Pov Harry
Взрослые уже давно совершенно уверенно рассуждают о том, что в этом возрасте мы чересчур эмоциональны. Мы можем до ненависти злиться и в этот же день простить; можем мечтать о смерти, а через мгновение греться от мыслей, насколько наша жизнь прекрасна. А еще мы можем плакать и смеяться по одной и той же причине, и совершенно необязательно, что эта самая причина будет какой-то особенной. По их мнению, ею могут стать даже просто опавшие с дерева листья. Не то чтобы все было совсем не так, но... В самом-то деле это огромная ошибка. Не знаю, как там в больших городах, но мы уже были гораздо взрослее периода «цветения», хотя некоторые вещи по-прежнему воспринимались острее и болезненнее, чем у взрослых. Наши проблемы были гораздо более печальными и глубокими, чем казались со стороны. И нет, я вовсе не жалуюсь, ведь в действительности это было неплохое время, но сейчас, вспоминая даже самые приятные моменты, я понимаю, что ни за что бы не вернулся назад.
Когда я подхожу к дому, уже довольно темно, а луна торжественно возвышается над деревьями, точно молоком, поливая их светом. На этот раз причина кроется и не в ночных гулянках вовсе. Возможно ли, что странноватый и немного односторонний диалог с Тейджер заставил меня задуматься? Возможно. Настолько, что я даже решил допилить до дома пешком с целью немного покопаться в себе, что оказалось не так-то трудно, как я думал раньше. Темные стены из деревьев, периодично освещаемых встречными фонарями, уже не казались такими жуткими и всепоглощающими. Хотя, наверное, все дело в том, что я просто не мог даже на секунду вылезти из неприятно-вязких размышлений. Меня просто пугала мысль, что я действительно мог быть настолько жестоким... — Рановато, — саркастично усмехается Джемма, закидывая ногу на ногу и не отрывая взгляда от телевизора ни на секунду. Ночная прохлада немного привела меня в чувства, поэтому я довольно быстро реагирую, кинув короткий взгляд в сторону широко распахнутых дверей в гостиную, где и развалилась не так давно вернувшаяся из Америки сестра. — Ага, — тихо подтверждаю, даже и не думая, что она может услышать. Стягиваю ботинки, небрежно отшвыривая их в угол между входной дверью и шкафом для верхней одежды. Пока я чуть склоняюсь, расстегивая на пальто пуговицы, из обеденного зала выходит Беатрис, одна из горничных, спешно подбирая мои доспехи и, протерев тряпкой подошвы, аккуратно устраивая ботинки в отделении для обуви. — Добро пожаловать домой, — звонко выдает она, идеально выпрямившись в спине, а после согнувшись в легком поклоне. Бросаю на женщину мимолетный взгляд и выдаю немое "ага". Она принимает у меня пальто и бережно устраивает его на одной из вешалок в шкафу. — Ужин на столе, — снова подает голос Беатрис, переминаясь с ноги на ногу. Она выглядит уставшей и до трясучки раздраженной. Могла бы хоть немного уважения проявить. В конце концов, кто тут на кого работает... — Да иди ты уже, иди, — фыркаю я. — Как скажете, — довольно радостно отвечает она и быстро скрывается за дверью. Закатываю глаза, вползая ступнями в домашние тапочки, и чуть потягиваюсь. Во время прогулки мне более или менее удалось разогнать свои мысли по углам, так что сейчас ничего, кроме предстоящего ужина, в голову не лезет. Вообще, приходя домой, стараюсь не думать о школе и о внешнем мире, оставляю все проблемы там, за дверьми, ведь только здесь и получается побыть самим собой... — Мама беспокоится, — подает свой безразличный голос сестра. Кошусь на нее, немного не догоняя, куда она клонит. Я не видел "маму" с прошлого Рождества, с какой радости ей вдруг беспокоиться? — По поводу? — сопровождая показушным зевком, интересуюсь я. Джемма уставшим взглядом прослеживает