***
Сегодня хотелось притвориться, будто все в порядке, жизнь идет своим чередом, а вокруг нет беспощадного апокалипсиса. Нужно было убедиться в том, что смертная оболочка все еще доступна Хаан. Именно поэтому она осталась на ночь в комнате Маир, удивившись, что проспала по милости Мамоны лишь сутки, но устало закатила глаза, поняв, что пропустила воскресенье с осточертевшей отработкой. — Коллинз будет в ярости, — пробурчала она, уныло застегивая пуговицы на школьной форме. — Плевать на нее, — лукаво ухмыльнулась Уайт и, подцепив пальцем пояс брюк, потянула девушку на себя, второй рукой запутавшись в густых волосах. — Обычная старая Защитница. Она ничего не сделает… А если и попытается, то я сотру ей память. — А если не успеешь? — На твоей стороне пять грехов, — куда-то в щеку прошептала Уайт, а ее глаза игриво заискрились, — что-нибудь придумаем. — Ох, Маир, что ты делаешь? — Сайнаара еле шевелила ртом, пока губы девушки спускались от линии челюсти вниз по шее, а ладонь, так коварно притянувшая ее, скользнула под рубашку и ногтями водила по позвоночнику. — Сегодня на закате первый раунд Больших Спаррингов, в котором ты участвуешь, — довольно странное пояснение и этот мурлыкающий голос, коварный до безумия, поставили в тупик, а внизу живота застонало. — Тебе не помешает немного… Мотивации для победы. — Ох, черт, — выдохнула Хаан, когда ноготь, непонятно каким образом переместившийся со спины, провел по вмиг затвердевшему соску сквозь спортивный топ. — Кажется, у меня сейчас немного иная мотивация… Маир низко рассмеялась, сводя этим звуком с ума, и отстранилась с победной улыбкой на алых губах, оставляя Сайнаару одну с беспомощным вздохом. — Остальное получишь после победы. — А если я проигра-аю? — проскулила Хаан, пытаясь урвать хоть еще один поцелуй. — Не проиграешь, — заверила Уайт, выпуская из рук брюнетку. — Ты по-другому не можешь. Смешанные чувства разочарования и гордости встрепенулись внутри, а день стал капельку лучше. Сайнаара сделала вывод, что все не так уж и плохо. Правда, из-за сна она пропустила целые сутки, отработку и… — А как там Шон? — встрепенулась Хаан, вспомнив о пьяном в стельку Кортесе. — Вчера весь день провалялся с жутким похмельем, — осуждающе хмыкнула Маир, попутно вплетая в косу выбившиеся пряди длинных волос. — Думает, что и ты с этим горем проспала. — Он еще не знает обо мне?.. Сердце глухо ухнуло, когда Сайнаара поняла, что ей предстоит диалог с менее понимающим и спокойным другом. — Если хочешь, я сама ему расскажу. Хаан очень хотелось передать эту миссию Уайт, переложить груз ответственности на надежные плечи девушки, но вместо этого она уверенно мотнула головой. — Нет, я должна сама это сделать, — прохрипела Сайнаара и растаяла от мелькнувшей улыбки. — Надеюсь, придется повторять меньше, чем четыре раза, как было с Хотару… — Я приготовлю дневник с аргументами, — тихо рассмеялась Маир и более серьезно взглянула в карие глаза. — Если ты боишься его бурной реакции, то попроси выслушать спокойно. — Думаешь, это сработает? — с сомнением спросила Хаан. — Не попробуешь — не узнаешь. «Где-то я это уже слышала», — поколебавшись, Сайнаара кивнула сквозь ком в горле и ступила к входной двери. — Мы придем через… Скоро.***
Она покинула крыло Владык с едва бьющимся сердцем. Повезло, что уроков сегодня не было из-за вечернего раунда Больших Спаррингов, что давало возможность подготовиться и поговорить с Шоном, но все же… Все же его реакция могла не просто пошатнуть, но и разрушить хлипкое душевное равновесие. Хаан дала себе слово, что этот день пройдет спокойно, что она удостоверится в наличии той хрупкой возможности прожить смертную жизнь. С одной стороны, хотелось отложить разговор с другом на, скажем, завтра, чтобы день действительно вышел замечательным, но с другой — он являлся своего рода испытанием для них всех. И хоть Сайнаара была благодарна Маир за то, что та с готовностью брала на себя ответственность за девушку, но она не могла злоупотреблять этой роскошью. Поэтому Хаан остановилась перед злосчастным диваном в холле, на котором распластался довольный Шон и что-то тихо напевал, практически полностью готовая открыться другу… Смешно, эту умиротворяющую мелодию она уже слышала не раз. «Бельфегор, хитрый ты сморчок.» Скромно прокашлявшись, Хаан взяла себя в руки и выпрямила спину, когда Кортес распахнул глаза и уставился на нее с широкой улыбкой. — Сайни! Рад, что ты бодрячком после позавчерашнего, — промурлыкал Кортес и погладил свернувшегося на животе Левиафана. — Как ты себя чувствуешь? — немного нервно спросила она и перемялась с ноги на ногу, по-новому взглянув на «избранного» гадалкой друга. — Маир сказала, что ты много выпил. — Ой, зануда преувеличивает, — от смеха заикал Шон и задорно махнул рукой. — Вчера было плохо, но сегодня я здоров, как бог. Сайнаара криво ухмыльнулась. — Что ж, супер… — Какая-то ты нервная, — коварно сощурился Кортес и с кряхтением принял сидячее положение. — Больше, чем обычно. Хаан надула щеки, сделав глубокий вдох, надеясь выпалить на одном дыхании суровую правду и уйти поскорее, но что-то внутри надломилось, ресницы задрожали, а выдох получился долгим и измученным. — Мне нужно… Мне нужно с тобой поговорить, — не было металла в голосе — только уязвленность, которую Сайнаара почему-то уже не прятала от друга. Спина Кортеса выпрямилась, а с лица стерлась нахальная улыбка. — Только мне… сложно об этом говорить, поэтому я буду благодарна, если ты выслушаешь спокойно. По возможности. — К-конечно, Сайни, — поспешил заверить Шон, передернув плечами, и поднялся с дивана, аккуратно взяв в ладони внимательного и явно сонного Левиафана. — Идем к Маир? То, что Кортес отринул глупые клички, назвав девушку по имени, окончательно сломало защиту Хаан. Казалось, в одном только слове сквозило тонной серьезности. Захотелось пошутить, ляпнуть что-то нелепое и свести ситуацию к смеху, как это делал Шон, но Сайнаара подавила и это, вспомнив, что такое решение проблемы еще ни разу не помогало. — Да, пойдем, — выдохнула она и указала в сторону лестницы, прежде чем сунуть дрожащие от волнения ладони в карманы брюк. — Здесь слишком много ушей.***
Она понимала, почему разговор выдавался таким тяжелым. Кортес то и дело порывался что-то сказать и перебить, когда Хаан начала рассказ издалека, с рождения Сатаны, но меткий хвост Левиафана одергивал господина легкими пощечинами, на которые Шон даже не обижался, а послушно закрывал рот. Забавно было видеть Зависть. Сейчас он казался самым близким и родным после Маир, а маленькие изумрудные глаза выглядели невероятно печальными даже для змея. Каждый в этой комнате нашел свою поддержку, а Сайнаара не могла сдерживать свою нервозность, но не от того, что эмпанировала Шону, который без устали тряс ногой, часто и поверхностно дышал и с щенячьими глазами впитывал каждое слово, а из-за душной правды и острой боли. Не только своей, но и всех семи грехов… Или их было больше. Да, видимо, так и есть. Гнев Хотару, вторая Гордыня. Как минимум девять. Спасало только это чувственное объятие Уайт, ее подбородок на плече и большой палец, поглаживающий талию. Кажется, Шон все и так понял, когда Сайнаара дошла до сумасшествия Мамоны, и принялся грызть ноготь, видимо, чтобы заткнуть себя хоть чем-нибудь. Второй раз повторять сон оказалось проще, чем во время ночной истерики, но все еще волнительно и больно. Зеленые глаза округлились, когда Кортес узнал истинную причину своего пропуска экзаменов, в зрачках мелькнула обида, но она тут же сменилась облегчением и пониманием, будто в кудрявой голове все встало на свои места. Когда Хаан закончила, Шон часто