***
Найдя свободное время, Третьякова заскакивает в ординаторскую с диким желанием влить в себя кружечку крепкого чая, желательно заедая его печеньями. Она радуется тому, что чайник практически полон, поэтому быстро справляется с тем, дабы нажать кнопку: тот начинает свою работу. Хирург старательно выбирает чай. Зелёный? Не сегодня. Чёрный чай с потрясающим ароматом корицы и апельсина? Идеально. Ещё никем не тронутая упаковка покоится на полке, но Мария тут же подхватывает её в свои руки и начинает разыскивать специальную полосу, с помощью которой проще открыть любимый напиток, хоть и пакетированный. Неожиданно в ординаторскую врывается Лукина, сразу же оживляясь при виде Марии. Поправляет волосы, закусывает губу. Но внимание блондинки сейчас только на коробочке, поэтому вошедшая женщина остаётся незамеченной так же, как и её укладка. — Мария Владимировна, — почти шепчет, пытаясь не спугнуть коллегу. Та кивает, давая понять, что она слушает, но только одним ухом. — Ой, господи, — Третьякова цокает и, доставая из ящика кухонный нож, закатывает глаза. Даже коробку нужно оперировать, дабы вытащить из неё инородный чайный пакетик. Со всей уверенностью в том, что плёнка снимется без проблем, Мария с улыбкой на лице поворачивается к Лауре, параллельно проводя кончиком ножа по защитному слою. Из-за ограниченных размеров коробки лезвие проходит по пальцам, вонзаясь, кажется, в самые кости. Третьякова откидывает от себя нож на стол, роняет чай на пол и по привычке сразу же подносит палец ко рту. Но Лаура быстро останавливает её, ухватывая за запястье. — Нормально обработай, — хмурится, разглядывает порезанную кожу, тонкую полосу крови и пострадавший ноготь. — Какого чёрта ножи такие острые... — шипит блондинка, открывая шкаф и пытаясь достать с верхней полки перекись водорода и ватные диски. Рост берёт своё, и она не дотягивается, хныкая. На помощь снова приходит Лаура, которая в одно мгновение достаёт всё, что нужно. Также быстро промакивает диск жидкостью и притягивает блондинку к себе. Та резко вздыхает. Лукина почти касается голыми руками пореза Третьяковой, которая, похоже, даже забыла про боль и рану и полностью погрузилась в разглядывание губ напротив: идеальные, подкрашенные помадой, успевшей потерять свой яркий окрас за день. И Марию переполняет желание подарить им свой розоватый окрас. Она хочет накрыть эти приоткрытые от тяжёлого дыхания губы, желает подарить женщине воздуха или лишить её кислорода окончательно; чуть сухие, и Мария хочет их увлажнить. Она хочет с этими губами, с этой женщиной, хочет... — Обработай сама, — Лаура отстраняется от заворожённой блондинки, и пелена перед глазами Марии исчезает. Лукина практически сбегает из кабинета, не проронив больше ни слова. Третьякова остаётся одна с ватным диском, пачкой чая на полу и ножом, лежащим на столе. Какого дьявола?***
Мария Владимировна выходит из ординаторской, сталкиваясь со своим ещё пока что супругом, которого старательно пыталась избегать из-за резкого ухудшения настроения. — Ой, Жень... Ты ещё здесь, — Мария замечает Лауру, вышедшую из операционного блока. Её глаза недобро загораются, поэтому она протягивает Евгению руку, заключая его в свои объятья. — Я решил тебя подождать... Может, вместе пойдём? — Ой, знаешь, у меня тут дело одно... — блондинка устало вздыхает, и Баев проводит рукой по её спине. — Мне уйти, что ли? — Нет, нет, нет. Я сейчас, скоро, — Мария выжидает, когда Лаура