***
Мария Владимировна входит в ординаторскую в надежде побыть наедине с самой собой, но, видимо, не судьба, ведь Лукина уже замешивает в кружке кофе, сразу же обращая всё своё внимание на вошедшую женщину. — Прошу прощения, у меня кофе закончилось, вот… Пришлось у Вас украсть немножко, — все-таки кофе не для Марии. Жаль. Старшая обхватывает кружку двумя руками, подходя к хирургу, стоящей у окна и пытающейся разглядеть снимок рентгена. — А… Пейте, пейте на здоровье, — Третьякова откладывает снимок, стараясь не смотреть на начальницу, начинает копошиться в шкафу с папками. Что она хочет там найти сама не знает. — Я… Я хотела поговорить, — Лукина подходит ближе, и теперь женщин разделяет метр. — О нас. — Лаура, не надо, — Третьякова отходит от шкафа, устремляя свои изумруды в стол, мимолетно посмотрев на старшую. — Никаких нас нет. У Вас куча своих проблем, которые меня совершенно не касаются. У меня свои проблемы, которые тебе… Вам не интересны, — Мария запинается, снова поворачиваясь к шкафу, пока Лукина, стоя сзади неё, истерично улыбается. — Маш, — Третьякова выдыхает, стараясь не начинать плавиться как мороженое на жаре от такого обращения, — я хотела объяснить. — Всё в порядке, правда, — блондинка оборачивается, встречаясь со своим океаном, в котором, как оказалось, плавает не только она, — ничего же не произошло. Мы не маленькие дети. У нас много дел, ими надо заниматься. Давайте приступим? — Я с Вами совершенно согласна, просто у меня такое чувство, что я должна… — Вот точно! Совершенно точно, — перебивает Третьякова, снова поворачиваясь к женщине спиной. — Никто никому ничего не должен. Мария выдыхает, сжимая края медицинской пижамы. Она закусывает губы изнутри, оборачиваясь к начальнице. — У меня тяжёлый период в жизни. Я развожусь с мужем, и лишние выяснения отношений мне не нужны. — Да я не собиралась устраивать никаких разборок! Я просто хотела объяснить ситуацию, но ты даже слово не даёшь сказать, — Лукина сжимает горячую кружку в руках, обжигая кожу. — Чувствую себя в идиотском положении. Третьякова опускает глаза в пол, рассматривая то свою обувь, то обувь Лауры, пока сердце стучит где-то в горле, и она слегка пошатывается. — Я тоже… — Мария заглядывает брюнетке в глаза, но сразу же опускает взгляд, когда ладонь женщины поглаживает её по плечу. По кабинету разносится неприятный звук, оповещающий о звонке, и Мария срывается с места. — Аллё, да? — Мария Владимировна, Вася звонил, сказал, что везёт к нам ребёнка с огнестрельным ранением и просил срочно готовить операционную, — тараторит Наталья, сжимая в руке трубку телефона. — Всё, иду, — женщина завершает звонок, закидывая на шею стетоскоп. — Там с огнестрельным привезли, — Третьякова отходит к двери, но слыша то, как Лаура идёт за ней, оборачивается. — Я сама им займусь, хорошо? И нам нужно успокоиться и как можно меньше сталкиваться. — Да… — Лаура выдыхает. — Не пробьёшь Вас, Мария Владимировна, — блондинка кивает. — Ну, держите меня в курсе. — Хорошо, Лаура Альбертовна, хорошо… — Мария Владимировна покидает ординаторскую, нервно сглатывая.***
— Так, что здесь?! — Третьякова подлетает к Василию с каталкой, на которой без сознания лежит мальчик. — Мальчик лет девять-десять. На карьере устроили стрельбу. Проникающие огнестрельное ранение в живот. Выходного отверстия нет. Состояние крайне тяжёлое. — Подождите, я его знаю, — Наталья оглядывает лицо мальчика. — Это же сын нашей Буше, — Козелкова поднимает бешеные глаза на Василия, встречаясь с испуганными глазами Марии. — Точно, господи… — Да, она приходила с ним несколько раз. — Так, берём кровь на анализ, в рентген смотрим… Пулей поехали!***
