Неизменно изменчивое время

Сидя на завтраке за главным столом, Гермиона представляла себе, как завтракают охранники Азкабана. Было практически невозможно что-либо делать, кроме как злобно пялиться на заключённых... э-э-э... студентов. Сидение бок о бок также делало обсуждения с коллегами неловкими и почти невозможными. Тем более что Гермиона сидела между профессором Шафиком, неразговорчивым преподавателем Защиты от тёмных искусств, и профессором Фоули, совершенно сумасшедшим преподавателем Ухода за магическими существами. Им было неинтересно разговаривать с ней, а ей неинтересно было разговаривать с ними. Никаких точек соприкосновения. Так что вместо беседы Гермиона уныло ела яичницу и жалела, что была так откровенна со Снейпом. Если раньше ей только казалось, что он избегает ее, то теперь она была в этом абсолютно уверена. Это беспокоило ее больше, чем она думала. В какой-то момент, злясь на Снейпа, она решила, что надо просто починить прибор времени, вернуться домой и все бросить. Но потом она вспомнила, что если Восьмёрке удастся осуществить свой план по убийству Снейпа, то возвращаться ей будет просто некуда. Это на корню обрубило ее злость. Но в данный момент Снейп позаботился о том, чтобы, где бы Гермиона ни появлялась, его там не было. На занятиях он присутсовал, но вел себя настолько сдержанно и неприметно, что мог бы и не приходить. Она подумала, что, возможно, ей даже не хватает общения с ним. Эта мысль одновременно смущала и беспокоила ее. Время, проведенное с младшей версией Снейпа, словно позволило ей заглянуть в ту его взрослую версию, которая казалась такой непостижимой и далекой. Путеводитель для читеров по ранее неизвестному миру Северуса Снейпа. Вероятно, в этой мысли было много этических вопросов, над которыми следовало подумать. Но помимо этих соображений Гермиона решила, что он ей вполне нравится, и, возможно, даже понравился бы и во взрослом варианте. Возможно, он мог бы стать для нее наставником, таким, каким, как она всегда надеялась, станет профессор Макгонагалл, но не стала (возможности наставничества, как оказалось, распространялись только на тех, кто умел играть в квиддич). Откусив кусочек тоста, Гермиона вдруг вспомнила свою неудачную попытку подарить Снейпу рождественскую открытку. Это было одно из тех воспоминаний, которые заставляют вас вздрагивать, если всплывают в памяти. Одно из тех особенных воспоминаний, которые ее мозг откладывал примерно на три часа ночи, когда она чувствовала себя особенно уязвимой и не хотела заниматься самоанализом. Это было на четвертом курсе, когда она решила сделать открытки для всех сотрудников Хогвартса, включая Филча, который принял открытку, сузив глаза, но в итоге с довольным ворчанием положил ее себе в карман. Она даже подарила открытки мадам Максим и профессору Каркарову. Директору Дурмстранга она подарила открытку в основном потому, что в то время она была немного влюблена в Виктора, а он уважал своего странного профессора. Она несколько раз заходила в кабинет Снейпа, чтобы отдать ему открытку, но его там никогда не было. В конце концов, она решила оставить её у двери в его покои. Нарядившись к балу, за час до встречи с Виктором она помчалась в подземелья, чтобы успеть оставить открытку. Когда она, наложив временные чары прилипания на обратную сторону открытки, прикрепляла ее к двери, та с рывком распахнулась. Снейп посмотрел на нее сверху вниз. На его лице на мгновение отразилось крайнее замешательство, которое быстро сменилось гневом. Он скрестил руки на груди и уставился на неё. − Мисс Грейнджер, что вы делаете? − прошипел он. − О... э, − Гермиона задрожала под его яростным взглядом. − Счастливого Рождества... сэр. Она протянула ему открытку. Наступила бесконечно долгая пауза, в течение которой он оставался совершенно неподвижным, а Гермиона стояла, вытянув руку с открыткой. Когда рука начала болеть, она опустила ее. − Я не праздную Рождество, − безразлично произнес Снейп. − О, − только и смогла ответить Гермиона. Она посмотрела на открытку, которую заколдовала, чтобы на ней была изображена территория Хогвартса со снегом, падающим вокруг огромной елки, усыпанной разноцветными