***
Лаура Альбертовна, закинув свою сумку на стол, падает в кресло. Слишком близко стояла она, и слишком многое позволяла блондинка. Завести Лукину с пол-оборота может не каждый, а уж тем более не каждая. А тут женщина, которая всем своим видом показывала, что хотела сбрызнуть яд в шею начальницы, заставляла молить, чтобы на этой шее оказались следы её помады. Она дёргает ажурную занавеску, открывая вид на тёмную улицу, тонувшую в воде. Нет, домой она сегодня не поедет.***
Так же резко, как начальница ворвалась в ординаторскую, так же резко пропало желание выполнять свои обязанности. Всё на что хватало сил и желания — это положить подбородок на кулачок и мечтательно улыбаться, представляя, что делает Лукина после суток непрерывной работы. Блондинка тяжело вздыхает, откладывая пару скреплённых листов в сторону. В руки тут же попадает планшет с зажимом для бумаги [клипборд], и Мария встаёт со стула, оставляя после себя скрип. Можно пройтись по отделению, чтобы отогнать мысли от начальницы. Но дверь распахивается раньше, чем Мария успела коснуться ручки двери и ей преграждает путь та, которую хотелось выкинуть из головы. — Я остаюсь, Мария Владимировна, — брюнетка сдерживает улыбку, лишь вдыхая воздух, в надежде набрать в лёгкие запах блондинки. — Решила все-таки проконтролировать, — женщина сбавляет обороты, понимая, что своей резкой жизнерадостностью с поличным палит настоящую причину добровольного, дополнительного дежурства. — Мало ли, что-нибудь замкнет, а в отделении одни блондинки. Женщины одновременно пускают смешки, и Третьякова отводит голову в сторону, не выдерживая цепкого взгляда на своем лице. — Вы думаете, что блондинки — это глупые женщины? — Мария тихо посмеивается, выпуская тихое мурчание между слов, от которого Лукина готова затолкать женщину в ординаторскую и повторить их прошлую ночь с большим желанием. — Да Вы ливня испугались! Ну сознайтесь! Ну правда! — Третьякова не может сдержать улыбки, не боясь подшутить над начальницей. — Шутки шутками, я действительно переживаю. Все-таки я несу ответственность за всё, что здесь происходит, — улыбка медленно сползает с лица светловолосой, а от чего? Что начальница переживает за отделение, а не за неё? — Даже если Вам кажется это смешным. — А мне не кажется это смешным, нет, — Третьякова быстро перебивает Лауру. — Правда. Мне нравится Ваш настрой, — а ещё ей нравитесь Вы, Лаура Альбертовна. — Вы меня извините, если я своими дурацкими шутками как-то Вас обидела, — Мария виновато улыбается, опуская глаза в пол, так не хочется, чтобы она действительно как-то задела Лукину. — Да ничего, многие и правда здесь так не считают, особенно после той статьи в газете, — Лукина вздыхает. — А я же сюда не отсидеться приехала, а работать. Люди в Туле такие же как и в Москве, болячки те же, а зарплаты в разы меньше, — Лаура чуть склоняется вперёд, от чего Третьякова слегка отстраняется. — Да… — женщина опускает глаза в пол, сжимая в руках планшет. — Мария Владимировна! — разносится по всему коридору, и Мария быстро заглядывает за плечо Лауры. — Тут девушка поступила с острой болью. — Наташа, регистрируй пока, — Третьякова выглядывает из ординаторской, оглядывая поступившую. Мария бежит до стола, хватая с него стетоскоп, откидывая бумаги, которые она нервно сжимала. Закидывает стетоскоп за шею, разворачиваясь на одной пятке, утыкаясь в Лукину. Как она успела оказаться за блондинкой остаётся вопросом, а то, что ноги младшей резко подкосились — факт. — Лаура Альбертовна, пожалуйста, — Третьякова нервно сглатывает, пытаясь обойти женщину. — Мария Владимировна, — женщина ухватывает хирурга за талию, плотнее прижимая к себе. — Быстрее! Женщины срываются с места, и в голове блондинки проносятся сотни мыслей, гадая какое могло быть продолжение, если