Little bird

Ева. На следующий день я уехала с большинством других студентов на поезде домой на рождественские каникулы, так что у меня не было возможности поговорить с Малфоем наедине. На самом деле он намеренно избегал меня на вокзале, когда мы сошли в Лондоне. Я попытался окликнуть его, когда увидел, что он выходит всего в нескольких футах от меня, но он полностью проигнорировал меня и быстро исчез в растущей толпе родителей и учеников. Так что мне ничего не оставалось делать, кроме как поехать домой с тетей и провести остаток рождественских каникул, проклиная себя за то, что произошло в ту пятницу вечером. Но мы с тетей все еще могли приятно провести Рождество, несмотря на то, какими угрюмыми мы обе были. Я была расстроена тем, что случилось с Малфоем, и она снова чувствовала себя одинокой теперь, когда это был наш первый отпуск без моего дяди. Я пыталась сделать ее счастливой, напомнив ей, что он нам не нужен — в конце концов, это он бросил нас, и она тоже попыталась подбодрить меня. — Держи подбородок выше, дорогая, — тепло улыбнулась она в тот новогодний вечер, поднимая свой бокал огневиски ко мне. — Прошел еще один год, а мы все еще в безопасности. Я слабо улыбнулась в ответ и постучала своим стаканом по ее бокалу, все это время думая, что я разрушаю свои шансы когда-либо быть в безопасности, учитывая людей, с которыми я общалась в Хогвартсе. Я провела следующую неделю вне школы, отчаянно пытаясь удержаться от того, чтобы не рассказать тете о Малфое, потому что последнее, что мне было нужно, это чтобы она узнала, что происходит между мной и мальчиком, родители которого были известными Пожирателями Смерти. Она, вероятно, снова заставила бы меня поменять школу, если бы знала, что Драко сказал мне в последний раз, когда мы разговаривали. Конец рождественских каникул наступил слишком рано, и я все еще не придумала, что скажу Малфою, когда мне наконец удастся остаться с ним наедине. Конечно, я знала, что хотела сказать, но все еще не знала, что мне следует сказать. Моя тетя заехала на стоянку у железнодорожного вокзала в Лондоне, а я вышла со своим чемоданом и встала у ее открытого окна. Она слегка наклонилась и поцеловала меня в щеку, сказав немного виновато: — Мне нужно бежать на работу, Эвелин, прости. Желаю тебе хорошо провести остаток года, обязательно пиши мне как можно чаще, и если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится… — Все в порядке, — быстро перебила я, немного рассмеявшись и похлопав ее по плечу. — Со мной все будет в порядке, не беспокойся обо мне. Обязательно напиши и мне. Я видела, что она начинала волноваться, когда сказала: — Я напишу. Люблю тебя, милая. — Я тоже люблю тебя, тетя. Я помахала ей, когда она выезжала со стоянки, затем взял свой багажник и направился к станции. Оказавшись на платформе 9 ¾, я довольно быстро смогла найти Невилла. Он помог мне с багажом, затем сел со мной в поезд, чтобы найти купе, которое Джинни и Луна уже нашли. Я все время высматривала Малфоя, но нигде не могла его заметить. Я пыталась убедить себя, что это хорошо. Я сидела рядом с Джинни в поезде, и когда он отправился со станции в Хогвартс, мы вчетвером спросили друг друга о наших каникулах. Примерно на полпути все заснули, но я не могла найти в себе сил закрыть глаза. Остаток поездки в поезде я провела, уставившись в окно, отчаянно пытаясь сообразить, что я скажу Малфою, когда наконец увижу его снова. Но когда мы прибыли в Хогвартс и я сел за стол Слизерина на пир, Драко Малфой проигнорировал меня и вел себя так, как будто меня там даже не было. Мой желудок скрутило слишком сильно, чтобы что-то проглотить, я ткнула пальцем в курицу на своей тарелке и уставилась на деревянную столешницу. Полагаю, мне следовало этого ожидать; учитывая то, как я вела себя после того, как Малфой