дойдёт до них. — Я хочу, чтобы ты меня дождался. — Мария Владимировна, — грубо произносит коллега, — можно Вас отвлечь? Вы же не забыли, что нам предстоит ещё один серьёзный разговор? — женщина делает несколько шагов в сторону, и Мария следует за ней. — Я надеюсь, не нарушила ваших романтических планов. — Ну... Нет. Что Вы, мы их просто передвинем, — Третьякова невинно пожимает плечами и запускает руки в карманы халата. — Ага... А что, Евгений уже вернулся в семейное ложе? Мне казалось, что ему нравится вольная жизнь, — высокомерно, с отвращением произносит Лукина, вызывая на лице Третьяковой еле сдерживаемую улыбку. — Лаура Альбертовна, а разве вмешательство в личную жизнь сотрудников прописано в Вашей должностной инструкции? — Она слишком длинная, я не дочитала, — Лаура сдвигает брови, приближается к Третьяковой, слегка мотая головой из стороны в сторону. — Ну, тогда... — Тогда будьте добры, найдите мне жену господина Вальцова и приведите в мой кабинет, — заканчивает Лукина и уходит, не дожидаясь ответа. Она – начальство, и её приказы должны выполняться беспрекословно. — Ну что, я тебя жду? — Баев подходит к жене, обнимая ту за плечи. — Жди.***
Евгений смотрит вслед уходящей жене, приподняв уголки тонких губ. Совсем скоро они вместе пойдут домой, где накроют стол и встретят Олега с дамой сердца. Вся семья будет в сборе, только есть одно «но», которое сейчас сидит в сестринской и громко всхлипывает. Мужчина сглатывает, занося кулак для удара в дверь. — Мари, ты только на Машу не обижайся, — Женя усаживается возле женщины, но та обиженно отодвигается от него. — Она здесь ни при чём! — А кто виноват? — Буше стирает слёзы платочком, вздыхая. — Я виноват... — Жень... Ну ведь она тебя не любит!.. Ну чем я хуже? Может, не надо было себя так с тобой вести?.. — Марь, не надо... Я просто думал, что время пройдёт, и я её забуду. А без неё... — Баев тяжело вздыхает, потирая лоб ладонью. — Не получается у меня ничего... — Она ведь... Она-то не изменилась... Когда ты к ней вернёшься, то у вас всё по-прежнему будет! — Я изменился. Просто в том, как мы жили, есть моя вина. Прости... — Жень, Жень, не уходи, пожалуйста! — Мари обхватывает мужское плечо, пытаясь притянуть мужчину к себе, но тот лишь раздражённо фыркает и поднимается. — Марь, я прошу тебя, не надо! Ну не мучай ты ни меня, ни себя! — Евгений отпихивает от себя плачущую медсестру. — Прошу тебя! Мужчина, последний раз отмахнувшись, с хлопком покидает сестринскую.***
— Анна Андреевна, присаживайтесь, — Лукина встаёт со своего кресла, когда в её кабинет входит Третьякова вместе с женщиной. — Насиделась уже. Постою, — шипит Анна, кидая свою сумку на стул и опираясь кулаком одной руки о стол. — Вы мне расскажите, что начудил мой муж? — Когда Ваш супруг поступил к нам в отделение, мы предположили, что у него сердечный приступ. Но позже оказалось, что, — Мария кидает быстрый взгляд в сторону Лауры, ища поддержки, и, тяжело вздыхая, продолжает, — что в его пищеводе... Инородное тело. — Господи... — Анна бледнеет, падая на стул. — Значит, это правда, что он сожрал чьё-то бельё?.. Врачи переглядываются, кусая губы, и Анна Андреевна понимает всё без слов. — Ну вот за что мне такое?.. — Мы не знаем точно, что это было. Может, это был фрагмент... — вмешивается Лаура, но её опять перебивают. — Господи, какой фрагмент! Не держите меня за дуру! Фрагмент... У вас вся больница ухахатывается! — женщина злится, плачет, размахивает