за моим передвижением из коридора в гостиную и шумно выдыхает. Ее лицо столь же бледное, сколько и раздраженное. И хотя мне не впервой видеть ее в таком состоянии, должен сказать, прибывает она в нем достаточно редко, чтобы всерьез забеспокоиться об этом... — Что значит по поводу? — с тоном безразличия в голосе протягивает она. — В конце концов, ты - единственный сын президента корпорации "Gold Imperia" и ты в двух шагах от совершеннолетия... Опять... — Ни слова больше! — вскрикиваю я, разворачиваясь обратно, даже не доходя до сестры. Эти слова - то, что до некоторых пор злило меня больше чего бы то ни было. Наша семья та еще фруктовая поляна, и если с отцом мы, куда ни шло, время от времени общаемся, в общем-то, вполне нормально, то с "мамой" - целая беда. В ней гармонично сочетаются все "наилучшие" женские качества. Не подобрать слов, чтобы описать ее натуру, ведь ей даже хватило самодурства на то, чтобы самыми грязными способами разлучить Джемму с любимым человеком и заставить ее сойтись с наследником какой-то там компании, фиг их знает. Вообще-то, парень он неплохой, даже сестра уже смирилась с предстоящей помолвкой и говорит, что с ним ей не страшно провести всю свою жизнь, но факт фактом, и она до сих пор не простила "мать" за это. Да и как тут простишь? Не знаю, возможно, все мачехи столь же ужасны, что и в “Золушке”. Наша, по крайней мере, - да. — Гарри, — дрогнувшим голосом останавливает сестра, — неужели ты хочешь быть футболистом? Или хочешь поехать в Бостонский университет? Тебе же не нужно это. Честно говоря, время от времени ощущаю себя маятником, мечусь от одного к другому, а интерес с каждым днем все гаснет и гаснет. — Я... — Не знаешь? — Усмешка. — А ты ведь уже в выпускном классе, времени почти не осталось на то, чтобы принимать какие-либо решения, а если ты согласишься стать официальным наследником компании, отец с радостью отправит тебя в какой-нибудь один из лучших университетов мира, а после него ты станешь... Да кем захочешь! — Это не старуха ли случайно попросила мне сказать? — монотонно интересуюсь я. Сестра на секунду опускает глаза, чуть закусывая нижнюю губу, и я только мысленно поддакиваю своим словам. — Ты и я прекрасно знаем, что правды в этих словах ровно половина. Скорее всего, сразу после учебы меня отправят в какой-нибудь филиал повторять путь отца. Не знаю, как тебе, а я вот совершенно не хотел бы провести всю свою жизнь на работе, да еще и на той, которую не то, что не люблю, а ни фига не понимаю. Джемма растерянно смотрит на меня, и я понимаю, что сказать ей больше нечего, на что только усмехаюсь и, чуть потянувшись, следую в сторону обеденного зала. — Гарри... — вдруг тихо окликает она. Смотрю через плечо и вопросительно хмыкаю. — Есть ли сейчас человек, к которому ты неравнодушен? — А? — Сначала немного теряюсь, пытаясь уловить смысл услышанного. — Что? — Нет, конечно! — истерично хихикаю, словно только что нашкодивший ребенок, которого неудачно застали за проступком. — Это хорошо. — Джемма немного грустно улыбается, и уголки моих губ медленно опускаются вместе со скрещенными на затылке руками. Наверное, она думает, что "мамочка" устроит что-нибудь вроде того, что учудила с ней, но даже так, хоть я и знаю, что Джемма гораздо морально сильнее меня, против этой старухи я выстою. Обязательно.***