Мария проверяет реакцию ребёнка на свет, когда в смотровую влетает Марии Буше, упираясь ладонями в кушетку. — Маша, что случилось?! — Буше, огнестрельное ранение. Состояние тяжёлое, но пуля, мне, кажется, глубоко не ушла. Будем надеяться. — Машенька, умоляю, только спаси Вовку… Пожалуйста, умоляю! — Марии закрывает рот рукой, глатая слезы. — Спаси… — Мари, я сделаю всё, что от меня зависит! Пожалуйста, возьми себя в руки. Таня, вызови Наташу, пускай готовит операционную. — Хорошо, — Полякова пулей выскакивает из смотровой. — Мари, сделаешь внутривенную. — Да… Да, сейчас я, — Буше мечется по кабинету, судорожно натягивая на руки перчатки. — Нет, Буше, Буше, ты не сможешь, извини, — Мария снимает стетоскоп с плеч. — Я смогу. Маш, я сейчас соберусь, правда. — Марии, мы всё сделаем сами! — Мария выталкивает женщину за дверь, чтобы не трепать нервы ни ей, ни себе. — Мария Владимировна, снимки готовы, — в кабинет забегает Козелкова, передавая женщине снимок. — Значит… Рёбра нормально, целые, не задеты. Вот вижу пулю, будем вынимать. — Вы будете оперировать или Лаура Альбертовна? — Что-то я не понимаю… Это же по моему профилю. — Ну, да. Просто… У Вас такая ситуация с Буше… — Наташа, оперировать буду я. Занимайся больными.***
— Лаура, — Третьякова входит в кабинет зав. отделения, слава всему святому застав там женщину, — я к тебе по личному делу, вернее по работе. Лукина усмехается, откладывая бумаги, поднимая глаза на блондинку. — Кажется, я о чём-то подобном сегодня уже говорила. — Нет, подожди. Сейчас речь не о нас, — Мария прикрывает глаза, слегка мотая головой. — А… Так значит «мы» все-таки есть, — брюнетка поднимается с кресла, возвышаясь над блондинкой. — Лаура, не цепляйся к словам, пожалуйста, времени нет! — Третьякова раздражённо сдвигает брови. — Мальчик, который к нам поступил с огнестрельным – это сын нашей Буше, — Мария передаёт начальнице снимок, избегая тактильного контакта. — Как? — Лукина в шоке дёргает головой. — Так. — Она в курсе? — Да, — хирург кивает, — поэтому допускать её к операции, я думаю, невозможно. Вот. И ты понимаешь всю сложность этого вопроса, поэтому я у тебя прошу официального разрешения оперировать этого мальчика, — Мария вспоминает за что Лукина пререкалась с ней, так что вопрос очень актуален. — Да… Да, конечно. Пойдём.***
Марии Буше влетает в операционную, пока Лукина рассматривала снимок. — Вы ещё не начали? — Сейчас начнём. — А как он? — Мари указывает на операционный стол, где лежит её сын, сквозь стекло. — Прогнозы хорошие, можно сказать повезло. Маш, — Лукина подходит к обрабатывающей руки женщине, — вот здесь может быть опасно, — брюнетка указывает на снимок, ближе прижимаясь к блондинке. — Да, вижу. — Лаура Альбертовна, — Буше окликает травматолога, но быстрее оборачивается Мария. А чего она к ней обращается? — А Вы что не будете оперировать? — Нет необходимости. Кости же целы, — Лаура закусывает губу, поворачиваясь к Третьяковой, - но если будут какие-то сложности, срочно посылайте за мной. — Там в процедурной Вас ждут давно уже, я забыла сказать, — Мари Буше указывает пальцем на дверь, заикаясь. — Что же Вы так… Ладно, я понимаю, — Лукина последний раз оглядывает Третьякову и уходит, оглаживая бёдра. — Маша, — старшая медсестра подскакивает к женщине, преграждая той путь, — Маш, можно я рядом постою? Я не буду мешать, Маш, — она просит, сдерживаясь, дабы не встать на колени, умоляя блондинку. — Мари, тебе там делать нечего. У нас на посту никого нет — это плохо. Извини, — Третьякова обходит Буше, уходя вслед