бы не Козелкова. — Лаура Альбертовна, Вы-то что сорвались? Думаете, не справлюсь? — женщина хитро улыбается, окидывая Лукину взглядом. — Разве в Вас можно сомневаться? Я так, буду на подхвате. — Так, что тут у нас? — Третьякова входит в смотровую, обходя кушетку. — Девушка без сознания, только что отключилась. Острая боль в пояснице. Рвоты нет, стул вроде в норме, нужно анализы делать, — Наталья быстро тараторит, передавая блондинке листки. — А почему имени нет? — Лаура Альбертовна хмурится, забирая из рук блондинки бумаги, невзначай касаясь её холодных пальцев. — А вот Ромео её не говорит, — Козелкова громко выдыхает, указывая ладонью на стоящего у двери паренька. — Скажи имя, Валико! — А его ещё и Валико зовут, — Третьякова пускает смешок. А почему не Аладдин? — Я не могу. Я обещал… — парень хмурится, поглаживая запястье девушки. — Ритусик, ну, Ритусик. — Ах, Маргарита, ну хоть что-то, — Лукина закатывает глаза, давая себе обещание, что не разрежет парня скальпелем. Решение о том, что девушку нужно оперировать приходить молниеносно. Поэтому найдя анестезиолога в другом отделении не составляет труда, и женщины судорожно натягивают на ладони перчатки. — Риточка, как Вы? Голова не кружится? — Третьякова гладит девушку по голове, наблюдая за пульсом. — Нормально… — мямлит шатенка. — Только искры какие-то перед глазами летают, будто снег. Мария взволнованно поднимает взгляд на анестезиолога, сжимая плечо пациентки. — Ничего, такое бывает, — мужчина кивает, заставляя женщину расслабиться. Третьякова убирает руку с головы уснувшей девушки, прижимаясь плечом к плечу к Лукиной, поднимая на неё взгляд. Благодаря медицинской шапочке и маске всё внимание блондинки припечатали глаза женщины, в которые хотелось занырнуть и больше никогда не выплывать. — Я вставлю проводник, — Лаура Альбертовна поглядывает в сторону и, заметив заинтересованный взгляд младшей женщины, хитро улыбается. — Мария Владимировна, смотрим на монитор, — Лукина подавляет смешок, буквально заставляя себя отвести глаза от хирурга. — Так… Всё отлично, расширение канала. — Наташа, подготовь сразу катетер и мочесборник, — Третьякова выдыхает. — Риточка, видите, всё прошло. Всё самое страшное позади, теперь только постельный режим. Мария отходит от пациентки, обходя со спины Лауры Альбертовны, сразу устремляя всё своё внимание на неё. — Всё, извлекаю проводник, — Лаура хмурится, откладывая его. — А ведь Вы меня хотели сегодня домой отправить, Мария Владимировна, — женщина усмехается, заглядывая в зелёные глазенки. — Лаура Альбертовна, Вы у нас просто талант! — расхваливает женщину Наталья. Мария тут же устремляет на медсестру ревностный взгляд, заставляя бедную женщину молиться. — Золотые руки. Вон как всё аккуратненько делаете, — бессмертная что-ли? — Наташа, завтра Риту переводим в урологию, родителям обязательно скажи, чтобы принесли побольше воды, обычной, без газа, — Мария Владимировна хмурится, поглаживая ладони друг об друга. — Наташенька, — женщина подзывает медсестру к себе, — наш Ромео ещё не раскололся? — Нет ещё! — Чего ты кричишь, — блондинка смеётся, расслабляясь. — Пойду лично прибью… — Не надо, я завтра с ней сама поговорю, когда она придёт в себя, — Третьякова дополняет себе проблем на голову даже без малейшего намёка на отдых. Блондинка отходит от Натальи, стягивая с рук перчатки. — Лаура Альбертовна, — в воздухе витает флирт и Третьякова готова изводить Лукину. — Да? — женщина тут же отвлекается от пациентки, переводя всё своё внимание на женщину за своей спиной. — Не забывайте, пожалуйста, следить за давлением и за температурой, — Мария хитро улыбается, благо из-за маски этого не видно. — Конечно, — вот же сучка.***
