Welcome to Hellumbia

Прошло больше недели с визита ФБР, и Нил начинал подозревать, что федералы либо решили на него забить, либо просто не хотели идти на уступки. А, может, все вместе. После того странного вечера подчас жутких откровений, Эндрю стал немногим разговорчивее, но иногда все же позволял втянуть себя в какой-нибудь бесполезный треп ни о чем, впрочем, старательно избегая действительно важных тем. Нила это вполне устраивало — он не хотел переходить границы дозволенного и понимал, что рассказать о подобном опыте уже означало о большом доверии, которое, как он успел выяснить, со стороны Миньярда было величайшей привилегией. Чем он ее заслужил, Нил не понимал. В пятницу они не стали изменять устоявшейся традиции и отправились в Райские сумерки — к ним присоединились Кевин и Рене. Девушка на время вернулась c каникул, которые проводила со своей приемной матерью. На резонный вопрос Нила она с улыбкой ответила: — Эндрю попросил кое с чем помочь. С чем именно — никто из них не уточнил. Они оба куда-то пропали почти на всю пятницу и вернулись только вечером, порядком побитые, точно побывали в какой-то заварушке. После заехали за Кевином, и все вместе отправились в клуб. Без Ники было тоскливее обычного — Хэммик умел хоть как-то сгладить напряженную атмосферу между близнецами, которая без него ощущалась особенно остро. Впрочем, роль медиатора на себя с готовностью взяла Рене — она вела непринужденный разговор со всеми по очереди и даже умудрилась не всерьез поспорить с Аароном. Как и Нил, она отказалась от выпивки и потягивала колу из стеклянной бутылочки, с безмятежной улыбкой наблюдая за остальными. Затем предложила составить Аарону компанию на танцполе, и они вместе ушли вглубь толпы. Эндрю тоже куда-то отлучился, и они с Дэем остались за столиком вдвоем. Кевин пустым взглядом смотрел в стол и баюкал в руках полную стопку с какой-то страшной зеленой бурдой. — Что планируешь делать дальше? — спросил у него Нил, просто чтобы не сидеть молча. Они довольно часто пересекались в ангарах Ваймака, но не особо разговаривали — оба напоминали друг другу о неприятном периоде жизни, о котором хотелось забыть. — Из ближайших планов — постараться не сдохнуть от алкогольной интоксикации, а там посмотрим. — Ваймак устал смотреть, как ты убиваешь себя. — Если я перестаю пить, перед глазами стоит его лицо, — Кевин поводил рукой перед лицом, глядя сквозь нее, а затем коснулся пальцами двойки на скуле. — А я больше не хочу его видеть. Не нужно быть гением, чтобы понять, что речь шла о Рико. Нил в несколько глотков прикончил остатки колы. — Рико мертв. И вряд ли сможет воскреснуть. А если вдруг такое и случится, у твоего отца есть целая армия, чтобы снова отправить засранца в загробный мир. Кевин криво улыбнулся на неуклюжую попытку его приободрить и опрокинул в себя шот. — До сих пор не могу поверить, что его больше нет. Подошли Аарон и Рене. — О чем шепчетесь? — девушка присела рядом с Кевином, и Нил заметил, что ей пришлось схватиться за край столика — болезненно дернулась правая нога. Рене прошла курс реабилитации, но, по ее словам, пострадавшее бедро все равно периодически беспокоило ее, особенно при активных физических нагрузках. Хотя девушка и уверяла, что в разумных количествах они помогают укреплять мышцы. — О старом общем знакомом, — обтекаемо ответил Нил, не уверенный в том, что Кевин захочет продолжать разговор о Рико. Тот предпочел промолчать. — Как думаешь, — обратился он к Рене, — мы с Дэем могли бы поступить в ваш универ? — Кевин бросил на него удивленный взгляд. — Конечно, почему нет? В Пальметто есть разные программы и возможности для студентов: они предоставляют учебные и спортивные стипендии, гранты, а для платного обучения возможны скидки. Они также помогают оформить кредит на обучение на льготных условиях, если требуется. Думаю, вы оба могли бы попробовать себя в области, которая вам интересна. Моя основная специальность, например, — религиоведение, но я также прохожу курсы по психологии и праву. Аарон, насколько я знаю, увлекается биологией и химией, а у Эндрю специализация по уголовному праву. Нил не удержался и прыснул в кулак. Он как-то не задумывался о том, какие предметы Эндрю бы взял изучать в университете, но уголовное право явно стояло в конце этого списка. — Серьезно? — Уверен, он сделал такой выбор, просто чтобы постебаться над всей американской правовой системой, — прокомментировал Аарон, расслабленно откинувшись на своем стуле. Кажется, впервые за долгое время Нил видел его таким умиротворенным. — А что бы вы выбрали? — Рене обратилась к ним с Кевином. Нил задумался. Если у Ваймака получится провернуть фокус со спортивной стипендией, и он сможет поступить, придется всерьез задуматься над выбором профилирующего предмета. — Не знаю. Возможно, математику? Это хотя бы интересно. — А что насчет тебя, Кевин? — Я изучал историю в другом университете, когда мы учились там вместе с… — слова застряли у Дэя поперек горла, и он осушил еще одну стопку. — Мне пришлось взять академ, но я не уверен, что хочу туда возвращаться. Я пока ни в чем не уверен. — Возможно, удастся как-то договориться о переводе? Было бы здорово увидеть тебя в Пальметто. Кевин пожал плечом и потянулся за очередной порцией алкоголя. Поднос опустел, и Нил принялся составлять на него грязные бокалы и рюмки. Рене решила составить ему компанию, и они вместе отправились к бару. Исчезнувшего Эндрю до сих пор нигде не было видно, и Нила начинало это беспокоить. — Где Эндрю? — спросил он сквозь грохочущую музыку — они продвигались через толпу людей недалеко от диджейского пульта и колонок. — Думаю, он скоро вернется. Ему нужно утрясти одно дело, — по загадочному тону Рене