огоньками. Когда получатель брал открытку в руки, в воздухе витал аромат хвои и слышался мягкий, почти неразличимый звук падающего на ветки снега. У нее ушла целая вечность на заклинание, и она считала, что это была изящная работа. Даже директриса Шармбатона была впечатлена. Да и другие учителя тоже. Ну, все, кроме одного. Который стоял и смотрел на нее так, словно она была камнем в его ботинке, пока у нее не сломался мозг и она не решила сделать то, о чем, наверняка, пожалеет. Она достала свою палочку и сосредоточилась на открытке. − Я не праздную Рождество, но это не значит, что я хочу провести этот день в холодном коридоре с вами, мисс Грейнджер, − рявкнул Снейп, когда она, вместо того, чтобы уйти, принялась колдовать над открыткой. Она снова протянула ему открытку и заметила, как глаза Снейпа скользнули по ней. Открытка изменилась. На мирной праздничной сцене, засыпанной снегом, появилась высокая тёмная фигура, которая взорвала украшенную ёлку заклинанием и унеслась прочь, оставив после себя дымящийся ствол. Сцена повторилась. И еще раз. Гермиона наблюдала за тем, как брови Снейпа взметнулись вверх, и переживала, что разочарует Виктора, пропустив рождественский бал, поскольку ее определенно собирались убить. Вместо этого Снейп тихо фыркнул. Черты его лица смягчились. − Ничтожно малое улучшение, − сухо сказал он. Но взял открытку из ее рук и некоторое время рассматривал её, а затем повертел в руках. Он посмотрел на нее так, словно собирался сказать что-то еще, но не знал что. Гермиона стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока наконец Снейп не вздохнул. − Мисс Грейнджер, разве вам не нужно куда-то идти? − Да, сэр, − ответила она и ушла. Вспоминая ту особенно мучительную встречу, Гермиона несколько изменила свое мнение. Если бы кто-то подарил мистеру Снейпу открытку, она могла бы представить, что он отреагирует на это с той же степенью подозрительности, что и его взрослая версия. В конце концов, он поступил так, когда она предложила ему обезболивающее зелье. Люди просто не делали для него приятных вещей, не ожидая ответных любезностей. Предполагалось, что все имеет свою цену. Возможно, взрослый Снейп был просто немного, ну, ошарашен. Он наверняка догадывался о ее скрытых мотивах. Гермиона сжалась в кресле, вспоминая свои изменения в открытке. Ой. Черт, какой же она была идиоткой. Она посмотрела на него молодого. Он методично жевал, не обращая внимания на что-то болтавшего ему на ухо Эвана. Он был намного спокойнее, когда они оставались наедине. До тех пор, пока она не вывела его из себя. Ей стало интересно, знает ли он, какого будущего хочет для него Люциус. Куда ведут его Мальсибер и остальные. Она чувствовала себя немного растерянной из-за всего этого. Но она была здесь, чтобы защитить его от Восьмерки, а не от самого себя, и сделает это. А потом уйдет. Гермиона вздохнула. Она так устала. Она окинула взглядом студентов, сгруппировавшихся по своим факультетам, обратив внимание на большое количество хаффлпаффцев. Было ли их так много, когда она училась в школе? Она задумалась над этой загадкой и подумала, не было ли это результатом действий Сортировочной шляпы. Возможно, это была последняя попытка поместить детей в пацифистский, − все замечательные и прекрасно ладят друг с другом − факультет, чтобы попытаться ослабить растущую напряженность, вызванную Волдемортом и его последователями. Пока Гермиона размышляла о политических махинациях волшебной шляпы, прилетели совы с утренней почтой. Девушка увидела радостные лица детей, хватающих маленькие посылки, письма и открытки. Она скучала по совиной почте. В то время, когда она жила, все отправляли ей вещи через камин. Это было чище, но не так захватывающе. Не нужно было держать под рукой совиные лакомства, а посылки просто выпрыгивали на пол без предупреждения, и иногда она на них наступала. Она увидела, как большая рыжевато-коричневая сова бросила письмо для Лили. Гермиона наколола на вилку еще одну порцию яичницы и задумчиво жевала, наблюдая, как Лили открывает письмо и быстро его просматривает. Лицо Лили вытянулось, и Гермиона увидела, как она чуть слышно произнесла: “О, нет”. Джеймс