***
На следующий день после уроков троица снова встретилась с Асмодеем и Хотару. На этот раз Похоть беспрепятственно убрал Бельфегора со дна, что удивило Хаан, но все равно заставило вздрогнуть, когда мокрого старика пронесли мимо нее. Уныние продолжал выть одну и ту же песню, но до девушки доносились лишь урывки фраз «время» и «отступает назад»… Что бы это ни значило, Сайнаара не понимала тайны этой песни, но мотив не оставлял в покое. И чем больше она думала о сакральном смысле музыки, тем больше путалась в мыслях. — Спасибо тебе за ночник, — прошептала Маир, делая выпад ногой в танце Феникса, зеркально повторяя движения Хаан. Она тепло улыбнулась, слегка краснея. — Я редко так засыпаю, так что прости, что оставила тебя… — Пожалуйста, не извиняйся, — осклабилась Сайнаара, разгоняя по телу лавовую волну, когда вскинула ладонь к руке Уайт. Совместный танец с Маир она нашла потрясающим, хоть и не имела возможности до нее дотронуться, и одним из лучших занятий в своей жизни, неистово желая повторять его каждый день. — Ты была такой уставшей… Мне надо было уйти пораньше и дать тебе отдохнуть, а не выводить на стремные разговоры. — Так, все. Прекратили, — залитая светом Уайт подхватила ладонь, нарушая структуру танца, и притянула девушку к себе за талию. — Я хочу проводить с тобой время, Сайнаара. Хочу делиться с тобой личным, — Хаан открыла рот, чтобы возразить, но Маир упрямо закружила ее, прижимая ближе к себе, и рот брюнетки сам закрылся. — И я была рада тому «стремному» разговору, ведь он был с тобой. Сайнаара мысленно заскулила, сама превращаясь в ту лавовую лужу, что бурлила под ногами, по ту сторону водной глади, и не выдержала, впиваясь в губы Уайт поцелуем, приостанавливая их танец. Маир испуганно вскрикнула, чуть не потеряв равновесие от неожиданности, но ее удержала злорадно хихикающая Хаан. — Как подло, госпожа, — поддразнила Уайт, обвивая шею девушки руками, и счастливо рассмеялась. — Я больше не «мисс»? — лукаво ухмыльнулась Сайнаара, медленно раскачиваясь в плавном танце. — Это по мнению Пандоры все люди должны делиться на «мисс», «мистер» и «миссис», а мне не нравится эта богиня, — Маир поморщилась, но через секунду соприкоснулась лбами с брюнеткой и нежно улыбнулась, закрывая покрытые золотом глаза. — «Госпожа» подходит тебе больше. — Малявки, не отвлекаемся! — со стороны бара раздался насмешливый хриплый голос. — А ну отлипли друг от друга и заплясали! Сайнаара поджала губы, выпучив глаза, чтобы не рассмеяться, но через секунду поперхнулась, заметив золотую слезу, скатывающуюся по щеке. Уайт слегка покачнулась, ее белые лучи замерцали на мгновение, но тут же перестали, выравнивая потухающий свет. — Маир, тебе нужно отдохнуть, — обеспокоенно затараторила Хаан, подхватывая под локоть девушку, не давая той вставить слово, и повела в сторону Шона с Хотару, что нехотя перекидывались парой ленивых фраз. — Все в поря… — Не надо этого говорить, когда ты не в порядке, — перебила Сайнаара, мысленно хватаясь за голову. — Хорошо, — Уайт с благодарностью сжала второй рукой ладонь на своем локте и устало улыбнулась. — Тогда я отдохну и буду в порядке. За ними неспешно плыл Асмодей, все это время наблюдающий за правильностью исполнения танца, и если бы Хаан обернулась, то увидела бы сосредоточенно сощуренные бычьи глаза, ловящие каждое движение Уайт.***
Спустя неделю.
— Спину ровнее, малявка, — скомандовала Хотару, властно указывая на правнучку, и перевела руку на Маир. — А ты расслабься, Уайт, иначе твоя спина и вовсе треснет. Владычица прошла вокруг троицы, оценивающе рассматривая движения Шона с Левиафаном на шее, и довольно хмыкнула. — Вот мальцу повезло, а. Его грех и так все знает. Кортес расхохотался, макушкой задевая ветвь плакучей ивы, и его кожа замерцала, покрываясь темно-зеленой чешуей, ногти с каждым взмахом руки становились длиннее, толще, заострялись, обращаясь смертоносным серебром, а меж пальцев вырастали перепонки. Шон уже понял, что на танцах нужно снимать обувь, иначе звенящие на стопах когти прорвут любое препятствие. Чешуя покрыла верхнюю часть лица, по скулам спускаясь вниз, скрываясь за воротником рубашки, и остановилась на костяшках пальцев. Сайнаара залюбовалась человеком-змеем, чьи глаза горели, словно два изумруда, а бешеные черные