моргал, глядя куда-то в пол, и все еще грыз палец, но уже не так интенсивно. Нижняя губа задрожала, и он поднял глаза на Хаан, чей внешний вид точно был паршивым, но не стал орать о предательстве или о чем-то в этом духе. Подбородок затрясся еще больше, когда Кортес попытался что-то сказать, но так и не смог, выдавив из себя лишь судорожное «а-а» на выдохе. Широкие ладони взметнулись вверх, подзывая к себе, а смуглый нос громко хлюпнул. — Обними меня немедленно, а то я что-нибудь сломаю, — пропищал Шон, чей голос сломался, подскочив на полторы октавы. Хаан неуклюже слезла с дивана и на коленях подползла к другу, всем весом падая под его огромную руку. Вторая ладонь интенсивно замахала в воздухе, пока Кортес стискивал под мышкой Сайнаару, а хлюпанье стало громче и смачнее. — И ты иди скорее, чего расселась, как неродная! — Только не раздави мне ребра, великан, — по-доброму улыбнулась Маир и заняла место на втором колене друга, с нежностью глядя в карие глаза напротив, наполовину закрытые растрепанными черными волосами. — Я-я думал, что это я идиот, — дрожащим голосом проговорил Кортес, двумя ладонями прижимая подруг за плечи к себе, и задрал голову, чтобы хоть как-то задержать слезы. — Папы так злились, когда я проспал экзамены, к-кричали, говорили, что я позор для семьи, что мои братья с сестрами лучше м-меня… А это мадам Мамона с Вельзевул… Но я их не виню! Я себя виню… винил. Бедная м-мадам Мамона. «Позор семьи?» — в этот момент Сайнаара начала понимать масштаб работы Чревоугодия, ее слова о том, сколько судеб она сломала, неустанно двигая будущее. Это и восхищало, и вызывало ужас. Неужели демоница оказалась настолько безжалостной, надламывая смертных без зазрения совести, или настолько безразличной к ним… Нет, это неправильно. Она не могла знать, что творилось в разуме Вельзевул. Когда маленькая змеиная голова Левиафана уткнулась в голень, а изумруды полуприкрытых глаз уставились на нее, то и думать расхотелось. Удивительным оказалось то, каким эмоциональным был Зависть, насколько печальным выглядел тонкий шипящий шнурок. — Леви просит прощения, — хлюпнул Шон, поджимая губы. — Говорит, что ему жаль, что заставил госпожу Хаан пережить свои страхи. — Я все понимаю, Леви, тебе нужны были фобии семи, — прохрипела Сайнаара, прижатой рукой стараясь отодвинуть с лица волосы, и почувствовала, как собственное сердце сбилось с ритма и ударило о грудную клетку. — И я не в обиде. Хаан едва усмехнулась, когда Маир молча протянула Шону заранее приготовленный платок, будто знала, что друг не сдержит слезы. Хотя этот вариант развития событий не был сюрпризом, брюнетку все равно тронула забота девушки об эмоциональном друге. — Спасибо, зубрила. Оказывается, ты можешь быть человечной, — с благодарностью промычал Кортес, шумно вытирая нос, и икающе рассмеялся, когда Уайт кинула на него угрюмый взгляд. — О нет, она сейчас заворчит меня до смерти! — Шон, не испытывай мое терпение. — Гляди, банши, опять она хмурится! — Ты неисправим, — скучающе протянула Маир. — Как жаль, я на секунду подумала, что у тебя наблюдается личностный рост. — Ну, рост у меня явно больше твоего… Ай! Не трогай меня! Моя подруга — демоница, — театрально возмутился Кортес, тщетно пытаясь отбить меткий подзатыльник Уайт. — Не греши, Ваша Светлость, побойся гнева дьявольского! — Крысеныш, ты редкостная задница, — к перепалке подключилась Сайнаара, тыкая парня под ребра. — Банши! И ты туда же… — И эта подруга восстала против тебя, — трагично заключила Маир и победно улыбнулась. — Печально. — Ты подкупила ее своими глазками. Признавайся! — Эй, никто меня не подкупал! — Просто хлопала ресницами и… — Шон, довольно, вам нужно готовиться к первому раунду, — Уайт проигнорировала колкость и поднялась, когда язвительный Кортес был повержен и свалился на спину, дикими кудрями едва не задев низкую решетку горящего камина. — Сегодня масштабная битва. Обычно она самая зрелищная. — Зану-уда, не нуди-и… — Какая именно битва? — непонимающе моргнула Хаан и расправила смятую в ходе долгих объятий рубашку. — Ах да, ты же проспала вчерашнее объявление… Ничего страшного, — слабо улыбнулась Уайт. — Раунд называется «Легион»… — Так точно, дорогуши, — вклинился Шон, неуклюже вставая на ноги, и закинул Левиафана, словно шарф, на шею. — Низшая школа выделила своих лучших студентов для Спаррингов. — Не перебивай, пожалуйста, а то участвовать будешь из медицинского крыла, — осадила Маир, предупреждающе вскинув руку для следующего подзатыльника, и Кортес поспешил закрыть рот, отчаянно подавляя задорный смешок. — Традиционно прибудут Призыватели. Это единственный военный факультет в низшей школе Пандоры, поэтому участвуют именно они. — Призыватели? Кто это? — смутилась Хаан. — Не слышала о них… Думала, там обучаются только низшему ремеслу… Ну, знаешь, Перевозчики, Ищейки. — Там много факультетов, — Уайт нахмурилась и отошла к окну, будто за ним могла увидеть кого-то из загадочной низшей школы. — Призыватели контролируют магических существ. — Как волотов? — Примерно, но опаснее, — она задумчиво закусила губу, когда развернулась лицом к брюнетке. — Каждый год приезжают разные, поэтому никто не знает, кем окажутся существа. — Они точно принадлежат Анафеме, — деловито заключил Шон. Маир сдержанно кивнула. — Верно. Большинство существ после войны с Матерью Ночи было либо перебито, либо подчинено Матерью Дня. — Ужасно, — и снова сердце громко ухнуло. — Это ужасно. — Да, это очень низко, — согласилась Уайт, понимая, что для брюнетки проблема носит личный характер. — Тем не менее я почти уверена, что в этом году участвуют Двоедушники… — Не факт, зануда! — всезнающе воскликнул Кортес. — Их уже много лет не было, потому что это жесть. Они слишком опасны и сильны. Глупо их звать. — Глупо то, что ты снова перебил, хотя я просила этого не делать. — Просила?! Да ты угрожала мне! — возмущение друга нельзя было унять, кажется, ничем. — Я же сказала «пожалуйста». — О, это все меняет, — съехидничал он и скривился. — И с чего ты вообще взяла, что они будут в «Легионе»? Уайт сощурилась и облокотилась о подоконник за спиной, обдумывая свой ответ. — Все сходится, сам подумай. «Цель», участвующая на Больших Спаррингах, отлучение Владык в этом году… А Двоедушники являются сильнейшими на факультете Пандоры. — Да подождите Вы, — Сайнаара агрессивно мотнула головой, пытаясь уловить хоть какой-то смысл в их словах. — Я понятия не имею, кто это такие! — Что, прости?.. Да, точно, — Маир вырвалась из мыслей и теперь виновато смотрела на Хаан. — Это вид Призывателей, которые могут на время вселять в себя вторую душу магического существа. Они обмениваются энергией, кормят друг друга, а после того, как у Двоедушника закончится магия, распадаются. — Как мифические оборотни?.. — Вроде того. — Понятно теперь, спасибо. Кортес всплеснул руками и встал между девушками, привлекая внимание. — И они опасны! Кто-то может умереть! Поэтому их не будет… — Ты сейчас серьезно? — скептично фыркнула Уайт. — Шон, кого-нибудь из профессоров или Иерархов хоть раз волновала безопасность в школе? Помнишь волотов? Они даже никого не прислали, чтобы разобраться в новогоднем происшествии. Всем плевать на студентов, смирись. — Да уж, подумаешь, человек умер, — пробурчал Кортес, в обиде надув губы. — В тот день никто не умер, не преувеличивай. — Почти умер! Был на грани жизни и смерти. — Шон, хватит уже драматизировать, — взмолилась Маир и с глубоким вздохом опустилась на диван. — Я стараюсь держать себя в руках, когда ты импульсивно выплевываешь первую пришедшую в голову тревожную мысль, но пожалей мои нервы хоть раз и подключи здравый смысл. Кортес