Pov Harry
Сказать по правде, я смутно помню свое детство и вряд ли смогу отличить один год из четырех в младшей школы от любого из средней. Порой даже возникает чувство, что их и вовсе не было, этих одиннадцати лет. Словно я заснул первоклассником, а проснулся в выпускном классе старшей школы. Конечно же, есть некоторые вещи, которые четко отпечатались в моей памяти... Ну, к примеру, я совершенно отчетливо помню свой первый рюкзак, такого противного телесно-рвотного цвета, с которым меня заставила на первый звонок пойти мама. Еще я помню как меня подстригли под ежика, когда мама уехала в Нью-Йорк, а в парикмахерскую меня повел папа, ярый гомофоб и ненавистник густой шевелюры у мужчин, хотя на тот момент мне и было-то от силы девять лет. Есть еще пара подобных моментов, но в них нет совершенно ничего примечательного. Что странно, я совершенно не помню ничего о своих взаимоотношениях с одноклассниками. Ну, как не помню? Что-то, конечно, все-таки в моей голове осталось, но настолько поверхностное, что не могу припомнить ни единого лица. Разве что Зейна, да и то только потому, что мы до сих пор общаемся. Но если бы кто-то спросил меня что-то похожее на "Как выглядела первая девочка, которая тебе понравилась?", то я бы вряд ли смог что-нибудь ответить. Сомневаюсь, что мне вообще когда-либо кто-то нравился, иначе, наверное, трудно было бы забыть... Моя сестра вот, к примеру, до сих пор время от времени упоминает малыша Стивена, в которого была влюблена аж в подготовительной школе. Не знаю, может, это он был настолько крутым, что ее до сих пор штормит от мыслей о нем, или же она вспоминает это только как первое яркое впечатление о парнях. Серьезно, когда я начинаю задумываться над чем-то подобным, чувствую себя не более осведомленным, чем собака, глядящая на луну. Из-за этого порой одолевает такая тоска... Временами кажется, что я всегда буду одинок, ведь такие как я, по сути, не нужны никому...
Вторая часть дня пролетела незаметно. Кто знает, сколько времени я проторчал в том туалете? Мне казалось, не прошло и минуты, хотя за все время мимо меня прошел не один десяток парней, некоторые из которых даже пытались поинтересоваться, все ли со мной в порядке. Я был слишком затянут собственными мыслями, чтобы разобрать хоть что-то из их говора, поэтому даже и не пытался подобрать слов для ответа. Позже покинув здание, я отправился искать утешение в приветливо ко мне расположенном подпольном мире. Я держал путь в излюбленное Тревором место. Это что-то между притоном для шлюх и отелем "на одну ночь". Все, что мне было нужно, так это расслабиться, почувствовать тепло чужого тела под собой и, в конце концов, выгнать из себя этот нарастающий холод. По дороге сюда я превратил все свои мысли в серый комочек изрезанных тряпочек, но все это уже не имело ни малейшего значения, когда я наткнулся на Мей. На девушке было неприлично короткое облегающее черное платье и такие же иссиня черные чулки. Темные волосы густыми переливающимися волнами ниспадали на ее худые плечи, и все это смотрелось до чертиков развратно, но, как и всегда, Мей не выглядела абсолютной дешевкой. Она уже поднималась по лестнице к выходу, когда мы столкнулись, но я успел разглядеть ее еще до того, как узнал... — Гарри?! — Восторженно восклицает девушка, моментально принимая меня в объятия. — Вот уж не ожидала встретить тебя здесь! — Всю неделю такой побитый ходишь, — Игриво надув губки, протягивает Мей, — не звонишь мне, не пишешь, в школе не замечаешь. Опять в семье какие-то проблемы? Ты же знаешь, я всегда готова тебя утешить. Мей Тейджер - стервозная королева "Бредворда". Так ее окрестили после того, как на первом году старшей школы она с отличительным энтузиазмом отсосала мне прямо на уроке французского. Вообще-то, несмотря на все ее совершенно непонятное мне стремление выглядеть развратной пустышкой, она совсем не такая. Она умеет выслушать, поддержать. Стоит с ней заговорить, так перед тобой совершенно другой человек. Однажды она рассказала мне, что когда