Нил ничего не понял, но беспокойство его немного отпустило. Оставалось надеяться, что Миньярд не вляпался ни во что незаконное. В баре их обычно обслуживал Роланд — Эндрю всегда заказывал напитки только у него, но бармена на месте не было, поэтому они принялись ждать. Чтобы скоротать время, Нил решил спросить у Рене кое-что, пока они остались наедине. — Почему, когда я спросил у Эндрю о том, есть ли что-то между вами двумя, он так странно отреагировал? В смысле, я просто озвучил мысль, которой со мной поделился Ники, но мне и самому стало интересно узнать. Он сперва даже не понял, о чем я спрашиваю. Рене улыбнулась. — Эндрю говорил, что ты можешь завести об этом разговор. Это правда, что многие ошибочно считают, будто мы встречаемся. У ребят даже есть спор по этому поводу. На кону довольно крупные суммы. — Они спорят на такие вещи? На деньги? — удивился Нил. — Да, причем регулярно. На самом деле мы с Эндрю не встречаемся и никогда не будем. — Но почему? Я думал, вы довольно близко общаетесь, да и две компании держатся едва ли не на вас двоих. — Скажем так, я не в его вкусе. Он сразу дал мне понять, что ничего не выйдет, чтобы не вводить в заблуждение, — видя непонимающее лицо Нила, она пояснила: — Просто я девушка. Тогда до Нила дошло. — О, — выдал он и затих в попытке переварить полученную информацию. Роланд объявился спустя пару минут, слегка запыхавшийся и чему-то хитро улыбающийся. Он бросил странный взгляд на Нила и без лишних слов забрал у него поднос, принявшись готовить новые порции напитков — вкусы компании Миньярда он успел изучить хорошо. — Повторить две колы? — обратился к ним Роланд, заставив поднос спиртным. Рене кивнула, а Нил подумал и заказал себе колу с виски. Бармен явно удивился, но ничего не сказал. Спустя пару минут они уже направлялись назад к их столику. Эндрю благополучно вернулся даже без новых ссадин на лице. Выглядел он невозмутимым и отстраненно смотрел в сторону толпы, поэтому Нил решил не вдаваться в подробности. Тем не менее от внимательного взгляда Миньярда не ускользнул изменившийся напиток Нила, когда все разобрали бокалы, и он вздернул бровь в немом вопросе, но не стал озвучивать его вслух. Вечер продвигался размеренно и довольно спокойно — благодаря выпитой порции алкоголя Нил заметно расслабился и непринужденно наблюдал за остальными. Рене и Аарон вновь ушли танцевать и каким-то чудом выдернули из-за столика Кевина, который в очередной раз пытался упиться, как в последний. Нилу даже было немного его жаль. Мир Дэя полностью рухнул со смертью Рико, и в нем не осталось практически ничего, что могло бы дать ему стимул жить дальше и к чему-то стремиться. Если подобное осталось в принципе. Нил чувствовал себя удивительно похожим образом. И, если Кевин вливал в себя алкоголь по самые брови в попытке справиться с собственными эмоциями, Нил был склонен к другого рода саморазрушению. — Я говорил с Рене, — ляпнул Нил, когда они с Эндрю остались за столиком одни. Миньярд невозмутимо отпил свой напиток и взглянул на него. — Мне тебя с этим поздравить надо? — Нет, — Нил не знал, как выразить свои мысли в связное предложение. Порой он испытывал с этим невероятные трудности, а иногда в запале мог выдавать и более витиеватые фразы. — Она сказала, что ты гей, — на самом деле, конкретного этого Рене не говорила, но не сложить два и два было попросту невозможно. — У тебя с этим какие-то проблемы? — Нет, — Нил помотал головой. — Не в этом дело. Просто… ты не выглядишь… — Как гей? — Эндрю фыркнул. — Оставь пафос Хэммику. — Они знают? Твоя семья? — Нет. — Почему? — С кем я сплю или не сплю — совсем не их дело, не находишь? В факте нашего кровного родства это не изменит ровным счетом ничего. — Но ты сказал Рене. — Это было необходимо, чтобы вовремя предотвратить ненужные проблемы. Нил задумался, прокручивая в голове состоявшийся ранее разговор с девушкой. — Как ты узнал, что я могу с ней об этом заговорить? — Иногда ты бываешь чересчур предсказуемым. — И ты позволил ей сообщить мне такую важную информацию, которую не знают даже твои родные брат и кузен? — Порой мне кажется, что ты слушаешь не ушами, а задницей, — обронил Эндрю. Нил нахмурился — ответ плавал где-то на поверхности, но за него никак не получалось уцепиться. Наверное, во всем был виноват выпитый алкоголь. — Раз ты теперь в курсе моего секрета, то что насчет тебя? — Насчет меня? — тупо повторил Нил. — Ладно, забей. — Меня никто не интересует, если ты об этом. На это как-то не было времени, знаешь ли. — Сейчас — или в принципе? Нил пожал плечами. В последний раз, когда он с кем-то целовался, его застукала мать, и последовавшее за этим наказание не оставило желания пробовать подобное вновь. Да и сам поцелуй Нил помнил смутно — лишь разочарование с привкусом губной помады. За время в бегах он ясно понял одно: отношения — затея крайне сомнительная и, что самое главное, опасная. Сейчас он больше никуда не бежал, но вбитые заботливыми материнскими руками заветы прочно сидели в голове. Пошатываясь, вернулся Кевин, и странный разговор сам собой сошел на нет. Рене осталась еще на пару дней — Нил уступил ей на это время комнату Ники, уверенный, что тот не стал бы возражать, а сам переехал в гостиную на диван. Темной воскресной ночью ему отчего-то не спалось. Он долго ворочался, чувствуя, как пружины впиваются в бока, а потом и вовсе поднялся и поплелся на кухню. Его мучали мысли об отце. Нил не стал включать верхний свет — комнату освещала лишь тусклая лампочка в вытяжке. Он почти наощупь нашел кофе, засыпал в кофеварку и включил ее, параллельно принявшись искать кружку. Эндрю ходил практически бесшумно, но Нил боковым зрением заметил знакомую тень в дверном проеме. Возможно, он