повернулся к Лили с обеспокоенным выражением лица, но она полностью проигнорировала его, встав и оттолкнувшись от стола. Гермиона заинтересовалась. Лили с зажатым в руке письмом направилась к столу Слизерина. Очевидно, послышались какие-то насмешки, которые она проигнорировала, и остановилась рядом со Снейпом. Вот теперь Гермионе стало действительно интересно. Даже на расстоянии Гермиона могла точно определить момент, когда Снейп понял, что Лили специально подошла поговорить с ним. Он весь словно засветился. Ну, насколько это возможно в случае со Снейпом. Видеть это было приятно, но по какой-то причине и раздражало. Лили направилась к выходу, но Снейп слегка покачал головой. Гермиона предположила, что гриффиндорка попросила его покинуть Большой зал вместе с ней, но он отказался. Гермиона почти видела, как за слизеринским столом пробежала волна интереса, но Снейп и Лили проигнорировали ее. Затем Лили склонилась над ухом Снейпа и что-то тихо зашептала. − Нет! Гермиона забыла, что нужно продолжать жевать. Это был крик Снейпа. Гермиона увидела, как он вскакивает, отталкивая других студентов, прежде чем выскочить из-за стола. Лили потянулась за ним, но он проигнорировал её руку и схватился за голову, слегка согнувшись, словно от боли, а затем снова выпрямился и, широко шагая, вышел из зала. Лили стояла, глядя ему вслед, и все еще держала письмо в руке. Через несколько минут она направилась в ту сторону, куда ушел Снейп, но Гермиона увидела, как Джеймс побежал за ней и схватил ее за руку, останавливая. Они обменялись резкими фразами. “Так, − подумала Гермиона, − вот тут-то я и вступлю в игру”. Она направилась к Лили и Джеймсу, которые теперь стояли прямо за боковой дверью Большого зала и, похоже, все еще спорили. Подойдя ближе, Гермиона увидела, что Лили плачет. − Итак, мисс Эванс. Что вы сказали мистеру Снейпу? − немного бесцеремонно спросила Гермиона. − О, профессор Грейнджер. Это ужасно! Мои родители прислали сову... Мне пришлось сказать Севу, что его мама умерла, − Лили зарыдала еще сильнее. Джеймс скрестил руки и выглядел слегка растерянным, но в то же время немного возмущенным. − Я не понимаю, почему они послали сову тебе, а не Снейпу, − пожаловался он. − Мистер Поттер, я могу вам сказать с полной уверенностью, что совершенно не заинтересована в том, чтобы из ваших уст звучало хоть что-то помимо глубочайших соболезнований вашему однокурснику в связи с его трагической потерей, − гневно отрезала Гермиона. Глаза Джеймса расширились, и он слегка отпрянул от неё. Гермиона повернулась к Лили. − Он сказал, куда направляется? Лили покачала головой. − Может, знаете его любимое место, куда он мог бы пойти? − спросила Гермиона, пробуя другую тактику. Лили беспомощно пожала плечами. − Простите, профессор. Я больше не знаю, что ему нравится. Мы... нас уже не назовешь друзьями, − она снова заплакала. − Все в порядке, − успокаивающе сказала Гермиона. − Я найду его. А вы идите в свою гостиную и постарайтесь немного успокоиться перед занятиями. Лили кивнула. Она и Джеймс уже собирались удалиться, но подростка окликнула Гермиона: − Только не вы, мистер Поттер. Вы остаетесь. Лили и Джеймс переглянулись, но Лили вытерла глаза носовым платком и направилась в гостиную Гриффиндора. Гермиона подождала, пока она не окажется вне пределов слышимости, и снова повернулась к Джеймсу. − Покажите мне на карте, где находится мистер Снейп, − приказала она. Джеймс выглядел слегка встревоженным. − На какой карте? − Покажите мне, − повторила Гермиона сквозь стиснутые зубы, − на карте, где находится мистер Снейп. − Я не совсем понимаю, какую карту вы имеете в виду, профессор, − уклончиво ответил Джеймс. Гермиона скрестила руки на груди и склонила голову набок, злобно глядя на него. Ей стало казаться, что у неё много общего со взрослой версией Снейпа, и этим яростным, напряженным взглядом она сейчас напоминала его. − Мистер Поттер, − сказала она обманчиво мягким голосом. − Вы находитесь на распутье. Перед вами два возможных пути, и только от вас зависит, какой из них вы выберете. В одном варианте вы сделаете вид, что у вас нет магической карты территории Хогвартса, с помощью