— Вы уже поужинали? — интересуется Джон, дворецкий, поймавший меня сидящим на задней лестнице, выходящей прямо в сад. Киваю в ответ и обвиваю руками колени, устраивая между ними подбородок. — Есть что-то, что вас беспокоит? — больше даже утвердительно произносит дворецкий. Джон - высокий и довольно статный с виду мужчина. Ему едва за сорок, но выглядит он немного старше своих лет. В отличие от остальной прислуги, он никогда и ни в чем меня не упрекает, хотя отец дал всем на это официальное право после того, как я в средней школе наделал корабликов из его документов и пустил их в свободное плавание по пруду. Не сказал бы, что Джон - лучший вариант для диалога. Тут даже скорее наоборот. Кто захочет общаться с человеком, чье лицо не выражает никаких эмоций? Лично я обычно избегаю провоцирующих на это ситуаций, но сейчас мне все равно... — Джон, — как-то сипло выдавливаю я, на что мужчина вопросительно хмыкает. — Я похож на свою мать? — Ну, если вы говорите именно о... — немного помявшись, басом отвечает дворецкий, — вы красивый юноша с глазами и чертами лица своей матери... — Нет, я про старуху, да и не о внешности... — Ага, — вытягивает мужчина, чуть исказившись в интонации, — о чем же тогда? — Ну не знаю, — протягиваю я, закусив щеку изнутри. — Может, характером? — Ну нет, — Моментально отрезает Джон, на что я резко оборачиваюсь. — Совсем нет? — Удивлению нет предела. — Абсолютно, — уверенным тоном отвечает мужчина. — Может, я злой или жестокий? Я делаю что-то противоречивое, раню чувства окружающих меня людей? — На эти вопросы, увы, ответить не смогу. Я знаком с вами здесь, но каков вы в школьном коллективе, не имею ни малейшего понятия. Возможно, вам кто-то сказал, что вы жестоки? — Да нет... Мужчина с полминуты молчит, а после хрипло вздыхает: — Если так, то вам, наверное, нужно прислушаться к своим мыслям и извиниться перед теми, кого, как вы считаете, обидели. Вот было бы все так просто... — Кстати говоря. — На долю секунды изменившись в лице, Джон засовывает руку в карман пиджака и вынимает из него небольшой сверток, словно вырванных тетрадных листов. — Недавно заходил один юноша примерно вашего возраста и попросил передать это вам. — Что? Парень? Мне? — удивляюсь я, принимая в руки сверток. Наверное, очередное признание? Но если так, то зачем тащиться в такую заоблачную даль? Или он живет где-то неподалеку? — Как выглядел? — Ну, с неестественно белыми волосами и дебильным выражением лица, — с маской интеллигента на лице выговаривает мужчина. — По комплекции покрупнее вас, но пониже. Странный немного. Неприятный. Тревор. Подтверждая догадки кивком, отдираю кусок скотча и разворачиваю сверток, на так называемой упаковке которого корявым почерком написано: "Вот"09.06.11 20:37
Сейчас я возвращался из школы и прямо на моих глазах мальчика сбила машина. Это случилось не перекрестке нашей улицы с веткой Ирландской. Я в шоке наблюдал за происходящим далее, а ноги точно вросли в землю, я их даже не чувствовал. Я видел лужу крови и искаженные ужасом лица прохожих. Бедный мужчина-водитель, мигом выскочивший из автомобиля, впал в настоящую истерику, так и не сообразив о том, что хорошо бы вызвать скорую, благо, за него это сделала проходящая рядом девушка. Без понятия, что произошло с ребенком после того, как приехала скорая, но если судить по тому, что я видел, скорее всего, парень уже мертв. Глупый ребенок, от силы лет девяти, выскочил на красный, даже по сторонам не глядя. Это очень и очень страшно. По дороге домой я непрерывно думал о том, что это ведь все не просто выдумки и на месте того мальчишки мог быть да даже я. Да, смерть не материальна, ее ни пощупать, ни почувствовать нельзя, однако и отрицать того, что она буквально подстерегает нас за каждым поворотом - глупо. Это может случится в любой день, в любой момент. И прежде, чем это произойдет, я бы хотел сделать еще кучу вещей. Во-первых, разобраться скорее со школой и с Гарри..." Сердце снова замирает, стоило прочесть свое имя, написанное рукой отпечатавшегося в голове человека. Прикусываю нижнюю губу и откидываюсь