Связаны

Гермиона проснулась, прижавшись к груди Драко. По солнечным лучам, проникающим через окно, она поняла, что уже давно наступил день. Несмотря на более чем приятное ощущение от объятий слизеринца, Гермиона Грейнджер никогда не была из тех, кто любит поспать. Учитывая ситуацию, в которой они сейчас находились, безделье не было роскошью, которую они могли себе позволить. Однако, не найдя в себе мужества вырваться из его крепких объятий, она закрыла глаза, мысленно планируя предстоящий напряженный день. Им придется аппарировать в Хогсмид, возможно, вечером, чтобы остаться незамеченными. После этого они отправятся в Хогвартс и поговорят с Макгонагалл. Накануне вечером Драко сказал, что доктор Нивальд и его сообщники были арестованы, но зачинщик всех этих преступлений остался безнаказанным. Она посмотрела на спящее лицо лежащего рядом человека. Каково это — идти против собственного отца? Она должна поговорить об этом с ним, прежде чем говорить с директрисой. Об этом и о том, что должно было произойти в ту ночь, когда он спас ее. Она пригласила его укусить ее, она хотела, чтобы он это сделал. Но он не сделал этого. Ему нелегко было сопротивляться, но он сопротивлялся. Почему он не хотел связывать себя с ней? *** Драко открыл глаза и вскочил на ноги, как только понял, что Гермиона не лежит в кровати рядом с ним. В ноздри ударил сильный запах кофе, и, не потрудившись одеться, он последовал за источником этого аромата. Кофейник едва не выпал из рук Гермионы, когда ее глазам предстал образ молодого человека в боксерах, стоящего перед ней. В лучах солнца он выглядел еще лучше. Драко порадовался румянцу, внезапно появившемуся на щеках девушки, наблюдая, как ее взгляд быстро пробежал по его телу, а затем так же быстро сфокусировался на другом месте. Дрожащими руками Гермиона наполнила две чашки дымящимся кофе и протянула одну ему. Они сидели на противоположных концах маленького кухонного стола, молча потягивая напиток. Это был подходящий момент для разговора, подумала она, не находя слов для того, что хотела сказать. Вся эта история с «укусом» заставляла ее нервничать. Она чувствовала возбуждение от одной мысли об этом, и тот факт, что Драко сидел перед ней в одних трусах, конечно, не способствовал этому. — В ту ночь, когда ты спас меня… — неуверенно начала она. Драко встал. — Я не спасал тебя, Гермиона, не считай меня героем. Девушка жестом попросила его не перебивать ее, и, хотя на его лице было недовольное выражение, Драко сел обратно, избавив Гермиону от вида своей утренней эрекции. Гермиона сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от этого образа и сосредоточиться на том, что ей нужно сказать. — В ту ночь, — снова начала она, стараясь сохранить ровный голос, не выдающий учащенного биения ее сердца, — когда ты вернулся, после того как мы… — она опустила взгляд, — почему ты не… — она замешкалась на мгновение, после чего набралась смелости и решила просто спросить. Драко сжал кулаки под столом. Отношение Гермионы начинало его нервировать, и он боялся того, что она собиралась спросить. — Почему ты не укусил меня? — наконец спросила она. Его рот широко раскрылся, а глаза прищурились. Гермиона тут же пожалела об этом вопросе. Возможно, ей не следовало спрашивать. Нет, это было совсем неуместно. — Прости, это был глупый вопрос. — Она резко встала, взяла свою чашку и направилась к раковине, начав мыть посуду с предыдущей ночи магловским способом, чтобы занять себя и не смотреть ему в глаза. — То есть, с биологической точки зрения… — вздохнула она, проклиная брызги кипятка на своей руке. — Должно быть, тебе было тяжело, я читала кое-что… Драко встал из-за стола, придвинувшись ближе к ней, чтобы иметь возможность наблюдать за ее лицом, пока она