Улица роз

      Больше всего на свете Джено сейчас жалел, что не умеет читать чужие мысли. Отец сидел в кресле напротив, как всегда безупречный, как всегда идеальный, лишь одно было непривычным — усталость в его глазах, словно тот не спал уже несколько дней.       — Я не буду извиняться за то, что не пришёл раньше, ведь если бы не твои фокусы — ничего этого не было бы, — он чуть ослабил галстук и поправил запонки. — Я выполнил все условия сделки со своей стороны: защитил Донхёка, обеспечил полицию новым подозреваемым.       — Кто тот несчастный, что согласился на эту роль? — Джено впервые за эти несколько дней ровно сидел в кровати — свою слабость и уязвимость перед отцом не хотелось демонстрировать ни в каком виде.       — Какая разница? Тебе это важно или просто любопытно? — отец сложил руки на коленях, переплетая пальцы.       — Любопытно, сколько ты ему заплатил? — Джено также сложил руки.       — Нисколько, — хмыкнул Чон Юно. — Простил долг, оставив ему его жизнь… И жизнь его семьи, — он с вызовом вскинул бровь, ожидая реакции сына, но тот лишь кивнул, потому мужчина продолжил. — В университете подготовили документы на твой перевод, подпишешь, когда выйдешь из больницы. На первых порах, каждую свободную минуту, будешь всюду сопровождать меня, не вмешиваться, не перечить, обращаться почтительно с теми, с кем я буду говорить уважительно, с остальными не разговаривать вовсе. Также, сообщать куда ты уходишь и на сколько, — Джено крепко сжал кулаки, но промолчал, — всегда быть на связи и носить с собой это, — он достал из кармана пиджака что-то маленькое и небрежно швырнул Джено на колени.       — Зачем? — Джено вертел в руках чёрно-глянцевую зажигалку со своими инициалами.       — Это трекер, — отец не отреагировал на возмущённый взгляд Джено, продолжая. — Нужен не ради того, чтобы следить за тобой, а в целях безопасности. Когда я представлю тебя своим партнёрам и конкурентам — окажешься в зоне риска, станешь потенциальным инструментом, чтобы надавить на меня. Мама потому и не хотела, чтобы я вовлекал тебя в бизнес — переживала за твою безопасность, а не за душевную чистоту и непорочность. В плане безопасности мне хоть за неё спокойно — всегда дома, под охраной, не то что ты.       Джено мрачнел всё больше и больше, представляя своё будущее совершенно безрадостным.       — Я мало чем буду отличаться от того бедолаги, что сядет вместо Донхёка. Также под надзором и в опасности.       — Ты отличаешься ценой и всё-таки условиями своего «заточения», — мужчина пальцами взял в кавычки слово. — Тот должен мне деньги, очень много, но всего лишь деньги. Он мог бы вернуть их, ты же не сможешь отдать ими свой долг. Ты должен самого себя. Его ждёт тесная камера, тебя же — весь мир и исполнение всех желаний, если будешь соблюдать условия нашей сделки.       — Абсолютно всех?       — В пределах разумного, конечно же, — усмехнулся Чон Юно. — Хотя знаешь, у каждого свои представления о разумности.       Джено крутил в пальцах зажигалку и думал о том, сколько нужно преданно служить, чтобы попросить о чужой свободе, и не быстрее ли будет разузнать самые страшные и грязные отцовские секреты, заполучить доказательства и сдать его с потрохами полиции.       — О чём задумался? — вырвал его из размышлений голос отца.       — О том, что как ни крути, я — пленник. Заложник обстоятельств перед собственным отцом.       Чон Юно хмыкнул и поднялся из кресла, поправляя пиджак, обратно затягивая галстук потуже.       — Ты всего лишь мой единственный сын. Дети так или иначе становятся заложниками родительских ожиданий, надежд. Мы всё-таки семья, сколько бы ты не бросал мне слова о своих сожалениях по этому поводу, — он подошёл ближе и встал у самой кровати, где Джено сидел, пряча взгляд. — Что бы ты там себе не придумывал, помни об одном — мы всегда будем семьёй, даже если порой будет казаться, что я готов тебя придушить, даже если ты меня предашь. Ты — единственное, что у нас с мамой осталось от той беззаботной жизни, когда всем заправлял дедушка Ли, — он потрепал волосы Джено и вышел из палаты, бросив на прощание, — Выздоравливай скорее, дома тебя не хватает.       