребята… даже моя сестра… Ты считала, что им так насрать на всё, что они спокойно болтают с Амандой, зная, что я бросил её с ребёнком. Да… Спасибо тебе… Чем больше узнаешь женщин, тем больше начинают нравиться мужики. Может, мне в Сан-Франциско переехать, а? Найду себе мальчика, потому что теперь я вряд ли к женщине смогу подойти… А вдруг она такая, как ты… Сука! — Стив! — умоляюще прошептала я, понимая, что у меня начала трястись губа, и я на грани нервных рыданий. — Заткнись! Его глаза горели злобой. Он не шептал! Он кричал, потеряв над собой контроль! Было бы удивительно, если бы после его крика хоть кто-то в доме остался спящим. Он тяжело дышал, словно бык на арене — вздымалась не только грудь, но даже щеки раздувались. — Мне теперь даже нравится, что делает с тобой Аманда. Таким, как ты, так и надо. Не жди к себе хорошего отношения, когда сама так плохо думаешь о людях. Он резко развернулся и направился к боковой двери, ведущей на улицу. — Ты куда? — уже через первые слёзы выкрикнула я. — Подальше от тебя! Или ты думаешь, что после такого количества дерьма, которое ты на меня вылила, я смогу спокойно лечь спать? — Там же холодно… — А я весь горю! Он вышел и с силой хлопнул дверью. Я даже не успела вздрогнуть, потому что отворилась дверь из дома. Я быстро вытерла мокрые глаза холодными дрожащими пальцами и обернулась, моля, чтобы то была не Аманда. — Кейти, ты чего, плачешь? Аманда сделала шаг в гараж и огляделась. — Где Стив? Это ведь он орал. Что случилось? Взгляд был обеспокоенный. Только я не могла понять, за кого она волнуется. Что случилось? А как я могу ответить на этот вопрос? Это будет равносильно второму ведру помоев, только теперь я вылью их на неё. — Кейти, что произошло? Он обидел тебя? Она сделала шаг ко мне и взяла мои руки в свои отчего-то тёплые ладони. Я последний раз прикусила губу и с диким всхлипыванием упала Аманде на плечо, зарывшись потёкшим носом в её куртку.