Смеющиеся тени

«С Хинамори Момо всё случилось почти что случайно. Мы хорошо общались, не были подругами в полном смысле этого слова, но могли поболтать от случая к случаю. Я люблю забираться на высокие места, поэтому пробралась на балкон, подышать воздухом. Там я встретилась с Хинамори – мы повздорили, и не успела я опомниться, как она слетела с балкона. Видимо, я слишком сильно её толкнула. Я испугалась, испугалась, что меня не поймут – и сбежала, не оглядываясь. Я болталась по заброшенным гаражам, где меня нашла офицер Саругаки. Она вышла на мой след. Её подкупила моя семья, решили наказать меня по-своему, а я не могла этого допустить. Мне удалось победить её – я ведь акробатка – и я задушила её, использовав пакет, чтобы не оставлять следов. Рирука подозревала меня, что сыграло мне на руку – я предложила ей сведения. Я предложила встретиться в отеле, и подсыпала ей растолченные снотворные таблетки в шампанское. Она потеряла сознание и упала, размозжив голову о стол. Чтобы не выдавать себя, я подстроила всё, будто она была в отеле одна и воспользовалась слепыми пятнами при входе, так что не была записана на камеру. Хирако-сан, я могу рассказать всё в подробностях, но пожалуй, лучше сделать это при записывающем устройстве. Дважды я такое не повторю. А Куросаки-сан незачем всё это слушать. Она и так беспокойно спит, я бы предпочла, чтобы её ночные кошмары прекратились». Карин не проронила ни слова, слушая Рукию, видя, как детектив Хирако беспомощно смотрел на них, не в состоянии понять и поверить, как его лицо исказилось при упоминании Хиори. С отсутствующим лицом он вывел Рукию из комнаты, затем вернулся и сообщил, что уже вызвал доктора Куросаки, чтобы тот забрал дочь. Карин кивнула, показывая, что услышала. Всё это было бессмысленно. Полнейшая бессмыслица. Тщедушная девчонка – убийца? Но ведь и убитые были девушками, из них опасность могла представлять лишь Саругаки, но она была без пистолета, в гражданском, выслеживая Рукию. Карин напряглась, чтобы почувствовать собственные мышцы на руках и ногах. Достаточно ли такой физической подготовки, чтобы убить? У Рукии фигура была скорее не спортивной, а изящной, но она выступала с акробатическими номерами и была довольно хитрой, поэтому было вполне возможно, что она была в состоянии справиться с жертвами. Так она и сидела, пока не уловила шум где-то в коридоре. - Рукия-чан? Не верю! Пропустите меня к ней, дайте поговорить! Она жила в моем доме, поверьте, уж я-то бы мог распознать убийцу! Черт вас подери, где моя дочь?! В кабинет ворвался Ишшин и, увидев дочку, тут же оказался рядом с ней и заключил её в крепкие объятия, пахнущие лекарствами и дезинфицирующим средством. Карин мягко отстранилась от него. Она посмотрела ему в глаза, ища подтверждение тому, что это всё происходило взаправду. - Поехали домой, - он не стал ругать её за нарушения ареста. Поцеловал в лоб, оставив легкий влажный след. * - Нас вызовут в суд? - Разве что меня. Я поговорю с Хирако, уверен, смогу с ним договориться. Не позволю ни вам, ни Ичиго присутствовать в этом цирке. - Ичи-нии, - Карин закусила губу. Господи, что станет с Ичиго? Он только-только начал становиться оживленнее, только начал радоваться жизни… - Не могу поверить, что Рукия-чан могла совершить такое. Мне кажется, ей угрожает кто-то. И у меня даже есть одна такая личность на примете. Карин вздрогнула и отвернулась, стараясь избавиться от мурашек при воспоминании об Айзене. - Бородач, ты ведь был уже однажды в суде, да? - По поводу убийства твоей мамы, - не отрывая взгляда от дороги, подтвердил