кудри вторили каждому движению ритуального танца Феникса, и, зазевавшись, споткнулась о свои ноги. — Маля-явка, — траурно прорычала Хотару, запрокидывая голову. — Будь внимательнее. Иначе такими темпами ты никогда не вызовешь чистую душу. Сайнаара потупила взгляд, сосредотачиваясь на движениях танца, и с беспокойством наблюдала, что у Маир тоже не выходит покрыть тело светом, ограничиваясь лишь слабыми лучами. «Вре-е-емя засты-ыло.» Хаан подскочила от ноющего пения со стороны чайной лавки, в дверях которой сидел Бельфегор и жалобно смотрел на нее. Что было странно, ведь Асмодей совершенно точно отнес старика внутрь. Свет вокруг Уайт окончательно померк, не слушая танец Феникса, который должен был его вызвать. Показалось, что залитые жидким золотом белки глаз затвердели, теряя свой яркий цвет. — С-сайнаара… Хаан рванула к упавшей на колени Уайт и чудом не дала ее голове удариться о твердую водную гладь. Маир задыхалась, будто ее схватили за шею, а на лице стремительно прокладывали путь уже три дорожки слез. — Что с тобой?.. Черт возьми, Маир, что с тобой?! — Сайнаара оглядывалась по сторонам, пытаясь найти поддержку в Хотару или Шоне, но те были поражены не меньше нее. — Асмодей! — взревела Владычица, разворачиваясь к чайной. — Малявке плохо, это срочно! Уайт тяжело дышала и скривилась от непонятно откуда возникшей боли, хватаясь за рубашку на груди. Из глаз текли новые слезы, норовя тут же застыть, превращая лицо в золотую маску. — Маир, пожалуйста, посмотри на меня, — взмолилась Хаан, в панике обхватывая руками затрясшуюся девушку, и с гортанным рыком обернулась на Владычицу. — Что с ней, мать ее?! Благо, Асмодей стремительно плыл к ним, удерживая под мышкой перепуганного Бельфегора. — Госпожа лечит себя, — пробасил Похоть, водружая Уныние на пол, и опустился на колено рядом с девушками. — Кажется, безуспешно. — Лечит? Как? От чего?! — сердце норовило вылететь из грудной клетки под напором бешенства. Золото с глаз Уайт спадало и снова заливалось, пуская новые дорожки на щеки. — Своим светом, госпожа Хаан, — Асмодей дотронулся двумя пальцами до лба Маир и тут же их отдернул, будто обжегся. — Ледяная, как странно… Вы говорили, что госпожа не помнит видения Мамоны, — демон стремительно взмахнул ладонью, пытаясь повторно дотронуться. — Что-то стирает их из памяти… Даже не так. Я не могу пробиться в разум госпожи. — Вообще?! — Сайнаара стиснула кулаки, стараясь унять растущий в помещении жар, крепко удерживая брыкающуюся Маир на месте. — Н-но ты же мог! Тогда в библиотеке ты мог… — Тогда госпожу ничто не блокировало, — Похоть шумно вздохнул, вкладывая всю настойчивость в мерный тембр голоса, и приложил пальцы к вискам Маир. — Госпожа, Ваша чистая душа принадлежит Матери Дня. Вы должны взять энергию из другого живого существа, чтобы излечиться… Госпожа Уайт, Вы слышите меня? Хаан в панике переводила взгляд с напряженной Хотару на Шона, чьи когтистые лапы истерично стучали по полу, и предпочла больше не смотреть на друга, чтобы окончательно не сойти с ума. — Чт… — она не успела договорить. Похоть разогнулся и обратился к Хотару. — Госпожа Уайт меня не слышит, Владычица, нужно погрузить ее в сон. — Поняла, — воительница дотронулась до своего лба большим пальцем, палец второй руки прикладывая ко лбу Уайт, и оглушительно зашептала уже знакомое проклятие. — Силой, данной мне Матерью Ночи, приказываю: послушай свою Владычицу и усмирись. Тело Маир обмякло на коленях Хаан так же быстро, как и напряглось, и Сайнаара выдавила протяжный выдох, похожий больше на истошный вой. Будто самые страшные кошмары ожили, обратились плотью, когда она смотрела на это расслабленное бледное лицо, покрытое золотом, видела слабое дыхание и клялась, что от кожи исходит морозный пар. — Нужно перенести госпожу, — Асмодей зашевелился где-то по правую руку. — К-куда? — выдохнула Хаан, не в силах отвести взгляд от мертвенно-белого лица, и почувствовала, как к глазам подступают слезы, неистово их щипая. Пришлось гадать. Асмодей не ответил, одной рукой подхватил Уайт, без позволения забирая ее из объятий брюнетки, и Хаан увидела, как ее голову, а после и все тело поддержало костяное крыло, покрытое древней паутиной. Похоть наклонился к Бельфегору, чтобы взять и его, но старик поднял вымученные голубые