с прищуром вглядывался в уставшие глаза Маир, пытаясь отыскать в них подвох или невидимую брешь. Хаан показалось, что золотой взгляд на секунду стал стеклянным и безэмоциональным, будто отрешенным от реальности, и вдруг осознала, что, видимо, она ошиблась, что на самом деле в последнее время Уайт сложно давались стойкие решения, будто ресурсы для поддержания хладнокровия истощались, что не было удивительно, но заставило разозлиться на эту несправедливость, на молчание, искусное утаивание. Сайнаара не понимала, зачем девушка предлагала самой решить проблему с разговором, если была вымотана постоянной поддержкой, но порадовалась, вспомнив, что отвергла это предложение так вовремя. — Ладно, — Шон поднял руки, всем видом демонстрируя свой великодушный уступок. — Хорошо, ты права. Я слишком драматичен. Все обошлось, никто не умер. — Спасибо, — выдохнула Уайт и откинулась на спинку дивана. — Идите, у вас мало времени осталось. — Так точно, Ваша Светлость, пойду наряжаться. Сайнаара беспомощно моргала, пока Шон послушно покидал спальню Владычицы, а сама девушка с прежней нежностью одарила Хаан теплой улыбкой. — М-м, хочешь поговорить о твоем самочувствии? — мягко поинтересовалась брюнетка и скромно уселась на край дивана. — Из-за этого ты можешь не успеть на первый раунд… — Неужели ты думаешь, что для меня Спарринги важнее тебя? — удивилась Хаан, с неверием подхватывая вновь холодную ладонь. — Нет, конечно, я так не думаю, — заверила Уайт и закусила губу. — Но не стоит волноваться, это простая усталость, которую исправит лишь спокойная обстановка. Сегодня было много потрясений, а я практически не спала за последние два дня. Хаан как током прошибло. Она-то выспалась, прямо сказать, сказочно, на вечную жизнь вперед, что нельзя было сказать о Маир, которая наверняка просидела больше суток над ее безвольно сопящим телом, ожидая, когда же Сайнаара изволит проснуться. Но синяков под глазами не было, кожа казалась привычно бледной, без болезненности. Единственным отличием было то, что золото осталось лишь на кончиках длинных белых волос. — То есть тебе нужно поваляться? — скромно спросила Хаан, в ладонях перебирая ледяные пальцы девушки. — Да, всего лишь небольшой отдых. Брюнетка плотно поджала губы и нахмурилась, переведя взгляд на золотые глаза. — Я почти в порядке, Сайнаара, мне лишь нужно вернуть прежнее равновесие. — Хорошо, — Хаан уверенно кивнула, но вместо того, чтобы попрощаться и уйти, придвинулась ближе и аккуратно протянула руки. — Давай вернем его тебе вместе. — Ты опоздаешь… — Я хочу быть рядом с тобой, — твердо прохрипела она и увереннее раскинула ладони. — Обниматься, давай же, пойдем обниматься. Маир не сдержала тихий смешок, позволила девушке утащить ее за собой и удрученно вздохнула, когда Хаан не рассчитала длину дивана, падая на спину, и затылком влетела в подлокотник. — Черт возьми, как же я заколебалась биться о любое попавшееся дерьмо, — жалобно проскулила она. — Сайнаара… — Вот это я понимаю, вот это истинная Гнев, шестая из грехов! Уже восхитилась моей мощью? Сила в безграничной неуклюжести. — Да, ты действительно самая устрашающая из всех, — просмеялась Уайт, убедившись, что вмятин на затылке девушки не осталось, и широко улыбнулась. — Скелет у тебя точно из стали. — Хочешь поговорить о чем-нибудь? Маир опустилась, удобнее расположив голову на груди Хаан, и обвила рукой талию. — Могу подробнее рассказать о Двоедушниках, раз Шона рядом нет, и никто меня не перебьет. — Д-да, конечно, мне интересно.***
Сайнаара еле успела зашнуровать новый доспех, который нашла у себя в шкафчике, но уже не тренировочный, а боевой, и вылетела из общежития. Торжественное шествие нарядных студентов мелькало вдалеке парка, пока Хаан стучала латными сапогами по каменной дорожке. Эта броня оказалась более удобной, но тяжелее школьной, что замедляло передвижение, но жаловаться времени не было. Пока Сайнаара несла на себе тонну черно-коричневого металла, то мысленно поразилась выносливости Хотару, которая даже в призрачном состоянии сохранила на себе доспех. «Отчаянная женщина…» Хаан поймала себя на мысли, что скучает по пра-дохрена-"пра"-бабке, ее пассивно-агрессивным комментариям, на которые уже не могла обижаться, ведь Владычицы рядом не было, и поклялась, что отдала бы свой кусок души, чтобы женщина вернулась и осадила ядовитой шуткой и кривым оскалом. «Насколько же сильной была та молния?..» Легкий ужас мурашками пробежал по затылку, когда Хаан поняла, что магия одержимой Маир заставила грех исчезнуть на такой долгий срок… Пусть даже призрачный, частичный, но Хотару все еще была Гневом. «А она ведь даже не устала после того удара, даже дух не перевела… И это ее Хугин назвал слабой?.. Кретин.» — Где ты шлялась, банши?! — осуждающе прошипел Шон, когда брюнетка догнала свою колонну. — А, неважно, зрители уже заняли места, но молитву еще не отдали, так что ты ничего не пропустила… Но могла! — Да, извини, я случайно задержалась… Молитву? — встрепенулась Хаан, перебирая в памяти что-то подобное, но не смогла вспомнить. — Для кого? — Для Пандоры, конечно, чтобы начать Спарринги, — шикнул в ответ Кортес и махнул рукой в сторону трибун. — Скоро начнется. — А что… — она запнулась, когда сбоку кто-то гневно буркнул «заткнитесь», и хотела уже возмутиться, но передумала, увидев лица нервных Защитников и Военных. — Да, извините. Волнение студентов было практически материальным, ощутимым на физическом уровне, поэтому Сайнаара предпочла отвернуться от однокурсников, чтобы не перенять их тревогу, и задержала взгляд на внушительных трибунах. Это было то место, где проходили тренировки по Боевой Магии, но сейчас его площадь казалась минимум в три раза больше, чем раньше. Разглядеть Маир в бесконечных зрителях она и не надеялась, но все же вспомнила, что Владыки в этом году являются судьями. Для них выделили отдельное место, на возвышении, но ни лиц, ни фигур издалека высмотреть оказалось невозможно — лишь расписанную золотом ложу, откуда в следующую секунду раздался усиленный в несколько раз голос директрисы Смит, сотрясший, кажется, каждую клеточку тела. — Дорогие участники и участницы, мы рады приветствовать вас на открытии Больших Спаррингов. В этот светлый день мы торжественно встречаем низшую школу Пандоры и воспеваем Матерь Солнца, что покорила и низвергла Тьму… Меж голов и цветных доспехов студентов Хаан увидела, что на другом конце идеально круглого поля кто-то стоял. Численность людей была небольшой, кажется, как и избранных команд высшей школы Анафемы. «Черт, подойти бы поближе… Ничего не вижу.» Сайнаара подумала, что отбор на игры в низшей проходил так же, как и у них — по количеству набранных баллов. К удивлению почти всех однокурсников, Хаан оказалась лидирующей сразу после Шона, а поэтому расслабляться было недопустимо по одной простой причине: если низшая школа точно прислала лучших, то отбор Военных проходил по-другому. Защитник сам выбирал себе команду, не обращая внимания на успехи и баллы Щита и Меча. Роба с Эббигейл нельзя было назвать мастерами своего дела, но Сайнаара знала их сильные и слабые стороны, поэтому для нее выбора просто не оставалось. — Отдадим же молитву первых примкнувших Иерархов, и пусть засияют наши безгрешные души… Мы объявляем Большие Спарринги открытыми! Когда зрители поднялись со своих мест, и над пустым полем прогремел их дружный рев, Сайнаара поняла, что любой другой звук был ничтожно мал рядом с хором тысяч голосов. Каждый миллиметр тела покрывался мурашками, а грудная клетка вибрировала, словно слова могли ударить.Под эгидой Солнца торги мира всего поведет имя мое, и отворится система небесная.