руками, и Третьякова слишком хорошо понимает её, чтобы остаться в стороне. — Постойте. Всё гораздо серьёзнее. Когда я проводила эзофагоскопию, то обнаружила грыжу на стенке пищевода. — Какую грыжу?.. — Анна перестаёт плакать, бледнеет ещё сильнее. Кажется, что она сейчас упадёт в обморок, поэтому Лаура упирается руками о стол, готовясь. — Да... — А это опасно? — Боюсь, что да. Грыжа находится как раз в области первого физиологического сужения, — начинает Лукина, набирая в лёгкие воздух, но её снова перебивают. Что за день-то такой?! — Подождите, давайте по-русски? Нормальным языком. — Хорошо, смотрите, — Лаура Альбертовна подскакивает со стула и отходит к шкафу. — Это, — врач показывает женщине песочные часы, — пищевод Вашего мужа. Вот это узкое место, через которое проходит песок, есть и в пищеводе. И как раз здесь находится грыжа. — А что делать-то? — Необходима операция, — подаёт голос Мария, соприкасаясь с Лаурой плечами. — Господи... Так, нужно срочно звонить в Москву, — Анна судорожно тянется к сумке, чуть ли не роняя её. В торопях пытается найти телефон. — Не нужно никуда звонить. Операцию могут сделать у нас. — Значит так, — женщина поднимается со стула. — Моему мужу нужны лучшие врачи. Деньги – вообще не проблема, они у нас есть. Мне надо его увидеть! — обеспокоенная жена бежит к двери на полусогнутых ногах. — Я провожу, — бросает Мария, давая понять, что она справится сама, но Лаура, будто игнорируя её слова, идёт вслед. Три женщины быстро преодолевают коридор. Как только они входят в палату, Мария сразу же проверяет капельницу, а Лукина встаёт напротив неё через кровать. — Господи, как ты нас напугал! Дочка уже двадцать раз звонила... — Анна подбегает к койке, обхватывая лицо мужа ладонями, целуя в лоб. — Милая ты моя... Я сам не знаю, что это было... Доктор, что случилось-то? Мария сглатывает, поднимая глаза на Лауру, которая не стремится ей помочь всё разъяснить. — Ты мясо ел? — вдруг спрашивает супруга. — Я не помню... Возможно, а что? — А то! Я же тебе говорю всегда: жуй тщательно. А ты глотаешь всё, как баклан, — Анна Андреевна поднимает взгляд на Третьякову, но та в оцепенении не может выдавить из себя и слова. — Кусок там в тебе застрял! — Где?.. — мужчина пробегается глазами по своему животу, укрытому тёплым одеялом. — В пищеводе. Я его вынула, — отзывается Третьякова и, получив тихое «спасибо», сдавленно улыбается. — Вот, милый мой, теперь на всякие званые ужины и вечера будешь ходить только со мной. А то глотаешь там что попало... — Вот, да. Да, теперь Вам придётся придерживаться диеты, — добавляет Мария, и Лукина хочет покинуть скопление этих людей как можно быстрее. Благо, никто не видит, как она осуждающе морщит лицо. — Всё плохо, Вы просто не хотите мне об этом говорить... — Нет... Придерживайтесь рекомендаций, и всё будет хорошо. А мы, наверное, оставим Вас, да? — Третьякова подмахивает коллеге, и та выходит из своего транса. — Лаура Альбертовна, пойдёмте. Мария и Лаура выходят из палаты, и зав.