на ступеньки, сворачивая листы обратно. Я просто не могу читать это. Было бы замечательно, если бы мне удалось вернуть их Луи. Если бы все было так просто, я прямо сейчас поехал бы в город и отдал ему все это... Вот только меня уже ничего не спасет и не оправдает... — Гарри, — зовет меня Джон, чуть насупившись. Провожу глазами в сторону дворецкого и вопросительно хмыкаю. Мужчина протягивает мне платок, и только в этот момент я замечаю, как медленно теплая влага стекает по моим щекам. Удивительно, ведь мне вовсе не грустно. И голова впервые за несколько дней практически опустошена. И несмотря на все это, я плачу? Забавно, ведь в действительности я так слаб и ничтожен. Никаких сил больше не хватает. Хочу спрятаться где-нибудь в лесу и не выходить от туда до скончания века... Лицо перед глазами счастливо улыбающегося в день нашей встречи в клубе Луи отказывается вновь покинуть мои мысли. Я вспоминаю все мелочи, все прикосновения и взгляды, связывающие нас... И то утро... То противное пасмурное утро, когда я узнал, кто такой Луи Томлинсон. Момент, когда он выбегал из столовой, проносится в моей голове замедленной съемкой. Уже тогда я почувствовал какую-то тревогу, но и понятия не имел, что означало это тихое, едва ощутимое трепетание в сердце. Дрожащими руками снова разворачиваю листок, расплывчатым взглядом выискивая последнее прочитанное предложение. "Трудно поверить, что уже через год я уеду отсюда. Эта мысль радует меня, но и одновременно с этим не дает мне того спокойствия, что ощущаешь во время приятного предвкушения. Я всегда знал, что эта влюбленность - глупая трата времени, дефект, ненужный ни ему, ни, собственно, мне. Просто развлекаться со всеми, провозгласив себя бисексуалом, тем самым едва ли снимая с себя все грехи от производимых связей, - одно, а относиться ко всему с полнейшей серьезностью - совершенно другое. И хотя я далеко не самый серьезный человек в этом городке, в данной ситуации я, кажется, предельно серьезен, и это пугает меня каждый раз все сильнее и сильнее. Но все-таки до момента своей смерти мне бы хотелось — банально — хотя бы немного узнать о нем. Раньше я планировал рассказать Гарри о своих чувствах, но, боюсь, он не поймет меня, да и кому охота ввязываться в это? Мне не нужна его взаимность, и надежда мне тоже не нужна. Мне достаточно и того, что на выпускном нам как одноклассникам придется обменяться прощальными речами. Я смогу услышать его. Я такой придурок... Очевидно, что после школы по истечении времени разлюблю его. Вероятнее всего, так и будет. Ничто не вечно, а уж тем более такое чувство, как влюбленность. Мне становится тепло от мысли, что когда-нибудь я сброшу с себя этот груз, но в то же время невероятно горько от того, что, скорее всего, после выпуска мы больше уже не встретимся. Как быстро я смогу забыть тебя?" Поднимаюсь по лестнице, одной рукой вцепившись в бумагу, а второй скользя по ледяным перилам. В голове колокольчиками звенит голос автора написанного. Такой звонкий и резкий, но в то же время мягкий и убаюкивающий. Такой, каким он разговаривал со мной в день нашего знакомства. Такой, каким читал на уроке французские диалоги. Такой, каким недавно разбил меня вдребезги, как хрустальный стакан. Как я мог так ужасно поступить с таким потрясающе искренним человеком? Как я вообще мог так с кем-то поступить? К горлу подступает комок, в глазах щиплет, а в желудке возобновляются спазмы. Еле-еле доползаю до дверей в спальню и, ввалившись в нее, падаю прямо на ковер, отшвыривая листки в сторону. Стопочка разлетается по ковру, а я, встав на колени и закусив губу, в истерике бью кулаками по полу. Слезы текут по щекам, но не чувствую ни их, ни боли. Ничего больше