Записки рыжего эльфа

      Когда я вернулся, в комнате, на кровати сидела, ожидая меня, Светлейшая. Увидев меня, она встала и сделала пару шагов навстречу.       — Ваше Светлейшество! — на этот раз я справился с удивлением быстрее и отвесил поклон ближе к этикету.       — Можешь встать, — как устало звучит её голос! — Я рада, что ты снова здесь.       — Несмотря на то, что я опять принёс сплошные проблемы? — скривился я. По задумке это должна была быть улыбка.       — Проблемы? — переспросила она, и мне показалось, что я слышу удивление. Через мгновение левую щёку обожгло от удара, и я, дёрнувшись, схватился за неё рукой. Заффарель отвесила мне пощёчину! Та, которая ни разу ни на кого не поднимала руку, та, которая на моей памяти ни разу не теряла самообладания. Как же мало я тебя знаю!       — Я четыре года мечтала это сделать! — теперь я изумлённо ловил в её голосе извиняющиеся интонации. Эльфийка протянула руки и ласково взяла моё лицо в ладони. — Каэль, мальчик мой…       Светлейшая вздохнула и, сев на кровать, потянула меня за руку, чтобы я разместился рядом.       — Это были не проблемы, Каэль. Это был ужас. Я потеряла сына, Дом потерял наследника, и вместе мы лишились цели существования. Девятый Дом создавался когда-то именно чтобы хранить Врата и Ключ. А ты в один миг лишил нас этого смысла. — Какой идиот! Ну почему, почему я не подумал об этом тогда?! — Но больнее было другое. Гораздо больнее было самолично объявлять приговор и подписывать приказы. Страстно желать тебя спасти — и не мочь этого сделать. Всё, что у нас с отцом тогда получилось — это заменить заключение на изгнание. Чтобы ты был хотя бы свободен, ведь мир большой, гораздо больше эльфийских земель. Только боги и Хаос знают, сколько я плакала тогда, ведь я таилась от всех, и от детей, и от твоего отца, и даже от себя самой. Заффарель сильная, Заффарель не может плакать.       На руку мне упала большая горячая капля. Матушка поспешно закрыла её своей рукой и положила голову мне на плечо, чтобы я не видел её лица.       Я не мог поверить ни ушам, ни глазам. И каким же тупым и слепым ослом я был четыре года назад! Впрочем, в этом плане мало что поменялось…       Наше молчание прервал отец.       Его я ожидал увидеть ещё меньше, чем матушку.       Подскочив с места, я в один прыжок оказался рядом с ним, обнял и уткнулся ему в грудь лицом… В Хаос весь этикет! В глазах подозрительно щипало.       Отец стоически терпел эти телячьи нежности, но наконец не выдержал:       — Так и будешь стоять?       Вместо ответа я закивал головой. Отец хмыкнул, подцепил пальцами моё ухо (угораздило эльфом родиться!) и сильно потянул. Резануло болью, но я только сильнее вжался в отца: меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы он меня видел с мокрыми глазами. Несмотря на мою славу главной плаксы в семье.       — Ты совсем не изменился, Каэль, — отец, вздохнув, сжалился над моим ухом и выпустил его из пальцев.       От удивления я разжал руки и, отшагнув, посмотрел на него.       — Ты… не сердишься?       — Сержусь? Да я взбешён! Но сейчас я рад тебя видеть. Светлейшая? — он приобнял подошедшую Заффарель за плечи. — Нас ждут дела, а ты отдыхай. Нам ещё предстоит придумать, как с тобой быть.       — А вы разве ещё не?       — Не было времени. Да и хотелось бы твоё мнение тоже услышать.       Оставив меня стоять с открытым ртом, они вышли из комнаты.       Что здесь, чёрт побери, произошло за четыре года?!       «Они потеряли сына. Это сближает.»       О, старые знакомцы внутри моей головы, только почему-то не ёрничают. Давно вас не слышно. Даже когда я три дня назад искал Зал Ключа, ориентируясь на громкость голосов, они не разговаривали со мной напрямую.       — Они не просто сблизились, они стали… Живее!       «Зато ты умер!»       — Тогда?       «Тогда — для них, третьего дня — для себя.»       — Что это значит? Эй! Ну не молчите! Эй, эй, так нечестно! Хаос, что же вы имели в виду?       Что значит «умер для себя»? Получается, это были не видения, не галлюцинации? Но… Я же вот, живой, я дышу, разговариваю, у меня всё болит… Как бы проверить? Неожиданно мне в голову пришла идея, которую я тут же и собрался воплотить.       Полотенце, которое я уронил в таз и которое висело на гвозде, ещё было влажным. Это меня более чем устраивало.       Я снял рубаху и сел на кровать, держа влажную ткань наготове. Крепко зажмурился и произнёс полное имя с титулом, активируя чары в клейме.       Но ничего не произошло.       Не было ни боли, ни крови — последнее я проверил специально.       На всякий случай я повторил эксперимент, но результат был тот же.       Решив, что потом схожу в библиотеку Дома и покопаюсь в архивах, я натянул рубаху обратно. О том, что чары куда-то делись, пока никому говорить не буду, тем более, что вдруг это временное явление.       