отделения сразу же чуть ли не прижимает блондинку к стене. — Зачем этот цирк? Зачем врать про мясо? Ведь он не думал об её чувствах, когда делал это, — Лукина пускает истеричный смешок. — Ой, Лаура Альбертовна, поживите Вы в браке лет эдак тридцать, вот тогда поймёте точно. — А Вы значит, Мария Владимировна, её понимаете? И поступили бы также? — Вот честно... Я не знаю, как бы поступила, но я её понимаю, да, — Третьякова отворачивается от начальницы, чувствуя на своём затылке прожигающий взгляд. — Уж не хотите ли Вы сказать, что нашли оправдание для своего мужа и нашей старшей медсестры? — Ах... Лаура Альбертовна, прежде, чем лезть в чужую жизнь, Вы сначала со своей разберитесь. — А меня моя жизнь устраивает! Я по крайней мере не вру, что мне хорошо, когда мне нехорошо. — Так это неудивительно, потому что нет рядом близкого человека. И нет чувств, которые Вам хотелось бы хоть как-то сберечь. Вот и всё. — Зато у Вас прекрасно получается заботиться о чувствах других и плевать на свои собственные! Третьякова отшатывается, вздыхая. Она прикусывает губ и уходит от Лауры, отчего та бьёт себя стетоскопом по бедру. Чёрт.***
Мария желает поскорее заскочить в ординаторскую, забрать оттуда пальто и уйти домой. Быстрее, как можно быстрее. Она всё ещё зла на Лауру, поэтому не верит в то, что травматолог сказала правду. Это ложь. Ей было хорошо, ей было просто замечательно, пока Лукина не появилась на пороге этого отделения, подняв её с земли, вознеся до самых небес и снова кинув вниз, не жалея. Пусть продолжает путаться в паутине своей личной жизни, но Мария в эти сети больше не попадётся. Третьякова успокаивается только тогда, когда оказывается в кабинете одна. Она надеется, что никто не нарушит её уединения. Но Лукина будто читает мысли: открывает дверь, удивляясь тому, что Мария ещё не ушла. В это время женщина стоит посреди ординаторской, поправляет свои локоны, а после достаёт из сумочки помаду. — Гостей сегодня принимаете, Мария Владимировна? — Лукина, сжимая ручку крепче, закрывает дверь. Ревностно оглядывает коллегу. — Угу, — кивает, подкрашивая нижнюю губу. — Всё-то Вы знаете, Лаура Альбертовна. Да, да. Небольшой такой приём только для своих, — Мария отворачивается от начальницы, как только та подходит к ней, поэтому не видит, как женщина изменилась в лице после последних слов. — Конечно, кому-то веселье, а кому-то всю ночь в больнице сидеть на дежурстве, — Лукина снова злится. Она скоро устанет кататься на этих качелях с Третьяковой. — Жизнь – вообще несправедливая штука, Лаура Альбертовна, — Мария усмехается, поправляя документы на рабочем столе. — Говорит палач и отрубает своей жертве голову. — Ну почему? Почему? Всё в наших руках. Можно же поехать к своей девушке в Москву. Нет! На ужин с профессором, — Мария закидывает зеркальце в сумку, выпуская весь свой гнев на невинную вещицу. — Конечно, если желание есть. А на деле кто-то будет выпивать и закусывать, а кто-то – бинты менять. — Ох, — Третьякова хватает папку со стола и подходит к шкафу, задевая начальницу плечом, — давайте только без завести. — Ну что ж, искренне желаю Вам хорошо провести время с дорогими гостями. — Спасибо-спасибо, — Мария хватает женщину за воротник халата и притягивает к себе. — Обязательно передам это своему сыну Олегу, который приедет из Москвы со своей девушкой, — шепчет блондинка, проводя кончиком пальца по скуле женщины. Лаура только поднимает руки, чтобы обвить талию подчинённой, но та успевает выскользнуть, быстро ухватить сумку и отойти к двери. — До свидания.***
— Лаура Альбертовна, тут результаты мальчика с флегмоной, — Козелкова врывается в кабинет, пытаясь восстановить дыхание. — Давайте, — Лукина привстаёт со своего стула, и Наталья передаёт женщине небольшую бумажку. — Спасибо. — Я, если что, на посту, — быстро проговаривает Наталья и покидает кабинет. Лаура вчитывается в каждую букву, хватаясь за край стола. Она несколько раз перечитывает одно слово, не веря своим глазам. Брюнетка сдерживается, чтобы не сжать в ладонях жалкий лист. В растерянности прикрывает глаза. Она тихо хмыкает и, поправляя прическу, готовится рассказать мальчику о результате обследования: результат положительный.***