Третьякова возвращается из реанимационной лишённая сил, но довольна тем, что разузнала почему имя девушки было так сложно выведать из уст её парня, и тем, что девушка в нормальном состоянии. Надо же, отец запретил общаться из-за того, что паренёк не той национальности, и молодые сбежали. Мария точно будет вспоминать и посмеивается. Эх, любовь. Быстрым шагом Третьякова направляется в ординаторскую. За эту ночь в ней много чего произошло, особенно того, что заставляло живот разрывать от порхающих бабочек, сомневаясь, а не долетели ли они до лёгких? Женщина входит в кабинет, сразу опуская голову вниз. Чертова Лукина разлила чай по кружкам, стягивая с шеи стетоскоп, снова заставляя щеки покрываться румянцем. — Нам надо было сразу в полицию обращаться, — начинает заводиться Лукина, слегка двигаясь на маленьком диванчике, чтобы Третьяковой хватило место. — Они бы пробили по базе, посмотрели, может, кто ищет, — Мария падает на диван, и Лаура сразу же поворачивается полубоком, разглядывая белые пряди волос. — Может, Евгений нам помог бы. — Нет, нет, не надо нам Евгения, — блондинка вжимается спиной в диван, когда женщина пододвигается ближе. — Мы и без него справились. Всё нормально, родители уже едут, а у Евгения, наверное, медовый месяц, — разочарованно шепчет женщина, отводя взгляд. Третьякова снова оборачивается, попадая в плен голубых глаз, из которых никак не может выплыть, да и не особо хочется. Лаура Альбертовна протягивает руку к щеке женщины, об которую та сразу же трётся. Младшая отстраняется, от чего брюнетка медленно опускает руку. — Я хотела о Вас поговорить… — Мм… Обо мне? — Лукина воодушевленно движется ближе, наклоняя своё лицо в десятке сантиметров от лица блондинки. Так близко, но опьяняюще далеко, от чего хочется ещё ближе. — Ну, вернее о той статье в газете… — Об этом, — Лаура отпускает голову, но не выдерживает того, что смотрит прямо на сдвинутые колени подчинённой, возвращается к лицу, но и там так и манят розоватые губы. — Я уверена, что всё, что написано в этой газете это враньё. Я думаю, что это дело рук нашего Славы, — Третьякова морщится, вспоминая мерзкого терапевта, который так и метил на место Лауры. — В общем, я просто не знаю, как это доказать. — А не надо ничего доказывать — А я Вам верю, — так греют слова, что Лукина готова зацеловать женщину напротив. — Ещё я верю в то, что, случай описанный в газете не был истинной причиной Вашего отъезда из Москвы. Да? Нет? — Мария невинно смотрит на женщину, сдвигая ноги. — Маша, — Третьякова каменеет, — Давай уже на «ты» перейдем? А то мы то так то этак. Глупо как-то. А по поводу газеты… Я считаю, что она не заслуживает нашего внимания, — брюнетка всё ближе наклоняется к женщине, и Мария пытается не завыть. — Да? — На, пей чай, — Лаура хватает со стола кружку с остывающим чаем, передавая его блондинке. — Спасибо, — Третьякова принимает кружку, сразу же касаясь губами её краёв, а так хотелось бы касаться этими губами кое-кого другого. — Правда, нас уже там один пациент дожидается. Пойду посмотрю, — Лаура опирается на коленки, чтобы подняться, но её останавливает Мария, которая чуть ли не давится чаем. — А у Вас уже, то есть… Ой. У тебя уже закончилась смена, я пойду сама, — блондинка ставит кружку на стол, повторяя действие старшей женщины. — Нет, я пойду, — Лаура хватает Марию за запястье, не позволяя ей встать. — Я пойду, — шепчет Третьякова, пытаясь выбраться из хватки зав.отделения. Пальцы женщин сплетаются и так не хочется их разрывать, мечтая, чтобы этот мелкий спор длился вечно, лишь бы не ощущать холод, после того как руки перестанут держать друга друга. Но любая сказка заканчивается, а мечтам, как правило, свойственно не сбываться, поэтому дверь в ординаторскую раскрывается, и женщины отпускают друг друга, одновременно выдыхая. — Лаура Альбертовна, Мария Владимировна, так что мне с Франкенштейном из морга делать? — Я посмотрю, — Лукина встаёт с места, но её останавливает хватка на коленях и она удивлённо округляет глаза. — Я посмотрю, — Мария вскакивает с места, не позволяя себе обернуться на женщину. Иначе она просто не выйдет. — Пойдём, Наташа. Лаура улыбается, прикрывая лицо руками.***
