Little bird

Драко — Ты сказал ей это? — Да, — усмехнулся я, откидываясь на спинку библиотечного кресла и глядя на Еву, которая в шоке уставилась на меня. — Что я должен был сказать? Пэнси не хотела оставлять меня в покое, поэтому я сказал ей, чтобы она уходила… — Не говори этого больше! — воскликнула Ева, толкая меня в плечо. Но она не очень хорошо справлялась с тем, чтобы сдержать улыбку, когда сказала: — Я не могу тебе поверить. Пэнси не так уж и плоха… — Да, это так, — сказал я.- И ты это знаешь. Кто был тем, кто набросился на нее во время праздника в начале года? Ева покраснела, когда вспомнила, пробормотав: — Как ты вообще это помнишь? Я ухмыльнулся и положил локти на учебник по зельеварению, по которому мы должны были учиться, наклонившись ближе к Еве. — Я все помню, что я могу сказать? — Ты такой самонадеянный, — пожаловалась Ева, но все еще улыбалась. Сегодня рано утром мы отправились в библиотеку, чтобы подготовиться к завтрашнему экзамену, но где-то в процессе мы совсем забыли о Зельях и просто начали шутить. Мы выбрали столик в дальнем конце, чтобы иметь возможность поговорить без библиотекаря, который подошел бы, чтобы отчитать нас. Прошла почти неделя с тех пор, как я впервые поцеловал ее, и она, наконец, начала выглядеть менее неуверенной рядом со мной. Мы постепенно начинали чувствовать себя менее неловко друг с другом, и обычно мы задерживались допоздна, чтобы поговорить в общей комнате вместе после того, как остальная часть нашего факультета засыпала. Я делал все возможное, чтобы быть добрым к ней — как и обещал. — Мы должны учиться, — простонала Ева. Когда она потянулась за учебником, я наклонился вперед и схватил его, прежде чем она смогла до него добраться. Она пристально посмотрела на меня и попыталась дотянуться до него, говоря: — Что ты делаешь? — Я не хочу учиться, — сказал я ей, держа книгу так, чтобы она не могла дотянуться, когда она попыталась схватить ее. — Мы можем позаниматься позже, давай. — Но мы уже потратили столько времени впустую… Она замолчала, увидев мой взгляд, закатила глаза и сдалась. Она скрестила руки на груди, когда я, наконец, отложил ее книгу, показала мне язык и сказала: — Я думаю, ты пытаешься саботировать оценку моих зелий. — Черт возьми, ты меня поймала, — ухмыльнулся я. — Как ты узнала? Ева приподняла одну бровь, глядя на меня, явно не в силах сдержать улыбку. Затем наступила уютная тишина, и мы оба некоторое время оглядывали остальную часть библиотеки. Библиотекарь время от времени подозрительно поглядывал на нас, но мне было все равно, чтобы попытаться вести себя тише. Прежде чем молчание могло стать неловким, я наклонился вперед и сказал Еве: — Ты слышала о том, как сильно Амбридж расправляется? Я слышал, она пытается захватить школу. — Да, верно, — усмехнулась Ева. — Она ужасный человек, но это невозможно. — Вот почему Трелони уволили, — настаивал я. — Разве ты не видел, как это произошло? Ева на секунду задумалась, затем усмехнулась и сказала: — Нет, и ты тоже. Мы были в общей комнате во время нашего свободного времени, помнишь? Выражение моего лица превратилось в высокомерную ухмылку. — О да… Ева закатила глаза, но, взглянув на меня, улыбнулась. Хаффлпаффец, сидевший за соседним столом, встал и вышел из библиотеки, оставив нас двоих наедине в задней части. Я поймал ее взгляд, прежде чем она успела отвести глаза, и мы оба долго смотрели друг на друга через стол. Ее голубые глаза все еще были прикованы к моим, когда она спросила тихим голосом: — Поцелуй меня? Уголок моего рта при этих словах изогнулся вверх, но я уже наклонился вперед. Я поцеловал ее через стол в задней части библиотеки, запах пергамента окружал нас, а ее волосы щекотали мои щеки. Когда я отстранился, Ева застенчиво улыбнулась мне и тихо сказала: — Спасибо. Я ухмыльнулся и сказал ей: — Нет, поверь мне, спасибо. Почти две недели спустя в Зельеварении Снейп отправил нас работать над проблемами из учебника в группах за нашим столом. Я сидел напротив Гойла, Ева справа от меня, а Забини—к сожалению—слева. Единственная причина, по которой я сидел рядом с