Ишшин. – Мое присутствие не было важно для суда, но Ичиго был несовершеннолетним, ему было всего девять… И он был единственным свидетелем. Защита пыталась выставить всё так, будто показаниям Ичиго доверять нельзя, мол, он «поехавший ребёнок». Он всегда был немного чудаковатый, видел вещи, которые не видели мы, он действительно впал в ужас и депрессию после смерти матери. Но чтобы использовать эти факты, дабы доказать его невменяемость – это уж чересчур. Мерзко, недостойно, как раз под стать тому негодяю. Естественно, у них ничего не получилось, и он попал за решетку. Хотя я предпочел бы, чтобы мне дали возможность разобраться с ним самостоятельно. Она помнила своего брата до происшествия, смутно, но помнила. Ичи-нии был улыбчивым, был обладателем звонкого и заразительного смеха. Вот только иногда он улыбался, глядя на стену; смеялся, хотя никто не шутил. Иногда Карин видела то, что веселило брата, но никому не говорила об этом, никогда. Ведь это всего лишь иногда, а она сама совсем обычная. После случившегося Ичиго очень долгое время не то, что не смеялся – не разговаривал. Он больше не разговаривал с пустотой. Прошло, не осталось и следа. Обычная, нормальная семья. Только вот Карин иногда старательно смотрела прямо, не смея скосить глаза, хотя тени завлекающе хихикали и шептали, что она всё равно не сможет от них никуда деться. Дом был непривычно тих и пуст. Записка, прикрепленная к двери, гласила, что Юзу ушла к подружке. У той старший брат, а значит, семейным незачем волноваться. Будет звонить оттуда, чтобы докладывать обстановку. Звонить на её телефон не имело смысла, так как она его где-то потеряла и не могла найти. Карин сжала сестринский мобильник, лежащий в кармане. - Хочешь есть? – Ишшин не знал, куда деть руки, что сказать, чем заняться. - Спасибо, что-то не хочется, - вдруг Карин поняла, что на самом деле умирала с голоду, ведь не ела уже часов пять, не меньше. – А впрочем, я поищу что-то пожевать, не утруждайся, сама справлюсь. В холодильнике стоял суп и креветки темпура. Доставая рисоварку, она, конечно же, задела остальные кастрюли, которые загремели, оглушая какофонией. Из-за грохота Карин не сразу услышала, что кто-то отпер дверь. - Эй у вас там что, война? Трубы гремят, созывают? Я пришёл с работы! Почему меня никто не встречает? – Ичиго возился в прихожей, явно в хорошем расположении духа. Ичиго заглянул на кухню и скорчил недовольное лицо. - Ты не та сестра, которая хорошо готовит. Юзу объявила бойкот, чтобы добиться повышения зарплаты? Меня, кстати, тоже обещали повысить. Можно будет уволиться со второй работы, платят классно. А где Рукия? Карин попятилась назад, прижимая к груди рисоварку. Почувствовав поясницей холод раковины, она остановилась, открыла было рот – но не смогла заговорить. - Карин, ты в порядке? Выглядишь странно. Так где отец, девочки? – Ичиго заглянул в холодильник, стащил одну креветку и прямо так, холодную, отправил в рот. – Я голоден как волк! - Отец наверху. Юзу к подруге ушла, - отчеканила Карин. - А Рукия? – он спросил, жуя холодную креветку. Внезапно температура в комнате понизилась на несколько градусов. Глаза Ичиго сузились, в них появилось какое-то подозрение. - Карин, где Рукия? – он навис над ней, требуя ответа. - Она… Она… - Карин чувствовала себя беспомощной, как никогда. - В полиции, - в дверях появился Ишшин. – Рукия созналась в недавних убийствах. Лицо Ичиго окаменело, он отошел от сестры. - Как? Что? Я… я не понимаю, - почти жалобно отозвался он, - вы, верно, шутите. Какие убийства? Рукия? Нет! Он отчаянно