случайно разбудил Миньярда своей возней — его комната находилась как раз сверху. — Не спится? — спросил он вполголоса, когда Эндрю подошел ближе. Тот молча достал вторую кружку и поставил ее рядом с той, что успел для себя отыскать Нил. — Тот же вопрос могу задать тебе. — Меня беспокоит, что ФБР так легко от меня отстали. Что, если отец… — он потряс головой в попытке отогнать пугающие картинки. — Эй, — позвал Эндрю и, когда Нил на него не среагировал, схватил пальцами за подбородок, призывая посмотреть на себя. — Я обещал тебе защиту. Я всегда держу слово. — Ты говорил то же самое Аарону, — пробормотал Нил и тут же понял, что именно ляпнул. Миньярд прищурился и крепче сжал подбородок, но не настолько, чтобы стало больно. — Так ты знаешь немецкий. Не перестаешь меня удивлять. Прямо ходячий багаж знаний. — Когда ты в бегах, и не такому научишься. Я знаю немецкий и французский, пару базовых фраз из испанского. Мы жили в Европе какое-то время, приходилось учить язык, чтобы выдавать себя за местных. Пропищала кофеварка, и Эндрю отпустил его. Он разлил кофе по кружкам, добавив в свой просто невообразимое количество сахара — как у него внутри ничего не слиплось, Нил не представлял. У него от одного вида начинало сводить зубы. Свой кофе он разбавил молоком. Они вышли на задний двор и присели на крыльцо. Эндрю вытащил из кармана свободных мягких шорт сигареты и зажигалку, и они оба закурили. Миньярд даже сейчас носил верх с длинным рукавом, и Нил задумался, есть ли под ними ножны. Его удивляло, что Эндрю носил их постоянно даже в повседневной жизни — черные повязки от локтя до запястья служили неотъемлемым атрибутом его гардероба, даже если на нем была одежда с коротким рукавом. — Можно вопрос? — спросил он осторожно, опасаясь, что его, как это часто случалось, проигнорируют. Но Эндрю, несмотря на бессонную ночь, на его счастье, решил поболтать. — Это уже вопрос, — Миньярд выдохнул дым ему в лицо и отпил свой омерзительно сладкий кофе. — Почему ты постоянно ходишь в повязках? Это только из-за ножей? Или есть другая причина? Эндрю опустил взгляд на свои руки и, зажав сигарету в зубах, закатал один из рукавов, оголяя запястье и предплечье. Сейчас повязок на нем не было. Но зато было кое-что другое. У Нила похолодело внизу живота, а рука с сигаретой дрогнула. В темноте на коже проступали белесые шрамы. Они были старыми и давно зажили, но напоминали о страшных временах, когда один мальчик очень сильно мучился. И пытался сделать что-то со своей болью, которую еще мог испытывать. Это был крик о помощи. Но услышал ли его хоть кто-нибудь? — Я не знал, — выдохнул Нил с замиранием сердца. Эндрю фыркнул и опустил рукав черной кофты. — Естественно, ты не знал. Ты и не мог. Я же тебе не показывал. — Аарон и Ники видели? — Нет. — Этого им тоже не нужно знать, потому что ничего не изменит в факте вашего кровного родства? — Схватываешь на лету. — Не понимаю. Ты ничего им о себе не рассказываешь, но при этом защищаешь, живешь с ними под одной крышей. — Аарону я кое-что пообещал. А Хэммик сам решил остаться, чтобы «за нами присматривать», — он показал пальцами кавычки. — Я не обязан им что-то рассказывать только потому, что мы живем в одном доме и играем в семью. — Но ты рассказываешь мне, — констатировал Нил. — И показываешь. — Считай это подарком за хорошее поведение. — Ты же говорил, что я тебя постоянно бешу. — Бесишь. И тот факт, что ты меня бесишь, выводит меня еще сильнее. — Что-то тут не сходится. — Не моя проблема, — отрезал Эндрю и добавил: — Ненавижу тебя. — Ты всем, кого ненавидишь, рассказываешь свои тайны? — усмехнулся Нил. — Только тем, кто вламывается в мой дом и просит себя убить. Помолчали. Нил над кое-чем раздумывал, делая несколько глотков немного остывшего кофе. Он никому прежде не показывал свои шрамы — напоминание о необузданной жестокости отца и семилетнем преследовании. Но сейчас это казалось честным — ответить откровением на откровение. — У меня тоже есть шрамы, — наконец выдал он, затушив бычок сигареты о землю. — Много. Достались мне в наследство от поехавшего отца. Эндрю взглянул на него — Нилу показалось, что за равнодушной маской промелькнул скрытый интерес. — Покажешь. Но не сейчас. Нил кивнул. Они допили кофе и зашли внутрь. Нил поставил кружки в раковину и оставил там, решив, что помоет утром. Он потоптался на месте, заметив, что Эндрю не спешит уходить к себе. Складывалось впечатление, что Миньярд чего-то ждал или, напротив, в чем-то сомневался, что на него было совсем непохоже. Нил не выдержал: — Спать? Вместо ответа Эндрю подошел ближе и встал прямо напротив, заглянув Нилу в глаза. Там застыла темная бездна. — Пообещай, что остановишь меня и скажешь мне «нет», если ты этого не хочешь. — Не хочу чего? — не понял Нил. — Пообещай. — Хорошо. Я обещаю. — Держи руки при себе, — скомандовал Эндрю. И в следующее мгновение стремительно сократил остававшееся между ними расстояние, притянув Нила за футболку. Эндрю его поцеловал. От неожиданности Нил чуть было не забыл про руки и, не зная, куда их деть, завел за спину. Эндрю целовал его так, будто им обоим осталось жить от силы пару минут. Он целовал его так, словно провел в пустыне неделю и никак не мог напиться водой. У Нила закружилась голова, а по всему телу расплылся жар. Он отстранился. — Ты, — в горле пересохло, и связно мыслить совсем не выходило. — Это… — Это значит «нет»? — спросил вмиг напрягшийся Эндрю до того серьезным тоном, что Нил испугался. — Нет. Нет, в смысле, не «нет»… Я… Я тебе что, нравлюсь? — Я уже говорил тебе, что ты идиот? — А можно… — Нил все еще пытался уцепиться за разбегающиеся в разные стороны, точно крысы с тонущего корабля, мысли. — Еще? — Без рук, — напомнил