Третьякова возвращается довольно быстро, успев нахватать приключений на свои прекрасные ягодицы: Валико буквально падал перед женщиной на колени, с мольбой пустить его к девушке, благо Мария всё разрулила и паренёк сегодня будет ночевать на стуле в коридоре. Раз уж так хочет первым оказаться возле любимой, будь добр — заработай хруст позвоночника. А вот от чего Третьякова будет посмеиваться ближайший год точно, так это от того, что её коллеги из морга сыграли злую шутку с мужчиной, который пытался продать им ювелирные изделия. Еле сдерживая смех, работники морга направили его к «достойным покупателям» откуда мужчину и забирала скорая помощь. Весёлая ночка однако. — Лаура, — язык сводит от нового обращения к начальнице, но несмотря на это так приятно. — Ау? — женщина ставит на стол две новые чашки, она напоить её хочет? — Общалась сейчас с Валико, он с ума сошёл от любви. Может, все-таки пожалеем? — Мария только замечает на столе две полные кружки. — Ой, спасибо. Пустим его к девушке? — Слушай, — Лаура подкатывает стул, усаживаясь на белую обивку, — а он нас пожалел? Полночи нам голову морочил. Пускай шлёпает домой, завтра навестит её. — Ой! — Третьякова усмехается. — Себя-то вспомни в таком возрасте! Ну, они дети… Ну давай. — Слушай, я в его возрасте школу заканчивала и в медицинский поступала, а не шлялась по ночам черт знает где. — А я в его возрасте тоже поступала в медицинский, — Третьякова поднимается со стула, не забывая прихватить с собой кружечку. — Однако знаешь, я всегда находила время… Бегала на свиданки, да. Ой, как у меня было много ухажёров, — Мария специально отворачивается от женщины, протягивая тихое «Мм». — Страшно вспомнить. Женщина пересаживается на диван, и низ живота резко скручивает от воспоминаний того, что происходило на этом диване. — А у меня не было времени на свиданки бегать, — Лаура подкатывает стул к столику возле дивана. — Почему? — Я все мечтала к Ланскому поступить. — Да ты что? Ты училась у Ланского? — теперь Третьякова смотрит на Лукину с ещё большим восхищением. Лаура лишь кивает, не сдерживая улыбку, когда видит оголённый ряд зубов Марии, которая не отрывая глаз от брюнетки, так же счастливо улыбается. — Это потрясающе! Какое счастье работать с таким гением! — Нет, он прекрасный профессор, мой учитель, я буду чтить его до конца своих дней, но, понимаешь, с ним никакой самостоятельности… Вот я так и останусь для него любимой ученицей, студенткой, а я хочу делать всё сама. Теперь ты понимаешь почему я здесь? Отчего мне это так важно. — Понимаю, — Мария опускает взгляд в пол, делая глоток. Что это? Ревность к профессору и обида, что Лукина здесь не из-за тебя, да? — Маша? — М? — Третьякова поднимает счастливые глаза. Лёгкий гнев и разочарование снимается рукой, когда она обращается к ней так. Когда игнорирует комплименты медсестры и при едином писке обращает всё своё внимание на неё. Приятное чувство. Лаура Альбертовна встаёт со своего верного стула на колёсиках, пересаживаясь на диванчик, уже без стеснения садясь к женщине как можно ближе. — Мне кажется, мы неплохо ладим… Понимаем друг друга, а это же очень важно? Да? Мария лишь счастливо улыбается, захватывая ладонь женщины в свой плен, переплетая их пальцы.***