глаза. — Вре-емя засты-ыло: тишино-ою прокры-ыто, — уголки пасти Асмодея непонимающе дернулись, и Уныние с убитой надеждой взглянул на Сайнаару. — Све-ет, наконе-ец, отступа-ает наза-а-ад. «Какой еще свет… Ее свет?..» — Я не понимаю тебя, певун ты эдакий, — холодно пробасил Похоть, отойдя от оцепенения, и загреб под мышку отчаявшегося Бельфегора. — Мог бы за миллионы лет существования придумать песни попроще. Сайнаара подлетела к Асмодею, не желая ни на миг выпускать из виду Уайт, и вздрогнула, когда Хотару тяжело отшатнулась от старого демона. — Что? Ты что-то поняла из его бреда? Владычица болезненно скривилась, покачав головой, и с прищуром уставилась на правнучку. — Прости меня, малявка, если сможешь, — прохрипела женщина, поморщившись. — Ей плохо из-за меня. — О чем ты говоришь?! — прорычала Хаан, дернувшись всем телом, и неверяще уставилась в лавовые глаза. — Гос-спожа одерж-жима. Сайнаара развернулась к Шону, чей голос стал до жути шипящим и манерно пафосным, и чуть не бросилась на него с кулаками. Кортес в облике змея расслабленно изучал свои серебряные когти. — Шон?! — Левиафан, гос-спожа, — Зависть склонил голову набок в небрежном поклоне и скрестил руки на груди. — Хоз-зяин с-слишком перенервнич-чал, он передает из-звинения. — Шон? Черт, л-ладно. В каком смысле одержима? Чем? — Я з-заметил у гос-спожи обрывки чужих с-страхов, когда пробудилс-ся. — Чужих?.. — Хаан дрожащей рукой убрала белые пряди с лица мирно спящей девушки и чуть не затопила всех присутствующих лавой, когда в уголке глаза начала скапливаться новая золотая слеза. — Нужно унести ее, госпожа, Вы позволите? — Асмодей крепче обхватил скелетным крылом Маир и вперил сосредоточенный взгляд на Сайнаару. — Нужно провести обряд очищения до того, как одержимость ее поглотит. Боюсь, сама госпожа Уайт с изгнанием не справится. — Тогда быстрее, черт побери, чего мы тут стоим?! — прорычала Сайнаара, до боли сжимая кулаки. Похоть моргнул от волны гнева девушки, но послушно развернулся и стремительно поплыл с Бельфегором и Уайт прочь из обители. Хаан рванула следом, напряженно вглядываясь в ту часть лица Маир, что виднелась из-за крыла. Левиафан с Хотару не стали отставать, уверенно следуя за ними по коридорам. «Маир, черт возьми… Черт. Твою…» — челюсти Сайнаары до боли сжались, скрипя зубами. — Чем она одержима? — яростно бросила Хаан, освещая путь ярким пламенем глаз. — Осколком, — мертвенным голосом отозвалась Владычица, поравнявшись с правнучкой. — Тем, что остановил мое время. Осколком Кай. Это заявление выбило воздух из легких, словно ее швырнули о стену. — К-каким образом? Где она нашла этот чертов осколок? — она старалась дышать. Изо всех сил сохранить спокойствие и не расплавить под ногами пол. — Он сам ее нашел, когда ты открыла тайник и выпустила мой кусок души, заключенный в кулоне, — слова Хотару давались с трудом, но Сайнаара не пожалела об этом. «Что, черт возьми?!» — виски запульсировали от ярости. — «Ты… Какая же ты мерзкая. Даже здесь нагадила. Чтоб ты горела. Вечность.» — Да, я это заслужила, малявка. — Как осколок мог остановить твое время? — проигнорировала Хаан, спускаясь за Асмодеем по лестнице, и испугалась, когда на ступень капнуло золото. — Что это вообще значит? — Надо было показать тебе сразу, — прохрипела Хотару, огибая плавленое золото, что рваной дорожкой струилось из глаз. — Кай заледенела и разорвалась от накопленной магии Матери Ночи. Это и погубило мою армию. Это погубило меня… Осколок ее льда пронзил мне грудь, малявка. На этом мое время остановилось. — И… И все это время она жила с осколком, который ее… который что?! Подчинял?! — Предположу, что так, — пробасил Асмодей, выплывая из школы на морозную улицу. — Видимо, госпожа Уайт не знала о нем, но подсознательно боролась, когда он давал о себе знать. Инородный предмет вытеснял ее и подавлял, заставляя магию выливаться наружу, не давая себя лечить. — Т-ты сказал, что ее душа — магия Матери Дня? — Первородный Свет, госпожа. Источник ясен, как день. Сайнаара проигнорировала неуместный каламбур Похоти и с ужасом обнаружила, что на улице, где все это время светило солнце, студенты замерли в странных позах, будто кто-то поставил на паузу… — Время, — прохныкал Бельфегор, сокрушенно опустив руки, — засты-ыло… Она