ей было десять, ее по пьяни изнасиловал собственный совершеннолетний брат, которого после этого инцидента, конечно же, упекли за решетку. Это было, кажется, в прошлом году, когда я стал с неким постоянством периодически потрахивать ее. Она также рассказала мне и про отвернувшуюся от нее мать, невообразимым образом полагающую, что именно Мей побудила в брате желание совершить подобное. "Он долбил меня прямо в зад", — делая очередную затяжку, спокойным тоном говорила она. — "Но даже это было не так чертовски больно, как осознание того, что собственная мать считает тебя чудовищем". Примерно в этот же период она призналась мне в любви и, в общем-то, совершенно спокойно отнеслась к моему отказу. Девушке с такой редкой способностью к здравомыслию просто не повезло родиться не в той семье, не в то время и совершенно не в том месте. — Свободные комнаты есть? — Интересуюсь я, спускаясь мимо Тейджер по лестнице. Девушка с секунду в ступоре стоит на месте, а после с цоканьем своих высоченных каблуков нагоняет меня. — Сегодня не очень много народу, почти все комнаты свободны. — Замечательно. Прохожу к подсвеченной стойке и жду, когда ко мне подойдут. Мей медленными шагами приближается ко мне и облокачивается на стойку по правую руку от меня. Улавливаю ее взгляд и следую за ним прямо к диванам напротив. Жалкое зрелище. Наитипичнейший задрот судорожно пытается поцеловать разукрашенную жирную и совершенно безобразную, судя по всему, работницу этого заведения. — Джереми Вандом. — С легкой усмешкой проговаривает Мей. — Моя сестра учится с ним в одном классе, — уловив мой вопросительный взгляд, поясняет Тейджер. — Насколько глубоко способен прогнить наш мир? — Дергает бровью и вздыхает. — Ведь этому засранцу нет еще и четырнадцати, а он уже все свое свободное время и карманные деньги спускает на шлюх. Временами становится так жутко от того, насколько жесток этот мир. И не кто-нибудь, а именно мы сделали его таким. Девушка усмехается и одной рукой начинает шариться в сумке. Вытащив пачку сигарет и зажигалку, она снова усмехается и чуть поворачивается ко мне, беззвучно предлагая сигарету. Я мотаю головой в знак отказа, на что Мей пожимает плечами и, выудив из пачки одну, приставляет сигарету к губам. — Поразительно. — Выдыхает она, пощелкивая зажигалкой. — Когда-нибудь я уеду отсюда. Вот возьму и уеду. В большой мир, в мир разноцветных огней и безграничных возможностей. — С этими словами девушка затягивается, а позже выпускает пару колечек дыма. — Но все это пустое. Совершенно пустые мечты. Улыбнувшись уголком губ, проворачивается ко мне. — Знаешь, что, Гарри? — Все так же нахально. — Ну? — Без особых эмоций, даже не развернувшись, произношу я. — Не знаю, возможно, мне просто кажется, но... — Снова затяжка и плавно расплывающееся облачко дыма, неестественно пахнущее персиком, — не из-за Томлинсона ли ты так переживаешь? Я чуть дергаюсь, биение сердца учащается, а в голове словно снова разгорается пожар. Однако я быстро беру себя в руки и абстрагируюсь от мыслей о нем. — Не неси чепухи. — Протягиваю я, на секунду кидая взгляд через плечо, чтобы проверить, не подошел ли кто, но стойка по-прежнему пустует. — Чепуха, говоришь. — Снова усмехается Мей, стряхивая пепел с сигареты в стоящую на столешнице стеклянную пепельницу. — А я ведь видела достаточно, чтобы делать такие выводы. Меня снова бросает в дрожь, и я кидаю на Тейджер вопросительный взгляд. Девушка ухмыляется и чуть кивает головой. — Вечеринка у Мартинов была отвязной, разве нет? — Да о чем ты вообще? — Не строй из себя непонимающего, Гарри. Я знаю тебя достаточно долго, чтобы разоблачить этот твой дешевый блеф. Послушно умолкаю и, поникнув головой, себе под нос усмехаюсь. — Не пойми меня неправильно, — более мягким тоном проговаривает девушка, — не то чтобы мне очень хотелось поставить тебя в неудобное положение, я просто пытаюсь разобраться хотя бы для самой себя. — В тот день у тебя был такой взгляд... — Мечтательно протягивает Мей, снова отряхивая сигарету, — я