ним, заключалась в том, чтобы Ева могла держаться от него как можно дальше, сидя напротив него. Все наши учебники были разложены рядом с кусками пергамента, но мы ответили только на первый вопрос. Я разговаривал с Евой и время от времени шутил с Гойлом с другого конца стола, в то время как я изо всех сил старался игнорировать Забини. Это было не так сложно, как я первоначально думал; все, что мне нужно было делать, — это редко смотреть на него, чтобы снова не разозлиться. — Признай это, Ева, — самодовольно сказал я, просматривая ее эссе, которое она получила от Снейпа в начале урока. — Я справился с этим лучше, чем ты. — Да, верно, — парировала Ева, пытаясь протянуть руку мимо меня, чтобы взглянуть на мое собственное эссе. — Ты даже не позволяешь мне увидеть твоё. — Это потому, что я не хочу, чтобы ты чувствовала себя плохо, — ухмыльнулся я, засовывая свое эссе под край учебника, чтобы она не смогла увидеть, что на самом деле она получила несколько баллов выше меня. — Мы получаем так много эссе в этом классе; только на этот раз я избавлю вас от смущения, увидев мою оценку. — Ты полон этого, — усмехнулась Ева. Она попыталась выглядеть раздраженной мной, но с треском провалилась, выхватив свое эссе обратно, когда Гойл и Забини разговаривали на другой стороне стола. — Признай это, Драко. Я лучше разбираюсь в Зельях, чем ты. — Ты просто продолжаешь говорить себе это, — сказал я, откидываясь на спинку стула и вытягивая руки, сложив их на затылке. — Я блестяще разбираюсь в Зельях. Ева покачала головой и легко напомнила мне: — Так говорят все тщеславные люди. — Я не тщеславен… Я уже собирался протянуть руку и схватить ее сочинение во второй раз, чтобы снова подразнить ее, когда Забини прервал меня. — Привет, Хокингс, — сказал он, улыбаясь ей через стол. Моя грудь горела; он действительно это делал? Сколько раз он пытался это сделать за последний месяц? Я посмотрел на Еву и увидел, как улыбка исчезла с ее лица, увидев, как ее взгляд стал холодным, когда она посмотрела на Забини. Она ничего не сказала, полсекунды пристально смотрела на него, прежде чем повернуться ко мне. Я взглянул на Забини, пытаясь успокоиться и надеясь ради него, что он не попытается снова. Но он начал открывать рот во второй раз, так что я оборвал его, прежде чем он смог вымолвить еще хоть слово. — Заткнись, Забини. Оставь ее в покое. Он повернулся ко мне и ухмыльнулся, и я понял, что он просто делает это, чтобы разозлить меня. — Почему я должен? Я просто хотел спросить ее… — Да, но ты не можешь. — Что значит «я не могу»? — высокомерно спросил он, когда Ева уставилась в свой учебник. — Я имею в виду, — сказал я злобно, — тебе не разрешается с ней разговаривать. Забини широко ухмыльнулся на это, издеваясь: — Что, ты влюбился? — Я не влюблен, — огрызнулся я, сумев сохранить свой голос ровным, несмотря на то, как он злил меня. — Отвали, ладно? Он снова посмотрел на Еву, а затем ухмыльнулся, прежде чем сказать мне: — Хорошо, не выворачивай свои трусики. Когда он повернулся, чтобы продолжить разговор с Гойлом, я сердито выдохнул и отвернулся от него. Почему он всегда так делал? Как будто он пытался заставить меня убить его— Когда я посмотрел на Еву, я понял, что она слегка отвернула голову от меня и нахмурилась. Я с беспокойством наклонился к ней поближе и спросил: — Ты в порядке? Просто не обращай на него внимания, хорошо? — Дело не в этом, — сказала она, и тогда я понял, почему она была расстроена. — Это потому, что я сказал…? Я замолчал, почти не в силах понять, что она еще не знала. Я наклонился еще ближе и тихо сказал ей: — Ты же знаешь, что это больше, чем просто глупая влюбленность, верно? Затем Ева повернула голову и долго смотрела мне прямо в глаза, как будто пыталась решить, говорю ли я правду. Я посмотрел прямо на нее, не отводя взгляда, потому что знал, что говорю правду. Ева, наконец, моргнула и снова посмотрела на меня сквозь свои темные ресницы, тихо сказав: — Я знаю. Поэтому я потянулся под стол и крепко сжал ее руку в своей. Я не отпускал его до тех пор, пока не прозвенел звонок и урок не закончился.