была слишком занята, чтобы осматривать обстановку в школе, но была уверена, что внутри творилась та же картина. — Тишино-ою покрыто, — когда Уныние пропел строчку до конца, Хаан поняла, что действительно не слышала ни одного звука с улицы: ни голосов, ни птиц, ни ветра — ничего. — Что это значит? — Сайнаара гневно обогнала Асмодея и зыркнула в грустные глаза Бельфегора. Маир в крыле Похоти зашевелилась, и демону пришлось затормозить, чтобы поправить ее соскользнувшую ногу. — Све-ет… Сайнаара поклялась, что еще секунда, и она собственными руками задушит старика, что не может выговорить больше двух чертовых слов, но была прервана, когда Асмодей ускорился, взмахивая вдруг материализовавшимся вторым крылом. — Проклятие ослабевает, нужно быстрее провести обряд, пока… Похоть замолчал, когда путь за угол школы преградила женщина в черной птичьей маске, чей капюшон от мантии был снят, и огненно-рыжие кудрявые волосы пышным каскадом ниспадали на плечи. — Нам нужен твой стол проклинаний, Вельзевул, — Асмодей попытался обогнуть демоницу, но та шустро выскочила перед ним, упирая руки о бока. — Я знаю. Но нет, я не пущу это в свою лавку, — певучий девичий голос выбил Сайнаару из колеи. Торговка с черного рынка пригрозила пальцем взбешенному демону. — Я видела, что она сделает с моим домом, когда очнется, и не хочу, чтобы это случилось. Хаан постаралась сглотнуть ком в горле, когда узрела перед собой госпожу Чревоугодие, обманом подсунувшую кулон с Левиафаном. — Отойди с дороги, Вельзевул, — прорычал Похоть, настойчиво делая шаг к демонице. — Госпожа не должна погибнуть, неужели ты не понимаешь? — Иди за слугами, Асмодей, — прошептала она, но Сайнаара все равно услышала, содрогаясь всем телом. Каждая клеточка зарокотала, отзываясь на волну ужаса. «Какими еще слугами? Зачем?» Вельзевул приложила палец к пухлым губам и сощурилась, вглядываясь в лицо Маир, а после перевела хитрый взгляд темнеющих глаз на стоявшую рядом Хаан. — А я за Мамоной. Спина Похоти выпрямилась сильнее, когда Чревоугодие вынесла загадочный вердикт и, покачивая бедрами, прошла за спину, направляясь обратно в школу, откуда они только что пришли. Демон слегка поклонился, и Сайнаара заметалась, когда Бельфегор опустился на снег, а Уайт мягко легла ей в руки, осторожно переданная Асмодеем. — Я скоро вернусь, госпожа, не беспокойтесь, — демон кивнул Хаан и удалился, на костяных крыльях улетая прочь в глубину парка. Сайнаара открыла от растущей паники рот, не зная, как реагировать на это, почувствовав себя брошенной в чертову воду, в которой не умела плавать, и устало опустилась на колени, еле сдержавшись, чтобы не рухнуть в снег целиком. Уайт в ее руках едва дрожала, белки глаз из-под закрытых век метались из стороны в сторону, будто девушка пыталась за кем-то уследить. — Это сгусток ненависти, не человек. — То ес-сть в ней не душ-ша. Лиш-шь ее тень. — И этим она опасна. Чистая ярость. — Я не с-смогу напугать тень… Хотару с Левиафаном или Шоном — не имело значения — отошли в сторону и принялись что-то обсуждать. Сайнаара просто хотела проснуться. Отчаянно желала прекратить это, похлопать по золотой щеке, разбудить и прошептать: «это был кошмар.» Очередная глупая выходка Мамоны. Но ленивая капля из драгоценного металла, наслаивающаяся на уже застывшую дорожку, говорила о том, что происходящее не было сном.«Как странно… Золото плавится, но температура у него низкая…»
Хаан не заметила, как сама заплакала, вглядываясь в лицо Уайт, а сердце сжалось до размера атома, отказываясь качать кровь. И этот палец, осторожно рисующий что-то на ладони тогда в комнате… «Что-то?» Меж ребер защемило. Жгучее, болезненное осознание загробно постучалось в голову, предвещая неминуемый конец. Руку, множество раз исписанную одним лишь «люблю», свело, приказывая костяшкам побелеть от перенапряжения. Чувство вины огненным шаром подкатило к глотке, а вена на лбу почти что лопнула от измученного всхлипа. — Сай… — едва различимый шепот вырвал Хаан из стенаний, вдохнул надежду. Замерзшие алые губы зашевелились, что-то бормоча, но тут же скривились, когда глаза распахнулись, оголяя ледяное, застывшее золото. — …тару. Не успела среагировать. Тяжелый кулак столкнулся с переносицей, отбрасывая брюнетку на спину. Затылок ударился о нечто твердое, перед