за Поляковой, которая как раз появилась, чтобы сообщить, что всё готово. Буше выскакивает из операционного блока, сразу попадая в объятия Баева, который приехал как только женщина позвонила. — Тихо-тихо… Как Вовка? — мужчина поглаживает блондинку по спине, слегка отстраняясь, лишь бы заглянуть в глаза. — В операционной… Меня Маша выгнала. — Марьюшка, откуда его привезли? — Я же тебе сказала – с карьера. — Марь, его друзья, адреса, номера телефонов, всё что знаешь. — Жень, мне сейчас не до этого, — Буше отмахивается, отходя от мужчины. Идиот. У неё сын на операции с огнестрельным, а ему номера телефонов. — Я понимаю, — Евгений подскакивает к женщине, кладя руки на плечи, — но если они найдут моё табельное оружие, ты понимаешь, что оно окажется в руках у этих ребят. Ещё одна беда случится. — Женя, я тебя по-человечески просила утром: убери свой ствол, убери! — Да я убрал! В шкаф убрал! Я знал, что он туда полезет? — Ты понимаешь, что если сейчас Вовка останется инвалидом или… Не дай Бог, — Мари глатает слезы, ударяя мужчину в грудь сжатыми кулачками. — Это будет на твоей совести!***
— А выход, доктор, у нас один, только никто не знает кто первый к нему придёт… — Ну, пить это тоже не выход, — Лукина перевязывает руку мужчине в возрасте, стараясь завязать симпатичный бантик. — Да что я Вам это рассказываю, Вы со смертью каждый встречаетесь! — Ну, знаете, мы все-таки стараемся людей лечить. Спасать, — Лаура усмехается, но её перебивает наглый телефон, звенящий в кармане. — Настойчивый, — мужчина улыбается, пока телефон трещит не прекращая. Ага, настойчивый. Настойчивая. — Извините… — женщина затягивает узел, вставая со стула, выходя из смотровой. — Аллё? — звучит грубо, но брюнетке как-то наплевать. — Лаур, я тебе сто раз пытаюсь дозвониться, ты куда пропала? — Я, между прочим, на работе. Не могла говорить, — женщина выходит в коридор, встречаясь с обеспокоенной женой пораженного алкоголика. — У меня сложная операция, тяжёлый пациент. — Совсем всё плохо, да? — Ну, реанимируем. — Бедная моя… У тебя всё получится, я в тебя верю, всё будет хорошо, — так приторно, что Лукина сжимает челюсть. — Я постараюсь. Ладно, давай. — Лаура, подожди… Ты во сколько сегодня придёшь с работы? — Да не знаю я! Может вообще придётся на ночь остаться. — Я просто хотела приготовить ужин, сходить в магазин. — Да не надо ничего готовить! Я здесь поем. Я же говорю: могу тут остаться на ночь, если пациенту не станет лучше, — нагло лжёт не краснея, желание появляться дома отпадает с первой мыслью о наличие девушки в квартире. — Подожди, ты что можешь вообще не прийти? — Всё, ладно, давай, мне идти надо, — Лаура желает прекратить разговор, чтобы не наорать на глупую девчонку. — Это… Это как же так… Моего Антона в реанимацию увезли? — бедная женщина, про которую Лаура и вовсе забыла, попала под цель «навешать лапшы» и с трясущимися руками подбегает к травматологу. — Ох… Да. То есть нет, — женщина мотает головой, вымученно вздыхая. — Вы знаете, была некоторая сложность… — А что с ним? — Вы знаете, сейчас он совершенно здоров, — Лукина подталкивает женщину к смотровой. — И вы можете пройти к нему. А я сейчас вернусь, — Лаура закрывает дверь, убегая в операционный блок. По времени Третьякова должна была освободиться.***