нет. Единственного человека, которому был нужен, я взял и уничтожил, втоптал в грязь, и глазом не поведя. Я заслуживаю всю жизнь провести в одиночестве! Я готов ненавидеть себя до конца своей жизни... Я не смогу простить себя. — Луи! — хриплый дрожащий крик вырывается из груди вперемешку с плачущими стонами. — Прости меня! Прости! — Лу, — непослушной дрожью хриплю я, — Луи... Неожиданный стук в дверь, но меня это не останавливает ни на секунду, я продолжаю свою безрезультатную истерику. Как часто теперь я буду плакать? — Гарри! — взволнованный голос Джеммы. — Все в порядке?! Эй! Переворачиваюсь и падаю "звездочкой" на пол. В голове стоит шум подобный телевизионным помехам. Мне грустно и отчего-то очень страшно...***
Голова идет кругом, и я неспешно выгружаюсь из машины, полушепотом говоря сестре "пока". Она хмыкает и тут же сворачивает со стоянки, а я просто стою и смотрю вслед удаляющемуся автомобилю. Я до последнего надеялся, что Джемма не станет изображать любезность и не предложит довезти, видя меня в неспособном состоянии, но увы... Вообще-то, ничего не стоило мне остаться дома, но вчера, когда меня все-таки потянуло в царство Морфея, я дал себе клятву, что обязательно отдам Луи обрывки его же дневника. Простит или нет - не важно, я просто должен сделать это. Еще с минуту я стою, глубоко вдыхая и выдыхая, пока не чувствую на себе острый, способный прожечь плешь взгляд. На мгновение закрываю глаза, выдыхаю и оборачиваюсь вокруг себя в поисках наблюдателя, пока не натыкаюсь на ухмыляющегося у школьных ворот Тревора. Повожу взглядом и пытаюсь выглядеть как можно более естественно. Честно говоря, сейчас нет совершенно никакого желания находиться с ним рядом. Снова выдыхаю и спокойным шагом следую в сторону ворот. Сделать вид, что не замечаю, но и не пытаюсь игнорировать, не выходит, посему блондин в секунду устраивает свою руку у меня на плече и начинает довольно посмеиваться. — Плохо выглядишь, красавец! — с усмешкой выдает он. Спихиваю с себя чужую руку и, подтверждающе хмыкнув, продолжаю идти в сторону школы. Тревор с мгновение растерянно замирает, а после быстро нагоняет меня. — Все еще дуешься? — пафосно кидает парень, всунув руки в карманы приспущенных штанов. — Ну че ты как баба? Меня нисколько не злит эта ситуация, скорее просто раздражает, отчего начинает даже подергиваться бровь. — Теперь еще и игнорировать будешь, да? Ну... Казалось бы, мое терпение на исходе и я уже готов обернуться и послать его куда подальше, как вдруг замечаю впереди идущего в окружении пары девчонок Томлинсона, и все мысли просто так, в секунду, куда-то улетучиваются. — Луи! — окликаю я, сорвавшись на бег. Парень на секунду тормозит и, не оборачиваясь, продолжает идти дальше. Девушки, что шли рядом, наши одноклассницы, имен которых я и знать не знаю. Обе разом оборачиваются и с сияющей улыбкой приближаются ко мне, на что я только фыркаю и быстро оббегаю их стороной. Спешу вслед за Томлинсоном в школьное здание. Парень спокойным шагом сворачивает в туалет, и я резво забегаю за ним секундой в секунду. Сгибаюсь в легкой отдышке и сваливаю с плеч рюкзак. Парень замирает на месте, и я слышу его звонкую усмешку. — И почему все встречи с придурками происходят именно здесь? — монотонно произносит он, после продвигаясь в сторону раковин. Резво роюсь в рюкзаке в поиске конверта, а Луи же не обращает на меня никакого внимания. — Вот, — выдыхаю я, вытащив конверт и протягивая его стоящему в паре метрах от меня парню. Он кидает осторожный взгляд в мою сторону, а после отводит его. — Что это? — Тут... — сипло начинаю я. Как же лучше сказать-то? — Ну, здесь некоторые страницы из того твоего ежедневника... В общем... Ну... Луи