Улица роз

      — После твоего эпичного падения Джонни отослал Цяня с прихвостнем, сказав, чтобы тот приглашал меня в участок для допроса, — Донхёк вздохнул и в который раз принялся перебирать леденцы в вазе, которую он стащил у медсестёр из приёмного покоя. Джено молча пялился в потолок палаты частной клиники, куда его после обморока и МРТ отвёз крёстный. Где пропадал отец — он не знал. Расспросить о Тэне не мог из-за Донхёка, который увязался с ними. — Я боюсь идти в участок, потому что туда Джонни не пустят, будет только этот адвокатишка Ким.       — Он младший партнёр в компании дяди, а не адвокатишка, — хмыкнул Джено, принимаясь пересчитывать жалюзи на окнах. Клиника хоть и была частной, но доктора пришлось ждать уже около часа — в одну из вылазок в приёмный покой, Донхёк раздобыл не только конфеты, но и информацию о том, что главный врач на операции, а никого статусом меньше Джон Со распорядился не пускать к крестнику.       — Будь хоть старшим, всё равно не Джонни, тот — самый профессиональный профи, — вздохнул Хёк и радостно крякнул, — вот она! Я же видел, что ещё одна оставалась! — он развернул фантик и закинул конфету в рот, блаженно закрывая глаза.       Джено фыркнул в сторону и вновь вернулся мыслями к последней ночи с Тэном, к немыслимой ранее близости и ещё более немыслимой ранее правде. Донхёк, сквозь которого он смотрел всё это время, снова помрачнел и принялся расхаживать по палате.       — Не мельтеши, а? И без того голова кружится, — Джено хотел было сползти пониже на подушках и подремать, но дверь с грохотом распахнулась и в палату влетел крёстный. Парни разом уставились на взъерошенного мужчину, кинувшегося к Хёку.       — Где?! — взревел он, стягивая с перепуганного парня худи. — Где порез?!       — Ч-ч-что? — заикаясь пропищал Донхёк, даже не пытаясь остановить Джонни, крутящего его руки из стороны в сторону, словно у куклы.       — Где порез ножницами?! — Джонни едва не кричал и от того становилось жутко — Джено никогда его таким не видел.       — Н-н-на рёбрах, — пролепетал Донхёк и беззащитно зашипел, когда мужчина задрав футболку, резко оторвал от порозовевшей кожи оранжевый пластырь. — Больно! — захныкал парень.       — Сейчас ещё больнее будет, — грозно процедил Джонни, опуская футболку и прощупывая рану сквозь тонкую ткань. — Ты не рассказал мне, что на ножницах, на которые напоролся прокурор Ли, была твоя кровь, поэтому, мой дорогой, приходится импровизировать, — Джонни придерживал парня за шею, заглядывая в глаза, нависая сверху. — Только не дёргайся и не кричи, — он запустил руку в карман, и Джено чуть не кубарем свалился с кровати, наплевав на боль в паху, увидев, что в руках дяди блеснул швейцарский нож.       — Стой! — он кинулся к центру комнаты, но Донхёк уже скрючился с тихим стоном, когда его кожу сквозь футболку пропороло широкое лезвие пилки. — Отпусти его!       Джено сделал ещё шаг и осел на пол от невыносимой боли в спине, в то время как Донхёк судорожно-беззвучно втягивал воздух ртом, сгибаясь в руках Джона Со, крепко держащего его на ногах.       — Ты поранился по пути в больницу, зацепившись за какой-то острый угол и так переживал за друга, что не обратил внимания на боль, пока не приехали сюда, запомнил? — Джонни всё держал парня в своих руках. — Сейчас придёт медсестра и обработает рану.       Донхёк поднял на мужчину глаза, в которых плотной пеленой стояли слёзы.       — З-з-запомнил…       Джено тоже едва не плакал от простреливающей насквозь боли, но за Донхёка, почти висящего в чужих руках, было страшнее, чем за себя. Джонни усадил парня в кресло и навис сверху.       — Впредь, рассказывай мне абсолютно всё, — он замолчал, разглядывая парня, что сжав губы, кивнул в ответ. — Люблю послушных мальчиков, — Джонни склонился и поцеловал опешившего Донхёка в лоб.       Джено опешил не меньше.       — Дя… — едва он раскрыл рот, как в палату постучались и внутрь вошла медсестра, вопросительно взглянувшая на мужчину.       — Подлатайте этого обалдуя, — он кивнул в сторону Донхёка, глядящего на него с нескрываемым обожанием, — а с другим я сам разберусь, — теперь он сверлил Джено нечитаемым взглядом.       — Где Тин-Тин? — с трудом прошипел парень, едва дверь в палату закрылась.       — Нана рассказал про твой полёт… — было видно, что крёстный сдерживал себя из последних сил.       — Где он?! — пересилив себя, вскрикнул Джено, смаргивая слёзы, подступающие из-за острой боли.       — Какой же ты… То ли тупой, то ли влюблённый, — Джонни подошёл и помог Джено вернуться в кровать, невзирая на его слабые протесты и всхлипывания.       — Где… — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы.       — Юно спрятал его… Даже от меня… — крёстный явно не хотел говорить, то ли задумываясь над каждой фразой, то ли чтобы дотянуть время до прихода доктора. — Он вечно влипает… Отцу надоело, что на его собственность посягают… Спрятал.       — Он — не собственность, а человек, — Джено немного выровнял дыхание, — свободный. Вольный выбирать. Выбирать меня.       — Значит, влюблённый до отупения, — хмыкнул Джонни и плюхнулся в кресло, где до этого сидел Донхёк с конфетной вазой в обнимку. — Джено, — он сложил руки на груди и прищурился, словно приглядываясь, — Я не собирался вмешиваться, но всё это зашло слишком далеко. Ты совершаешь опрометчивые поступки, и ладно, рисковал бы в своём безумии только им, но теперь пострадал ты сам, как бы я ни старался тебя оградить…       — Это не безумие! — запальчиво выкрикнул Джено и снова сморщился, пытаясь утихомирить боль, всё сильнее и сильнее расходящуюся от паха по всему телу. — Это…       — Только не говори про любовь, — хмыкнул дядя, доставая телефон и что-то печатая, не глядя на Джено, продолжая, — его нельзя любить. Ничем хорошим это не заканчивается… О, доктор Пак освободился и скоро придёт, — он отложил телефон и посмотрел на Джено таким уставшим взглядом, что тому стало не по себе. — Я… проходил через это… Думал, что его нужно спасти… Но он сам этого не желает… А тебя, Джено, спасти от этой разрушительной влюблённости ещё можно, и я…       Дверь палаты резко открылась перед стремительно входящим пожилым мужчиной, что сразу направился к Джонни.       — Господин Со, прошу меня извинить, но операция была безотлагательной.       — Я всё прекрасно понимаю, доктор Пак, не переживайте, — он почтительно пожал протянутую руку. — Я видел предварительное заключение, да и доктор Ким всё рассказала мне.       — Так ты знал, что со мной, и всё это время молчал?! — Джено поверить не мог своим ушам.       — Вспомни, о чём ты меня спрашивал, — крёстный укоризненно покачал головой и вернулся к разговору с доктором, теперь заинтересованно поглядывающим на пациента. — Это мой крестник, юный скалолаз, Ли Джено.       — Вы очень похожи на мать, молодой человек, — доктор Пак протянул руку в сторону и из коридора к ним юркнула медсестра, протягивая клипборд с документами. — Итак, Вам диагностирован вколоченный неполный перелом шейки бедра и ушибы органов брюшной полости. Хорошо, что вы не стали и дальше тянуть с обращением за помощью, потому что трещина могла разойтись до перелома и было бы необходимо оперативное вмешательство, — Джено словно сквозь толщу воды слушал доктора, понимая, что с такой травмой можно забыть на ближайшее время и о своих пробежках через парк, впрочем, к кому ему теперь было бежать? И про бокс, и про мотоцикл. — Реабилитационный период может затянуться до