глазами что-то замельтешило. Кажется, кто-то закричал из-за спины. Сайнаара втянула ртом воздух, будучи не в состоянии сделать это носом, и почувствовала стекающее в рот горячее железо. Быстро смаргивая слезы, девушка отползла от чего-то острого и блестящего. — Уйди от нее, мразь! Злобный рев Хотару и лязг металла привел в сознание, отгоняя с глаз пелену. Владычица вскинула руки, лавой расплавляя снег вокруг Маир, что сжимала в руке копье изо льда. Уайт была неузнаваема: золото на щеках потрескалось от холода и кусками падало под ноги, а лицо не выражало никаких эмоций, словно застыло маской равнодушия. Девушка отпрыгнула от пламени женщины, раскручивая в ладонях древко, что подняло снег в воздух, прерывая атаку Хотару. «Погибнет.» — Нет! В виски ударил ужас. Сайнаара вскочила на подкашивающиеся ноги и оттолкнула руку Владычицы, что намеревалась пустить новую волну. — Ты навредишь ей! — Она убьет нас, малявка, не лезь! — Хотару ударила Хаан в живот, отталкивая за спину, и выставила ногу вперед, поднимая пламенную стену в ответ на летящее морозное копье. — Это уже не Маир. Это осколок, и у него нет разума, Сайнаара! Девушка удержалась на ногах, срывая с груди герб. — Хаста, — прорычала она, замахиваясь на женщину. — Я сказала: не смей! Взмах остановил пламенный клинок в левой руке. Владычица неверяще отскочила в сторону, уворачиваясь уже от двух девушек. Хаан вскипела, с силой отталкивая ледяное древко, моментально выпущенное в нее Уайт. — Что ты творишь, малявка?! Владычица почти пропустила раскрученное оружие, что вихрями выпускало колючие льдинки, но путь преградил Шон, серебряными копьем и когтями блокируя выпад Маир. — Зануда, борись! — прокричал Кортес, в яростной панике отражая шквал атак. — Почему. Ты. Такая. Сильная?! Нога ударила Шона в грудь, и Уайт вскинула ладонь, норовя пронзить льдиной, но в чешуйчатых глазах парня мелькнули вертикальные черные зрачки, и Левиафан, взявший контроль над телом хозяина, странно выгибаясь, стремительно ускользнул от древка, давая пламенным шипам под ногами взметнуться вверх. Уайт пришлось отпрыгнуть, избегая атаки. Сайнаара не знала, куда ей бросаться, поэтому отбила лавовый меч Хотару, управляющий потоками магии. — Нельзя причинить ей вред! — прокричала Хаан, бросаясь к женщине. — Это уже не она, — Владычица проигнорировала, но ее руку снова остановили. — Ты меня не слышала?! — прошипела Сайнаара, застилая белки глаз лавой, что ярко отбликовала на коже изумленной Хотару. — Она. Не пострадает. Владычица оскалилась, но кивнула, вырывая руку из захвата. — Нимбус… — Черт побери, — взревела женщина, когда Уайт отошла на безопасное расстояние и активировала герб. — Помимо своей она использует силу малявки! Хаан проследила за взглядом Владычицы, и ее зубы с болью скрипнули, когда девушка надела золотую корону, льдом приковывая ее к голове. — Надо снять ее… — Хотару схватила Сайнаару за рукав и оттащила в сторону как раз в тот момент, когда из-под растаявшего под ногами снега в кулак сжалась четырехметровая каменная ладонь, чуть не раздавив меж пальцев. — Мы не победим лед Защитницы и Владычицу. Вы первогодки! — проорала женщина, подбегая к паникующему Шону. — Надо сбить корону!Свет, наконец, отступает назад.
Последние лучи уходящего солнца мелькали над ветвями деревьев парка, ослепляя глаза, мешая разглядеть движения рук Уайт, оставляя лишь гадать, откуда же она ударит. Хаан вспомнила про Бельфегора, который должен сидеть где-то… Но его нигде не было. Это замешательство стоило Сайнааре дорого. Плечо что-то задело, и девушка рухнула лицом в грязную лужу. Молния врезалась в стену школы, дробя гранит на куски. Камни от нее полетели вниз, приземляясь в опасной близости от лица, окатывая брызгами мутной воды. Рука начала неметь, а в кончиках пальцев закололо. Хаан повернула голову, едва дыша, и облегченно выдохнула, поняв, что заклятие, выпущенное из алмаза короны, лишь слегка задело кожу, порвав при этом рубашку. «Слегка?» Для легендарной воительницы, победившей всех Защитников, участвующей в войне, «слегка» было недопустимым. — М-маир, — прохрипела Хаан, разворачиваясь всем телом. Хотару с Шоном с двух сторон пытались подобраться к Уайт, орудующей и копьем, и заклинаниями, с точностью выпуская молнии, поднимая ладони из