Миньярд и вновь притянул его к себе. Нил совсем потерял счет времени. Возможно, прошел час или всего пара мгновений — он не знал. Губы горели огнем от того, с каким напором и искренностью его целовали. Нил даже не знал, что может быть так. Пока губы Эндрю сталкивались с его, весь мир, казалось, просто переставал существовать — больше не было ни мрачных мыслей об отце, ни тревог по поводу будущего. Все казалось таким незначительным и в то же время простым, когда он отвечал на поцелуй так, как умел. Ему хотелось коснуться, хоть чего-нибудь, но вместо этого он лишь сильнее впивался ногтями в неровную кожу ладоней — подарок, оставленный Рико перед смертью, и полностью растворялся в моменте. Когда Эндрю отстранился, Нил едва помнил, как дышать. Раскрасневшийся, он стоял посреди почти неосвещенной кухни, и просто не мог поверить в произошедшее. Но вот, он, Эндрю, дышал так же тяжело и смотрел на него так, что у Нила пробежали мурашки по спине. Он настолько выпал из реальности, что едва успел заметить мелькнувший в дверном проеме темный силуэт. Кто бы это ни был — Рене или Аарон, — решил не вмешиваться и уйти, оставшись почти незамеченным. — И… что теперь? — озвучил Нил шепотом вертевшийся на языке вопрос. — Теперь — спать, — ответил Миньярд в своей привычной манере и ушел, оставив запыхавшегося Нила с миллионом вопросов в голове и гулко стучащим сердцем в груди. Стоит ли говорить, что Нил так и не смог заснуть? И виноват в этом был не только выпитый кофе.

***

Рене уехала в понедельник утром, а Нил отправился на работу. Аарон за завтраком сообщил, что нашел себе подработку в книжном и приступит с завтрашнего дня. Эндрю его затею никак не прокомментировал, но точно принял к сведению. Судя по тому, как тепло и загадочно улыбалась ему Рене, когда они прощались, переводя взгляд с Нила на Эндрю, ночью их застукала именно она. Однако девушка тактично не стала ничего говорить. Возможно, она подозревала об этом уже давно, учитывая, что общалась с Миньярдом ближе всех. Дни потянулись в своей привычной монотонности — Ваймак нагрузил Нила делами, Эндрю тоже где-то пропадал, поэтому они почти не пересекались. И почти не разговаривали. Но Нил отчего-то чувствовал себя гораздо легче. В целом они вели себя как обычно, но кое-что все-таки изменилось. Нил стал ловить себя на том, что засматривается. Дома, во время еды, в ангарах Ваймака, если им удавалось пересечься. Миньярд это тоже наверняка замечал, но делал вид, что — нет. Хотя в его привычном молчании тоже появилась какая-то новая нота. Нил пока не мог разобрать, какая. В четверг Нил вернулся пораньше и застал там Эндрю одного. Аарон наверняка еще был на своей новой подработке. — Нам нужно поговорить? — спросил Нил, зайдя в гостиную. Эндрю сидел на диване, подогнув под себя ноги с наполовину пустым ведерком мороженого и без особого интереса смотрел какое-то шоу по телевизору. Если вообще смотрел. — О чем? — отозвался Миньярд неохотно, засунув очередную ложку в рот. — У нас почти закончились продукты, и сейчас как раз твоя очередь ехать в магазин. Нил закатил глаза и присел рядом на диван, но на довольно приличном расстоянии, чтобы не нарушать личного пространства. — Что между нами происходит? — А что-то происходит? К тому же, нет никаких «нас». — Хорошо. Чего не происходит? — Что ты от меня хочешь? — Услышать причину, по которой ты меня поцеловал, — произносить это вслух оказалось куда мучительнее, чем Нил себе представлял, но он старался не подавать виду. — Ты уже знаешь ответ. — Я хочу услышать его от тебя. Миньярд набрал очередную порцию мороженого и засунул ложку в рот. — Как я могу тебе нравиться, если ты без конца твердишь о том, как я тебя бешу? И что ты меня ненавидишь? Эндрю пожал плечами. — Спроси что-нибудь попроще. Нил вздохнул. Внятных ответов он точно не добьется. Но его хотя бы не прогоняли и не пытались заткнуть. — Для меня это все… непросто. — Прямо как ты сам. Ты слишком любишь все усложнять. Нил не мог с этим поспорить. — Для меня подобное в новинку. У меня никогда не было никаких отношений, просто потому что главным на тот момент было выживание. Мать твердила, что все девушки опасны, потому что только и ждут, как бы меня охмурить и выведать все тайны, а потом предать. Поэтому я перестал вообще на кого-либо засматриваться. В человеке для меня самое главное — доверие. Тебе я доверяю. — А зря. — Ты ни к чему меня не принуждал и дал мне выбор, разве нет? Если бы я захотел, все сразу бы прекратилось. Просто… — Нил пытался подобрать правильные слова. — Я не хочу от этого отказываться только потому, что это что-то новое для меня. И хочу понять, что с этим делать. Почему ты тогда сказал, чтобы я тебя не трогал? Эндрю наконец оторвал взгляд от экрана и посмотрел на него. Нилу показалось, что его сейчас пошлют, но Миньярд смерил его долгим взглядом и переставил ведерко на стол. Ложка скрылась за пластиковыми стенками, утонув в недоеденном лакомстве. — Мне не нравится, когда меня касаются. — Ты вообще не терпишь прикосновений, или все зависит от степени доверия? — Неважно. — Важно, иначе бы я не спрашивал. Может быть, все-таки есть безопасные места? — Хочешь, чтобы я сообщил тебе точные координаты? — Хочу понять, куда пока мне путь закрыт. Но вообще было бы неплохо. Я бы расчертил на тебе карту, чтобы знать, какие новые земли можно исследовать в следующий раз. — Кто тебе сказал, что будет следующий раз? — Не знаю, вот ты мне и скажи. — Да или нет, Нил? — Да, — ответил он, не колеблясь. Эндрю поднялся со своего места, но далеко не ушел — наступил коленями на диван по обе стороны от бедер Нила и склонился над ним так, чтобы между телами оставалось пространство. Нил откинул голову на спинку. Одну его