— Ай… У нас телефон не работает… — Мария фыркает, отходя от регистратуры. — Ну конечно, у Вас тут всё работает к чертовой матери! — Лаура раздраженно сжимает в руке фонарик, который пришёлся как раз кстати, когда в больнице выбило пробки, заставляя двух женщин выбежать в коридор. Как раз приехали родители Маргариты, отец который то и дело пытался найти причины обвинить парня во всех бедах. Отключение света, конечно, не осталось в стороне. — Пойду сама посмотрю. — Лаура Альбертовна, подождите, — Третьякова наугад хватает женщину за плечо, останавливая. — Ради Бога, смотрите под ноги. Хватка слабеет и Лукина отходит от женщины в поисках УЗО (устройства защитного отключения). — О, и ты тут, — Лаура наталкивается на паренька, который пытался нащупать рычаг. — Точно, Валико свет выключил! — слышится крик по коридору. — Да не я это! У Вас просто пробки выбило! Щелчок и свет моментально освещает коридоры. Мария и Лаура, найдя в коридоре родителей, идут в реанимацию, чтобы навестить Маргариту. — Лаура Альбертовна, а можно, пожалуйста, Валико сюда впустить в качестве исключения? — Маргарита, у нас в больнице есть правила, и одним исключением уже являются Ваши родители. Ты сейчас вообще спать должна. — Я его только поцелую перед сном и поблагодарю. — Лаура Альбертовна, можно Вас на секундочку, — Третьякова дожидается, пока Лаура обернётся к ней и притягивает женщину к себе за края халата. — Ну давайте сделаем ещё одно маленькое исключение. По-моему, если мне не изменяет память, Ваша смена, Лаура Альбертовна, давно закончилась, так что дежурным врачом являюсь я, и мне за это отвечать, — Мария невинно улыбается, ловя улыбку Лауры. — Хорошо, — Лукина окидывает взглядом всех присутствующих и покидает реанимационную. Опять чай готовить?***
Женщина выходит из реанимационной, снова застав Наташу в сонном состоянии. — Наташ, иди поспи, — Третьякова улыбается и, дождавшись кивка, уходит в ординаторскую. Дверь распахивается, и Мария тормозит на пороге, увидев сидящую на подлокотнике дивана Лукину. Женщина быстро захлопывает дверь, прижимаясь к ней спиной. — Лаура, если ты решила остаться на ночь, тебе нужно поспать… — Ты хочешь меня прогнать? Третьякова отрицательно качает головой: — Не хочу. — А я не хочу уходить. Лаура прижимает ладонь блондинки к своим губам, целуя каждую венку, каждый доступный ей миллиметр, нежно поглаживая. Третьякова становится меж ног брюнетки, оказываясь захваченной в цепкие руки, которые сразу же ревностно притянули женщину к себе, поглаживая по спине. Женская рука на пару секунд сдвигается в сторону, лишь для того, чтобы закрыть дверь на щеколду.***
Трудная, но крайне волшебная ночь закончилась, давая солнцу приступить к власти. На маленьком диванчике умещается два женских тела, укрытые пледом. Лукина снова просыпается раньше, рассматривая выступающие ключицы, и отговорка, что ей интересно строение кости уже не прокатит. Она не сдерживает свои порывы и целует выступающую кость, переходя на плечи и щеки, заставляя Третьякову проснуться. Мария притягивает женщину за затылок, перемещая всё внимание губ брюнетки с плеч, к её губам. У регистратуры останавливается высокая блондинка, оставляя свой чемодан, игнорируя Наталью, проходит дальше. Но резко останавливается. — Девушка, мне нужна Лаура Альбертовна Лукина, где я могу её найти? — Её смена ещё не началась. А у Вас что? Вы к нам самотёком? У Вас перелом? — У меня, слава Богу, всё в порядке. — Зачем Вам тогда травматолог? — Какая Вам разница? — практически выплевывает блондинка. Мария и Лаура выходят из ординаторской. Брюнетка так и хотела прижать младшую к себе, не выпуская из кабинета. — Лана? — Лукина удивлённо осматривает девушку, которая только услышав своё имя, сразу оборачивается, раскидывая своих вшей по отделению. — Ты что тут делаешь? — Лаур, — девушка кидается на шею женщины, пища, — за тобой приехала. Третьякова стоит рядом, сглатывая подступившие слезы. Лукина оборачивается к женщине, не скидывая с шеи назойливую девушку. Что за чертовщина?