Век зла покинет темный край, когда имя мое прольет свет да излечит все незримое.
И сердце мое скует клятва Дня, чтоб рассекало имя мое вечную мглу.
Славу неизменной вечности принесет небесный свет, что видят лишь мои глаза, уста направляют, а руки держат.
Молю, воссияй та, кому пространство подвластно, и, клянусь, я воспою Свет, что будет литься вечно.
Хаан судорожно выдохнула, когда хор затих, но спокойствие не длилось долго. Тренировочная площадка задрожала, пока трибуны вытягивались и вверх росли белоснежные колонны, превращая поле в древний амфитеатр. Пространство над ареной будто надорвалось, а из грубой земли неустанно вырастал густой лес, две высокие крепостные башни на противоположных концах, окопы и ограждения, поднимая в воздух облако густой пыли с песком. — Что нас ждет, Шон?! — выкрикнула Сайнаара, молясь, чтобы сквозь треск деревьев и битье камней друг ее услышал. — Понятия не имею! — взволнованно ответил Кортес, прикрывая лицо рукой в латной серебряно-изумрудной перчатке. — Они держат в секрете правила! — Зачем… Хаан зашлась сухим кашлем, когда в рот попал поднявшийся песок, и поспешила спрятаться за широкой спиной Шона. — Просим участников выйти на поле! — провозгласила Владычица Смит со стороны ложи судей, где предположительно находилась и Маир. — Первый раунд носит имя «Легион». Когда Сайнаара шагнула в высокую траву, что выросла вместе с лесом, по колено оказавшись в ней, то едва смогла сдержать жалобный вой от пронзившей голову боли. — Сайни!.. Сайни, ты в порядке? — тяжелая рука Кортеса легла на плечо, и Хаан встретилась с обеспокоенными глазами друга. — На тебе лица нет. — Больно, — выдавила она, сгибаясь пополам. — Голова разрывается… Почему так… — Сегодня великий день, ведь против Защиты высшей школы выступят лучшие Призыватели низшей — Двоедушники, что покоряют греховную Тьму. Толпа возликовала, с трибун послышались восторженные вопли и свист, а сердце брюнетки упало. — Вот черт, зануда была права, — прошипел Шон, всматриваясь в густой лес, будто из него вот-вот кто-то кинется. — Надо было ее выслушать… Черт, твою мать, только не эти твари… Банши, если я еще раз не послушаю, то дай мне по лицу. — Заметано, крысеныш, — прохрипела Хаан, превозмогая пульсирующую в висках боль. — Правила просты. У каждой школы имеется огонек души, отголосок тысячелетней битвы. Ваша задача — отобрать огонек противника, принести на вершину своей крепости и выкрикнуть заклинание, предвещающее окончание раунда. — Это что, захват флага? Как детская игра? — к друзьям присоединился высокий худой парень, чей манерный вид в черном доспехе заставил сжаться до размера атома, а после и вовсе исчезнуть, когда из-за его спины вышла хрупкая девушка в коричневой броне. Они точно проиграют. — Это будет просто, капитанша, не переживай. — Роб, Эбби, — поздоровалась Хаан и криво улыбнулась, пытаясь придать лицу уверенный вид, и указала на каменную башню на их конце арены. — Наш огонек там? — Д-да, но его должны перепрятать, — виноватым тоном ответила Мечница, избегая прямого зрительного контакта с Сайнаарой, — чт-чтобы противник не нашел… — Так, давайте сначала продумаем тактику, — Кортес уже очнулся и замахал над головой руками, подзывая остальных к себе в круг. — Нужно все тщательно обмозговать. Сайнаара проследила за тем, как к другу подходят его любимые накачанные женщины Военные, одетые в цвета семьи их Защитника: на одной был серебряный доспех, а на другой — зеленый. — Будьте бдительны, ведь в лесу вас поджидает чудовище-хранитель, но не беспокойтесь. Каждая школа имеет одно из прав: Оратор в команду или остановка раунда в случае тяжелой потери конечности или летального исхода, — гремела Смит. — На вынос огонька дается тридцать минут. Удачи, друзья!.. — Что еще за право такое?.. Этого не было в прошлом году, — взволнованно прошипел Шон и уж было дернулся, чтобы прикусить измученный ноготь, но опомнился, увидев латную перчатку. — Черт возьми, какой еще потери конечности… Летального исхода? Чудовище без Призывателя чудовищ? Директриса совсем свихнулась, что ли… — Правила устанавливает не Смит, — подал голос Аллен, один из капитанов Защиты, чей ярко-желтый доспех бросался в глаза издалека, — а высший Иерархат. — Просто охренеть, — протянула Хаан. — Тогда берем Оратора, — уверенно заявил Кортес. — Нам нужен Оратор. Конец игры означает капитуляцию. Мы моментально проиграем. — Я за Уайта, он лучший на курсе, — Мэйсон широко улыбнулся, и брюнетка увидела за спиной четвертого Защитника его Военных в таких же темно-фиолетовых доспехах, что и у него. — Согласен, берем Уайта, — кивнул Аллен. — Да, хорошо, пусть будет пижон, — отмахнулся Кортес и уставился на подругу. — А ты за кого? — А-а? — Хаан смутилась, что вопрос был адресован ей, а Военных никто не спросил, но прикусила язык, чтобы не выдать ничего язвительного на эту несправедливость. — Да я больше никого не знаю с их курса… Давайте Хугина. — Выбираем Оратора Хугина Уайта! Шон крикнул кому-то за ее спиной, на что Сайнаара обернулась и увидела, как мужчина средних лет в парадном костюме кивает и скрывается в арке амфитеатра. — Теперь огонек, дорогуши, — Шон хлопнул в ладони, из-за чего металл его серебряно-изумрудной брони звякнул, и задумчиво надул губы. — Ваши идеи? — Можно унести его вглубь леса и закопать, — предложил Мэйсон. — Ты правила не слушал? Нельзя закапывать, — заткнул Аллен и сложил руки на груди. — Но можем и в лес… В самую густую часть. — Там чудовище, а кто-то должен его охранять, — Шон отрицательно покачал головой. — Не самая лучшая идея. — Кто-то может спрятаться в одном из окопов с огоньком… — Ага, его вырубят, огонек заберут, а мы проиграем. — Нет, если в соседних окопах спрячутся Щит и Меч. — Хреновый план. — Сам ты хреновый план, Аллен, даже не предлагаешь ничего! — Ты только мышцами думать можешь, видимо, тупой из тебя тактик! — Ты хочешь подраться, что ли?! Сайнаара зажевала губу и оценивающе взглянула на Военных, приставленных к Защитникам, пока Мэйсон готовился с кулаками наброситься на однокурсника, а Шон встал между ними, пытаясь унять бессмысленный спор. У Аллена в команде было два парня в ярко-желтых доспехах, что сразу отметало идею посылать их в лес. Слишком заметно. У Мэйсона в арсенале имелись среднего телосложения Щитовица и Мечник. Их темно-фиолетовая броня могла позволить скрыться, скажем, в высокой траве, но Хаан помнила их совместные тренировки и знала, что они могут сильно проигрывать в пластике движений. С командой Кортеса и так все было ясно. Три огромных квадрата мышц годились только для грубой прямой атаки. — Против нас Двоедушники, помните? — громко встряла Сайнаара, заставляя троицу заткнуться и уставиться на нее. — Не знаю, какие именно души они в себя принимают, но в скорости, ловкости и неожиданности они превосходят нас, потому что под заклинанием герба являются людьми лишь наполовину. — Да, мы знаем, — холодно заключил Аллен и сощурился. — Они