руку Миньярд взял за запястье и придавил к мягкой обивке, а вторую осторожно поместил себе на голову. Пальцы, едва дрогнув, коснулись волос. — Только здесь. Нил кивнул. — Не двигайся. Второй (или уже третий?) поцелуй с Миньярдом оказался таким же захватывающим, как и предыдущий. Нил позволил пальцам зарыться в волосах, но старался ими не дергать, что выходило с переменным успехом. Как у этого человека выходило так потрясно целоваться, Нил не знал, но жаловаться ему, в общем-то, было не на что. Он плавился и едва не растекался по дивану — если бы они сейчас стояли, ноги бы его точно подвели. Эндрю сжимал запястье крепко, удерживая его руку на месте. Нил чувствовал неровную поверхность шрамов, оставшихся от ожога — у него такие были на обеих ладонях, и один из них появился не без помощи того, кто сейчас так отчаянно его целовал. Та страшная Судная ночь, которая свела их, к счастью, осталась позади, но всегда будет напоминать о себе прикосновениями. Постепенно из головы выветрились все мысли. И о Судной ночи, и о предстоящей поездке за продуктами. Единственное, чего Нилу хотелось в данный момент: чтобы это никогда не заканчивалось. На периферии негромко бубнил телевизор, тихонько скрипнув, открывалась входная дверь… Эндрю, тоже уловивший посторонние звуки, отстранился и отпустил его. С самым невозмутимым видом взял в руки растаявшее мороженое и уселся на приличном расстоянии, уставившись в телевизор. Точно совсем не он всего пару секунд назад зацеловывал губы Нила до беспамятства. — Я дома, — оповестил застрявший в дверях гостиной Аарон. Эндрю, не отрываясь от своего занятия, показал брату большой палец и уткнулся в ведерко с мороженым. Аарон перевел озадаченный взгляд на Нила. Тот до сих пор полулежал на диване с поднятыми кверху руками, пылавшими щеками и наверняка припухшими губами. — Что это с ним? — Вероятно, медитирует, — бросил Эндрю равнодушно. — Вошел в контакт с тонким телом. Скоро станет просветленным, как Будда, и отрастит себе третий глаз на лбу. Аарон ничего не ответил на саркастичную реплику и скрылся из виду, вскоре затопав по лестнице к себе наверх. — С каким там телом я вошел в контакт, говоришь? — прохрипел Нил, наконец придя в себя. Их только что едва не застукали. Снова. На нем явно лежало какое-то проклятье. Нил всерьез опасался усмотреть где-нибудь в дальнем углу комнаты неупокоенный дух матери, разминавшей кулаки. — Если собираешься завтра есть что-то помимо мороженого, советую все-таки съездить за продуктами, — Миньярд, не глядя, ткнул в него ложкой. — У нас не было мороженого. Если только ты не заходил в магазин специально за ним. Мог бы и нормальной еды купить. — Обвинение не засчитывается за неимением улик, — изрек Эндрю, встал и вышел из комнаты. Чем-то загремел на кухне. Нил сделал глубокий вдох и прикрыл лицо руками, помассировав пальцами глаза. Глупо, наверное, но он до сих пор ни о чем не жалел. И чувствовал себя на удивление умиротворенно. Даже потенциальный дух его больше не беспокоил. Нил с изумлением обнаружил, что улыбается. Эндрю был прав. Он действительно идиот. Нил поехал в супермаркет, находившийся в паре кварталов от дома. Называть место, где он сейчас жил и с которого все это началось, домом до сих пор было очень странно и непривычно. У Нила теперь была целая связка ключей: один — от дома кузенов, два — от ангаров Ваймака, еще один — от служебной машины. А не так давно Эндрю впервые пустил его за руль своего дорогого авто. Тогда Нил еще ни о чем не подозревал и очень удивился. Нил Джостен постепенно обрастал простыми, но такими важными для нормальной жизни вещами, и это его одновременно радовало и пугало. Временами ему казалось, что вокруг все происходит не с ним, а он сам застрял в чужом теле без возможности выбраться. Временами же напрочь забывал о том, что он когда-то не был Нилом Джостеном. Но остаться в Колумбии мог только он. Остальным здесь было не место. Шагая между ровных рядов, заставленных всевозможными продуктами, Нил мысленно прикидывал, что стоит взять. Одной рукой он толкал начавшую наполняться тележку, а другой держал телефон и набрасывал примерный список покупок, чтобы не забыть заглянуть в какой-то конкретный отдел супермаркета. У холодильников с молочной продукцией Нил случайно с кем-то столкнулся. Женщина выронила сумочку, и Нил наклонился, чтобы помочь поднять. Когда он поднял голову, все его тело парализовал панический страх. Хищно улыбаясь, на него смотрела Лола Малкольм — помощница Мясника в делах смертельных. В ее работу входило избавляться от трупов, и справлялась она с ней безупречно. Если Лола была здесь, значит, где-то неподалеку наверняка затаился ее брат — Ромеро, они обычно всегда работали в паре. — Ну, привет, Младший, — усмехнулась Лола, выхватив сумочку из застывших пальцев Нила. Тот кое-как поднялся на ноги и схватился за ручку тележки, стиснув ее так сильно, что побелели костяшки. Во второй руке он все еще держал разблокированный телефон. Нажать бы всего на пару кнопок… — А ты возмужал. Хотя ростом все равно не вышел. — Я позову на помощь, — предупредил Нил. — Не советую. У дома, из которого ты уехал, караулит Джексон со своими ребятами. Лишнее движение — и все, кто внутри, станут покойниками. Будь хорошим мальчиком, Младший, и не создавай никому ненужных проблем. — Не было никаких проблем, пока вы не объявились, — хрипло выдавил Нил. Палец нащупал иконку телефона — оставалось надеяться, что это она. По памяти прикинул, в какой части экрана располагалась двойка. Эндрю наверняка не позволил бы кучке отморозков себя и пальцем тронуть, тем более — Аарона. Нил знал, что по всему дому запрятано оружие, поэтому не особо волновался за их безопасность. Миньярды могли за