которой вы изводите своих однокурсников, в частности, мистера Снейпа, и находите потайные ходы, позволяющие вам разгуливать по ночам вместе с необузданным оборотнем, подвергая опасности всех, кто находится поблизости. Я обещаю, что этот путь не приведет вас ни к чему хорошему. Джеймс нервно сглотнул. − Другой путь, который, кстати, я настоятельно рекомендую вам выбрать, − это тот, в котором вы говорите: “Да, профессор Грейнджер” − и немедленно отдаете мне карту, − закончила Гермиона тем же низким, угрожающим тоном. − Да, профессор Грейнджер, − кротко ответил Джеймс. Он засунул руку в карман мантии, достал сложенный лист пергамента и протянул ей. Гермиона не стала заморачиваться с дерьмовым паролем, что она что-то там замышляет, и просто наложила на чистый лист бумаги самые сильные из известных ей разоблачающих чар. Бумага слегка смялась под действием заклинания, и она увидела, как перед ней открываются замок и его окрестности. Она просматривала карту, пока не увидела то, что искала: Северуса Снейпа, находящегося у дальнего берега Чёрного озера. Верно. Хорошо. Удовлетворенная, она вернула карту Джеймсу. Он молча взял его у нее и спрятал обратно в карман мантии. − Теперь вы можете идти, мистер Поттер, − едко сказала Гермиона. Джеймс кивнул и пошел прочь, дважды оглянувшись на нее с выражением замешательства на лице. “Да, тебе лучше побеспокоиться”, − несколько недоброжелательно подумала Гермиона. Она была не в настроении. Со стремительность, которую обычно воплощала Минерва, она шла по коридорам из замка и по тропинке вокруг озера, пока не добралась до одинокой фигуры, сгорбившейся под ивой. Гермиона опустилась на траву рядом со Снейпом, и они оба сели под деревом, глядя на озеро. − Это очень тяжело − потерять родителей, − мягко сказала Гермиона. − О, а вы прям в курсе, − грубо ответил Снейп, вытирая глаза рукавом. Гермиона положила подбородок на колени, глядя на спокойную воду, в которой отражалось пасмурное небо. − Я потеряла обоих родителей еще до того, как мне исполнилось восемнадцать. Это не было ложью. Правда заключалась в том, что она перестала иметь родителей в тот день, когда стерла их воспоминания и отослала прочь. Она почувствовала, что Снейп сменил позу, и решила, что он повернулся, чтобы посмотреть на нее, но продолжала смотреть прямо перед собой. − О, − сказал он, слегка фыркнув. − Это правда тяжело, и еще очень долго ты чувствуешь себя бесконечно одинокой, − продолжала Гермиона. Рядом снова послышалось шмыганье носом. − Вы плакали? − внезапно спросил он. − Все время, − ответила Гермиона. − Тогда я делала кое-что важное, или, по крайней мере, то, что я считала важным, поэтому не хотела ни с кем об этом говорить − вдруг это помешает тому, чего мы пытались достичь. Я много плакала, когда ходила в туалет, или ночью под одеялом. − Это помогло? − Мне − да. Но у всех разные способы справляться с горем. Главное − пережить это, − сказала Гермиона. Снейп больше ничего не сказал. Гермиона некоторое время молча сидела рядом с ним, а затем повернулась к нему. − Некоторые люди считают, что им нужно отвлечься, когда все становится непосильным. Другие − нет. Но если это вас заинтересует, то сегодня вечером я готовлю кое-что в лаборатории для мадам Помфри. Вы можете присоединиться ко мне. Я буду там с шести. − Спасибо, − вяло ответил он. − Я могу оставить вас одного, если вы того желаете, − предложила Гермиона. − Вы можете прийти ко мне в мои комнаты в любое время, если захочется поговорить. Снейп ничего не ответил. Гермиона встала и, не оставляя себе шанса передумать, мягко положила руку ему на плечо. − Мне очень жаль вашу маму, − тихо сказала она, прежде чем покинуть его. На обратном пути в замок она встретила Филча в коридоре, и это пробудило у нее кое-какие мысли. − Мистер Филч, − поприветствовала она его. − Профессор Грейнджер, − осторожно произнес он. Моложавая на вид миссис Норрис обвилась вокруг его ног, громко мурлыча. − Если во время вашего сегодняшнего обхода вы столкнетесь с мистером Поттером, я предлагаю вам приказать ему вывернуть карманы, − предложила она. − Если у него найдется чистый лист пергамента, я бы рекомендовала вам конфисковать