Little bird

Следующие два месяца в Хогвартсе прошли невероятно медленно — и были болезненно скучными. Несмотря на то, что матч по квиддичу против Гриффиндора был давным-давно, люди все еще иногда говорили о том, как я удивила почти всех своим полетом, когда заняла место Флинта. Я не думала, что Джинни когда-нибудь позволит мне услышать конец этого, потому что она постоянно напоминала мне о том, как я «надирала задницу» в квиддиче. Я была просто рада, что мне не придется подменять Флинта во второй раз и снова проходить через этот стресс. После того, что случилось с Малфоем в конце матча, я пообещала себе, что никогда больше не буду с ним разговаривать. Я сказала себе, что мне никогда не придется делать ничего большего, чем просто смотреть на него до конца года, и что бы он ни сказал мне с тех пор, это никак не повлияет на меня. К сожалению, мой план не сработал соответствующим образом. В первый раз это не удалось во время Ухода за Волшебными Существами всего через несколько дней после матча. Хагрид разделил нас на пары, и я думаю, что он пытался быть милым со мной, когда поместил меня с Малфоем — если бы он только знал. Сначала это было совершенно неловко, но в конце концов это превратилось в то, чем обычно было; Малфой вел себя снисходительно, а я отвечала ему только тихим, отрывистым тоном. И этот тип взаимодействия между нами продолжался в течение следующих нескольких месяцев, и в конце концов я к нему привыкла. Так что теперь все, что мне нужно было делать до конца этого года, — это не позволять своему характеру брать верх, когда дело касалось Малфоя, и просто делать все возможное, чтобы игнорировать Блейза, когда он смотрел на меня. Я думала, что это не будет полностью невозможно, но Зелья сделали это в десять раз сложнее. — Ты делаешь это неправильно, Хокингс, — усмехнулся Малфой, забирая у меня ковш и наклоняясь вперед, чтобы осмотреть котел. — Здесь ясно сказано, что нужно шевелиться быстро, а не в темпе ленивца. Я сердито фыркнула и решила не отвечать, закатив рукава и схватив учебник, чтобы еще раз взглянуть на инструкции. Снейп объединил нас против моей воли, чтобы приготовить зелье памяти, и я молча пыталась убедить себя, что работать с Малфоем, по крайней мере, лучше, чем быть в паре с Блейзом. — Теперь он синеет недостаточно быстро, — пожаловался Малфой, раздраженно выдыхая. — Честно говоря, ты вообще это читала? — Вообще-то, да, — огрызнулся я. — Простите меня за то, что я помешиваю слишком медленно. С каких это пор ты вообще заботишься об этом уроке? — Моя оценка — дерьмо, — легко ответил Малфой, возясь с ковшом, пока зелье медленно приобретало правильный цвет. — И у меня есть только эта неделя, чтобы поднять этот вопрос, потому что это будет после рождественских каникул. Так что мне не нужны твои плохие навыки перемешивания, чтобы испортить мне всё. Я закатила глаза и попыталась не рассмеяться вслух над тем, как он раздражал, задаваясь вопросом, как его оценка по зельям могла быть такой ужасной, когда он старался изо всех сил в последние пару месяцев. Напротив нас Гойл добавил ингредиенты в их зелье, когда Блейз посмотрел на Малфоя и рассмеялся, сказав: — Да, я слышал, что твой отец убьет тебя, если ты не возьмёшь себя в руки. Я говорю тебе, приятель, если бы ты перестал так часто пропускать… — Да, да, — прервал Малфой, бросая в коренья, которые я только что нарезал. — Просто трудно каждый день приходить на занятия, на которые мне наплевать. Малфой отложил половник и небрежно откинулся на спинку стула, и я с досадой поняла, что он явно закончил пытаться помочь. Я перевернула страницу своего учебника с немного большей силой, чем это было необходимо, и просмотрел инструкции, чтобы найти следующий шаг, так как Малфой, очевидно, не собирался помогать. Другие слизеринцы начали болтать и шутить, и стало ясно, что Блейз был сегодня в особенно хорошем настроении, когда он повернулся и заговорил со мной впервые за несколько месяцев. — Эй, Хокингс… Я подняла глаза и устремила на него холодный взгляд, все еще отрезая крысиный хвост и пытаясь не обращать внимания на то, как у меня немного скрутило живот. Когда я ничего не сказала, Блейз нахально продолжил: — Ты