себя постоять. Если только не застать их врасплох. — Вы пожалеете, если хоть пальцем меня тронете. — Правда? Какое бойкое заявление, прямо в духе твоего папочки. Он так по тебе соскучился, что решил приехать в эту глушь лично. Натан тебя ждет, так что давай побыстрей. И без фокусов. — Он… здесь? В Колумбии? — Нила начало трясти. И все-таки он надеялся, что по кнопке вызова попал. У них с Эндрю было заготовлено несколько кодовых фраз на экстренный случай, а, если бы он не смог говорить, нужно было ударить телефоном два раза обо что-нибудь или стукнуть рядом с ним. — Да, детка. Пошевеливайся, — Лола рассмеялась, будто в этом всем было хоть что-то смешное, и шагнула к нему, наклонившись к уху. — Сделай непринужденный вид, оставь тележку и иди на парковку. Там ты увидишь Ромеро, он стоит рядом с тачкой, на которой ты приехал. Садись к нему в машину. Я пойду сразу за тобой. И только попробуй что-нибудь выкинуть, Младший. В магазине и на парковке есть еще несколько наших людей. Если заметят, что ты пытаешься сбежать, мало не покажется никому, — она отстранилась и, широко улыбнувшись, погладила его кончиками ухоженных пальцев по щеке. Нил отдернулся, точно его обожгло, и пошел вперед между рядами, украдкой бросив взгляд на экран. Звонок шел уже несколько десятков секунд. — Я труп, — произнес он и отключился, крепче стиснув телефон в руке. На выходе из супермаркета он заметил отделившуюся от стены тень, которая тут же последовала за ним. Неизвестный положил руку ему на плечо в приветливом жесте, а в бок ощутимо уткнулось дуло пистолета. Нил вздрогнул и зашагал к своей машине. Рядом с ней он заприметил другую. Ромеро стоял, привалившись к капоту, и махал ему рукой. На лице застыла пугающая гримаса, так похожая на ту, что была у Лолы. — Какие люди, — произнес он довольно и встал. — Назад, — скомандовал он, а сам уселся на водительское сидение. Когда Нил оказался в салоне, Ромеро непринужденно наставил на него пистолет и протянул руку. — Телефон. Поколебавшись, Нил всучил ему гаджет. Ромеро закинул его под приборную панель. Преследовавший от самого входа мужчина уселся на переднее пассажирское. Через пару мгновений на соседнее сидение рядом с Нилом приземлилась и Лола. Ромеро завел двигатель, и автомобиль тронулся. Неизвестный мужчина передал Лоле веревку, и она, больно сжав Нила за плечо, впечатала его лицом в переднее сидение. Он почувствовал, как другая пара рук схватила его, чтобы он не мог дернуться, пока женщина связывала ему запястья. — Вам не сойдет это с рук, — прохрипел Нил, уткнувшись в подголовник. — Почему же? Твой отец расщедрился и заранее арендовал все номера в мотеле, чтобы нас никто не потревожил. Ты должен быть благодарен за такой радушный прием. А пока мы будем в пути, разрешил мне немного с тобой поиграть. Она схватила Нила за волосы и резко отдернула его голову назад, приблизив свое лицо. От нее пахло приторно сладкими духами и дешевой мятной жвачкой, пытавшейся замаскировать запах сигарет. — Пошла ты, — выплюнул Нил. Хватка на затылке усилилась. — Остер на язык — весь в отца, — хмыкнула Лола. Она вытащила откуда-то нож и острым концом провела по его щеке, точно играя. В какой-то момент лезвие надавило на кожу сильнее — несколько красных капель потекли вниз. — Обещаю, этот вечер станет для тебя незабываемым, правда, на то недолгое время, что тебе осталось. Кстати, — промурлыкала она, поставив нож под другим углом. Нил сцепил зубы от боли, когда наточенное лезвие вновь прошлось по коже, — а где же твоя дорогая мамуля? Нил сжал губы и отвел взгляд от горящих маниакальным азартом глаз. — Где Мэри? — повторила вопрос Лола уже серьезнее, продолжая кромсать его щеку. — Мы надеялись застать вас здесь вдвоем, но нашли только тебя. — Она умерла, — прошипел Нил сквозь зубы. — Не пережила нападения в Сиэтле. Лола отняла нож от его лица и в задумчивости приложила окровавленный кончик к губам. — Ты веришь ему, Ромеро? — обратилась она к брату. — Звучит неубедительно, — откликнулся тот. Лола пожала плечами и приставила нож к руке Нила, сразу же глубоко рассекая кожу. Оставшаяся на губах капля крови исчезла, когда женщина провела по ним языком. — Значит, спросим еще раз. Время у нас еще есть. Много времени. Где Мэри, Натаниэль? — Умерла, — болезненно выдохнул Натаниэль Веснински и прикрыл глаза. Они ехали в неизвестном направлении, в какой-то мотель, к его отцу, который жаждал расправиться с сыночком своими руками, отыграться за все. И страшнее всего было осознавать, что эту встречу Натаниэль не переживет, если… Перед глазами возникло лицо Эндрю, так ясно и четко, будто это происходило в реальности. Что бы между ними в последнее время ни происходило, он был рад, что успел это испытать. Он был благодарен за эти три с лишним месяца нормальной жизни, за доверие, за ключи от дома и за поцелуи. И очень жалел о том, что его последними словами будут «я труп». Вместо этого Нилу очень хотелось сказать «спасибо». И совсем не хотелось умирать. Не сейчас, когда его жизнь впервые начала обретать хоть какой-то смысл. Нилу Джостену как никогда хотелось жить. А Натаниэль Веснински тянул его за собой на дно. Потому что вскоре должен был умереть. Мотель оказался до невозможности типичным и дешевым, средней степени паршивости — они с матерью в основном в таких и останавливались, когда нужно было где-то заночевать. Сюда пускали всех подряд, у кого хватало денег снять комнату, поэтому обычно контингент был соответствующий. У мотеля было тихо и безлюдно. Лола вдоволь поиздевалась над Натаниэлем по пути, но, к сожалению, он оставался в сознании, вынужденный терпеть боль от ее игр с ножом. Судя по дорожным знакам, они заехали в Дентсвилл. Натаниэль не знал, в какой