продолжала неуклюже и рассеянно мыть столовые приборы в раковине. — Очень трудно, — утверждал он глубоким голосом. Гермиона начала потеть, она чувствовала на себе его взгляд, и ее кожа загорелась. Она начала энергично тереть теперь уже более чем чистую чашку. — Почему ты спрашиваешь? — спросил Драко. Гермиона проигнорировала его, начав ополаскивать чашку. — Гермиона, — рука Драко легла на ее руку, заставляя ее остановиться. — Что происходит? Ты хочешь знать, почему я не укусил тебя? Гриффиндорка кивнула, встретив его взгляд. — Я не мог так поступить с тобой, — заявил он. Он схватил ее за плечи, заставив повернуться, и возвысился над ней так, что она не могла отвести взгляд. — Я не хотел, чтобы ты была связана со мной навсегда, ты этого не заслуживаешь. Менее чем за секунду выражение лица девушки изменилось от замешательства, изумления до гнева, который определенно застыл на ее чертах. — Я считаю, что мне решать, чего я заслуживаю или не заслуживаю. Несмотря на то, что Драко был прерван, он даже не вздрогнул. — Ты не можешь иметь в виду, что… Гермиона вздохнула. — Так ты хотел? — Хотел ли я? — Драко прищурился, ошарашенно глядя на нее. — Значит хотел ли я? — переспросил он, неверие было заметно в его тоне. — Конечно, я хотел, с того самого момента, когда я прикоснулся к твоей коже и мои губы встретились с твоими, и… — он сделал паузу, проводя рукой по волосам. Гермиона покраснела, смутившись. С каких пор Драко так разговаривает? То, что он говорил… не позволяло ей сосредоточиться. И он был слишком близко к ней. И на нем все еще были только боксеры. — Тогда почему ты… — Это было не то, чего ты хотела. Я не собирался делать это с тобой, — он смотрел на нее, тяжело дыша. Его утренняя эрекция усилилась при виде румянца на щеках Гермионы. Теперь, когда он узнал, какое воздействие оказывают на нее определенные слова, он стал бы использовать их чаще. Но не сейчас. Сейчас было не время, поэтому он изо всех сил пытался подключить свой мозг к разговору, который происходил в данный момент. — Послушай меня, Гермиона, — сказал он. — Ты не можешь этого хотеть, и я не могу так поступить с тобой. Я не могу, — он отпустил ее плечи, но не вздрогнул. — Прекрати, — почти в отчаянии крикнула Гермиона, расхаживая взад и вперед по маленькой кухне. — Прекрати обращаться со мной так, будто я какая — то беспомощная девица, неспособная думать самостоятельно, — она остановилась перед ним, глядя на него с серьезным выражением лица. — Это не так, Драко. Гормоны имеют на тебя большее влияние, чем на меня… — Ты шутишь?! — крикнул Драко, не в силах контролировать свой тон голоса. — Как бы трудно это ни было, мне, по крайней мере, удается сдерживать себя, — проворчал он, слегка наклонившись вперед так, что оказался лицом к лицу с ней. Она скрестила руки на груди и нахмурилась, ее лицо покраснело как от нервозности, так и от смущения из-за признания, которое она собиралась сделать. — Я прекрасно осознавала, что делала прошлой ночью, — кричала она. — Как и несколько дней назад, когда я предложила тебе свою шею… — она отвернулась, повернувшись к нему спиной и глядя в сторону окна, не в силах выдержать его взгляд. Она провела рукой по волосам, понизив голос. — Я пожалела об этом, как только мы закончили. Я думала, что… Что ты не хотел этого, что я обманывала тебя. Потому что я — это я. И моя кровь… Руки Драко сжались вокруг нее, и Гермиона почувствовала, как его теплая, твердая грудь прижалась к ее спине. Он наклонился, дыша ей в шею. Он уткнулся ноздрями в лохматую массу ее кудрявых волос, вдыхая во всю силу своих легких. — Я хочу этого, Гермиона, — снова вдохнул он. — Больше всего на свете. — Он крепко обнял ее. — Я хочу этого так сильно, что сопротивление превращается в пытку, — вздохнул