делает шумный вдох, а его глаза широко распахиваются. Он медленно поворачивается, и с каждым мгновением выражение его лица становится все более и более безэмоциональным, но при этом я замечаю, как дернулись его скулы, выдавая все его отношение к происходящему с потрохами. — И? — несвойственно хриплым голосом выдает он. Чувствую, как внутри все словно замирает. — Я собирался вернуть их тебе, — осторожно отвечаю, наблюдая за тем, как ежесекундно меняется лицо напротив. — Зачем же? — с дрогнувшей усмешкой. — Оставил бы себе! Это же весело! Иди и посмейся вместе со своим лучшим другом, Кроуфордом. — Тревор мне не... — Очень благородно. Как ты вообще смог заставить себя? — с легкой истерикой в голосе перебивает Луи. — Я же отвратительный хилый уродец, от мыслей о котором тебя выворачивает! Что? — Да пусть я хоть карлик с огромным горбом на спине, выворачивает - не думай! Твоя тупость, что сам ходишь за мной! С каждым мгновением начинаю осознавать, что совершенно ничего не понимаю. — Что за бред ты, мать твою, несешь?! — не выдерживаю я, чем на секунду заставляю заткнуться и Луи. — Что за уродец? Почему выворачивает? Откуда взял все это дерьмо?! — Тревор поведал, — спокойной ухмылкой отвечает парень, облокачиваясь на раковины. — Когда в очередной раз избивал меня из-за тебя. — Что ты... — Мне всерьез кажется, что тебе нужно задуматься об этом, — с наигранной серьезностью перебивает парень. — У твоего гомофоба у самого, видно, рыльце в пушку, иначе чего его так вздрючивает от того, что кто-то влюблен в тебя? Как часто Тревор... Чувствую, как внутри словно что-то закипает. Луи продолжает смотреть на меня своим опустошенным взглядом, а после резко переводит его на дверь и делает шаг назад. — И что это должно значить? — слышится знакомый грубый бас со стороны двери. Шиплю и резко оборачиваюсь на пафосно замершего в проходе Тревора. Его почерневшие глаза мертвой хваткой вцепились в Луи. От этого взгляда даже дрожь по коже. Я всегда знал, что Кроуфорд - тот тип людей, которым не нравится никто, но чтобы он всерьез кого-то так сильно ненавидел... — Ты что, — усмехается блондин, — только что назвал меня гомиком? Или я чего-то не допонял? — Тревор, — пытаюсь перебить я, понимая, что еще немного и его будет не остановить. Однако парень как будто и не замечает меня, а продолжает пожирать Луи своим яростно ненавидящим взглядом. — Никем я тебя не называл, — фыркает Томлинсон, а я не замечаю ни тени страха на его лице. Что за невероятный парень... — Много чести. — Ч-что? — уже оскалился парень. — Сколько ни избиваю тебя, мразь... — Кроуфорд, заткнись ты уже, — выплевываю я, чем в конечном итоге привлекаю к себе его внимание. Парень кидает на меня осуждающий взгляд, усмехается, а после снова поворачивается к Луи. — Неужели спелись? — пропевает Тревор, медленно продвигаясь в сторону застывшего у раковин парня. — Беда. — Ты не имеешь права общаться с ним, говна кусок, — подойдя практически вплотную, чуть ли не по слогам выговаривает блондин, а я чувствую, что вот-вот сорвусь, но что-то внутри сразу же останавливает меня. Что-то похожее на конфликт, но только где-то в глубине подсознания, словно бы я пытаюсь побороть самого себя... — Знай уже свое место, уродец! — я вижу, как блондин замахивается, и с этого момента все движется как в замедленной съемке. Я видел подобное много раз. Тревор способен избить человека до полусмерти... Неоднократно это происходило и при мне... Из рассказов Лиама я узнал, что Томлинсона парень избивает регулярно, и до некоторого времени мне было совершенно все равно, так почему же сейчас я готов уничтожить его? Это противоречит всему моему здравому смыслу... Да пошло оно все к черту на куличики... В