знаешь, что в конце этой недели должно быть еще одно эссе по зельям? — Да, — медленно ответила я, прикусив язык, чтобы не отшатнуться от него. Гойл пытался не рассмеяться, и ухмылка Блейза была смелой, когда он спросил: — Ты хочешь помочь мне с этим позже? Я была слишком взбешена, чтобы заметить, что Малфой уронил ковш рядом со мной. — Интересно, — сказала я ледяным тоном. — Я не знала, что ты настолько глуп, что тебе нужна помощь с каждым эссе, которое ты получаешь. Может быть, тебе стоит попросить Гойла о помощи, он, похоже, на большем уровне. В то время как у Блейза отвисла челюсть, Малфой громко фыркнул и попытался замаскировать это кашлем. Гойл смотрел на меня так, как будто все еще пытался собрать воедино то, что я сказала, и прежде чем Блейз смог, наконец, придумать остроумный ответ, Снейп объявил, что всем нужно убраться к звонку. Я отвернулась от Блейза и потушила огонь под нашим котлом своей палочкой, мой желудок горел от гнева. Как он посмел сказать мне такое — впервые за несколько месяцев он заговорил со мной, и это было то, с чем он согласился? Ему повезло, что я не потянулась через стол и не вылила содержимое его котла ему на грудь. Звонок прозвенел как раз в тот момент, когда я заканчивала убирать все ингредиенты, и когда я схватила свою сумку, Снейп попытался напомнить нам, несмотря на весь шум, что эссе все еще должно было быть в конце недели. Я перекинула сумку через плечо и придвинула свой стул, не желая ничего, кроме как увеличить расстояние между собой и Блейзом, прежде чем я сделаю что-то, из-за чего меня могут исключить. Когда я отворачивалась от стола, Малфой поймал мой взгляд и посмотрел на меня так, словно был впечатлен. Я покачала головой и поспешила из класса зелий, не имея сил понять, что это значило. Позже той ночью, когда я работала над эссе по зельям в своей постели, храп Миллисент в конце концов стал для меня невыносимым, и я решила вместо этого поработать над ним в общей комнате. Я надела толстый свитер и сунула ноги в кроссовки, дрожа от холодного ночного воздуха и надеясь, что внизу будет теплее. Зажав пергамент под мышкой и зажав перо в зубах, я собрала волосы в свободный пучок и спустилась по холодным ступенькам в общую комнату. Я все еще убирала выбившиеся пряди волос, когда завернула за угол, и чуть не уронила чернильницу, когда увидела Малфоя, сидящего перед зеленым огнем и работающего над своим собственным эссе. Я закатила глаза и едва сдержала стон — может ли моя удача стать еще хуже? Он поднял глаза, пока я размышляла, стоит ли просто вернуться наверх и разобраться с непрекращающимся храпом Миллисент, и брови Малфоя поднялись при виде меня. — Ты все еще не спишь?  — …да, — медленно ответила я, неловко стоя перед входом в общежитие для девочек. Было ли уже слишком поздно бежать обратно наверх? — Но уже довольно поздно, так что, может быть, я просто… — Это эссе по зельям? — спросил Малфой, кивая головой на пергамент, зажатый у меня под мышкой. — Расслабься, ты можешь поработать над этим со мной. Это было последнее, что я хотела сделать, но прежде чем я смогла придумать какое-то оправдание, Малфой закатил глаза и добавил: — Просто сядь, Хокингс. Я не укушу. Это было почти смешно, насколько ужасной была моя удача. Наконец я сдалась и пересекла гостиную, чтобы сесть в кресло рядом с диваном, на котором развалился Малфой, надеясь, что не пожалею, что не убежала, когда у меня был шанс. Я немного неловко положила свои вещи, взглянув на бумагу Малфоя, чтобы увидеть, как много он сделал. Мои глаза расширились, когда я увидел, как много он уже написал, воскликнув: — Ты уже закончил свою первую страницу? — На самом деле, я только что закончил свою вторую, — самодовольно сказал Малфой, наклоняя страницы ко мне, чтобы я могла видеть. — Я думала, тебе насрать на Зелья, — сказал я, повторяя то же самое, что он сказал Блейзу сегодня на уроке. Затем я вспомнила его ужасную оценку и добавил: — Неважно, ты, вероятно, должен хорошо сдать этот экзамен, чтобы повысить свою оценку. Малфой ничего не сказал, но теперь я чувствовала себя более комфортно, поэтому просто продолжала говорить — даже не потрудившись подумать, прежде чем говорить. — Вот