впитывают разного вида демонов и подчиняют своей воле. — Именно, — она прокашлялась и проследила за тем, как за дверью их башни скрывается Хугин в бело-алом доспехе. — Даже если мы спрячем куда-нибудь наш огонек, то они его найдут быстрее. — И что ты предлагаешь, Хаан? — Мэйсон отвлекся от мысленного сожжения соперника и упер руки о бока. — Мы не будем его прятать, а… — Что?! — возмутился Аллен. — …Оставим в башне, но на вершине. — Херовый план. — Идеальный план, Сайни! — подхватил Шон и гордо вскинул подбородок. — Ты, хитрая крыска, хочешь завести их в ловушку. — Именно, — она так увлеклась поставленной задачей и коварно улыбнулась, что почти забыла о головной боли. — Я поясню. Они, конечно же, заметят наш огонек и рванут толпой к нему, оставив свои позиции, потому что ведут себя практически как животные. Но на входе столкнутся с Шоном и его дамами. — О да, им придется несладко, верно, дорогуши? — Кортес дождался утвердительных кивков и лучезарно улыбнулся, сложив на щеках ямочки. — Двое-душнилы потеряют свои конечности. — Отлично… Мэйсон, твоя команда будет прикрывать Шона, вы самые сильные после него. — А то, — деловито произнес темнокожий Защитник и выпрямил спину. — Аллен будет поджидать в башне на тот случай, если потребуется отбиваться внутри, — Хаан указала пальцем на скептично настроенного парня. — Тебя нельзя отправлять в лес из-за цвета брони. Плюс ко всему ты искусно владеешь копьем, поэтому и небольшое помещение с лестницей не будут преградой. — Ну… Да, наверное, мы бросаемся в глаза, — нехотя согласился он. — А ты, значит, за их огоньком? — спросил озадаченный Мэйсон. — Да, в моей команде все миниатюрные, ловкие и в темных доспехах. — По рукам, моя хитрая, коварная госпожа, — довольно промурлыкал Шон. — Госпожа? Что за обращение такое? — нахмурился Аллен. — Она же «мисс». — Обычное обращение, — надулся Кортес. — Идем внутрь, надо обговорить позиции и отнести огонь наверх. Защитники со своими командами развернулись и направились в башню, в которой устроился их приглашенный Оратор. Сайнаара взглянула на своих Военных. — Мы с вами разделимся. — Что?! Ты ненормальная? — возмутился Роб и взмахнул рукой. Сайнаара поджала губы, заметив за манерным жестом едва скрываемый испуг Щита. — Вы с Эбби проверите лес справа, а я слева. — Н-но это… — У нас все получится, правда, Роберт? — пропищала Мечница и округленными глазами уставилась на парня. — Мы прочешем нашу часть и прикроем друг друга. — Ну, хорошо, будь по-твоему, капитанша. Сайнаара сглотнула подступивший к горлу ком и с убийственной уверенностью прокашлялась, отдавая следующий приказ. — Если вам понадобится помощь, если вдруг наткнетесь на то «чудовище», то просигнальте, выпустив в воздух заклинание. Я приду. — Какое выпустить? — смутился Щитовик. — Мой герб может только охранные накладывать… — Любое… Яркое. — Может, молнию? — предложение Мечницы поставило в тупик Хаан и вернуло давящий ком обратно в глотку. — Она яркая, видно со всех сторон. — М-м, нет, давайте… — Сайнаара запнулась, понимая, что одно из любимых заклинаний Маир вызывало прямую ассоциацию с ней, и что брюнетка почему-то не хотела, чтобы Эббигейл использовала его. — Просто молния может привлечь слишком много внимания, например, других Двоедушников. Может, используете единичный фейерверк? — Да, х-хорошо, как скажешь, — интенсивно закивала Мечница. «Классно выкрутилась, Хаан. Десять из десяти.» — Отлично. Итак, теперь о Двоедушниках… — Время истекло! — прогремела Смит с ложи, что находилась с противоположной стороны арены. — Да начнется «Легион»! «Черт, не успела», — Хаан подняла голову, когда трибуны радостно взревели, увидела слабый синий огонек на вершине крепостной башни и стиснула челюсти, когда из-за дубовой двери вышли команды Шона и Мэйсона. — Удачи, банши! Запищи их до смерти, — широко улыбнулся Кортес и взмахнул копьем. — И тебе, крысеныш, — поддержала она с глубоким вздохом. — Пусть начнется, мать его, Легион… — Чего ты там шепчешь? — ухмыльнулся Мэйсон. — Не слышу. — Да неважно. Сайнаара мотнула головой и устремилась к левой стороне поля, старательно огибая окопы, где начинался густой непроглядный лес. «Значит, тебе подвластно пространство, да, Пандора?», — про себя хмыкнула Хаан и шагнула в дебри, будто за порог. — «Интересная магия.» Чем дальше она продвигалась, тем плотнее друг к другу располагались деревья, но звуков не было. Странно, казалось, что бесчисленные зрители амфитеатра затаили дыхание, хотя минутой ранее толпа орала. Сейчас же она слышала лишь звон своих доспехов и гулко бьющееся в груди сердце. Даже Маир не знала, кого вбирают в себя Двоедушники, а поэтому полулюди оставались загадкой вместе со своими способностями. Может, они приобретали невидимость или бесшумность, может, кто-то из них стоял у нее за спиной прямо в эту секунду, дышал в затылок… Но никого не было. Хаан заставила себя проглотить вязкую слюну и проморгалась, когда глаза пересохли. В гробовой тишине слух обострился вместе с каждой клеточкой напряженного тела. Тяжесть доспехов куда-то ушла, пока она, пригнувшись, пробиралась в чащу душного леса, а последние лучи заходящего солнца еле просачивались сквозь листву. Откуда-то спереди послышался треск ветки, и Сайнаара, вспомнив наставления Маир, замерла и задержала дыхание, боясь шевельнуться и выдать свое местоположение. Звук повторился, но уже ближе и яростнее. «Я знаю их общую слабость — плохое зрение. Они реагируют на резкое движение. Если тебя заметят, то придется драться, но пока ты недвижна, то тебя могут спутать с частью природы, к примеру, с камнем.» Она чуть прикрыла глаза, будто Двоедушника могло привлечь даже моргание, и сквозь узкие щелки заметила, как толпа бронированных студентов несется, перепрыгивая препятствия, в сторону их башни. Когда противники пробежали в десяти метрах от нее, Хаан увидела, что у одного из них из коротких волос торчали козлиные рога, а у другой девушки когти достигали в длину около двадцати сантиметров. Кто-то прыгал на заячьих ногах, а кто-то сотрясал землю гигантскими ступнями. «Самых сильных они оставили на защите?», — подумала она, прикинув, что студентов было десять, но одернула себя, увидев сзади шествия еще двоих. — «Значит, огонек никто не охраняет? Странно.» Когда топот толпы утих, Сайнаара очнулась, поняв, что счет идет на время, и сорвалась с места, но все еще полупригнувшись, мысленно готовясь к неожиданной атаке. Когда половина леса осталась пройдена, левая рука рефлекторно сжала герб. «Нельзя забывать закрывать глаза — судьи смотрят…», — она помнила заверения Маир о том, что она сама выберет Хаан для наблюдения, но перестраховаться не было лишним. — «Никакой черной магии и лавовых глаз — только имитация светлой деятельности.» Но также она не забыла себя отругать за то, что не попросила Мамону или Вельзевул наложить проклятие сокрытия чистой души. От мыслей отвлекли первые крики и вопли со стороны их башни. Она развернулась