— Ну что, как он? — Буше встречает Марию на пороге, даже не дождавшись, пока та снимет хирургический халат. — Операция прошла успешно. Ребёнок в стабильном состоянии, теперь всё зависит от ухода, — Мария устало прикрывает глаза, пока Наталья помогает ей снять халат, растегивая липучку на спине. — Ну, там был опасный моментик, но Мария Владимировна не растерялась и спасла ситуацию, — Козелкова не останавливаясь нахваливает женщину, снимая свою одноразовую одежду. Благо рядом нет Лауры. — Наташенька, давай домой. Отдыхай. — Маш, спасибо тебе большое, — Буше ждёт, пока Наталья выйдет из помещения, подходя к блондинке. — И прости меня пожалуйста… — Мари! Не надо, — Третьякова вытирает руки об полотенце, не желая даже смотреть на женщину, — не надо, иди к сыну. — Можно, да? — блондинка получает кивок, делая медленные шаги назад. — Спасибо, — и теряется в коридоре. Третьякова хотела только уйти, как её снова застаёт Лукина, заставляя блондинку резко выдохнуть, и засунуть руки в карманы. Там их крайне удобно незаметно сжимать. — Как успехи? — Теперь всё хорошо. Раны зашила, пулю извлекла, — Мария рассматривает плитку под ногами, медленно кивая своим же словам. — Вы - молодец. Поздравляю, — Лаура по-щенячьи улыбается, не стесняясь разглядывая блондинку. — Лаура Альбертовна, это наша работа. — Ну, работу можно делать хорошо, а можно плохо, — Лукина ловит взгляд Марии, шарящий по её лицу, и подступает ближе. — Маш, если ты устала, я могу подменить тебя, — рука старшей тянется, дабы притянуть зелёноглазую к себе за талию, но та вдыхает воздух через нос, делая шаги в сторону. — Не надо. Зачем? — Третьякова от греха подальше отходит к двери, сжимаясь всем телом. — Я так просто спросила. На всякий случай… — Лаура Альбертовна смотрит в след уходящей женщине, хрустя пальцами.***
— Да ты что! Поздравляю! А когда? — Полякова, разговаривающая по телефону, вскакивает с дивана, подходя к двери, на которой весит верный календарь. — Слушай, я дежурю… Но я придумаю что-нибудь! Обязательно буду. Да, давай, пока. — Куда собралась? — Мария передаёт Татьяне кружку с кофе, который молчаливо заваривала, дожидаясь, пока подруга наговорится. — Да сестрёнка двоюродная замуж выходит, представляешь, — женщина охотно принимает горячей напиток, усажививась на стул. — Все твои подруженции уже замуж повыходили, одна ты у меня осталась. Только сейчас не говори, что не за кого. — Маш, слушай, ну реально нафиг этих мужиков, — правильные вещи. — Ну вот лезет к тебе, когда не хочется и смотри, чтоб сам никуда не залез. — С детьми сейчас путаешь, — Мария вздыхает, открывая карту. — А что дети? Ну вот что дети? Скажи мне. Ходишь, лелеешь их, растишь, а они потом вытворяют черт знает что! — М-да… Просто ты, дорогая моя, никогда не влюблялась по-настоящему, — Третьякова захлопывает сцепленные между собой бумаги, поправляя бейдж на груди. — А без любви нет никого счастья. — Ой… Это кто мне сейчас говорит, счастливая моя? — Полякова щурится, тихо посмеиваясь, но не сдерживая себя, начинает хохотать в голос. — Полякова! — улыбаясь, шипит Третьякова, закидывая карту на полку шкафа. Веселье двух женщин прерывает вошедший в ординаторскую Вячеслав. — Ну что, есть какие-то предположения, где сын Буше мог достать оружие? — мужчина проходит в глубь кабинета, усаживаясь за своё рабочее место. — Мало ли где мальчишка мог найти оружие, — делая глоток, отвечает Татьяна, оглядывая мужчину с ног до головы. — Где они там бегают, кто знает? — У Буше дома, — выпаливает мужчина, облокачиваясь о стул. — У Мари дома и достал. Третьякова резко отбрасывает на полку карту, которую она с интересом рассматривала, с округленными глазами смотря на терапевта. — Откуда у Буше может быть? — Полякова жмурится, ставя чашку на стол. — Подожди-ка… — Мария быстро подходит к мужчине, вопросительно выгибая брови. — Буше сегодня на всю больницу кричала на Евгения. Вовка её из табельного оружия Женьки себя и подстрелил. — А это твоё предположение или ты уверен, — Мария набирает в телефоне нужные цифры, поглядывая на коллег. — Ребят, а что делать? Надо, наверное, в полицию звонить, — Татьяна делает глоток, уже сжимая в руках кружку, каких только приключений перенесло это приёмное отделение. — Зачем полиция? Евгений сам полиция. Он теперь в одном лице власть и обвиняемый, — Вячеслав оборачивается, когда Третьякова выскакивает из ординаторской, пожимая плечами. — Ну что же ему самого себя арестовывать?***