почему ты на самом деле пробовал Зелья. Должно быть, это очень плохо — я действительно думала, что тебе наплевать на этот урок. — Моя оценка в порядке, — внезапно рявкнул Малфой, заставив меня, наконец, закрыть рот и осознать, что я говорила. — Я не проваливаю. Я моргнула, уставившись на него через диван, когда он смотрел в огонь и отказывался встречаться со мной взглядом. — Но тогда…почему ты так говоришь? — Разве это имеет значение? — Малфой вздохнул, перебирая бумаги, чтобы занять руки. — Я просто хорошо справляюсь с Зельями… Последовало неловкое молчание, во время которого мы оба уставились в свои бумаги, пытаясь сделать вид, что все еще работаем. Я возилась со своим пером, пытаясь понять, почему, черт возьми, Малфой сказал, что он проваливает Зелья, когда на самом деле у него все в порядке. Прошло всего около минуты, прежде чем Малфой внезапно наклонился вперед и выдавил: — Послушай, я… я забыл, что хотел тебе кое—что сказать. — А эм…хорошо, — медленно сказала я, внимательно наблюдая за ним. Малфой все еще не смотрел мне в глаза, и вместо этого он уставился в пол между нами, быстро сказав: — Я хотел сказать, что ты была великолепна в квиддиче и что ты играла лучше, чем большинство из нас в команде. Я моргнула и чуть было не спросила его, правильно ли я расслышала, но вовремя остановила себя. Почти не в силах в это поверить, я неловко ответил: — О, гм… спасибо. — Все в порядке, Хокингс, — сказал Малфой, и у меня возникло ощущение, что он больше не просто говорил о квиддиче. — Ты действительно такая. Я уставилась на него, совершенно не понимая, что происходит. Ранее сегодня он оскорблял меня, как обычно, и почти целенаправленно пытался заставить меня чувствовать себя дерьмово, а теперь он хвалил меня за то, как я играла в квиддич — и впервые это было искренне. Я в замешательстве покачал головой и осторожно сказала: — Ты действительно странно себя ведешь, Малфой. — Я… я не знаю, что ты имеешь в виду, — пробормотал Малфой, лишь на полсекунды встретившись со мной взглядом, прежде чем снова быстро отвернуться. — Я не понимаю, — продолжила я, наблюдая, как он неловко ерзает на диване всего в нескольких футах от меня. — Почему ты такой милый? Что-то случилось? — Что? Ничего не случилось… — Да? Что-то изменилось, теперь скажи мне, что? — Ты оставишь меня в покое? Черт возьми, все, что я сделал, это сказал тебе. Я отложила свое эссе в сторону и наклонилась немного ближе, внимательно глядя на Малфоя и пытаясь понять, что происходит. Может быть, это был поздний час или его странное отношение, но я внезапно стала храбрее рядом с Малфоем, чем когда-либо. — Послушай, Малфой. Просто скажи мне, почему ты такой милый, и я вернусь наверх. — Я даже не настолько любезен… Мое сердце внезапно упало, и я попыталась скрыть растущую боль, когда тупо спросила: — Это Блейз тебя подговорил? — Черт возьми, нет, — быстро сказал Малфой, наконец-то посмотрев на меня и серьезно встретившись со мной взглядом. — Мы с Забини почти не разговариваем, расслабься. Все, что я сделал, это сказал тебе, что ты хороша в квиддиче, с каких это пор это преступление? — Это не похоже на тебя, — сказала я прямо, — быть милым со мной. Малфой моргнул и немного откинулся назад, глядя на меня сверху вниз. Я собрала свои бумаги и медленно сказала: — Я просто не понимаю. Ты всегда был для меня задницей на Зельях и везде, но сейчас ты ведешь себя очень странно и на самом деле… милый. Это шутка или что-то в этом роде? Потому что… — Черт возьми, Ева, — внезапно рявкнул Малфой, вставая так резко, что чуть не выронил свои бумаги. Он казался почти сердитым на себя, когда сказал: — Ты не знаешь, что делаешь со мной. А потом на крошечный, безумный миг мне показалось, что он собирается наклониться вперед и прижаться своими губами к моим. Но вместо этого Малфой повернулся и вылетел из общей комнаты, не сказав больше ни слова. Я уставилась ему вслед, потянувшись вперед, чтобы поднять его забытое перо. Я держала его в руках и сильно моргала, моя голова кружилась от этих последних нескольких слов, эхом отдававшихся в ушах — самая запутанная вещь, которую Драко Малфой когда-либо говорил мне. — Ты не знаешь, что делаешь со мной.