его. − Что это? − спросил Филч. − Это контрабанда, − сказала Гермиона. Она наклонилась и с удивлением обнаружила, что миссис Норрис позволила ей почесать подбородок и провести рукой два раза по бокам. Довольная кошка ласково боднула ее головой в голень. Филч с радостным выражением лица наблюдал за общением Гермионы с его спутницей. − Конечно, профессор, − сказал он с некоторым удовольствием. Гермиона старалась не чувствовать себя виноватой за то, что подставила Джеймса и его друзей, особенно Ремуса, но она чувствовала, что отсутствие у мальчиков карты пойдет на пользу целому ряду людей. И если одним из них окажется Снейп, то что с того? Клятва молчала, видимо, ничуть не обеспокоенная таким выбором. Гермиона вернулась в свои комнаты. Она отпросилась с двух уроков, на которых собиралась помочь, и осталась ждать, если Снейп решит появиться. Пока она ждала, то зачаровывала кристаллы времени, поедая выпечку. Именно поэтому она не была похожа на Розмерту. Состояние собственной фигуры ее беспокоило, но не настолько, чтобы перестать есть пирожные. В пять тридцать Гермиона перестала ждать и направилась в лабораторию, где занялась приготовлением зелий. В шесть тридцать раздался осторожный стук в дверь. Гермиона обернулась и увидела Айю, умную слизеринку, умеющую неплохо варить противоядия. − Извините, профессор Грейнджер, − сказала она. − Здравствуйте, мисс Бакри, чем могу помочь? − спросила Гермиона. − Профессор Дамблдор попросил о встрече с вами в своем кабинете, − сообщила Айя. − Хорошо, − сказала Гермиона. Она посмотрела на свой готовый успокаивающий бальзам, и у нее возникла идея. − Мисс Бакри, − начала Гермиона. − Вы можете разлить это зелье по колбам? Я знаю, что у вас твердая рука, к тому же это позволит заработать двадцать баллов для Слизерина. Девушка усмехнулась. − Да, конечно, профессор Грейнджер. − Превосходно, спасибо. Котел оставьте, я его сама почищу. Просто разлейте содержимое в колбы, пока оно не испортилось, − проинструктировала Гермиона. Айя кивнула. Теперь, когда этот вопрос был решен, Гермиона направилась в кабинет директора. Когда она добралась до горгульи, та распахнулась при ее приближении, и Гермиона поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Войдя в огромный кабинет, Гермиона увидела Дамблдора (она не могла заставить себя называть его Альбусом), Минерву и Горация, стоящих вокруг красивого стола из полированного дуба. Фоукс спал на жердочке справа, прямо над сидящим и очень подавленным Снейпом. − Спасибо, что пришли, профессор Грейнджер. К сожалению, мы собрались по очень важному поводу, − сказал Дамблдор. Взгляд Гермионы метнулся к Снейпу. − Да, профессор, я в курсе. − Мистера Снейпа необходимо сопроводить домой на похороны его матери. Он сообщил нам, что вы уже согласились это сделать, − продолжил Дамблдор. Снейп поднял на нее глаза, и ей показалось, что в его взгляде промелькнула мольба. − Да, это так, − солгала Гермиона. − Надеюсь, вы не против, профессор Слагхорн. Я знаю, что вы глава факультета мистера Снейпа... Гораций замотал головой. − Конечно, не против, профессор Грейнджер! Вы также исполняли обязанности Главы и были прекрасным наставником для мистера Снейпа. У меня нет возражений. − Вы можете переместиться в Министерство прямо из моего кабинета, − сказал Дамблдор. − Но боюсь, в дальнейшем вам придется воспользоваться магловским транспортом, чтобы добраться до дома мистера Снейпа. Это не будет проблемой? − Вовсе нет, − сказала Гермиона. − Мои родители были магглами. Меня это полностью устраивает. В ответ на ее заявление наступила короткая пауза, и она увидела, как Минерва и Дамблдор обменялись быстрыми взглядами. − Это проблема? − спросила Гермиона. − Нет, − нарушила молчание Минерва. − Вовсе нет. − Мистер Снейп? − Гермиона адресовала свой вопрос Снейпу. Он покачал головой. − Нет, профессор. “Значит, мы едем в Коукворт”, − подумала Гермиона. − Мы отправимся утром, − сказала Гермиона Снейпу. − Встретимся у горгульи после завтрака? − Да, профессор, − сказал Снейп. Он выглядел совершенно разбитым. “Я позабочусь о вас”, − хотела сказать Гермиона. Но не сказала. Лишь кивнула и произнесла: − Тогда увидимся завтра.