Спустя несколько минут после того, как за Чоном Юно закрылась дверь, Джено понял, что дышал через раз, боясь отпустить чувства, что напомнили о себе из-за неожиданных слов отца. Его разрывало ровно напополам из-за противоречий: на одной стороне отец, нет, папа и мама, его родители, что заботились и смеялись, целовали и ругали за проступки, растили, одним словом. Семья. На другой, обман с которым он жил всё это время, грязь, бизнес семьи то ли Чон, то ли Ли, и его жертвы. Тэн.       Джено снова было тошно и он не знал, что же делать.       Джено потерялся.       Несколько дней Донхёка не было видно и слышно. Забегавший пару раз на пять минут, крёстный рассказал, что тот пытается найти общий язык с приехавшей к нему невесть откуда тётушкой. На период следствия его интересы должен был представлять опекун. Мама звонила по несколько раз на день, но тоже не приезжала. Всё тот же Джонни Со сказал, что ей нездоровится. По видеосвязи казалось, что у неё всё прекрасно, но Джено понимал: она — невероятная актриса. Отец тоже не приходил, и Джено изнывал от безделья и запрета на самостоятельное передвижение по больнице. Пару раз он попытался было этот запрет нарушить, но в то же мгновение в палату заглядывала та самая медсестра-ниндзя, то чтобы замерить температуру, то чтобы взбить подушки. Ему даже казалось, что она лично приставлена к нему в качестве надзирателя. От тоски он даже написал Ченле с просьбой навестить его, но тот уехал куда-то с семьёй, прислав вместо себя целую коробку комиксов и учебник по гражданскому праву — издевался.       Джено хотелось выть, пока среди одной из ночей ему не пришло сообщение. Не отсыпайся он целыми днями — проспал бы, но на часах было начало четвёртого, а руки дрожали, пока он перечитывал вновь и вновь:

Не пиши и не звони, это чужой номер. Выкрал телефон на минуту. Я тебя дождусь. Знаю, что спасёшь меня, мой рыцарь.

      После этого хотелось не выть, а кричать от бессилия и злобы — его Тэн где-то ждёт его. Он на него рассчитывает.       Джено внимательно прочитал учебник, подкинутый Ченле и даже начал делать конспекты по тем книгам, что скачал из интернета.       Донхёк заявился спустя почти неделю, и сделал это в своей манере: прислав вперёд себя огромный фикус в кадке. На поздравительной ленте золотилась надпись «Выздоравливай, ангел-хранитель несравненного Ли Донхёка!» Джено фыркнул и закатил глаза, но был действительно рад увидеть друга.       — Она редкостная зануда, но я нашёл способ занять её: дорамы! — он сидел в обнимку с повторно украденной конфетной вазой и шуршал разноцветными фантиками. Этот Донхёк был тем же дуралеем, что и пару недель назад, и от того у Джено на сердце теплело. Если для Донхёка всё образовывается, то и для Джено должна быть надежда. — Вообще, надо было позвать её раньше. Детектив Цянь, поговорив с тётушкой разок, тут же оставил меня в покое, лишь бы не связываться, а Минхён её не боится, даже любезничает при встрече. Она очарована. Я, надо признаться, тоже…       Джено помрачнел.       — И часто вы с ним видитесь?       — Не сказать, что бы очень, но переписываемся каждый день. Он очень милый, — Донхёк выгребал из вазы полюбившиеся конфеты и прятал их по карманам.       — Рад, что ты переключился с моего крёстного, — кисло пробормотал Джено, на что Донхёк стушевался.       — Я бы так не сказал… — Джено вопросительно вскинул бровь, — Но я ничего тебе не расскажу, пока ты мне не расскажешь кто она.       Джено даже замешкался на несколько мгновений, пока не понял, о чём говорит друг.       — Забудь, я решил, что мне важнее учёба и восстановление от травмы.       — Ли Донхёк ничего не забывает, — тот с вызовом приподнял бровь и, помедлив, наигранно вздохнул. — А ещё Ли Донхёк не может с тобой держать при себе язык, — он растёкся было по креслу, но тут же подскочил обратно, едва не выронив конфеты. — Я виделся с Джонни. Он спросил меня про порез. Когда я сказал, что всё нормально — затребовал показать. Я не хотел, а он зажал меня в углу и сам до него добрался, — Джено поморщился от блаженного выражения, возникшего на лице Донхёка. — Какой же он всё-таки сильный… Поцеловал рядом с раной, погладил по голове, сказал, что я хороший мальчик.       