закричал, и Карин захотелось провалиться сквозь землю, никогда не существовать. Ичиго бросился вон из кухни, громко хлопнула входная дверь. Ишшин медленно прошел в комнату, отодвинул стул и сел за стол, закрыл лицо руками. Повисла мрачная, тяжёлая тишина. * Словно издеваясь над ними, утро встретило Карин солнечной и тёплой погодой. Воздух пах свежескошенной травой – газонокосилка лежала у порога. Кира остановил тележку. - Привет, - он помахал ей рукой в перчатке, а после секундной задержки вспомнил её имя, - Куросаки-сан! - Доброе утро, - утро было явно не добрым, пусть и погожим. На лице Киры застыло выражение меланхоличного покоя. Светлую челку он отбросил назад, открывая второй глаз. - Айзен-сама скоро вернется, с него сняты все обвинения, - для факта сообщил он. - Я хотела поговорить с Тоширо, - Карин не желала говорить об Айзене, - ты не мог бы позвать его для меня? - Он скоро выйдет, его обязанность идти за продуктами, - бесстрастно отозвался Кира. Из-за этого мужчины погибли двое людей. - Как вы узнали о Сообществе Душ? Вы решили разузнать о погибших? – милосердие всегда было обязанностью Юзу, жалость отказала Карин. И даже мгновенно искривившееся в панике лицо не смогло вызвать в ней хоть каплю сочувствия. - Откуда вы? Как? – он сделал маленький шажок назад. – Я не хотел. Я не хотел, чтобы так вышло. - Я не обвиняю, - устало пояснила Карин, - я знаю, что это был несчастный случай… - Несчастный случай? – с его губ сорвался почти торжественный смешок. – Это не несчастный случай! Это Божье Провидение! Карин ошеломленно уставилась на него, не в силах переспросить о сказанном. Но Кире уже не нужно было поощрение, видимо, слова долго копились в нём. - Вы спрашиваете, как я узнал о Сообществе Душ? Я был падшим человеком и думал, мне туда дорога заказана. Но мне было сказано, что я смогу прийти туда, покаяться в совершенных грехах и найти там понимание и отпущение. Но только после того, как совершится кое-какое дело. Я видел их, я представлял, как корежатся их тела под сдавленным моим грузовиком металлом их автомобиля. Я не хотел этого, я плакал и давил на педаль газа. Я не хотел этого, но этого хотел Бог. Так было нужно… Они должны были быть наказаны… Иначе я не смог бы получить прощения, иначе мне пришлось бы гнить в своих грехах, вы должны понять… Дыхания не хватало, голова закружилась – Кира тянул к ней руки, а она видела, как они покрыты кровью. - Кира! Его оттолкнули в сторону, кто-то стал перед ней, загораживая от прокаженного. - Что ты ей рассказывал тут? Она же сейчас разрыдается, как ты её напугал! Придурок. Кира забулькал что-то нечленораздельное, но Карин не довелось услышать, что именно – Тоширо быстрым шагом направился прочь, утягивая её за собой. - И какого черта, будь добра, объяснись, ты сюда опять припёрлась? - Я не разрыдалась бы, еще чего! Просто он говорил о страшных вещах… Как… - Фанатик, да? – Хицугая мрачно закончил за неё мысль. – Мы все тут фанатики, не забывай. - Я не хотела этого говорить, - промямлила Карин, осознавая свою оплошность, - правда. - Неважно, - Тоширо обернулся на неё. – Так зачем ты пришла? - С тобой поговорить? Они спустились к началу улицы. Еще секунда – и они смешаются с толпой, и никто не сможет сказать, что они спустились с того самого места. Хицугая был одет в свою обычную черную одежду, а Карин вдруг подумала, что её джинсовые шорты коротковаты ей, она вытянулась за прошедший год, надо было бы купить новые. А футболка у неё грязная, Юзу уже давно хотела забрать её в стирку. И кеды заляпанные грязью, голубая галочка сбоку