он ей в ухо. Его язык лизнул кожу ее шеи, ниже мочки уха. Гермиона задохнулась, когда дрожь пробежала по ее позвоночнику. — Ты можешь это сделать, — прошептала она. Драко застонал, когда его губы начали терзать мочку уха Гермионы. — Нет, — заключил он, продолжая терзать языком ее шею. Гермиона отстранилась от него. — Что ты имеешь в виду? Ты только что сказал, что… — Тебе нужно все обдумать, Гермиона. Это навсегда, и я не хочу, чтобы ты принимала решения, о которых можешь пожалеть. — Я? Ты думаешь, я еще не подумала об этом? — она указала пальцем на его голую грудь. — Может быть, это ты не хочешь, и продолжаешь говорить себе, что… Драко схватил ее за запястье. Его хватка была крепкой, но не болезненной. — Я просто хочу, чтобы ты была уверена. — Я уверена, — настаивала она. Ее зрачки расширились, пересекаясь с его глазами. Румянец на ее щеках распространился до ключиц. — Если ты все еще будешь хотеть этого в конце года, тогда я сделаю это, — заключил он, отпуская ее руку. — Но… — Пожалуйста, — умолял он ее. Гермиона уловила искренность его слов, беспокойство и отчаяние в его голосе. Поэтому она решила, по крайней мере, на данный момент, отпустить его. Хотя бы на время. *** Вечер наступил быстро, вместе с долгожданным и ужасающим моментом, когда они наконец-то разберутся в ситуации и поговорят с МакГонагалл. Чем ближе был момент противостояния, тем больше Драко нервничал. Не из-за того, что случится с Люциусом, к которому он больше не испытывал никакой привязанности. Он боялся за себя. Он боялся, что они разлучат его с Гермионой. Он волновался за свою мать. Он должен был убедиться, что ее не обвинят в соучастии в безумных планах его отца. Она не была виновата: она была просто продуктом той среды, в которой выросла, и тех убеждений, которые ей привили с колыбели. Возможно, более сильные, чем те, которые внушали ему самому. Прежде чем отправиться в Хогвартс, они быстро прошли мимо Гринготтса: Драко хотел убедиться, что отец официально не лишил его наследства. Он с удивлением обнаружил, что этого еще не произошло. Он собрал изрядное количество галеонов под любопытными и пугливыми взглядами гоблинов, которые продолжали с усмешкой разглядывать Гермиону. Он чуть не рассмеялся, когда понял, почему гоблины так подозрительно к ней относятся: меньше года назад она пробралась сюда в теле Беллатрисы Лестрейндж, проникла в одно из хранилищ и сбежала на спине дракона. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, пока маленький гоблин перебирал ключи, и заметил едва заметную ухмылку на вершине ее розовых губ. Вероятно, она думала о том же, о чем и он. Боже, он любил ее. После короткой остановки в Гринготтсе Гермиона взяла его за руку и, глядя друг другу в глаза, они аппарировали в маленькую деревню Хогсмид. В деревне было темно и тихо. Немногие из ее жителей вернулись туда после пребывания Дементоров и разрушений прошлого года. Они шли рука об руку к воротам школы, и холодный ветер колыхал их плащи. Чем ближе они подходили к входу, тем слабее становились колени Гермионы. Она не понимала, откуда взялось это волнение. Ей приходилось сталкиваться и с худшим, твердила она себе. Она знала это, и небольшая остановка в Гринготтсе только напомнила ей об этом. И все же у нее было плохое предчувствие. Противостоять МакГонагалл означало признать вслух все, что произошло. Не только в том, что кто-то пытался причинить ей боль, но и в том, что она омега, а Драко — ее альфа. Она выбрала его еще до того, как смогла осознать это. Отныне она не могла представить себя ни с кем другим. Однако одно дело — заниматься любовью в темноте, в стенах безопасного дома, и совсем другое — на глазах у всей школы. Она еще даже не поговорила со своими друзьями. По одной проблеме за раз, сказала