никогда раньше не замечала за тобой такого. Сколько бы ты ни улыбался, ни кокетничал, твои глаза всегда оставались холодными и бездушными, словно ледышки. Всегда, но только не в тот момент. — Вы, конечно, не заметили меня, ведь я забегала лишь на секундочку попросить у Мартина бутылку текилы, но и этого было достаточно, чтобы понять, что Гарри Стайлс всерьез заинтересовался кое-кем. Закатываю глаза от безысходности и приподнимаю голову. Судя по задумчивому лицу Мей, она не собирается останавливаться, и это только досаждает, ведь я пришел сюда только за тем, чтобы трахнуть кого-нибудь, но ни как не выслушивать про свои огрехи. — И, конечно же, я с самого начала знала, что этот парень был твоим странным одноклассником с тучей волос на лице. Насколько нужно быть слепым, чтобы не узнать его, я не знаю, но, как оказалось, даже недели было мало на то, чтобы до всей школы наконец дошло, что "новенький" вовсе и не новенький. — В тот день ты сказала... — Я отлично помню, что я сказала. — Моментально перебивает Мей. — Легко играть дурочку, но в действительности настоящим дуракам живется куда проще. — Любовь, — с легкой горечью в голосе проговаривает она, — пара, семейная идиллия. Все это пустое... — Как понять, что любишь? — Внезапно вырывается у меня. С секунду Мей задумчиво разглядывает меня и, как-то обреченно улыбнувшись, качает головой. — Это невозможно объяснить. — Но могу сказать точно, — делает последнюю затяжку и медленно выдыхает, — когда любишь, ни за что не захочешь выставить любимого человека идиотом. В голове всплывают события с разоблачением ежедневника, некогда влюбленного в меня парня. Луи... Чувствую неприятный комок в горле и до боли закусываю губу, чтобы хоть как-то отвлечься от этих мыслей. — Мне кажется, ты очень нравился этому Томлинсону. — На последнем ее голос искривляется, выдавая какую-то ее личную неприязнь к объекту обсуждения. — Да, он определенно сох по тебе, — тут же более звонко повторяет она, — но это прошлое. Как говорится, между любовью и ненавистью грань тонюсенькая, и именно ты подтолкнул его переступить через эту самую грань. Я просто не могу уже держать себя в руках. Чувствую, как трясутся колени, а из глаз текут горячие ручьи. Привкус крови во рту говорит о том, что я таки прокусил губу, хотя и толку от этого никакого, я все равно разбился... — Многие наивно полагают, что нет ничего прекраснее любви, ведь это такое нежное и пленительное чувство, — Девушка вздыхает и начинает пристально смотреть на меня, — а по сути - сплошное разочарование. — Так много ненависти вокруг и все, казалось бы, одно, все то же, а причина у каждого разная. — Усмехается и, отправив жалкий окурок в пепельницу, медленно проводит рукой по моим волосам. — Мама ненавидит меня за брата, твой этот Луи за предательство, ты же ненавидишь себя за свою, как ты считаешь, испорченность... И чувствуете вы все одно и то же... — Черт! — Сквозь рев выговариваю я. — Хватит! Ты не понимаешь... — Не понимаю? Ты так думаешь? Разгибаюсь и кошусь на совершенно спокойную Тейджер, что со скрещенными на груди руками, разглядывает мое, уверен, на данный момент не самое привлекательное лицо. — Мы с тобой похожи, Гарри, — полушепотом протягивает она, поднеся ладонь к моему лицу и большим пальцем собрав скопившиеся у глаз слезы. — И чем же? — Фыркаю я, чуть попятившись от нее. Девушка обращает взор на подошедшего к стойке мужчину, а после на меня, в легкой печали изогнув брови. — Мы оба, — опускает глаза и с той же обреченной улыбкой чуть качает головой, — никому не нужны. После этого она разворачивается и неторопливо продвигается к лестнице. Я же стою в ступоре от услышанного, едва сдерживаясь от того, чтобы не зареветь снова. В глазах невыносимо жжет, а горло по-прежнему щекочет противный комок. — Чем могу помочь, сэр? — Внезапно из-за стойки обращается ко мне мужской голос. Не глядя, мотаю головой и беззвучно произношу "ничем", после чего продвигаюсь к выходу, вслед за Тейджер. Что может быть ужаснее собственной беспомощности?