секунду подлетаю к блондину и заламываю ему руки. Парень начинает шипеть и вырываться: — Ты, ублюдок, какого хрена творишь?! Томлинсон растерянно смотрит на меня, и отчего-то я вдруг снова вспоминаю тот день... Когда вопреки себе опозорил его на всю школу... Наверное, это будет еще долго преследовать меня... — Уходи, — отрезаю я, одновременно пытаясь усмирить топающего ногами Тревора. Замечаю, что парень даже не дернулся, и снова поднимаю на него взгляд. — Сказал же, вали! — выкрикиваю я, на что тот резко реагирует, отталкивается от раковины и выскакивает из туалета. Как только дверь гулко захлопывается, отпускаю руки Тревора, из-за чего тот теряет равновесие и шлепается на пол. — Что это было сейчас? — злится парень, потирая предплечья. — Какого черта ты защищаешь этого выскочку? Меня колбасит изнутри, а руки чешутся проехаться ему по морде. Чтобы не сорваться, я отворачиваюсь от него и поднимаю свой рюкзак. — Скоро звонок. Будет лучше, если ты не опоздаешь. Как думаешь? — Не переводи тему! — почти что верещит парень. — С каких пор тебе так нравится этот недомерок? — Он не нравится мне, — глубоко вздохнув, монотонно выговариваю я. — Да? Неужели? — Усмешка. — А у меня было чувство, что ты запал на него. Мысленно считаю до десяти, пока Тревор неуклюже поднимается с кафеля и приближается ко мне. — Отвратительный вкус. Он же неудачник. Черт... Оборачиваюсь и резко прохожусь кулаком по челюсти блондина. Тот шипит и, чуть потеряв равновесие, упирается рукой в стенку. — Гарри, — истерический хохот заполняет собой все помещение, — я не ошибся? — Ты, ублюдок... — бурчу я, моментально хватая парня за ворот и откидывая его в сторону кабинок. Он шумно скользит по полу и тормозит у раковин, сопровождая все гулким смехом. — Ты - самый отвратительный и низкий человек из всех, кого я вообще когда-либо видел! Сколько раз ты избивал Томлинсона?! Ну, скажи? Я ровно столько же раз изобью и тебя! Блондин начинает смеяться только еще больше. — Вот уморил! Ты же знаешь, что это будет означать... — Конечно, знаю. Смех резко обрывается, и парень вскакивает с места и несется на меня. — Хочешь сказать, ты променяешь нашу команду на Томлинсона? — Команду кого? — Немного ироничным голосом переспрашиваю я, — наркоманов и будущих заключенных? Да. — Сука. — Стараюсь. — Да ты, — парень замахивается, но я быстро уворачиваюсь, проскальзывая в другую часть туалета. — Это ты - самый отвратительный и низкий! Улыбаюсь и подтверждающе киваю, на что парень краснеет только больше и от безысходности начинает долбить ногами стенку. — Идиот, — усмехаюсь и, поправив на плече рюкзак, прохожу к выходу. — Ты испортил жизнь себе, а теперь отыгрываешься на Луи. Перестань, ты и так уже достаточно натворил. Стук прекращается, и я слышу неспешный шорох подошв. — Вот только не надо меня винить в своих грехах, — каким-то несвойственно спокойным тоном выговаривает парень. — Я действительно отвратительный человек, но я и не отрицаю этого, в отличие от некоторых... Тут я хочу возразить, но Тревор быстро перебивает меня... — Быть таким как я - ужасно, но еще более омерзительно быть таким, как ты, Гарри. Что? — Люди, не имеющие собственного мнения, действительно отвратительны, ты так не считаешь? — усмехается парень, подходя ко мне все ближе и ближе. — И уничтожил Луи именно ты, а не я. Именно у тебя в тот вечер оказалась его тетрадь, и именно ты не смог возразить мне. В горле резко пересохло, и я сглатываю. Почему-то неосознанно начинаю соглашаться с каждым его словом. — Все было в твоих руках, я не делал ничего. — Блондин шумно шмыгает носом и покидает туалет, а я начинаю беспокойно рыться в себе в надежде отыскать какое-нибудь да даже самое жалкое оправдание.