Мария Владимировна ставит на стол две тарелки с нарезками, после чего протирает мокрые руки о края фартука. Мужчина добавляет к закускам бутылку шампанского; поглаживает женщину по плечу, отчего та порывисто вздыхает. — Жень, ну чего белого хлеба так мало? Подложи ещё. — А где он, хлеб-то? — Баев почёсывает затылок, пробегаясь взглядом по кухне. — Забыл уже, да? Молодец! — Третьякова усмехается и поправляет волосы. — В холодильнике его нет. Ты из пакета его, небось, не достала, — Евгений фыркает, когда его догадка подтверждается. — Тут ещё оливки эти, рыба... — Мне нужны ещё огурчики и капуста, — Мария быстрым шагом направляется из столовой в кухню, практически сталкиваясь с супругом, несущим хлеб. — Осторожно. — Маш, зря ты так мечешься. Он сейчас твоё вот это фирменное мясо с черносливами съест и больше ничего не будет. Ты чего, не знаешь его, что ли? — Пусть поест ребёнок. Он же там в Москве наверняка голодает! — женщина ставит на стол ещё две тарелки, и Баев закатывает глаза. — Тем более он с девочкой едет. — Он тебе что-нибудь про спутницу по телефону говорил? — Не-а. Сказал, что на тусовке познакомились. В общем, сейчас посмотрим. — У него вообще серьёзные отношения? — Баев откусывает огурец, поглядывая за бегающей из комнаты в комнату женой. — Откуда ж я знаю... Говорил, мол, у него для нас много хороших новостей. Вот и всё. — Хорошие новости должны быть про учёбу, а не про девочек. А у него, как всегда, всё наоборот, — мужчина сдерживается, чтобы не ударить ладонью по столу. — Так, давай не бухти, — шипит Мария. — Ты пряники купил? — Пряники? —Ага. — Завтра куплю. — Женя! Женя!.. — Мария прикладывает ладонь ко лбу. Чёртов Женя: сын приезжает в родной город, а они не могут даже пряниками его накормить. — Маша, стоп. Стоп. Маш! Изображаем крепкую и дружную семью. Да? По сценарию идём. Не ругайся на меня. Третьякова пускает истеричный смешок, закатывая глаза, пока не слышит звонкий стук в дверь. — Они, что ли? Да?.. — боязно спрашивает блондинка. — Вроде приехали. — Жень, я ничего? — Третьякова судорожно поправляет волосы, то зачёсывая их назад, то перекидывая на плечи. — Ты чудесна! — Евгений тянется за поцелуем, касаясь женской талии руками, но Мария бьёт мужчину по рукам, отскакивая. — Я тебе... Не надо. Пойдём. — Стой, стой, — Баев указывает на фартук. — Дай сниму, — он быстро справляется с поставленной задачей и откидывает ткань в сторону. Супруги одновременно кивают и делают несколько шагов к коридору. Мария позволяет пройти мужчине вперёд, и тот открывает дверь. — Привет, родители! — парень радостно вскрикивает, пропуская ещё не знакомую родителям девушку вперёд. — Сына моя! — Третьякова раскрывает руки для объятий, и парень тут же ощущает тёплые ладони родителя. Женщина пищит, когда тот слегка приподнимает её, отрывая от пола. — Здорово, сынок! — Евгений хлопает Олега по плечу, дожидаясь, пока Мария выпустит своего сына из «плена». — Чего так долго-то? — Мария целует ребёнка в лоб, передавая сына в руки отца. — Ну вот так! При выезде из Москвы застряли, конечно, а потом быстро доехали, — молодой человек обнимает отца. — Ровно сто