она себе. Она справится. Она была Гермионой Грейнджер, она могла справиться с любой… Вдруг она почувствовала, что ее схватило что-то, чего она не могла видеть. Рука Драко выскользнула из ее руки. Она узнала знакомые голоса. Вокруг царил хаос, и перед ней внезапно оказалось больше людей, чем она могла себе представить. Макгонагалл, Гарри, Рон, Пенси Паркинсон, Теодор Нотт. Гарри. Рон. Что они здесь делали? Прошло еще несколько секунд, прежде чем ее мозг осознал происходящее. — Отойди от нее, — крикнул Рон на Малфоя. Драко убийственно уставился на рыжеволосого. Нотт держал его за руку, а Пенси умоляла его сохранять спокойствие. — Мистер Уизли, — вмешалась Макгонагалл, встав между ним и Драко. — Если позволите, я здесь директриса. Рон покраснел, пожав плечами от смущения, что к нему обращались как к первокурснику. Женщина проигнорировала его, повернувшись к Драко и Гермионе, которая, сама того не замечая, оказалась в объятиях Гарри. — Мисс Грейнджер и мистер Малфой, пойдемте со мной. Рыжий открыл рот, чтобы возразить, но женщина прервала его. — После того как мы все выясним, мистер Уизли, у вас и Поттера будет достаточно времени, чтобы поговорить с вашей подругой, — она подняла бровь, посмотрев сначала на двух гриффиндорцев, а затем на Гермиону. — Я уверена, что вам будет о чем поговорить. Гермиона чувствовала себя подавленной. Она знала, что рано или поздно ей придется поговорить с друзьями о своем состоянии, но она не думала, что это произойдет так скоро. Она еще не была готова. Она так погрузилась в свои мысли, что едва понимала, что происходит. Она поняла, что ноги притащили ее в кабинет директора, только когда оказалась перед подмигивающим портретом Альбуса Дамблдора. Профессор Слизнорт стоял за столом Макгонагалл. Драко и Гермиона сидели на двух стульях, расставленных в центре комнаты, гораздо дальше от стола, чем девушка запомнила с прошлого раза, когда была здесь. Ее разум метался, пытаясь понять, что происходит. Почему они все здесь, в Хогвартсе? Что они слышали? Распространились ли новости о ее состоянии? Она не была готова. Она не была готова. Она не была.. Это было все, о чем она могла думать. После многих лет, когда ее постоянно выделяли и осуждали за кровь, она не была готова с головой окунуться в новую битву, чтобы начать все сначала. Пока не готова. — Вы злоупотребляли своим преимуществом и влиянием на нее? — Голос Макгонагалл вернул Гермиону к реальности. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, о чем она говорит. — Он ничего мне не сделал, — вклинилась она, пытаясь подхватить нить разговора между директрисой и Драко. — Вы знали о планах вашего отца? — снова спросила женщина, полностью игнорируя Гермиону. — Нет, — ответил Драко, не опуская взгляда. Несмотря ни на что, МакГонагалл все еще не казалась убежденной словами Драко, и Гермионе захотелось закричать. Как она могла сомневаться в нем? Как она могла не видеть его уязвимость, с которой он раскрыл себя перед ними? Она была на каждом дюйме его кожи. Почему только она одна видела это? — Гораций, — сказала Макгонагалл, отворачиваясь. Старик лишь кивнул, доставая из кармана маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью и передавая ее директрисе, которая опасно приблизилась к Драко. — Вы не можете этого сделать, — закричала Гермиона, поняв, что это сыворотка правды. — Почему бы вам не поговорить и со мной? — Все в порядке, Гермиона, — ответил Драко, переведя взгляд на нее, прежде чем маленькая прозрачная жидкость скользнула в его горло. Гермиона чувствовала себя беспомощной. Слезы начали катиться по ее щекам. Она знала, что происходит: они не думали, что она может принимать решения самостоятельно. Они не верили ее словам. Как они могли подумать, что ею манипулируют? Они