на звук, будто могла что-то увидеть, но взору оказалась доступна лишь синяя вспышка огонька на вершине. Раз Шон столкнулся с Двоедушниками, то придется двигаться быстрее. Ускорив шаг, неумолимо пробираясь к крепости противника, она почувствовала чье-то дыхание на правой голени даже через доспех, дернулась влево, уворачиваясь от напавшего, но опешила, столкнувшись спиной с деревом и не увидев никого рядом. «Черт, как же стремно… Я останусь заикой к концу Спаррингов, вот серьезно.» Раз незримый враг — кажется, воображение разыгралось — ее обнаружил, то терять было нечего. Сломя голову Хаан понеслась к башне, в стороны отметая ветки, наплевав на здравый смысл и скрытность, желая наконец покончить с адским пеклом, и не заметила вражеский окоп, когда вылетела из-за стены леса, прикрыв голову как раз в тот момент, когда лицо чуть не провезлось по грубой земле. — Твою мать, — чертыхнулась Сайнаара, пытаясь встать в вырытой яме, и поразилась, что снова ничего себе не сломала. — Если Маир смотрит, то наверняка осуждающе. Нелепо поднявшись на ноги, она прошла внутрь башни, с неприятным скрипом открыв дверь, понимая, что огонек здесь не найдет, но проверить все равно стоило, и заметила, что внутри не оказалось Оратора. Либо Двоедушники были слишком уверены в своей победе, либо выбрали капитуляцию в случае лишения конечности. Думать о летальном исходе не хотелось. Латные сапоги стучали по винтовой лестнице, пока Хаан поднималась наверх, попутно открывая на каждом небольшом этаже круглой крепости сундуки и бочки на случай нахождения спрятанного огонька, но все оказались пустыми. Когда она вышла на крышу, то первым делом зацепилась встревоженным взглядом за другой конец арены, откуда доносились вопли и боевые кличи. Синее пламя все еще виднелось с их стороны, а последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Теперь поле освещали лишь вспышки магии бьющихся Защитников. Сам же лес казался темной и непроходимой чащей. Ни намека на огонек. — Черт… И где же он может быть?.. С левой стороны арена была полностью просмотрена, с правой проходили Эбби и Роб… Оставалась только середина. Место, где предположительно должно обитать чудовище. — Класс. Просто супер. Хаан шумно вздохнула и удрученно выдохнула, намереваясь спуститься по лестнице, но краем глаза заметила шевеление в том самом центре, медленно отодвигающее в стороны пышные кроны деревьев. Что-то двигалось по направлению к ее Военным, и не нужно было обладать большим умом, чтобы понять, что то самое чудовище оказалось огромных размеров. — Твою. Мать! Сайнаара ринулась к выходу, перескакивая ступени, руками ловя каменные стены, когда оступалась, и со сбитым дыханием выбежала за линию леса. «Черт!.. Черт-черт-черт, он же гигант…» Головная боль вернулась с новой силой, хотя Хаан почти про нее забыла. До ушей донеслось стороннее звяканье, чужеродное, непохожее на грохот брони. Оно было тяжелым, будто что-то увесистое тащили по земле. Ей не показалось. В тот момент, когда чье-то дыхание обожгло кожу, непонятным образом минуя доспех, Хаан резко затормозила, выгибаясь назад, и чуть не повалилась на спину, в последний момент делая кувырок. Неприлично большие оленьи рога пронеслись в воздухе, где секундой ранее находилась голова Защитницы, и, так и не поднявшись с колен, Сайнаара застыла с гербом в руках, когда встретилась с огромными узкими глазами монстра, чьи белки наполняло дикое рыжее пламя. — Кто ты… такой? Вопрос остался без ответа, а под подбородок ударила вытянутая морда зверя. Девушка повалилась на спину, затылком приложившись о землю. Перед глазами заплясали искры, и, словно через мутное стекло, она увидела, как огненные глаза наполняются чистой яростью, как размахивается когтистая передняя лапа, непропорционально большая по отношению к голове. Она ощутила жар в висках, но не из-за Мамоны, а чего-то другого. Сайнаара откатилась в сторону, но до конца увернуться от удара не получилось. Путь к отступлению преградило дерево, в ствол которого Хаан влетела боком, и вырванные клочья земли с травой попали в лицо. Наполовину олень попытался отпрыгнуть, когда Хаан пнула воздух ногой, но его движения явно что-то ограничивало. На задних лапах — почему-то с копытами, а не когтями — она заметила белые колодки и те самые массивные цепи, что волочились следом за чудовищем. Этот грохот она слышала. Девушка поднялась и вскинула руку с гербом, вторую убрала за спину, попутно закрывая глаза, чтобы скрыть лаву чистой души. — Хаста. Черное алмазное копье вытянулось в ладони, и девушка отбила летящий в нее тонкий хлыст, оказавшийся хвостом монстра. Широкая шерстяная грудь в бешенстве вздымалась, но Сайнааре показалось, что зверю тяжело было передвигаться не только из-за оков, но и глубокого истощения. Узкая продолговатая морда качнулась из стороны в сторону, маленькие ноздри раздулись, а пламенные глаза прикрылись, словно чудовище боролось со сном. Это позволило лучше его рассмотреть и отойти на более безопасное расстояние. Тело неизвестного монстра резко сужалось в области болезненно впалого живота, будто его не кормили несколько сотен лет, а копыта на задних лапах потрескались от сухости. Бедра были исполосованы шрамами от когтей, сквозь короткую шерсть были видны древние отпечатки челюстей, словно ногами зверя игрались, как кошка в клубок, или точили о них клыки. — Тяжело тебе пришлось, — прохрипела Сайнаара, прячась за дерево, когда оленьи рога впечатались в соседний ствол. — Ты же… Ты же дитя Анафемы, верно? Она молилась, чтобы ее никто не услышал, кроме чудовища, но и оно не ответило. — Я видела уже такое пламя, как у тебя в глазах, — прошептала Хаан, не понимая, кто ее укусил за задницу и заставлял разговаривать с животным. — Ты из огня Феникса? Вопрос был глупым, конечно же нет, раз Мамона так удивилась, когда Анафема создала Гнев из пера. Она высунулась из-за укрытия, когда мощный удар передней лапы снес ветку и откинул в ее сторону, и увидела в небольшой луже на земле синюю вспышку, хотя отражаться в ней должно само чудовище. — Черт, они спрятали огонек… внутри тебя? До этого зверь не произносил ни звука, но сейчас, когда тонкая пасть разинулась, обнажая стертые желтые клыки, девушка поспешила отскочить влево, свободной рукой зацепившись за ствол дерева, который миг спустя треснул от его яростного крика. Сама земля задрожала, а вопли со стороны башни утонули. В ушах стоял звон, а Сайнаара потерялась в догадках, пытаясь придумать, как можно достать огонек из тела несчастного чудовища. — Мерзко, — прорычала она так громко, чтобы через писк услышать собственный голос. — Как же мерзко. Гнев от гнусного обращения со зверем всколыхнулся под кожей, пульсирующей лавой надувая вены на лице и шее. Краем сознания она вспомнила, что никто не видит чистую душу греха, если тот не захочет. Она хотела. Искренне желала показать неизвестному сыну Тьмы истинный облик, но так, чтобы никто более не заметил. Ни