земли, чтобы придавить соперников, словно те были надоедливыми мухами. Кортес бил не так умело, будучи слабым звеном и всего лишь второгодкой. Его опыт рядом не стоял с Кай. Но и стиль боя Хотару ледяная Защитница знала наизусть, успешно предполагая будущие атаки. А вот заклинания Маир Владычица не знала. «Кай не могла промахнуться. Только не сама.» Сайнаара поднялась на ноги, воспользовавшись моментом, когда Уайт отвлеклась от нее, и рванула вперед, минуя молнии со смертоносными каменными пальцами. В эту минуту сердце остановилось. Шон пропустил атаку, и его копье со звоном вылетело из когтистых рук. Маир наотмашь развернула морозное древко, целясь в грудь. Хаан не знала, что ей двигало, но она взмахнула ногой, пяткой ударяя по земле, и оружие Уайт с треском встретилось с лавовой пикой, выросшей из снега, кромсая лед на части. Замерзшие глаза округлились, впервые показывая долю эмоций, но в следующую секунду на лицо упала прежняя маска безразличия, и девушка уклонилась от пламенного меча Хотару, ныряя вниз, чтобы спасти корону. Ладонь Маир легла на нагрудник шокированной женщины, и в следующую секунду откуда-то сверху ударила тяжелая молния, пронзая голову, а после и все тело Владычицы насквозь, наэлектризовывая все вокруг, поднимая вверх грязную воду с остатками снега. Сайнаара так и не добралась до Уайт, будучи откинутой ударной волной. Шон рухнул в нескольких метрах от нее, приложившись затылком о землю, и Хаан в истерике перевела взгляд на Маир. — Прости, малявка, — прохрипела Хотару, чье тело начало распадаться, обращаясь дымкой. «Нет-нет-нет!» Пламенные глаза Владычицы потухали, становясь черными, и женщина оскалилась, падая на колено, изо всех сил пытаясь улыбнуться. — Не бойся. Я всего лишь… Призрак. — Хотару! — Хаан глотала сырой воздух, стараясь не захлебнуться отчаянием. К счастью, Кортес зашевелился на земле, пока к ним медленно шла Маир. — Шон… Теперь девушку было видно, когда последний луч солнца скрылся, уступая место месяцу луны. Уайт вскинула руку, поднимая полуразрушенную ладонь с земли, и направила глыбу на парня. — Шо-он!.. Сайнаара, лежа в грязи, дернула рукой, чтобы поднять волну лавы, но сил будто не осталось. Кортес в последний момент выскользнул из-под рухнувшего на него камня, и странно, но очень быстро заскользил к брюнетке, будто решил покататься на коньках. Опущенная ладонь встала ребром и с дрожью в земле провезлась за Шоном, нет, Левиафаном. — Хоз-зяину больно, гос-спожа, я з-за него, — Зависть подхватил онемевшее тело Сайнаары, не позволяя несущейся вслед ладони придавить ее, и сосредоточенно взглянул в испуганное, забрызганное грязью лицо Хаан. — Я з-знаю, как лиш-шить Кай влас-сти над магией гос-спожи. — К-как? — выдавила Сайнаара, наблюдая за движениями Уайт: левая рука была протянута, именно ей вторило каменное изваяние; в правой формировалось уже второе ледяное копье. — Отвлеките ее, гос-спожа, — Зависть выпустил Хаан, акробатически аккуратно швыряя ее в сторону потерянного в бою герба. «Она ударит снизу, госпожа.» Сайнаара послушала Мамону и отскочила в сторону, уворачиваясь от непонятно каким образом предсказанного удара, едва не попав под выросшую из земли ледяную пику, но успела схватить значок из лужи. — Хаста. «Копье на десять часов.» Времени оглядываться по сторонам не было. Древко просвистело над ухом. «Пять часов.» Хаан развернулась, блокируя следующий удар, и сердце больно сжалось, когда перед ней возникло холодное, безэмоциональное лицо Уайт, на чьих щеках остались небольшие куски застывшего золота, а покрытые магией белки глаз замерли. — Маир! — тщетно. Девушка не слышала ее, не прекращая атаковать. «Три часа — молния.» Сайнаара развернулась на пятках, пропуская разряд мимо себя, и парировала ледяное древко, норовящее полоснуть по шее. — Маир, пожалуйста, ты же все еще там?! «Ударьте по ногам.» Она послушалась, разворачивая копье тыльной стороной, и, игнорируя давящий ком в горле, пнула древко под щиколотку. Когда Маир закричала, согнувшись от пронзившей боли, Хаан чуть не потеряла сознание, рефлекторно кидаясь навстречу девушке, но чуть не напоролась на вылезающие каменные пальцы, преграждающие путь. Уайт скривилась, тяжело отшатываясь, и Сайнаара увидела синяк, виднеющийся из-под брюк. Тот самый, что мучал