думали, что она потеряла рассудок, что она полностью подавлена им, своими гормонами. Порабощена собственной биологией. Неужели отныне все будут сомневаться в ней? Кровь закипела в её жилах, и Макгонагалл заметила это. — Мисс Грейнджер, я должна попросить вас уйти. — Что? — прищурилась Гермиона. — Будет быстрее и проще, если вы не будете присутствовать при допросе мистера Малфоя. — Но… — Гермиона, — успокоил ее бархатистый голос Драко. — Все в порядке. Нервы на пределе, Гермиона медленно поднялась со стула. — Надеюсь, вы допросите и меня тоже, — сказала она, бросила последний яростный взгляд на Макгонагалл и направилась к выходу, переполненная гневом и нервозностью. *** Устремив взгляд прямо вперед и крепко вцепившись пальцами в ручку кресла, Драко считал секунды, которые прошли в оглушительной тишине. Он чувствовал, как действие веритасерума постепенно проходит через него, и голова становилась легче. Мысли метались, ускользая от его контроля. Он попытался сосредоточиться, в который уже раз в жизни цепляясь за окклюменцию, которой научил его профессор Снейп. В этот момент он перевел взгляд на портрет бывшего профессора, который смотрел на него из противоположного конца комнаты. — Малфой, — обратилась к нему женщина. — Расскажи нам, что именно произошло с вечера 24 декабря до сегодняшнего дня. *** Ожидание показалось Гермионе бесконечным. Ее ладони вспотели. Первые полчаса она ходила взад — вперед перед дверью. После этого, уставшая и нервная, она начала ходить по коридору. — Грейнджер. Она обернулась, оказавшись перед Пенси Паркинсон. Девушка медленно подошла к ней, оглядываясь по сторонам. Гермиона заметила, что она была одна. — Где Гар… — Они в Хогсмиде. МакГонагалл велела им возвращаться. Они проведут там ночь, — девушка сделала небольшую паузу. — Они хотят поговорить с тобой утром. — Гермиона не ответила, прислонившись спиной к стене. Пенси, однако, ничего не сказала о том, чтобы уйти. — Его допрашивают, — сказала Гермиона, разъясняя сомнения слизеринке. Пенси вздохнула. — Спасибо, — она скрутила рукава своего свитера между пальцами, чувствуя себя неловко. — Грейнджер, — вздохнула она. — Я знаю, что между нами никогда не было особой любви, но то, что они сделали с тобой… я сожалею об этом. Гермиона подняла взгляд, недоверчивая и удивленная ее словами. Неужели это была та самая Пенси Паркинсон, которая оскорбляла ее на протяжении многих лет? Слизеринка продолжила. — Я просто хочу сказать тебе, что Драко отличается от своего отца, кардинально. И он никогда бы не поступил так ни с кем, особенно с тобой. — Я никогда не сомневалась в нем. Я верю, что он не причинит мне никакого вреда, — твердо ответила Гермиона, заметив, как при этих словах напряжение в плечах Пенси, казалось, ослабло. — Мы говорим о том же человеке, который неделю плакал после убийства птицы? — Обе девушки вздрогнули от голоса Теодора Нотта, внезапно появившегося из-за угла коридора. — Простите, девочки, — сказал он, обхватывая рукой плечо Пенси. — Надеюсь, я не помешал девчачьей беседе. Пенси толкнула его локтем, но Гермиона была втайне благодарна за это прерывание и сарказм парня, который немного снял напряжение в ее животе. — Они его допрашивают? — спросил Тео у Гермионы. Гриффиндорка скрестила руки на груди и кивнула. — Они дали ему веритасерум. Пенси открыла рот от удивления, но Тео улыбнулся. — Расслабься, Пенс, — сказал он, показав на маленький прозрачный флакончик, торчащий из его кармана. — Я обо всем позаботился. Затем он подмигнул Гермионе. У гриффиндорки было бы море вопросов к нему, но парень не дал ей шанса заговорить. — Мне жаль оставлять тебя, Грейнджер, но мы не можем здесь оставаться, — он перевел взгляд на Пенси. — Если мне не изменяет память, нам было приказано