Джено цокнул и закатил глаза:       — Он с тобой, как с собакой, а ты разве что хвостом не виляешь в ответ. И знаешь, если у вас когда-нибудь хоть до чего-нибудь дойдёт — я предпочёл бы не знать. Он мне почти родной человек. До сих пор не по себе, как вспомню как его в клубе обслуживали, — Джено передёрнул плечами и показушно засунул два пальца в рот, — гадость, фу, бе.       Донхёк даже рот разинул от смеси удивления и возмущения.       — Ты мне ничего не рассказывал! Кто это был?! Я требую подробностей!       — И не надейся! Извращенец!       Джено дотянулся до прикроватной тумбы и швырнул в Донхёка блокнот с записями, тот в ответ зачерпнул горсть конфет и кинул их россыпью в лицо хохочущего Джено.       — Вот так ты платишь за мою доброту?! — Донхёк собрался было кинуть очередную горсть, как осёкся и переменился в лице. — Прости… Иногда я забываю обо всём и мне кажется, что всё как прежде… Я даже тётки дома иногда пугаюсь, ожидая увидеть отца в столовой… Я иногда притворяюсь, что всё в порядке, настолько что забываюсь… Если отбросить все эти глупости про Джонни Со, могу сказать, что он всё-таки замечательный человек: выписал через какого-то доктора рецепт, и я теперь хоть сплю ночами, вместо того чтобы подскакивать от кошмаров о той ночи.       Джено покачал головой и раскрыл объятия поникшему другу.       — Хочешь обниму?       Донхёк по-детски выпятил нижнюю губу и, кивнув, забрался сбоку на кровать, прижимаясь к чужой груди.       — У этих таблеток есть побочка — я теперь не могу плакать… — он уткнулся носом куда-то в шею и неровно засопел.       Джено гладил чужую спину и думал о том, насколько они все ранены этой жизнью, которой некоторые могли бы позавидовать, глянув лишь мельком и со стороны. Они так и сидели в обнимку, едва не задремав, пока тишину палаты не разорвала мелодичная трель звонка. Джено дотянулся до телефона и замер, увидев вызов от неизвестного абонента. Донхёк поднял голову и вопросительно уставился на друга. Тот всё не отвечал, потому что был уверен в том, от кого этот звонок. Потому что не мог разговаривать с Тэном, когда под самым боком сидел Донхёк.       — Это она? — нахмурился парень. Джено кивнул в ответ, нервно сглатывая. — Тогда я пойду, а ты ответь, — он скатился с кровати и, прихрамывая на затёкшую ногу, потопал к двери. В этот миг Джено готов был расцеловать его за понимание.       — Алло?! — он едва не прокричал в трубку, когда дрожащими пальцами наконец смог принять вызов.       — О… ответил… Я уж было собирался сбросить, — низкий и раздражённый голос в трубке был знаком, но Джено не сразу опознал его владельца. — Слушай, псина, внимательно, — ненавистное обращение всё поставило на свои места, заставив с недоверием покоситься на телефон, — Я прочитаю только один раз, повторять не буду, — Джено угукнул в ответ и прижал телефон плотнее к уху, прибавляя громкость. — Дже, не переживай, я в порядке. Домой вернусь в скором времени, но тебе нельзя будет даже приближаться туда, ха! Наконец у нас перестанет тобой вонять, — видимо Нана не смог удержаться от того, чтобы не прокомментировать чужое послание. — Выйду на связь, как только смогу достать телефон, а для этого мне нужно чуть больше… Да что у него за почерк?! А! Времени. Так, тут какая-то херня про то, что он скучает, что сохранит все поцелуи для тебя, фу! Мог и без этих розовых соплей обойтись. Будто мало того, что я вообще согласился позвонить тебе.       — Нана! — хрипло оборвал он парня, — Что там дальше?       — А всё, конец, хватит с тебя, вешаю трубку.       — Стой! Подожди! — на том конце молчали, но хоть и вызов не сбрасывали. — Ты видел его?       — Нет, блин! Мне белый голубь записку притащил на лапке! И пообещал отдать кофемашину, если я прочитаю эту херню по телефону подбитой псине.       — Как он? Знает, что произошло?       — С чего вдруг? Меня конечно подмывало рассказать на какой мешок дерьма ты был похож, валяясь под нашими окнами, но за это мне никто ничего бы не заплатил. А он — приемлемо, но это не твоя заслуга, — голос в телефоне сочился ядом и Джено никак не мог понять, откуда столько ненависти к нему у незнакомого человека.       — Всё равно спасибо, что позвонил.       — Иди нахрен, — Нана сбросил вызов.       Джено пялился на свой телефон, а сердце в груди отбивало нечёткий ритм. Джено был полон надежд относительно того, что Тэн скоро с ним свяжется и недоумевал, почему не мог теперь приблизиться к тому чёртовому дому, окружённому розами.       Больше ему никто не звонил, никто не писал, и Джено, со свойственной ему упрямостью, сконцентрировался на том, чтобы стать для отца ценным и надёжным человеком в бизнесе. Днями напролёт, прерываясь на немногочисленные процедуры и ставшие редкими визиты Донхёка, он поглощал учебники по юриспруденции, скачал даже учебную программу по специальности, пару курсов которой он пропустил, и теперь навёрстывал упущенное по специальным дисциплинам, благо их на первых годах обучения было немного.       Дядя передавал от мамы маленькие вкусные презенты, заставляя съедать при нём, пока не видела вездесущая ниндзя-медсестра. Донхёк, спасибо ему, не спрашивал о звонке, уточнив лишь раз: всё ли в порядке, удовлетворившись положительным ответом. Ченле, расспросив каких-то своих знакомых, прислал коробку пособий по профильным предметам. Днями Джено забивал голову знаниями, спасаясь от переживаний за Тэна, а ночами целовал и целовал его во снах.       Отец не появлялся вплоть до самой выписки, когда доктор Пак объяснял Джено основы лечебной гимнастики для скорейшего возвращения к привычному ритму жизни.       — В конце концов, Вы всегда можете прийти к нашему тренеру, он поможет, — доктор улыбался Джено, словно родному внуку. — Жаль, что Вашей маме я не смог помочь. Это навсегда останется неискупимой виной для меня. Она — мой единственный пациент, которого я не поставил на ноги.       — Полагаю, Вы сделали всё, что было в Ваших силах, — Джено почтительно склонил голову, — Спасибо Вам и за меня и за неё.       — Да уж, думаю, если бы мы пытались спасти только её, то у меня всё получилось бы, а так…       Джено напрягся, пытаясь вникнуть в чужие слова.       — Что значит только её?       — Если бы не обстоятельства, я пересобрал бы ей ноги по кусочкам, но в её положении опасно было применять внутривенный наркоз, поэтому мои возможности были весьма ограничены. Очень жаль, что по итогу не удалось спасти… — доктор не договорил, потому что в кабинет без стука вошёл отец.       — Доктор Пак, — он протянул руку для приветствия, — Вы закончили с моим сыном?       — В каком таком положении? О чём Вы? — Джено попытался было вернуться к разговору, но отец продолжил, словно его здесь не было.       — Я благодарен за Вашу работу и хотел бы обсудить вопрос покупки МРТ-сканера для Вашей клиники, пока Джено пойдёт собирать свои вещи, — последние слова были сказаны настолько ледяным тоном, что Джено даже перечить не захотелось. Он лишь крепче сжал кулаки и еле сдержался от того, чтобы хлопнуть дверью — он теперь должен был играть роль послушного мальчика.       В палате он в бешенстве швырял вещи в сумку, когда заглянула медсестра-ниндзя.       — Господин Ли, хорошо, что Вы ещё здесь. Приходил юноша и просил передать Вам это, — она протягивала букет бордово-алых роз. Джено чуть с ног её не сбил, выскакивая в коридор. — Он уже ушёл!       Джено вернулся в палату и вцепился в букет, осматривая его на предмет записки.       — Какой юноша?! Как выглядел?! — он обнаружил конверт и теперь дрожащими пальцами пытался вскрыть его, удерживая цветы.       — Ровесник Ваш, высокий такой, улыбчивый, сказал ещё так странно…       — Как?! — он всматривался в записку, но на ней была выведена только цифра «10».       — Согласишься побыть курьером, а становишься хозяином собаке, ну… то есть… он сказал грубее.       — Псине, — шёпотом пробормотал он и осел на кровать, сминая в пальцах записку.       В этот раз Джено никуда не падал, а вот его сердце — да.