ее на протяжении двух недель. «Она слышит.» Брюнетка кинулась вперед, перепрыгивая через препятствие, но из-за спины Маир показалась кудрявая голова. — Гос-спожа, раз-зве Вы не видите? — лукаво протянул Левиафан, опуская серебряные когти на плечо дрогнувшей Уайт, мурлыкая ей на ухо. — Тут так темно… и с-страш-шно… Маир резко выдохнула, уронив копье в грязь, что сразу растаяло, и наугад вскинула руку, пытаясь достать Зависть молнией, но разряд прогремел хаотично, беспорядочно мечась во все направления. Левиафан отскочил в сторону, скользяще уворачиваясь и давая дорогу другому греху. Асмодей появился перед Сайнаарой неожиданно, раскинув руки в стороны, и с шумом соединил их, хлопнув в ладони. Скелетные деревья, покинувшие угодья Анафемы, скрутились костями в круг, оцепляя Уайт, словно живые щиты, принимая на себя удары молний и корявых, поломанных ладоней. Сайнаара в ужасе открыла рот и дернулась вперед, когда ветви оплели запястья ослепленной Маир, вынуждая остановиться. — Не делайте… Не делайте ей больно… Уайт с ненавистью сверлила пустоту ледяным взглядом, стараясь вырваться из мертвой хватки, и ударила ногой по земле, выпуская волны льда перед собой. Похоть взмахнул крыльями, защищая Сайнаару и себя от попадания. — Бельфегор, будь полезным, молю, — в бешенстве прорычал Асмодей. Под брыкающимися ногами Уайт появилось лицо старика, вылезающее из лужи. Его рот неестественно широко открылся, но звука не последовало. Зато его услышала Маир и, по возможности, сжалась всем телом, жмурясь так сильно, будто вот-вот оглохнет. — Не смей! Нет! Ноги Сайнаары затряслись от ярости, пульсация лавы ударила по всему телу. Похоть поймал ее под мышки, не давая подбежать к девушке, чьи оплетенные костьми запястья сдавливались все сильнее, растягивая руки в стороны, норовя их вовсе оторвать. Посиневшие пальцы скручивало. Под криком Уныния лед, удерживающий корону на голове, растаял, и символ власти упал в грязь. Золотые слезы снова заструились, прокладывая дорожки на онемевшем от ужаса и боли лице. Хаан дернулась, напрягшись всем телом, когда грудь Уайт прерывисто задрожала. — Госпожа. Ее больше нет. Это осколок, — Асмодей, стиснув челюсти, удерживал Хаан на месте. — Мы. Не сможем. Вылечить ее. — Она. Есть, — прорычала Сайнаара, намереваясь сломать Похоть окаменевшими от напряжения руками. — Она. Сможет. Теперь пульсировала не только вена на лбу. Когда Маир кричала, как никогда раньше, содрогаясь от своих страхов; когда из уха показалась капля крови… Лава разливалась по всему телу, вены на руках набухли, ярко-алым переливаясь под кожей. «Люблю.» Голова грозилась лопнуть, хотя, наверное, она действительно треснула под напором Сайнаары. Что-то росло, что-то стремительно тянулось вокруг черепа вверх, яростнее разгоняя рвущуюся из-под паутины вен лаву. Хаан дернулась так сильно, что Асмодей не сдержал ее, отшатываясь назад. Сайнаара оттолкнула возникшего перед ней Левиафана, не рассчитав силу, и тот с костяным грохотом впечатался в скелетные деревья, что оплетали территорию. Следы за брюнеткой дымились, диким пламенем распространяясь по округе, будто их окружала не вода, а что-то горючее, и Хаан с большим удовольствием опустила лавовую пятку на лицо орущего старика, заставляя того замолкнуть и испариться к чертовой матери. Чары Зависти и Уныния рассеялись, и Маир, опустив голову, хрипло задышала. Ее плечи дрожали, а колени подогнулись. Девушка повисла на раскинутых руках, удерживаемая лишь магией Асмодея. Сайнаара аккуратно заключила в ладони лицо Уайт и приподняла, заставляя посмотреть на себя. Замерзшие глаза с чистой ненавистью уставились на нее, а губы искривились в презрении. — Ты откатила свою регенерацию, чтобы ослабить Кай, забрав у нее ногу, — прошептала Хаан, проводя горящими пальцами по скулам, и улыбнулась, когда почувствовала едва различимую теплоту золотых слез. «Побеждает.» — Ты отвела руку, чтобы не попасть в меня молнией. Уайт сжала челюсти, брыкаясь, подаваясь вперед, и Сайнаара заметила, как на мгновение ожившее золото глаз указало куда-то наверх, на лоб. Брюнетка взглянула себе под ноги, где остался небольшой кусок лужи, незатронутый ее пламенем, и застыла, уловив в отражении что-то… Кости. Желтовато-серые, как деревья угодий хозяйки Анафемы. Они опоясывали всю