лечь спать и не разговаривать ни с кем из вас до завтрашнего утра. Бросив мимолетный взгляд в сторону коридора, он потащил Пенси за собой, и Гермиона снова оказалась одна, и только тяжесть ее мыслей составляла ей компанию. *** — Последний вопрос, Малфой, — сказала женщина. Драко закрыл глаза. Он мог это сделать. На самом деле, это было не так уж и сложно. Он не солгал, но, к своему удивлению, сумел упустить некоторую информацию. МакГонагалл казалась убежденной, или ему так показалось. — Мисс Грейнджер не была укушена, — подтвердила она. Он кивнул, подтверждая ее слова и ожидая ее вопроса. — Почему? Он глубоко вздохнул. — Я не хотел, чтобы она была привязана ко мне навсегда. Его ответ дестабилизировал директрису. Он заметил это по тому, как она прищурила веки, медленно наклонив голову вправо, где портрет Альбуса Дамблдора продолжал кивать со своей обычной расплывчатой улыбкой. — Хорошо, — вздохнула она наконец. — Вы и мисс Грейнджер останетесь в Хогвартсе, где вы будете в безопасности. Команда авроров отправится в поместье, чтобы допросить Люциуса, но если они не найдут никаких явных улик против него, вам придется давать показания на его суде. Драко почувствовал комок в горле. — Можете идти, — добавила она, начиная перелистывать какие — то бумаги на своем столе. — Вы и мисс Грейнджер получите обратно свое общежитие. Я прикажу домовым эльфам перенести туда ваши вещи. Не говоря ни слова, Драко, пошатываясь и обливаясь потом, направился к выходу. Он знал, что его поступка уже не вернуть. Он открыто и публично выступил против своего отца. Последствия его слов скоро настигнут его. Но все эти страхи и тревоги стали напрасными, когда, как только за ним закрылась дверь, Гермиона бросилась в его объятия. *** Они снова вошли в свою старую общую комнату. Драко огляделся по сторонам, вспоминая, как он впервые вошел туда несколько месяцев назад. Казалось, с тех пор прошло гораздо больше времени. Они сидели на диване, молча потягивая чашку горячего шоколада перед потрескивающим камином. Гермиона нервничала. Это был долгий день, и в ближайшие несколько дней ей предстоит многое, слишком многое, объяснить и уладить со своими друзьями. Еще больше нервы напрягало воспоминание о том, как они с Драко в последний раз были вместе в этой комнате. Она вспомнила тот эпизод и озорно улыбнулась, глядя на свою кружку. — Что смешного? — спросил Драко, ставя свой горячий шоколад на маленький кофейный столик. — Ничего, — прошептала Гермиона, покраснев. Блондин решил не настаивать и сменил тему. — Ты так и не сменила пароль, — сказал он, указывая на дверь. — И не нужно было, — пробормотала она, делая глоток напитка. — Только ты знал его. Драко почувствовал, как в нем растет знакомое чувство собственничества. Находиться так близко к ней, борясь с инстинктом схватить ее и прижать к себе, было трудно. Нелегко будет противостоять искушению сделать ее своей каждый час каждого дня теперь, когда они снова будут жить в одном общежитии, но он сделает все возможное. Он уже чувствовал, как растет его желание, заблудившись в созерцании того, как она облизывает свои губы, испачканные шоколадом, после каждого глотка. Гермиона не могла не заметить его пристального взгляда на ее губах, вздрогнув от вида его сжатых кулаков и расширенных зрачков. Возбуждение внезапно охватило и ее. В этот момент она впервые решила сделать первый шаг. Она отставила чашку и подошла к нему, сидящему на диване. Нехотя, она попыталась принять достаточно удобное положение, поглаживая рукой его грудь и наблюдая за тем, как глаза Драко следят за траекторией движения ее маленьких пальчиков. Когда он наконец поднял взгляд от ее медленно опускающейся руки, их глаза встретились. Их губы прильнули друг к другу. Несколько секунд