десять! — Баев-младший отходит от родителя и приобнимает всё время стоящую недалеко девушку за талию. — Кстати, знакомьтесь. Это вот Оксана. — Оксана, — вторит Мария, оглядывая блондинку. — А это мои родители. — Очень приятно! Я Маша, мама, — Третьякова улыбается, протягивая девушке руку. — А отчество? — Оксана выгибает бровь, смущённо пожимая женскую руку. — Не надо нам никого отчества! — Мария едва ощутимо проводит рукой по запястью девушки. — Какая худенькая рука. Боже мой! Это наш папа, — Третьякова переводит тему, поворачиваясь в сторону мужчины. — Женя, — Евгений также протягивает Оксане руку, пока его супруга нервно покусывает губу. — Женя... — Третьякова тихо хмыкает, сжимая ладони в кулаки. — Очень приятно! — девушка улыбается, поглядывая на Олега. — Очень! — Мне тоже, — Евгений растягивает тонкие губы в улыбке. — Мам, пап, сразу хотел сказать, чтобы потом вопросов не было: Оксана – моя невеста, — Олег притягивает девушку за талию, пока родители пытаются отойти от шока, выдавливая улыбки. — Ау... — Нормально так, сынок... Прям с порога! — мужчина усмехается, сжимая плечо жены. — Ну чего? — Олег оглядывает родителей. — Ну чего?.. — Так, просто надо сейчас всё по порядку обсудить... — взгляд Марии мечется по молодым людям. — Сейчас... Идём мыть руки! Потом мы сядем за стол, и там всё это обговорим. Хорошо? Слушайте... Мясо, мясо, мясо... — найдя приличный аргумент, Третьякова убегает на кухню, чтобы в одиночку переварить всё то, что Олег изложил. — Сын, ну что ты стоишь-то? Тапочки бери, переобувай свою даму. Проходите, не стесняйтесь, — мужчина «смывается» вслед за женой.***
— Нет, не позволю! — женщина вскакивает с соседней койки, когда Лукина входит в палату, теребя в руках листочек. — Не надо! Пусть отдыхает... — Успокойтесь, пожалуйста, — Лаура вздыхает, закрывая за собой дверь. — Он очень слаб ещё, ну не надо пока ничего! — Женщина, успокойтесь, — травматолог касается плеча спящего парня, пока его мать не препятствует врачу. — Егор... Егор, скажи, пожалуйста, где ты покупал наркотики? — Ну что за вопросы-то?! Мальчик только после наркоза отошёл! — Егор, не надо делать вид, что спишь, — Лаура Альбертовна слегка толкает мальчика, — иначе эти вопросы буду задавать не я, а полиция, — врач потирает виски. — Но он же только проснулся!.. — Егор, твой анализ на ВИЧ, который мы брали сегодня, дал положительный результат. Парень тут же поднимает голову с подушки, открывая глаза. Мать же, придерживаясь за тумбочку, присаживается на кровать. — Вы врёте всё! Врёте... — мальчик пытается встать с койки. Но когда Лукина передаёт матери листок, он понимает, что травматолог не шутит: его начинает трясти ещё больше. — Да как же это... — Вы ошиблись! Сделайте ещё один анализ! — Уже сделали. Результат будет завтра утром. — Егорушка, божечки, скажи, где ты брал наркотики, — женщина падает на колени, поглаживая плечо сына и стирая свободной рукой слёзы. — Прошу тебя... — Пацаны в школе приносили... — Егор сжимает одеяло в руке. — Ты пацанов этих в лицо знаешь? — тихо спрашивает мама. — Я не стукач! — огрызается мальчишка, и женщина дёргается. — Всего лишь ВИЧ-инфицированный, — не выдерживает Лаура, вмешиваясь в разговор. — Те, кто продал тебе дозу, будут и дальше радоваться жизни, а ты... Лекарства, больницы, и ничего не поможет. — Я что... Мам, — парень склоняется к родителю. — Мам, я не хочу умирать... — Нет, что ты! Ты не умрёшь, не умрёшь... Мы найдём лучших врачей, лучшие лекарства... Мы обязательно найдём. — Я всё расскажу... — еле выговаривает молодой человек, и Лаура кивает. — Никто не хочет умирать...***