один приспешник Света не достоин чистой ярости демоницы, поэтому от короны пришлось отказаться. — Посмотри на меня, — шепотом приказала Сайнаара, размахивая черным копьем, и отбила исполосованные пытками рога. — Выплюнь огонь. Сейчас же. Существо, казалось, опешило, если это вообще было возможно. Цепи, сковавшие копыта, громыхнули, когда оно попятилось, а узкие, длинные пламенные глаза слегка потухли, умерив свой пыл. Ей показалось, что чудовище постаралось поклониться, но оленьи рога зацепились за густые ветки и не позволили этого сделать. Пасть снова разинулась, но уже не в оскале или вопле, а для того, чтобы выплюнуть на землю небольшой огонек. — Так-то лучше, — буркнула Хаан, осторожно, не разрывая зрительный контакт со зверем, подхватила свободной ладонью синее пламя. — Можешь идти, но моих товарищей не трогай. Монстр лишь застыл, не собираясь двигаться с места, и Сайнаара, недолго думая, попятилась в сторону их крепости. «Черт, что это было?..» Она по возможности осторожно перепрыгивала поваленные деревья и копьем отодвигала ветки, норовящие полоснуть по лицу. Затаившись у края леса, она увидела, как на вершине башни вовсю шла битва между Алленом, его Военными и двумя противниками, но какая-то ленивая. Несколько Двоедушников уже потратили свою магию и приняли человеческий облик. Один из них безвольно валялся в окопе, откуда торчала лишь его нога в темно-сером доспехе. Шон, уставший и изнеможенный, остался в дверях вместе со своей Щитовицей, но ни Мэйсона, ни его подчиненных Сайнаара не увидела. — Давай подлечу твои раны. Она резко обернулась, из-за чего шея неприятно хрустнула, и удивленно посмотрела в серьезные золотые глаза. — Выглядишь скверно. — Меня не ранили, — сквозь зубы прошипела Хаан, разозлившись на нарушение личного пространства, и отругала себя за то, что не услышала, как Хугин подошел. — У тебя кровь из ушей, — настоял Уайт и указал сначала на голову, а потом и на правую ногу. — И через доспех течет. — Что?.. — слышала она действительно плохо, но не помнила, когда успела получить ранения. Хотя сейчас почувствовала, как голень прострелило от боли. — Кто тебя так?.. Двоедушник? — пробурчал Хугин и, не дождавшись ответа, открыл книгу Оратора, стремительно перелистывая золотые страницы на нужную главу. — А тебе какое дело?! — возмутилась Сайнаара, сосредоточенно созерцая из-за укрытия плачевное положение Шона, который все еще стойко держался, не пропуская внутрь крепости четырех противников. — Я в твоей команде, а значит, дело есть, — безэмоционально произнес Хугин и устало взглянул в злые карие глаза. — Так что это за раны? Говори быстрее, тебе еще огонь нести. — Наткнулась на чудовище… Но не помню, чтобы он попадал по мне. Уайт нахмурился и нагнулся ближе к ноге, чтобы внимательнее рассмотреть. — Доспех не поврежден, видимо, существо может его огибать… — И что это значит? — непонимающе моргнула она, отвлекаясь от поля битвы. — Что после раунда тебе придется идти в медицинское крыло, а я могу лишь притупить боль, — Хугин промычал это, будто находился где-то не здесь, полностью погрузившись в книгу. — Раны нанесены черной магией. — Ну, тогда нечего притуплять, я и так ничего не чувствую. Так что пока-прощай… Сайнаара дернулась, чтобы выйти из укрытия, но грохнулась на задницу, когда Уайт резко схватил ее за предплечье и потянул назад. — Совсем охренел?! — Заткнись, а то услышат, — процедил он и взмахнул рукой, чтобы парящий в воздухе фолиант подплыл ближе. — Поверь, ты почувствуешь, когда вступишь в бой. Хаан долго и упорно всматривалась в тусклые золотые глаза и заставила себя сделать глубокий очищающий вдох, чтобы ненароком не вмазать по роже пижона. Все еще бесконечно уставшей роже и все еще пижона. — Ладно, только быстро. Хугин коротко кивнул и пробежался глазами по строчкам. — Санитатэм. Он раскинул руки в стороны, и Сайнаара увидела, как из книги почти незримыми белыми струями исходят волны магии и направляются к ее голове и ноге. «Не можешь без слов заклинать? Сам ты слабый. Придурок. Пижон. Лицемер.» — Ты закончил? — недовольно проворчала она, не чувствуя никакой разницы. — Вроде того. — Отлично… Ну, что еще? — нетерпеливо буркнула Сайнаара, когда Хугин снова схватил предплечье. — Скажи Кортесу, чтобы зашел в лес. — Чего?.. — Он бьется с самого начала… Иди уже! Хаан скорчилась, но кивнула. Она предпочла не зацикливаться на том, что Уайт общался с ней так, будто они были старыми знакомыми, поэтому вместо обдумывания странного поведения пижона Сайнаара подхватила с травы забытый синий огонек и вскочила на ноги, готовая вступить в очередную схватку. Но она поняла, о чем говорил Хугин. Шон не просто вымотался. Изумрудный панцирь в нескольких местах погнулся, на груди зияла дыра от когтей, а по измученному смуглому лицу стекала кровь вперемешку с потом. Отросшие черные кудри липли к лицу, закрывая обзор, пока Кортес с яростными воплями отбивался от четырех Двоедушников. Его Щитовица еле успевала накладывать на герб заклинание защиты и блокировать удары когтей и хвостов. Сайнаара подкралась сзади, полупригнувшись, и Шон издал громкий клич, чтобы привлечь внимание к себе. Она воспользовалась этой уловкой, которая однажды так впечатлила друга на первой совместной тренировке, и с размаху полоснула лезвием черного копья под коленями самого массивного Двоедушника, чьи руки были видоизменены и от локтей обретали вид каменных секир. Парень из низшей школы закричал, когда его доспех повредился, и свалился на землю. Рядом с ним в траву упал герб, но не с короной или скрещенными копьями, а с рисунком разинутого рта с острыми демоническими клыками. И хотя драться длинным оружием в одной руке было неудобно, в кулаке правой удерживая огонек, но выбирать не приходилось. Команда соперников молниеносно переключилась на девушку. — Черт! Хаан отпрыгнула назад, чудом удержав равновесие на краю окопа, в котором кто-то валялся без сознания, и вскрикнула, когда парень с козлиными рогами дико улыбнулся, а в длинных горизонтальных зрачках заплясали сумасшедшие искры. — Ве-ерно, — проскрипел Двоедушник и боднул головой, намереваясь пронзить грудь Сайнаары рогами. — Мы знакомы? Хаан нырнула ему под ноги, совершая перекат влево, и вонзила острие копья в землю, предварительно закрыв глаза, намереваясь сжечь все к чертовой матери, но вместо этого, побоявшись использовать свое пламя, вырвала каменную глыбу, отбрасывая козла в хренов окоп. — Нет, — прорычала Сайнаара, поднимаясь на ноги, и вскинула оружие, направляя булыжник на опешившего черта. — Но сейчас будем. Когда небольшая скала опустилась сверху, закрывая яму с двумя Двоедушниками, будто крышкой гроба, в спину что-то яростно ударило, и Хаан, не успев среагировать, лицом впечаталась в собственный камень. Позвоночник прострелило, и двигаться оказалось сложно из-за погнутого внутрь панциря. Что-то подсказывало, что серия атак только началась, колено само подогнулось, и Хаан рухнула набок