они наслаждались губами друг друга, пока их руки исследовали тела друг друга и цеплялись за разделяющие их лоскуты ткани. Задыхаясь от желания, Драко скользнул рукой вниз, ощущая тепло и влажность ее возбуждения под тканью джинсов. Гермиона пожала плечами, обхватив его запястье своими маленькими пальчиками. — Еще нет, — сказала она, осторожно отводя руку Драко от молнии ее брюк. Медленно она повторила его жест, позволяя своим пальцам скользить по промежности его брюк и наслаждаясь размером его эрекции. Драко оставался неподвижным, соглашаясь с ее невысказанной просьбой пока не трогать ее, но задаваясь вопросом, как долго он сможет сопротивляться. Он прикусил губу и впился ногтями в диван, когда Гермиона начала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке, осыпая поцелуями его грудь. Он откинул голову назад, закрыв глаза, когда рот Гермионы скользил все ниже и ниже, лаская губами прозрачную кожу его живота. Он запустил руку в ее мягкие кудри, и дрожь охватила его тело, как только он понял, каковы ее намерения. — Гермиона, — задыхаясь, произнес он, его дыхание было тяжелым, а сердце бешено колотилось. — Ты не должна этого делать. — Я знаю, — ответила она, расстегивая молнию на его брюках. — Я хочу. Искры пробежали по нервам Драко. Он зажал нижнюю губу между зубами, когда руки Гермионы освободили его эрекцию от боксеров. Неуверенная и возбужденная, она схватила его член. Она никогда не делала этого раньше… Не раздумывая долго, она нежно прильнула к нему губами, не сводя глаз с его лица, чтобы следить за каждой его реакцией. Вдохновленная тем, как Драко закрыл глаза и широко открыл рот от легкого прикосновения, Гермиона погрузила его член глубже в рот. Драко задохнулся, его пальцы крепко сжались вокруг ее кудрей. Он напрягся, пытаясь держать глаза открытыми, чтобы сохранить зрительный контакт с ее темными радужками. Боже, что этот взгляд делал с ним. Он долго не продержится, он был уверен в этом. — О, — внезапно выдохнул он. Удовлетворенная такой реакцией, Гермиона повторила жест, позволив своему языку скользнуть по кончику его члена. Драко снова задыхался. — О Мерлин, Гермиона. Румянец вновь появился на ее щеках, распространяясь на шею и ключицы. Драко ослабил хватку на ее волосах, вспомнив мысль, которую он сформулировал только этим утром: слова подействовали на нее, возбудили ее. Стараясь не закрывать глаза, несмотря на божественные движения ее языка, он опустил руку, обвивавшую ее волосы, вниз, нежно поглаживая ее щеку. — То, что ты делаешь со мной, Гермиона, — начал он, наблюдая за ее реакцией. Ее кожа покраснела еще больше. Хорошо. — Я долго не протяну, если ты будешь продолжать смотреть на меня так, — задыхаясь, произнес он, когда она повторила это движение языком. Его слова возымели действие. Он видел это по мурашкам, появившимся на ее руках, и по тому, как она сжимала ноги, пытаясь снять напряжение… — Бляять, — выругался он, наконец, оторвав рот Гермионы от своего члена и притянув ее к себе. Одним решительным движением он поменял их позиции, устроившись сверху на маленькой кушетке и набросившись на ее шею, а руками разорвал лоскуты ткани, которые все еще отделяли его от этой божественной кожи. — Как же ты на меня действуешь… — прошептал он ей в шею, помогая освободиться от свитера. Он наблюдал за ее грудью, которая поднималась и опускалась в ритме ее учащенного дыхания. Он провел пальцами по ее ключицам, наслаждаясь мурашками на них. — Ты даже не представляешь, Гермиона, — поддразнил он ее, покусывая ухо, — сколько всего я хочу с тобой сделать, сколько всего я себе представляю. Девушка задыхалась, возбужденная как никогда от его слов. Боже, его голос. И то, что он говорил. — И сейчас я собираюсь доказать это тебе, моя маленькая омега.