практически стерлась. Несмотря на цвет и простоту наряда, Хицугая выглядел собранно и почти элегантно: Карин смотрелась подростком-оборванцем рядом с ним. - Ты считаешь, это и вправду Рукия? Тоширо нахмурился. - Не знаю. Ощущение как когда объявили, будто Хинамори покончила с собой сама. Как будто меня пытаются обмануть. А я доверяю своим ощущениям. - Тогда зачем она пришла с повинной? - Не знаю, - он ответил резко, раздраженно. – Откуда мне знать? Почему бы тебе у неё не спросить? - Пойдешь вместе со мной? - Куда? – он даже остановился на мгновение. – Что ты задумала? Назойливая соплячка, да ты штаны постоянно мочишь, что ты вечно лезешь туда, куда не стоит? Карин пропустила мимо ушей оскорбления. Она привыкла даже как-то к ним: Хицугая всё время жаловался и грубо обращался к ней, но звучало это почему-то не обидно. Скорее всего потому, что говорил он не зло, а даже с какой-то неуклюжей заботой. - Рукия мне дорога. Я не собираюсь врать о том, что мы с Хинамори были подруги, но и она была мне не безразлична. А тебе? Словно пощечина – Тоширо дернулся от её ядовитого и обвиняющего тона. Отпустил её и сжал ладони в кулаки. - Прости. - Не за что извиняться, - Карин поддалась внезапному порыву и взяла его за руку. - Не люблю, когда ко мне прикасаются, - он по привычке огрызнулся. Но кулак разжал и легонько стиснул её пальцы. * Карин мысленно отругала себя за то, что приготовилась увидеть Рукию в тюремной робе в темнице за решеткой. Камера была простой комнатой за прозрачной стеной. К стене привинчена кровать – с виду обыкновенная, ничего необычного. Рукия сидела, опираясь на стену и подтянув к груди колени. Она выказала мало интереса к посетителям, но Карин успела заметить её быстрый взгляд в их сторону. Увы, разгадать выражение этого взгляда не представлялось возможным. - Кучики, - тихо позвал её Хицугая. - Не называй меня так, - холодно отрезала та, - не называй меня этой фамилией. - Рукия, - Карин подошла почти вплотную к дверям. Интересно, насколько они толстые? - Почему? - Я уже говорила. Я хочу прекратить всё это безумие, и я верю, что это единственный выход. - Но ведь не ты их убивала, - Карин шлепнула ладонью о стену и зашипела. Ладонь тут же покраснела от боли, столько силы она вложила в этот удар. Рукия повернулась к ней, с этим диким отчаянием в глазах, с болью и пониманием. - Они умерли по моей вине, - и в этих словах не было лжи, Карин чувствовала. Она мельком глянула на Тоширо, и тот кивнул – он почувствовал то же самое. Между тем Рукия снова отвернулась. - Поверь мне, Карин-чан, так будет лучше. Для всех. Мне просто необходимо перестать существовать. - Но ты ведь будешь продолжать существовать! Как будто ты просто исчезнешь из наших жизней! А об Ичиго ты подумала? А о Юзу? Она же привязалась к тебе, ей полюбить кого-то как раз плюнуть, всем сердцем, вот так вот, за пару дней… Плечи Рукии дрожали, и Карин увидела в этом дрожании сожаление и понимание, что то, что было сказано сейчас, было вовсе не о Юзу… - Мы будем приходить к тебе, понимаешь? Несмотря на всё это, мы не сможем забыть тебя… - Если решите принести цветы, пусть это будут подснежники. Или лилии. Люблю лилии. Хотя вряд ли они разрешат кому-то узнать место моего захоронения. - Захоронения? О чем ты вообще? – подал голос Тоширо. - Хицугая-сан, ты ведь сам знаешь, откуда я. Пусть мы и храним наше происхождение в секрете, но ты не можешь не знать семью, с которой меня связывает фамилия. Голос у Рукии был спокойным и ровным, хотя казалось, что еще чуть-чуть – и он сломается. - Ренджи тоже приходил, перед