Мария накидывает на плечи пальто, выскакивая на улицу, не успев застегнуть пуговицы. Холодный ветер продувал сквозь медицинскую пижаму, но цель у Третьяковой стоит ровно, поэтому ей плевать. — Жень! — блондинка оглядывается и, найдя мужчину у крыльца, спускается к практически бывшему мужу. — Маш, как операция прошла? — мужчина подбегает к женщине, придерживаясь дистанции вытянутой руки, успевая погладить ту по плечу, пока Мария спускалась по ступенькам. — Всё нормально, пулю извлекли, рану зашили, сейчас он отходит от наркоза. В общем… Прогнозы очень даже неплохие. — Слава тебе господи, — Баев выдыхает, поднимая глаза к небу. Лучше благодари бывшую жену, что она спасла сына твоей пассии. — Жень, скажи, это правда? Ну, про твой пистолет? — Я не знаю. Я не знаю, дома оружия нет, скорее всего он унёс его куда-то и прострелил себя. — Боже мой, какая гадость, — Третьякова поправляет шарф, оглядывая территорию больницы. — А что ты теперь будешь делать? — Не знаю я, Маш! Не знаю! — Всё, всё! — Ну что буду делать? Отвечать. Я виноват – буду отвечать. Главное, чтобы с пацаном всё было нормально, — Евгений топчется на одном месте, не выдерживая, наворачивая вокруг блондинки круги, пока та не останавливает его, кладя руку на крепкое плечо. — Жень, ты не кипятись. Подожди, Вы искали оружие, ты кого-то опрашивал? — Скорее всего он был на карьере не один. Я у Васи узнал откуда его привезли, отправил туда опер группу. Ну пускай местность прочешут. Может свидетелей каких-нибудь найдут. — Это правильно. А когда мальчик придёт в себя, я тебе дам знать. Он нам обязательно что-нибудь расскажет. Всё будет хорошо. Я пошла, — женщина указывает на вход в отделение, делая пару шагов назад. — Спасибо, Маш, — мужчина опускает голову, но когда Мария преодолевает несколько ступеней, подбегает к ней. — Слушай, ребята мои приедут, пулю на экспертизу привезут, а я сейчас пока родителей его друзей обзвоню. Может что-нибудь узнаю… — Хорошо. Тебе нужна моя помощь? — Спасибо… — Баев опускает голову на ладони блондинки, закрывая глаза. — Всё будет хорошо. Просто… Просто так бывает… — Тише, тише, держись, — Мария слегка потряхивает мужчину по плечу, не отдергивая свою ладонь, которую мужчина с отчаянием сжимает. — Жень! — из той же двери выбегает Мари Буше, тормозя, когда видит Третьякову. Пока ещё не бывшие супруги отскакивают друг от друга, и Третьякова спешит войти обратно в отделение. — Маш, спасибо большое, — оборачиваясь, бросает Буше, пока Мария оборачивается, наблюдая, как мужчина прижимает к себе блондинку. Она шмыгает носом, открывая дверь и заходит в отделение, нервно стягивая с себя пальто.***