рассказал мне все, я не была удивлена, что он оказал мне холодный прием. Я просто хотела, чтобы он, по крайней мере, дал мне шанс попытаться это исправить. Драко   На уроке зелий в понедельник после перерыва все изменилось. Снейп заставил нас отвечать на вопросы в учебнике в наших группах, но Ева решала проблемы самостоятельно, пока мы втроем разговаривали и шутили. Мне удавалось успешно избегать ее в течение прошлой недели, но я ничего не мог поделать с тем, чтобы иметь с ней Зелья и Заботиться о Волшебных Существах. Я просто собирался игнорировать ее, как только мог, хотя и знал, что не смогу делать это вечно. Мы все трое были в хорошем настроении, и мне даже удалось забыть о присутствии Евы, когда Забини решил пошутить и попытаться поговорить с ней. — Привет, Хокингс, — сказал он ей через стол, ухмыляясь, когда она неохотно подняла глаза. — Что, — сказала она ледяным тоном. Забини прислонился к своему открытому учебнику и небрежно сказал: — Я видел, как тебя высадили на лондонской парковке в прошлую субботу. Я слышал, это была твоя тетя, верно? — Так и было, — решительно сказала она, глядя на него через стол. — Что, твои родители были слишком заняты? — спросил Забини, но это прозвучало так, как будто он уже знал ответ. Ева посмотрела на меня, и я поспешно опустил глаза в свой учебник. У меня внутри все оборвалось, когда она холодно сказала: — Нет, мои родители умерли. Я живу со своей тетей. Мои руки крепко сжимали край стола, когда я уставился на открытые страницы своей книги; ее родители были мертвы? Я не знал этого, я понятия не имел… Она упоминала свою тетю раньше, но никогда своих родителей… Я ожидал, что при этих словах за нашим столом воцарится неловкое молчание, но Забини продолжал, как будто с самого начала знал, каким будет ее ответ. — Как они умерли? — спросил он с любопытством, и моя грудь загорелась от гнева. — Автокатастрофа, — коротко отрезала Ева, и я искоса взглянул в ее сторону, чтобы увидеть, что костяшки ее пальцев побелели по краям учебника. — Сколько тебе было лет? — Отвали, Забини, — перебил я, прежде чем Ева смогла ответить, все еще отказываясь смотреть на нее. Я пыталась контролировать свой растущий гнев, когда он ухмыльнулся мне, и я крепче сжал перо, которое Ева вернула мне больше недели назад. — Ты ведешь себя как придурок. — Кто сказал? — возразил Забини, поворачивая голову обратно к Еве. — Я просто задаю вопросы. — Да, хорошо, прекрати это. Ты слишком любопытен. — Мне плевать… — Мне было два года, — сказала Ева, обрывая Забини и заставляя нас двоих, наконец, взглянуть на нее. Я понял, что ее глаза блестели, а голос был тихим, когда она устало спросила: — Почему это имеет значение? — Просто интересно, — легко сказал Забини, и моя челюсть сжалась, когда я увидел, что он все еще ухмыляется. — Ты помнишь это? Мое перо сломалось, но, казалось, никто этого не заметил. Ева шмыгнула носом и вытерла губы тыльной стороной ладони, тихо сказав: — Нет. Я этого не помню. Слова были у меня на языке, я был в нескольких секундах от того, чтобы сказать Забини, чтобы он прекратил это во второй раз, когда он это сказал. — Это объясняет, почему ты все время такая тихая. И, ты знаешь, почему с тобой так легко. Моя голова дернулась в сторону, чтобы посмотреть на него, чтобы понять, действительно ли я слышал, как он это сказал, и даже Гойл тихо воскликнул: — Какого хрена, приятель…   Табуретка заскрипела по полу, когда Ева встала, и ее длинные светлые волосы скрыли ее лицо, когда она вышла из комнаты, не сказав ни единого слова. Мое зрение потемнело, я поднялся на ноги и схватил Забини за воротник рубашки, наблюдая, как его приводящая в бешенство ухмылка исчезла с его лица. Все продолжали работать, потому что они не могли видеть нас сзади, поэтому я понизил голос и угрожающе сказал: — Если ты еще