вами. Он прыгал по этому коридору как тигр в клетке, хотя заточена ведь я. Обещал вытащить меня, клялся, что не даст им исполнить приговор, но кто мы такие, чтобы противостоять Кучики? Они позаботятся о том, чтобы меня приговорили к смертной казни. Я и так принесла им слишком много неприятностей. Если меня не убьет правосудие, это сделают они сами. Всё просто. Как смена сезонов. Как то, что листья уже начинают опадать с деревьев. Как то, что снег холодный, а огонь жжет. Карин смотрела на отпечаток собственной ладони на прозрачной двери. Сквозь размазанный след Рукия расплывалась, словно была под водой или была окружена дымкой. - Рукия, у тебя есть кимоно со снежинками? – её голос звенел от напряжения. - Что, прости? – она встала и снова села на кровать. - На празднике Обан ты была в тёмно-синем кимоно со снежинками? Хицугая фыркнул. - Ты и впрямь без царя в голове, что за дурацкие вопросы. Даже я помню, у Рукии было белоснежное кимоно, волосы покрашены в белый, и волосы были заколоты белой заколкой. Карин не смогла сдержать разочарования. Мико в кимоно со снежинками выскользнула из её рук как вода и спряталась в тенях, собравшихся по углам. - Извини, Рукия-чан. Мы пойдем, нас уже выгоняют. Держись, пожалуйста. Мы знаем, что ты невиновна. - Милые наивные дети. * Карин угрюмо молчала, а Тоширо был немногословен от природы, потому разговор не то, чтобы не клеился – разговора и вовсе не было. Поезд мерно качался, убаюкивая. Почувствовав жесткую ткань футболки и приятный мужской запах, Карин решила, что конечно же, встанет, но только если Хицугая сам попросит об этом. Хицугая молчал, а потому она имела полное право подремать, пока не доедет до своей станции. Тем более, что последнее время спалось ей не особо хорошо и её преследовала постоянная усталость. Даже Рукия заметила это, упомянула при Хирако. Стыд какой. «Я бы предпочла, чтобы её ночные кошмары прекратились». Эти ночные кошмары изводили её. Она с детства привыкла к странному, но почему она не удивилась, увидев Хинамори, увидев офицера Саругаки или Рируку Докугамине мёртвыми? Почему это показалось ей естественным? Почему это было похоже на дежавю? Она ощутила неясную тошноту. «Карин-чан тоже любит походить во сне». Ночные кошмары? Просто ночные кошмары? «Ради вашей семьи. Ради тебя». Рукия пошла в полицию ради неё… Карин открыла глаза и вскочила, напугав сидящую рядом старушку. Хицугая вопросительно посмотрел на неё, но он сейчас не волновал Карин. В конце вагона стояла мико в тёмно-синем кимоно с вышитыми снежинками. Которую она видела всего несколько раз. Единственная видела её. При тусклом свете в туалете. Одурманенная запахом ладана. Ослепленная вспышкой света. Карин подошла к ней. «Что происходит? Почему меня преследуют эти кошмары?» Хинамори перестала смеяться только когда поняла, что она не шутит. Не успела даже вскрикнуть – упала на землю и сломала шею. Попросить Саругаки о встрече было делом минуты – а затем что она может против отлично подготовленной спортсменки? Пообещать Рируке встречу с её братом – и прийти самой, размозжив её голову бутылкой. А затем прийти домой, завалиться спать и рассказать все свои секреты доброй Рукии, которая не заметит крови на одежде. А Рукия возьмет вину на себя и выдаст все подробности, узнанные через нелепое бормотание сквозь сон. Бормотание о страшных вещах. «Зачем? Почему я этого не помню, но почему-то знаю это? Ответь! Кто ты?» Мико больше не убегала, наоборот, шла навстречу. Только подойдя вплотную, Карин осознала, что в конце вагона стоит не человек – зеркало в полный рост.