в траву за секунду до того, как длинные когти разъяренной девушки пронзили булыжник. «Что за жесть… Они же убить могут…» Потрепанные космы грязных волос той Двоедушницы брюнетка запомнит надолго. Ее боевой оскал с демоническими клыками, растущими вверх из нижней челюсти, и затуманенный взгляд ярко-фиолетовых зрачков. «Вурдалачка», — догадалась Сайнаара, отползая назад, пока тяжело дышащая Призывательница подходила все ближе. Положение спас Шон, который успел отделаться от четвертого нападающего, и, не жалея собственных сил, с широким размахом ударил ладонью в латной перчатке по заостренному уху, заставив Хаан вздрогнуть всем телом, а девушку упасть без сознания, принимая человеческий облик. — Где Мэйсон? — выкрикнула она, когда Кортес протянул руку, помогая встать. — И остальные… — Твои Военные… они выпустили фейерверки и привлекли внимание душнил, — задыхаясь, ответил парень и размазал липкие пряди по лбу, убирая их с глаз. — Он с командой рванул на помощь. — Что?.. Я не видела никаких фейерверков. — Неважно, — мотнул головой Кортес и кивнул на сжатый кулак Хаан. — Огонек у тебя? — Да. — Отлично, банши, — он попытался улыбнуться, но тут же поморщился от рваной раны на щеке. — Пойдем наверх. Там Аллен и еще пара бесов. «Неправильно, не бесов», — пронеслось в голове, но Хаан, не зная, откуда взялась эта информация, сглотнула. — Я одна отнесу, а ты иди в лес. — Зачем это? — Там Хугин, он подлечит тебя. — Да ла-адно, битва окончена… — Иди в лес, крысеныш, — отрезала Сайнаара и, прихрамывая, направилась к башне. — Выбрал Оратора, вот и пользуйся его услугами. — Ты… Ай, ладно. Кортес устало махнул рукой и поковылял к линии деревьев, тяжело опираясь на древко серебряного копья. Сайнаара со скрипом открыла то, что осталось от входной двери, то есть пару поломанных досок, которые непонятным образом все еще держались на ржавых петлях, и обменялась усталым взглядом с побитыми Щитовицей и Мечницей Кортеса, что сидели на полу, усыпанном соломой, и привалились к стене. — Аллену тяжко, — еле проговорила внушительная девушка в зеленом доспехе. — Пора заканчивать этот бой. — Да, уже иду… — Че-ерт, что там опять? — взвыла вторая студентка в серебре и с кряхтением поднялась на ноги. С улицы донеслись боевые кличи и звериный рев. В неразберихе криков Хаан различила писк Эббигейл и громкий голос Мэйсона. — Неси огонь, мы прикроем! Щитовица и Мечница встали в дверях и агрессивно указали на лестницу. Сайнаара решила не испытывать их на прочность и с усилием заковыляла вверх по ступеням. Она уже привыкла ежедневно подниматься на четвертый этаж Владык, но сейчас, когда обе ноги саднило, погнутый в сторону нос не дышал, спина не сгибалась из-за мятого доспеха, а левую руку свело от тяжести копья, девушка клялась, что смерть настигнет ее не от руки одержимого Двоедушника, высшего Иерархата или даже Коллинз, а от сердечного приступа, полученного из-за хрéновой винтовой лестницы. Так она и видела следующую Гнев, как Мамона, дико покачивая головой, рассказывала бы молодой демонице о статной Сатане, что унес первородный Свет Люцифера, о Владычице Хотару, что умерла на поле битвы, сражаясь за свою веру и принципы, а потом Алчность дошла бы до Сайнаары и ее фееричном проигрыше коварным ступенькам. — Еще чуть-чуть, Хаан, ты не сдохнешь тут. Лунный свет, пробивающийся сквозь люк открытого последнего этажа крепостной башни возвестил о том, что подъем окончен, но девушку смутила тягучая липкая лужа под ее ногами и вязкие капли, падающие со свисающей оторванной по локоть руки в изуродованном желтом доспехе. — Нет. Сайнаара преодолела последние ступени, врываясь наверх, и припала к телу едва сохраняющего дыхание Аллена. Черное древко выпало из ладони, и она обхватила холодное лицо Защитника. — Живой… Хаан огляделась по сторонам и заметила, как Двоедушник с вытянутыми заячьими ногами шустро перепрыгивает бьющихся внизу студентов, среди которых снова был Шон, Роб и Мэйсон. Хугин за их спинами, раскинув в стороны руки, что-то неустанно выкрикивал, а золотые страницы парящей перед ним книги с невероятной скоростью перелистывались, пока Кортес с охрипшим воплем отбивался от деревянных скрипучих лап противника. Призыватель, подчинивший демона-зайца, с синим огоньком в руках устремился в чащу леса, а за ним сломя голову помчалась Эббигейл, спотыкаясь и цепляясь за сучья деревьев. Перевес снова был на стороне низшей школы… Этой мерзкой, грязной, беспощадной низшей школы кровожадной Пандоры. Сердце упало в пятки и разбилось, когда Хаан зацепилась взглядом за распластавшегося на земле Щита, чей желтый доспех и голова были испачканы в темной жидкости, видимо, его скинули с башни во время боя, и это пятно вокруг бездыханного тела расползалось так лениво… — Хаа… зади… За волосы схватила грубая рука и впечатала щеку в каменный бортик средневековой крепости. — Ты не выиграешь! Этот голос… Этот ужас, сковавший каждую мышцу, превращая ее… да просто уничтожая. В ушах не было звона, а в голове не мелькало ни одной мысли — только лицо смерти, пока Сайнаара тщетно вглядывалась в очертания Шона, не имеющего сил отбиваться, потерявшего копье и принимающего удары. Даже Хугин, кажется, порывался помочь, изредка дергаясь в сторону нечестной схватки, но имел право лишь на лечение. Странный Уайт. Он же служит Пандоре. Сиятельной Матери Рождения, чьи слуги подчинили чертей. Она почувствовала свою правую руку, что окаменела, пока сжимала огонь, и подумала, что забыла что-то сделать… Кажется, раунд никак не хотел прекращаться. Она же отнесла его. Может, ей нужно что-то сказать? Но вот эта картина внизу… Настоящее зло — люди, а не демоны… Даже не люди, а звери. Беспощадные, смертоносные, без капли морали. Одержимые, но не слугами Тьмы, а собой и незаслуженной властью. Даже то существо в лесу оказалось более, смешно, человечным. «Бес», — пронеслось в голове, вырывая из ступора, пока Хаан наблюдала легион чертей, будучи крепко прижатой к холодному камню. — «Это был мой Бес.» — Отпусти, — со звонким эхом, которое могли услышать лишь демоны, прошептала она, зажмурившись, и давление исчезло. — Помоги встать. И этот приказ не остался без внимания. Одержимый студент всеми шестью руками подхватил под мышки девушку и аккуратно поставил на ноги. Хаан не представляла, что увидит, когда обернется, но устало вздохнула. Гримаса презрения со скоростью молнии сменялась горестным оскалом и наоборот, а в оранжевых зрачках ярость превращалась в крик о помощи. — Долго вас подчиняют, — тем же шепотом заключила девушка, скривив уголок губ. — Это все гербы Пандоры? Ответ и не требовался. Со стальным сердцем она подхватила одну из шести ладоней полудемона и вскинула правую руку вверх. — Скоро это все закончится, — тихо заверила Сайнаара с вымученной улыбкой и сделала глубокий вдох. — Сделаем это вместе?.. Нет? Ну, может, в другой раз. Синий огонек в ее раскрытой ладони засиял, предвещая конец раунда. — Имя мне — Легион.