полугода, но Вы молоды и кость может срастись быстрее. Разве что, на будущее я бы посоветовал отказаться от интенсивных физических нагрузок на ноги. Никакого балета или боевых искусств, — припечатал доктор Пак, перелистывая страницу. — Органы брюшной полости пострадали не очень сильно, но на ближайшие три недели, что Вы проведёте под моим надзором, будете придерживаться строгой диеты, никаких перекусов и сладкого, — доктор укоризненно кивнул в сторону конфетной вазы, и медсестра, словно неуловимый ниндзя, мгновенно и бесшумно вынесла ту из палаты.       — П-п-п-погодите, как это три недели? — оторопел Джено, безуспешно пытаясь сесть.       — Вам необходим покой для срастания кости. Знаю я вас, молодёжь — отпустишь под честное слово, а потом возвращаетесь ко мне через день ещё больше разбитыми, — покачал головой доктор Пак и повернул голову в сторону коридора, откуда снова материализовалась медсестра-ниндзя. — Можете наконец дать юноше обезболивающее. Выздоравливай, Джено, отдыхай, я не позволю ещё одному члену семьи Ли остаться без ног.       Когда доктор их наконец оставил, Джено долго смотрел в потолок, игнорируя Джонни, расхаживающего по палате.       — У меня будто крылья оторвали… — наконец прошептал он.       — Не драматизируй, будешь ещё бегать и, может, со временем вернёшься на ринг, — Джонни у окна смотрел вдаль.       — Боксёр — хромоножка, — хрипло рассмеялся Джено, обречённо поглядывая на левую ногу, — Бабочка без крылышек, пчёлка без жалка…       — Не забывай, по чьей вине, — буркнул крёстный.       — Он ведь мечтал, чтобы я стал чемпионом…       — При чём тут твой отец? — раздражённо перебил его Джонни. — Ты сам сделал выбор, за который теперь расплачиваешься. Взрослые тем и отличаются от детей, что сами отвечают за свои поступки.       Джено всё смотрел на свою стопу, безвольно застывшую в неестественном положении. Боль в груди притупляла боль физическую. Теперь, когда Тэн находился неизвестно где и в каком состоянии, его план казался ещё более сумасбродным и по своей сути и по первопричине. Но Джено не привык отступать от того, чего действительно хотел. Теперь хотелось не просто освободить Тэна, присвоив себе, но и отомстить за всю боль мужчине, что даже не привёз его в эту чёртову больницу. Джонни исключался в качестве помощника в этом деле, Донхёк был бессилен, и похоже единственный, кто был заинтересован в том же, что и Джено — детектив Цянь.       Первые три дня Джено, получающий нормальные обезболивающие в нормальных дозировках, попросту отсыпался. Открывал глаза, вспоминал детали своих разговоров с Тэном, строил предположения, куда его мог запрятать отец, выслушивал стенания Донхёка, навещавшего его, и снова отрубался. Доктор Пак сказал, что это нормальная реакция организма, который сам себя излечивает. Беспокойство и тревога почему-то сном не исцелялись.       На четвёртый день Донхёк пришёл сам не свой, взбудораженный, но молчаливый. Пока он нервно вытаптывал тропинку на полу палаты, Джено пересчитывал плитку на потолке, потому что следить за чужим мельтешением сил уже не было совсем.       — Как дома? — он всё-таки решил вмешаться в чужое, такое громкое молчание.       — У тебя — как всегда, — Джено кивнул, он часто звонил маме и знал, что всё спокойно. — У меня — словно ничего и не было… Они вычистили гостиную.       — Ты вернулся?       — Да, я же говорил вчера. Они… — Донхёк нервно сглотнул и уселся в кресло, зажимая подрагивающие ладони между коленями, — нашли ещё чьи-то отпечатки в кабинете, на сейфе, который… вдруг оказался пустым, — Донхёк уставился на Джено. — Там ведь были деньги, драгоценности, а документы не тронули, только перевернули всё вверх дном… Теперь говорят об ограблении и меня оставили в покое, но…       Было видно, что его что-то гложет.       — Что «но»? — не выдержал тишины Джено.       — Спроси у Джонни, найдут ли копы «грабителя»? — он взял слово в кавычки, — Прокуратура не позволит этому делу остаться нераскрытым.       — Почему сам не спросишь?       — Он снова игнорирует меня… Сказал, что любит не только послушных мальчиков, но и терпеливых, — Донхёк снова принялся расхаживать по палате. — Я ведь терпел, когда он меня пырнул, терпел всё время до этого, выжидая, но теперь — устал! — Джено закатил глаза, приготовившись снова выслушивать чужие жалобы на судьбу. — Вот бы встретить кого-то другого, за кого бы сердце зацепилось! Чтобы забыть уже этого чёртова Джонни Со! — таких речей от друга Джено ещё не слышал, потому теперь слушал внимательно. — Я даже пробовал снять в клубе мужчину его возраста, но это всё не то! Они все не те! Ну почему у меня всё через задницу! Отца угробил, Джонни добиться не могу, а мой лучший друг прикован к кровати!       — Не драматизируй, — поморщился Джено, — скоро мне разрешат ходить, — но Донхёк его не слушал.       — Ещё и эта ищейка! Я разрешил писать мне исключительно по делу, а не ради пустой болтовни!       — Какая ищейка? — напрягся Джено.       — Ты меня совсем не слушал в эти дни? — Донхёк обиженно надул губы и уселся в кресло, так успевшее ему полюбиться, помолчал, но долго обижаться не смог. — Помнишь молодого копа, который с детективом приходил, когда ты ещё сознание потерял? — Джено медленно кивнул, холодея внутри, пока друг довольно улыбался. — Он спросил, может ли взять мой номер из дела, чтобы поддерживать связь, я согласился. Может попробовать на него переключиться как раз?       — Не вздумай! — слишком резко прервал его Джено, боясь, что человек, с такой жестокостью расправившийся с О Юнджэ, может быть опасен и для открытого, порой наивного Донхёка. Тот с удивлением уставился на друга.       — Да ладно тебе, я не собираюсь ему никаких секретов раскрывать, ни своих, ни тем более твоих или Ченле. Так, — он пожал плечами и кокетливо надул губы, — скрашу ожидание чуда. Парень-то симпатичный, и знаешь, что-то есть в его взгляде такое…       «Двуличное и опасное», — подумалось Джено, но вслух он, конечно, этого не произнёс. Уверенность в том, что этот коп именно тот, кто убил преследователя Тэна, прочно укоренилась в его сердце за эти несколько дней. Рассказывать Донхёку о всём том безумии и грязи, что не так давно появились в его жизни, было лишним. Джено решил, что справится сам.       — Кстати, кто та дура, что так и не навестила тебя после того, как ты чуть не разбился из-за неё? Даже если не знакомы — расскажи?       — Она не дура, — вздохнул Джено, «да и не она вовсе». — Она даже не знает, что со мной. Я пытался увидеться с ней, но не успел…       — Что значит «пытался»? Что значит «не успел»? Хочешь я приведу её? Да я для тебя теперь весь мир перевернуть готов!       — Нет, — перебил его Джено. — Я сам должен разобраться, всё слишком сложно.       — Я думал, на то мы и друзья, чтобы помогать друг другу, — обиженно протянул Донхёк. — Ты все мои секреты знаешь, а от меня — таишься.       Джено хотел было возразить, как в палату постучали и внутрь заглянула вездесущая медсестра-ниндзя.       — Извините за беспокойство, но господин Со не смог дозвониться до Вас и просил передать, что скоро приедет господин Чон.       Джено едва не подпрыгнул от этой новости, замахав на Донхёка.       — Давай, собирайся уже, завтра договорим! — словно чувствовал, что если тот останется при их разговоре, отец начнёт манипулировать Джено при помощи Донхёка. Впутывать его в сделку с отцом ещё больше не хотелось, а что речь пойдёт именно об этом — он не сомневался.