— Ну, давайте, давайте, накладывайте! — Мария ёрзает на стуле, подаёт сыну и Оксане хлеб. — Ох, соль забыла... Сейчас сбегаю, подождите... — Маш, слушай, ну не суетись ты! Сядь. Давай выпьем, — Евгений начинает разливать красное вино по бокалам. — Да, мам, действительно, успокойся уже, — поддакивает Олег, накладывая своей девушке салат. — А Вам? — Евгений указывает бутылкой на бокал Оксаны, и та слегка дёргается. — Мне нельзя! То есть... Я не хочу, лучше сок, — девушка выставляет руку, благодарно кивая Олегу, когда тот начинает тянуться за графином. — Ну, давайте! С приездом, — Баев поднимает бокал, и все следуют его примеру. — За знакомство! — За знакомство, — вторит Олег. — М, Олежка, я твоё любимое мясо приготовила, будешь? — С черносливом? — радостно вскрикивает Баев-младший, отставляя шампанское. — С черносливом! — Мария вскакивает со стула и убегает на кухню. — Мам, у тебя самое лучшее мясо в мире. Знаешь об этом? — кричит вслед. — Ну, рассказывай, студент. Как сессия-то вообще? — Евгений начинает расспрос об учёбе, пока есть возможность. И никто не скажет, что он занудствует. — А что рассказывать? Всё нормально, хвостов нет! Препод по информатике пытался докопаться, но он всех готов завалить, — Олег поворачивается к Оксане. — Скажи ему. — Да, очень дотошный. И всех всегда валит, — подтверждает девушка, кивая. — Про свадьбу рассказывайте, про свадьбу! — кричит Третьякова из кухни, и Олег усмехается. — А что рассказывать-то... Мы решили пожениться. — Слушайте, но вы же такие молодые... — вмешивается Баев, делая глоток шампанского. — Чего так торопитесь? Возлюбленные переглядываются, и девушка пожимает плечами. — Просто Оксана беременна, — выдаёт Олег, после кусая губы. Мария Владимировна роняет лопатку из рук и застывает с вытянутыми руками. Она отмирает только через несколько секунд. Нормы приличия заставляют её вернуться к столу. — Нечего уж там! Теперь всё выкладывайте, чтобы мы знали, к чему готовиться... — Больше ничего не скрываем. — Ничего? Точно? — недоверчиво спрашивает Мария, хмуря брови. — Ну а вы чего тут? Рассказывайте! — умение переводить тему всегда помогало Олегу. Потому он, сжав руку Оксаны под столом, надеялся, что родители не устроют допрос. — Знаешь, сынок, теперь у нас вот совсем всё хорошо! — подбадривает Баев. — А то во время телефонного разговора мне показалось, что вы что-то недоговариваете... — [не что-то, а многое, Олег]. — Подожди, милый, я тут подумала, а жить-то вы где будете? На что? Вы же учитесь. Срок вообще какой? — Мария Владимировна всё-таки устраивает допрос, хоть и старается сильно не давить. — Десять недель. — Десять недель, да? Замечательно. Мы вас с папой решили положить в своей комнате. — Это не обязательно, мам... — Не перебивай. Как вы ляжете на твоём диванчике вдвоём? Втроём...***