стороне от Колумбии находился этот городок, но, судя по всему, уехать они успели не слишком далеко. Это несколько обнадеживало. По крайней мере, его не утащили в Балтимор — там у Натаниэля бы точно не осталось никаких шансов. Его грубо вытолкали из машины и повели по лестнице на второй этаж, к двери с номером 203. Когда она распахнулась, а Натаниэля взашей затащили внутрь, он содрогнулся от ужаса. Кроватей в номере не было вообще — вероятно, их каким-то образом вынесли. Остальная мебель была составлена в один угол и укрыта полупрозрачной пленкой. Пол и стены были устланы ей же, и теперь комната напоминала не номер в паршивом мотеле, а сцену из фильмов ужасов, в которой сейчас кого-то будут расчленять. Посреди всего этого кошмара на стуле вальяжно восседал он. Натан Веснински собственной персоной, одетый в специальный прозрачный костюм поверх нормальной одежды и перчатки. В руках он держал свой любимый тесак — Мясником его прозвали не просто так. К приезду сына Натан подготовился лучшим образом. И Натаниэль боялся даже представить, что его ждало в этой отвратительной комнате. Дверь за спиной захлопнулась, как приговор. Его мелко трясло — изрезанные руки, щека и местами пострадавшие ноги чудовищно болели, и он едва мог стоять прямо. Натаниэлю казалось, что его сейчас вывернет прямо здесь. Но единственное, что он мог — это смотреть на отца. Тот почти не изменился с их последней встречи, разве что на лице добавилась пара морщин, и он весь как-то осунулся. — Ну, здравствуй, Натаниэль, — от властного голоса захотелось куда-нибудь скрыться. Стоявшая позади Лола легонько ткнула Натаниэля в бок ножом, призывая подойти к мужчине поближе. Но он застыл на месте, не в силах ни хоть что-то сказать, ни сделать и шага вперед, и опустил взгляд в пол. Натан поднялся со стула и, отодвинув его одним резким движением в сторону, в несколько широких шагов приблизился к сыну. Рука властно легла на плечо и сжалась — Натаниэль вздрогнул и замер, боясь даже вздохнуть. — Не хочешь поздороваться с отцом? — Привет, — выдохнул Натаниэль едва слышно. Мясник, вероятно, стремительно терял терпение, потому что в следующее мгновение схватил его за шею, заставив вздернуть голову и заглянуть себе в глаза. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, щенок. Натан оскалился и отступил на несколько шагов назад, потащив за собой сына. Тот захрипел. Мясник с силой толкнул его, повалив на пол, и придавил грудь упакованной в специальный чехол туфлей. Склонился сверху, рассматривая изувеченное лицо, и произнес: — Мой сын — мое самое большое разочарование за всю жизнь. Говоря о разочаровании: где твоя мать? Где Мэри? — Ты ее убил, разве не помнишь? — прохрипел Натаниэль, прижатый к полу. У входной двери караулила Лола, а та, что вела в ванную комнату, была закрыта. Оставалось большое окно в пол, которое, теоретически, можно было разбить, если что-то в него кинуть. Но Натаниэль сомневался, что ему дадут это сделать. — Я бы запомнил этот сладкий момент, поверь мне. — Она дотянула только до границы Калифорнии после того, как ты ее подстрелил. — Не врешь? — Я ему верю, — вставила Лола. Натан посмотрел на нее и кивнул. Натаниэль собрался с силами и спросил: — Как вы меня нашли? Мясник наклонился ниже и с силой сжал щеки, повертев его лицо из стороны в сторону, осматривая. Израненную щеку пронзило болью. — Тебя было несложно найти — ты засветился на шоу Blood Brothers. Судя по всему, встреча с твоими давними друзьями прошла прекрасно, но хорошо, что они тебя не убили. Я был бы на них очень, очень зол. Хотя этот бессовестный мальчишка, Рико, и так уже мертв, следовало бы преподать ему урок о том, что нехорошо трогать чужое. Странно, что после Судной ночи ты остался здесь. Мне сперва казалось, что моему сыну хватит ума отсюда свалить, и снова выйти на твой след будет сложно, но ты оказался гораздо тупее, чем я думал. Натаниэль до боли стиснул зубы, чтобы чего-нибудь случайно не ляпнуть. Натан отпустил его лицо и похлопал по искромсанной щеке. Жест мог бы даже показаться ободряющим, если бы не ситуация. — И что мне с тобой делать, а? — Мясник распрямил спину и наставил на сына тесак. — Столько лет я ждал этого момента, и теперь, когда он наконец настал, я даже несколько потерян. Как мне лучше поступить? Расчленить? Содрать с тебя кожу живьем? Отрубать по одной части тела? Может быть, начать с того, чтобы вырвать все ногти и зубы? Я могу делать это медленно, вырывая их один за другим. — Почему бы просто меня не отпустить? — произнес Натаниэль почти в отчаянии. Мясник истерически захохотал. — Отпустить? После того, что вы с матерью сделали? Вы предали меня! Ты и эта сука, будь она проклята! Вы выставили меня посмешищем перед важными людьми, уничтожили мою репутацию, вы… Нет… я буду мучить тебя долго. Буду срезать кожу маленькими кусочками, слой за слоем. От этого ты сразу не умрешь, о нет. Ты будешь медленно истекать кровью, настолько медленно, что это станет адским мучением. И ты будешь жалеть о том, что не сдох в Судную ночь. Впрочем, ты молодец, что не сдох, и доставил отцу удовольствие себя убить. Хоть на что-то да сгодишься. — Не надо! — вырвалось у Натаниэля, когда его попытались перевернуть. Он рефлекторно начал брыкаться — мозг лихорадочно искал пути к отступлению. — Пожалуйста! — Не дергайся, — пропыхтел Натан в попытке его удержать — ему пришлось отложить тесак в сторону, чтобы удержать его двумя руками. Подключилась Лола — она схватила Натаниэля за плечи и придавила их к полу. В горло угрожающе уткнулось острие ножа. Натан придавил одну ногу коленом, а другую схватил рукой, нацелившись тесаком куда-то в район лодыжки. — Начнем, пожалуй, с сухожилий, чтобы на этот раз ты точно никуда