раз так с ней заговоришь, я выбью из тебя все дерьмо. Понял? — Приятель, — сказал Забини, протягивая руку, чтобы попытаться вытащить мои кулаки из-под его рубашки. — Позволь… — Я убью тебя, — мрачно поправил я себя, — если ты еще когда-нибудь сделаешь что-то подобное. Забини ничего не сказал и просто осторожно посмотрел на меня, как будто пытался понять, серьезно ли я говорю. Я оторвала руки от его воротника, развернулся и вышел из класса Зелий, прежде чем успел сделать что-то, за что меня исключат. Ева прислонилась одним плечом к стене, обхватив голову руками, и плакала, а когда я завернул за угол в коридор, она стояла ко мне спиной. Ее плечи дрожали, когда я сделал шаг вперед, медленно положив одну руку ей на спину. Она подскочила и повернулась ко мне, быстро вытирая глаза, когда увидела, что это я. — П—прости, — выдавила она, шмыгая носом и поспешно вытирая следы слез. — Я н—не слышал, как ты… — Не извиняйся» — сказал я, а затем крепко прижал ее к своей груди. Ее тело автоматически напряглось, когда я обнял ее, но через полсекунды она растаяла в моих объятиях. Ева тихо плакала, уткнувшись головой в мягкое пространство между моей шеей и плечом, и я прижимал ее к груди, одной рукой запутавшись в ее волосах. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не вернуться в класс зелий и не сломать нос Забини. Ева наконец отстранилась от меня, когда смогла немного взять себя в руки, и мы оба сделали шаг назад. Вытирая под глазами, она тихо сказала: — Прости за это. Я просто… я чертовски ненавижу его. — Ты и я оба, — сказал я. — Хочешь, чтобы я его избил? Она подавила смешок, когда поняла, что я шучу, хотя на самом деле это было не так. Если бы она попросила меня об этом, я бы не раздумывал дважды. — Нет, пока я в порядке, — сказала она, пытаясь, но безуспешно, улыбнуться. — Спасибо… — Мне жаль твоих родителей, — внезапно выпалила я. — Я не знал. Я наблюдал, как она сдулась, и она посмотрела в землю, когда тихо сказала: — Все в порядке. Я их совсем не помню, поэтому на самом деле не говорю об этом. Затем наступила неловкая тишина, в которой я отчаянно искал, чтобы сказать, хоть что-нибудь. Когда я, наконец, открыл рот, я хотел сказать что—то вроде: «Ну, увидимся», но вместо этого вышло: — Послушай, насчет того, что я сказал на прошлой неделе… — Я хотела поговорить с тобой, — перебила она, — но ты избегал меня. — Да, — виновато признался я. — Извини, просто… это было действительно неловко. — Тебе не нужно смущаться, — тихо сказала Ева, глядя на меня, когда я, наконец, заставил себя оглянуться на нее. Ее голубые глаза внимательно наблюдали за мной, когда она сказала немного неуверенно: — Я… я думаю, я все еще не понимаю тебя. Но я…это странно. Я всегда думала, что ты ужасен, но… но оказалось, что ты был самым милым человеком для меня. Я внимательно посмотрел на нее, как будто пытался прочитать ее мысли. — Эм, так что… — Но я думаю, что знаю, что ты имеешь в виду, — тихо продолжила она, как будто я ничего не сказал, все еще не сводя с меня пристального взгляда. У меня сдавило грудь, как будто в этом коридоре не хватало воздуха. Ева протянула руку и коснулась черной ткани моей рубашки, чувствуя мокрое пятно от одной из ее слез. Ее голос был тихим, как будто она разговаривала сама с собой, когда она сказала: — Может быть, я могла бы попытаться понять тебя. А потом я не смог остановиться и во второй раз прижал ее к своей груди. Ее руки обхватили меня за талию, и я почувствовал запах сирени в ее волосах. Я молча прижал ее к себе, чувствуя головокружение от какого-то кайфа, который не мог объяснить. Ее светлые волосы щекотали мне лицо, и я наконец позволил себе слегка улыбнуться. Может быть, только может быть, она могла бы быть единственной вещью в моей жизни, которая, наконец, снова сделала бы меня счастливым.