Засыпая ночью на диване одна, она думала над тем, что нехорошо обманывать сына. Хотя и он их не пожалел: «обрадовал» такими новостями... Чёрт, как всё сложно. — Маш, Маш, двигайся давай — мужчина выходит из комнаты Олега с одеялом в руках, пытаясь на ходу разбудить спящую супругу. Женщина нехотя переворачивается на бок, и Евгений садится на освободившийся край. Мария, не видя в темноте, локтём попадает ему в грудь. Она против гостя. — Ты что, куда? С ума сошёл, что ли? — Поднимайся. Я специально встал раньше, чтобы наш обман не уличили, — Баев подаёт блондинке руку, но та цепляется в плед, прикрывающий тело: не хочет светить свою шёлковую сорочку. — Что ты смотришь? Отворачивайся давай. Мне надо одеться. — Чего.. Чего это? — Отвернись! — Что, боишься меня соблазнить? — язвит Евгений, но всё-таки садится спиной к жене. — Да, конечно! Кому ты нужен, дедуля? Чтоб Буше твоя не переживала сильно уж так... —Третьякова быстро накидывает на голые плечи пеньюар. — М-да... Устроили себе весёлую жизнь. — Не говори. Как партизаны.***
Лаура Альбертовна поправляет шарф, выводя носом ботинка узор на тонком слое снега. Сегодня Лукина решила рассказать Маше причину своего странного поведения в тот день: когда она хотела обработать коллеге рану, но внезапно отказалась от задумки. Нужно начинать разматывать эту паутину. Лукина замечает уверенно шагающую Третьякову и тут же подбегает к ней, но блондинка игнорирует её, проходя мимо. — Маш, привет. Подожди, — Лукина нервно выдыхает, когда понимает, что врач не остановится. Решает идти за ней следом. — Я хотела объяснить своё вчерашнее поведение. — Ты не обязана, — перебивает Третьякова, останавливаясь. — Я... Я вчера порезала палец, когда ставила дренаж мальчишке-наркоману, а у него положительный тест на ВИЧ. — Господи, Лаур... — Мария Владимировна расслабляется, касаясь ладоней Лауры. — Ты без лишней надобности туда не ходи. Береги себя, пожалуйста... — А ты делала повторный? — Да. Через полчаса будет готов мой собственный и его повторный. Вот так... — Лукина прикрывает глаза, когда Маша поглаживает её по плечу, притягивая к себе. — Я с тобой подожду. — Спасибо. — Пойдём.***
— А мы с братом на речку ходили, — Лукина сжимает ладони, поглаживает кончик пластыря на пальце, лишь бы унять эту нервозность, но она никуда не хочет деваться. — Естественно, никому ничего не сказали, типа взрослые. Возвращаемся, а тётушка Лиза нас уже возле дома поджидает. — Слушай, мне уже страшно прям становится от таких историй о тётушке Лизе. — Не, хорошая была тётка. Строгая, конечно, но справедливая, — Лукина поджимает губы. — Подходим мы, а она возле дома с большой палкой в руках. Конечно, большая часть брату досталась, меня она пожалела. Но даже тогда мне было не так страшно, как сейчас... Третьякова не выдерживает: она хватается за женскую руку, накрывая своею ладонью. Маша сдерживает порывы расцеловать каждую костяшку её пальцев, каждую венку или фалангу. Когда-нибудь она не сдержится. — Если бы ты мне сразу всё сказала, я бы тогда не ушла... Лаура тонет. Стремительно, без шанса всплыть. Она жмурится, целуя женское плечо и плотнее прижимаясь своими губами к***
Лукина сжимает бумаги в руках, подходя к палате Егора. Она еле уговорила Машу остаться в ординаторской. Открывает дверь, сталкиваясь с вопросительным взглядом бедного парня, который доедал купленный матерью мандарин. — Егор, у тебя не ВИЧ. Первый анализ был ошибочный. В это время, будто почувствовав присутствие врача, в палату входит мама мальчика. Егор сразу же тянется к ней. — Мама, прости меня! Прости! Давай уедем в другой город, пожалуйста? — Егорушка, что случилось? — женщина оборачивается к Лауре, но та ничего не говорит и даже знака никакого не подаёт. — Мамочка, у меня нет ВИЧа! Я же смогу вылечиться? Смогу? — Конечно сможешь, конечно. Господи, спасибо... Я всегда буду с тобой... И пока мать крепко сжимает своё чадо в объятьях, Лаура выдыхает.