не сбежал. Снаружи что-то громыхнуло. Оба мучителя резко повернули головы к двери и замерли. Натаниэль, собрав воедино остатки своей мужественности, решил воспользоваться ситуацией и со всей силы влепил Мяснику по лицу подошвой. Кажется, от резкого движения он слегка распорол себе шею, но удар подействовал — Натан ослабил хватку. Лола, тоже отвлекшаяся на шум, не сразу сообразила, что пленник пытается выбраться, поэтому Натаниэлю удалось вывернуться и кувырком откатиться в сторону. Мясник было кинулся за ним, размахивая тесаком, но в то же мгновение распахнулась входная дверь, и кто-то громко скомандовал: «Это ФБР. Ни с места, вы окружены!». С яростным криком Лола бросилась на спецназовца, а Натан, схватив сына за шкирку, попытался ретироваться в ванную. Комнату накрыло автоматной очередью. Натаниэль, еле вырвавшийся из хватки Мясника, полетел на пол. Стреляли еще какое-то время — снаружи тоже что-то происходило — в голове отчаянно звенело и гудело на разный лад. Когда стало относительно тихо, Натаниэль неуверенно приподнял голову и тут же взглядом наткнулся на окровавленный труп. Его отец был мертв. В той комнате, которая должна была стать могилой для его сына. Он был мертв. И Натаниэль не мог в это поверить. — Туда нельзя, это место преступления! — снаружи послышались крики и какая-то суета. Кто-то с упорством бульдозера пытался добраться до двери номера, и Натаниэль знал только одного человека, который был на подобное способен. Он попытался подняться, но со связанными руками и трясущимися ногами это оказалось непосильной задачей, и он рухнул назад. — Джостен! — сквозь гомон прорезался отчетливый крик Миньярда. — Только попробуй там сдохнуть, я сам тебя потом убью! — Да успокойся ты! — кто-то, видимо, пытался его вразумить или остановить, или все сразу, но это было неважно. Натаниэль… нет, Нил широко улыбался, уткнувшись носом в вытоптанный ковролин — до сюда раскатанная пленка не доходила. В какой-то момент улыбка переросла в неконтролируемый истеричный смех. Нил продолжал смеяться даже тогда, когда его подняли на ноги и, видя, что он не в состоянии идти самостоятельно, вывели из помещения. Внизу, скрученный сразу несколькими спецназовцами, его ждал Эндрю, слегка потрепанный и с ненавистью смотревший на своих надзирателей, а рядом с ним с хмурым видом стоял — кто бы мог подумать? — специальный агент Браунинг. — Вот мы и встретились вновь. Жаль, что при таких обстоятельствах, — сказал он и кивнул на машину скорой помощи. — Этого в больницу, а того, — Браунинг кивнул в сторону Миньярда, тяжело вздохнул и махнул рукой, — черт с ним, пускай тоже едет. Хуже будет, если оставим. Еще раз проверить периметр и осмотреть каждый миллиметр, вы слышите меня? Каждый! Возможно, у них остались сообщники, мы не знаем, сколько человек сопровождали Мясника, поживее. Ты, — он вновь обратился к Нилу, пока его не успели увести, — с тобой нам предстоит долгий разговор, когда оклемаешься. Богом клянусь, если откажешься отвечать на мои вопросы… — Я все расскажу, — пообещал Нил и позволил себя увести. Его передали в руки медиков и уложили на каталку. Эндрю вырвался из хватки спецназовцев и запрыгнул в машину прямо перед тем, как успели захлопнуть задние двери. Завизжала мигалка, и скорая рванула с места. Пока врач кружил над пациентом и резал веревки, он сам наблюдал за Миньярдом. Тот сверлил Нила тяжелым взглядом и молчал, но было видно, что он изо всех сил старался сохранять хоть какое-то подобие самообладания. — Спасибо, — единственное, что смог из себя выдавить Нил севшим голосом. Он сказал это искренне, вложив в это слово все то, что когда-то хотел сказать на прощание, но с маленьким дополнением. Спасибо, что спас. И не важно, каким образом ему это удалось. Самое главное — Нил остался жив. — Заткнись, — бросил Эндрю и встал у задней части каталки, схватившись рукой за край. — Ненавижу тебя. И твои сраные суицидальные наклонности. — Я знаю. Прости. — Еще раз услышу — убью. — Молодой человек! — всплеснул руками врач, и Нил улыбнулся, несмотря на болевшую щеку. — Ты бегать разучился? — прошипел Эндрю, проигнорировав реплику и брошенный в его сторону неодобрительный взгляд. — Они пригрозили, что навредят вам с Аароном. — Твоя жертвенность на хуй никому не сдалась. Я сам могу позаботиться об Аароне. — Но кто позаботится о тебе? Эндрю промолчал и отвернулся, сложив руки на груди. — Как вы меня нашли? И откуда здесь взялся Браунинг? — спросил Нил, морщась от боли, пока врач скорой помощи колдовал над его изувеченными руками. — Правительственная сучка оставила визитку, — буркнул Миньярд и, обернувшись через левое плечо, взглянул на него. — В твоем телефоне GPS-трекер. Нил хмыкнул, совсем не удивленный таким ответом, и прикрыл глаза. Ему повезло, что Ромеро не выбросил телефон, а оставил его в машине. Совершенно все могло пойти не так, если бы не такое дурацкое стечение обстоятельств. Если бы Нил не отправился за продуктами, люди Мясника могли вломиться в дом, и тогда… он не хотел об этом думать. Сейчас он хотел лишь забыть о пережитом кошмаре, который чуть не закончился его смертью. В очередной раз. Тем не менее, несмотря на застывший в жилах ужас, Нил чувствовал, что дышать наконец-то стало легче. Его отец… его отец был мертв. Как и Натаниэль Веснински, который остался похоронен в номере дешевого мотеля, рядом с трупом отца. А Нил Джостен чувствовал себя живее всех живых, несмотря на раны. Нил приоткрыл глаза и посмотрел на человека, который спас его уже в который, мать его, раз, а еще позволил остаться. Человека, который сдержал слово, пообещав его защитить. Внезапно он подумал о том, что хочет еще кое-чего. Мороженого. Самого приторного, какое только существует.