Лаура Альбертовна успела вернуться в смотровую и понять, что вся её работа ушла в горлышко от бутылки водки, за которой потянулся мужчина, и которую очень удачно разбила его супруга, усложняя травматологу работу. Теперь жена нервно смотрит в окно, поглядывая на непутёвого мужа, а Лаура второй раз за этот день мучается с бинтом, который как назло буквально рассыпается в руках на мелкие ниточки. Раны от стекла сами себя не перевяжут. — Отдохнёте недельку другую от работы и от кое-чего ещё, — Лукина кивает в сторону скляночки спирта, отматывая нужную длину бинта. Перевязанный пускает смешок, оглядывая кабинет в поисках бутылочки побольше. — Зато супруга будет Ваша довольно, — лёгкое движение руки и бинт делится на две разные части. — Ей потакать нельзя! На шею сядет! Мы так и воюем, — мужчина кивает в сторону двери, дергая рукой, и Лаура хмурится. — Есть повод устроить перемирие, — брюнетка улыбается, быстро поправив прядь волос. С Третьяковой перемирие устрой с начала. — Она мне что… Хорошая. Строгая только, а! Меня держит, а я её. — Это хорошо, что Вы друг друга поддерживаете, — Лукина усмехается, завязывая тугой узел, поднимается с кушетки. — А Вы, доктор, замужем, а-ли как? — пациент закидывает на плечо пиджак, поднимаясь вслед за женщиной. — Да нет, ещё не успела, — Лаура разводит руками, поджимая губы. — Значит не нашли своего единственного? — А как это понять, что он тот самый? Единственный. — Ой, милая, сразу поймёшь. Увидишь, вцепишься… Никому не отдашь. Разве только судьба заберёт. — Сложно всё это! — зав. отделения отмахивается, протягивая пациенту листочек. — Вот направление через два дня на перевязку в поликлинику, — женщина осматривает мужчину, гадая куда всучить направление. Одна рука перевязана, другая крепко-накрепко держит пиджак. Мужчина открывает рот, и Лаура помещает лист между зубов, тихо усмехаясь. — Будьте здоровы! — подталкивает раненого к двери, заранее её открывая.***
Вячеслав крутится на кресле с колёсиками, попивая чай, внимательно слушая Лану. Девушка появилась на пороге отделения неожиданно, вызывая у мужчины интерес. — Значит Вы у нас впервые в городе? — Ну, если проездом не считается, — блондинка смеётся, ставя чашку на блюдце, устремляя свои глазенки на открывшуюся дверь. В ординаторскую, не отрывая глаз от карты, входит Третьякова, округляя глаза, когда видит девушку. — Мария Владимировна, разрешите Вас познакомить. Это Лана Ланская из Москвы, приехала к Лауре Альбертовне, — Слава представляет блондинку, похоже, не подозревая, как Маше плевать и как ей хочется зарядить всеми скальпелями отделения ей в лицо. Очень жаль, что по долгу службы придётся её с того света спасать. — А это наш знаменитый хирург – Третьякова Мария Владимировна. — Здравствуйте, очень приятно, — Лана улыбается, кивая в знак приветствия. — Здравствуйте, очень приятно, — Мария стискивает зубы, отворачиваясь к своему столу. — Слава. — Ау? — Пациенты ждут, — блондинка поправляет бейджик, подходя к своему стулу, на котором бессовестно сидел терапевт. — Двадцать четвёртая палата. Прошу, — Мария указывает на дверь, склоняя голову. — Я был очень рад познакомиться, — мужчина вяло поднимается со стула, целуя ладонь девушки. — Взаимно. — Если что координаты Ваши у меня есть… Меня ждут, — Вячеслав недолго мнётся, но все-таки выскакивает за дверь. Ланская нервно ежится, кусая губы, видимо, поняв какое у Третьяковой отношение к ней. Мария откатывает свой стул к себе, усаживаясь на белую, мягкую обивку, нагретую задницей Славы. — А Вы значит к Лауре Альбертовне, да? — Да. — А она у себя там в кабинете. Вас проводить? — язык будто не хочет выплёвывать эти мерзкие слова, и он заплетается, от чего слова блондинки звучат не убедительно. — Нет-нет, спасибо, — Лана подскакивает со стула, подходя к Третьяковой. — Вы уж извините, что я так ввалилась, просто меня Вячеслав сюда проводил, сказал, что здесь будет удобнее всего. Третьякова кивает словам девушки, кусая губы изнутри, неприятно морщась, когда на язык попадает металический вкус крови. — А зачем Вы пришли? — обкусанные губы и язык даёт речи неуверенную невнятность, но Марии чертовски нужно знать, зачем эта кукла появилась на пороге ординаторской. — Дело в том, что Лаура сказала, что будет поздно или вообще останется на дежурство. Я решила сама прийти, и устроить ей сюрприз, — Ланская пожимает плечами, оголяя верхний ряд зубов. — Я здесь принесла… — она отскакивает к сумке, лежащей на полу, — тут торт, свечи… Куда это всё можно поставить? Идиотка.***