голову, заостренными иглами поднимаясь вверх. Вот, что заставило череп трещать по швам. Лава, бурлящая под кожей, сияла в венах, отзываясь на пульсацию сердца, с каждым ударом мерцая все ярче. «Я — это ты», — Хаан перевела изумленный взгляд на Уайт, чье лицо снова охватила ненависть, и крепче обхватила ее ладонями. — «А ты — верховная.» — Силой, данной мне Матерью Ночи, приказываю: послушай свою Владычицу… — зашептала Сайнаара и вздрогнула от ликования, когда лед в белках потрескался, вытесняемый жидким золотом, и взгляд Уайт стал осмысленнее. — Твоя душа должна взять энергию, чтобы излечиться. Возьми мою, — Хаан соприкоснулась лбами с тяжело задышавшей Маир, с нежностью проводя кончиком носа по ее носу, и тут же скривилась от боли, вспомнив, как сильно девушка ударила по лицу. «Черт, Маир, ну и кулак у тебя…» Она отстранилась, с лаской заглядывая в глаза. — Я люблю тебя. Ресницы Уайт задрожали, а уголок губ дернулся. — Сай…наара… Хаан выпустила лицо из рук и с немой болью обняла задрожавшую девушку, прижимая как можно ближе к себе. — Я люблю тебя, Маир. От резко забившего света пришлось зажмуриться. На этот раз лучи не прожигали насквозь, как было на празднике Пандоры. Чистая душа Уайт происходила от первородного Света самой Матери Дня, но энергию брала аккуратно и предельно скромно, не причиняя боли. Корона из костей медленно втягивалась назад, пока силы покидали Сайнаару, давая Маир возможность исцелиться. Она почувствовала, как ноющая боль от носа и задетой руки неспешно уходит. Пламя гасло, а белые лучи светили все яростнее, изгоняя из сердца осколок. Хватка деревьев ослабла, разжимая руки, и Уайт опустилась на высушенную землю, утягивая за собой Хаан, не в состоянии устоять на ватных ногах. Когда и лучи стали угасать, дрожащая ладонь легла на щеку, заляпанную грязью и кровью. Сайнаара поймала на себе родные золотые глаза и почти истерично рассмеялась, разрываемая на части облегчением, шоком и болью. — Правда? — прошептала Маир с каплей сомнения в надломленном взгляде. — Угу, — брови вместе с губами от переизбытка эмоций задрожали, когда Хаан широко улыбнулась девушке. — Люблю. Уайт судорожно вдохнула и уткнулась носом в шею Сайнаары, тихо, но нервно смеясь. Тысячу раз омертвевшее сердце забилось с новой силой, когда рука на рубашке сжалась, а куда-то под ухо было прошептано: «И я люблю.» — Владычица Хаан. Девушки подняли головы на голос и замерли, когда Асмодей вместе с Бельфегором, который остался недвижим, опустился на колено, склоняя бычью голову с огромными витиеватыми рогами. — Владыч-чица Хаан, — Левиафан, живущий тысячу лет назад, изогнул бровь, но изящно повторил позу Похоти. — Хоть я и не понял, хоз-зяин с-сказал, что объяс-снит поз-зже… Из-за костяных деревьев вылетели две женщины. Одна из них, с дикой высокой прической, истерично хохотала и вела под руку другую, в маске и пониже, что шла, вальяжно покачивая бедрами, и заговорщически улыбалась. Вельзевул вертела меж пальцев гадальные карты, усыпанные неизвестными созвездиями. — Владычица Хаан! Мамона выпустила демоницу и, раскинув руки, в ломаном поклоне встала на колено, выставив вторую ногу, почему-то дрожащую, в сторону, оголяя потертый каблук старомодных туфель. Чревоугодие перебрала в руках колоду, предварительно смачно облизав палец, и сунула ее за ворот мантии, скрывая где-то в районе бюста, который тут же поспешила поправить широким жестом. — Владычица Хаан, — пропела Вельзевул, аккуратно и с некой брезгливостью опускаясь на колено, стараясь избежать столкновение подола мантии с грязью. — За этот сеанс платы не возьму. Предсказать атаки осколка было детской забавой. Демоны с демоницами одновременно подняли головы. Белки Мамоны застилала бурлящая кровь, и Алчность широко улыбнулась, оголяя острые клыки. Чревоугодие, видимо, не стала выбирать цвет своих феноменальных глаз, заливая их чем-то вроде блестящей радуги. Все это время чешуйчатый Левиафан скучающе зевнул, ожидая, когда семья закончит странный обряд, и Сайнаара шокировано взглянула на Бельфегора, который тоже не остался в стороне, показывая глубину морских глаз. Асмодея девушка уже видела, но все равно поразилась его потрескавшейся сухой земле. Грехи воспели шепотом, провозглашая девиз Матери Смерти: — Ваша Тьма и есть мироздание.