В дверь кабинета Лауры врезаются два стука, и она даёт добро войти, откладывая снимок рентгена. — Лаура Альбертовна, можно? — Вячеслав не заходит в кабинет, лишь слегка её приоткрыв. — Да, можно. Что случилось? — Нет-нет, плохого ничего. Так просто зашёл, — мужчина прикрывает дверь, проходя вглубь, усаживаясь на стул напротив женщины. — Много работы? — Как обычно. — Лаура Альбертовна, я слышал Вы собираетесь на какое-то ночное дежурство выйти вместо Марии Владимировны… — Не знаю пока, а что? — после упоминания имени блондинки, Лукина поднимает глаза на мужчину, откладывая карту. — Да нет-нет, ничего. Просто тут одна барышня из Москвы Вас ждёт не дождётся, — с задором произносит мужчина, морща нос как крыса. — Вячеслав Александрович, — Лаура вздыхает, — и откуда Вы всё знаете? — Да нет, просто она в ординаторской… Готовит сюрпиз, — добавляет шёпотом, склоняясь к столу. — Ясно. Можете ей передать, что я иду, — Вячеслав кивает и так же, как несколько минут ранее, выскочил из кабинета.***
— Скоро уже десять лет сколько мы познакомились с Лаурой, — Ланская в неверии улыбается, сжимая кулачки. — Мой папа, профессор Ланской – её учитель и Лаура ещё студенткой бывала у нас дома. Я сразу её выделила! Мария тихо хмыкает, глотая кипяток из кружки, — А почему же она тогда к нам поехала? — Гордая потому что… Всего сама хочет добиться. Ну и вся такая ерунда, — Лана сдвигает брови, недовольно кривя губы. — Но если честно… Я дурой была. Понимаете, мы столько лет живём вместе, и я ей решила доказать, что она вообще может меня потерять. Маш, я ей изменила, — блондинка виновато выдыхает, опуская взгляд в пол. Резкое чувство омерзительности разлилось так же быстро, как чай по глотке, и Мария прокашлялась. — Потом ещё и призналась в этом… — Оу, да… Доказали, — на лице Третьяковой непроизвольно появляется идиотская улыбка, а в голове появляется надежда, что Лукина – не дура и изменщицу вряд ли простит. — Мне кроме неё никто не нужен… Я всё сделаю, чтобы она вернулась. Простите, что я сваливаю на Вас свои проблемы. — Ничего страшного, правда. Вы не беспокойтесь, — Третьякова легонько проводит рукой по плечу девушки, с сочувствием смотря в мокрые от слез глаза. — Не надо. У Вас всё будет хорошо. Сейчас я пойду и найду её, — Мария ставит кружку на стол, опираясь на коленки, поднимается с диванчика. Быстро шагает по коридору, преодолевая и так небольшое расстояние. Не успевает дойти до двери, как та распахивается и перед ней появляется Лукина со связкой ключей в руках. Прижимается спиной к стене, заламывая за спиной пальцы. Что творит не знает, зачем пошла звать тоже. — Лаура, там у нас в ординаторской… — Да, я знаю. — Лаура, иди, — женщина поднимает глаза на брюнетку. Лукина делает шаг, прижимаясь к блондинке, взгляд которой сразу же падает на губы. — Ты правда этого хочешь? — Будь хорошей, тебя девушка ждёт. Лаура прижимается губами ко лбу блондинки, заставляя ту прижиматься к ней ближе. Закрывает глаза, вслепую нащупывая ладонь, сжимая. И уходит. Третьяковой остаётся лишь смотреть вслед, сдерживая истеричный смех от того, в каком дерьме она повязла. Так «мы» все-таки есть или нет?