Теперь и полотенце можно повесить на место.       Выполнив это нехитрое действие, я развернулся обратно и чуть не свалился, споткнувшись от удивления. У двери, скрестив руки на груди, стояла Варна.       Конечно, я сразу забыл, как следует обращаться к принцессам. А потому стоял, раскрыв рот и даже не поклонившись. Потом спохватился, спрятался от её внимательного взгляда в поклон:       — Ваше с-ство…       Надеюсь, достаточно непонятно и достаточно почтительно. Пока что я под защитой законов гостеприимства, по крайней мере матушка… То есть, Светлейшая назвала меня именно так. Но это же Варнарель, которая грозилась убить меня, если ещё раз увидит на эльфийских землях.       — Боишься? Правильно делаешь, малыш.       Ненавижу, когда она меня так называет. Всегда ненавидел. Но каждый раз, когда я пытался доказать и ей, и себе, что уже не маленький, получалось ровно наоборот. А сейчас и подавно пришлось проглотить обидное обращение.       Пока я копался в воспоминаниях, сестра успела подойти.       — Ну-ка! Вставай давай.       Она подцепила мой подбородок пальцем и потянула вверх. Хоть палец — это не кинжал, но всё равно пришлось подчиниться и встать. И даже немного задрать голову. Долгую, почти бесконечную минуту Варна всматривалась мне в глаза, и я еле выдержал, чтобы не отвести взгляд. Затем неожиданно потрепала по голове, взъерошив волосы.       — Я рада, что ты дома, мелочь.       — Что?! — я не верил своим ушам. Они здесь все тронулись умом, что ли?       — Ты там, среди людей, слышать разучился? Или речь понимать? — Варна стояла, уперев руки в бока, и олицетворяла собой ехидство.       — Я не… Что происходит? Я… Ущипните меня, — сестру не нужно было просить два раза, на эту просьбу она отреагировала мгновенно. — Ау!!!       Я потёр пострадавшее плечо. Эльфийка ехидно хмыкнула и продолжила меня изучать.       — И всё-таки… Ты грозилась меня убить тогда, если ещё раз увидишь…       — Ты что, считаешь меня настолько идиоткой, чтобы убивать кого бы то ни было в доме семьи?!       — Нет, что ты! Конечно же нет! Просто…       — Просто ты боишься? Расслабься, малыш, живи пока. Ты, как-никак, мой брат, а тогда я немного перестаралась с угрозами. Хотела припугнуть, чтобы под стрелы не совался.       Хотела припугнуть? Немного перестаралась?! Это теперь так называется?! Хотя, зная сестру, это действительно было «немного».       Варна пошла к двери, и я отвесил ей в спину шутовской поклон. Но не успел выпрямиться, и сестра, нахмурив брови, показала мне кулак. Ухмыльнулась на моё испуганное лицо и вышла из комнаты.       Что. Здесь. Происходит?!       Я обхватил голову руками, заодно отводя лохмы назад, словно пытаясь удержать все события внутри, и принялся ходить туда-сюда по комнате.       Наверное, я всё-таки умер, и это такое своеобразное посмертие. Или не умер, но при смерти и брежу. Матушка, отец, Варна! Либо я был настолько туп и слеп, что не замечал, что все они настолько меня любят, либо что-то поменялось. Нет, туп и слеп я бесспорно был, но…       Ладно, в прошлом можно копаться сколько угодно, но что делать сейчас?       Голоса в голове молчали, и я, устав бегать по комнате, упал на кровать и уставился в потолок.       Не знаю, сколько я пролежал, когда дверь приоткрылась, и в проёме показались весёлые лица старших братьев Донахина и Гвинделхина. Сегодня вся семья решила засвидетельствовать мне своё почтение? В честь чего это?       — Дон, Гвин, я вас вижу! — я сел на кровати, улыбаясь во весь рот.       — Пффф! Не очень-то мы и скрывались, — заметил Гвин, вваливаясь в комнату и вталкивая Дона.       Дон тут же шастнул куда-то в сторону и внезапно атаковал меня со спины, ткнув пальцами в бока под рёбра. Я взвыл и кинул в него первым попавшимся под руку предметом — подушкой. Моим секундным замешательством воспользовался Гвин и упал на меня сверху, прижимая к постели и лишая возможности сопротивляться. Теперь от щекотки Дона я мог только орать, хихикать и дёргаться, что, собственно, и делал.       — По… Пощады! — наконец едва смог выговорить я, потому что воздуха категорически не хватало.       Братья напоследок ткнули меня кулаком в плечо, взъерошили волосы и дёрнули за уши. Сами длинноухие, между прочим, а всё туда же!       — Кстати, через пять минут тебя ждут на обед, — улыбаясь во весь рот, сообщил Дон. — Приведи себя в порядок, а то выглядишь как всегда.       И оставив меня в растерянности, они умчались прочь.       Я же одёрнул рубаху и попытался пригладить торчащие лохмы. Как обычно, безуспешно. Их и длинные-то было почти невозможно укротить, а сейчас и подавно.       Идти на общий обед не хотелось, я бы лучше предпочёл перехватить чего-нибудь на кухне, а то и вообще поголодать. Но делать нечего, надо…       Вздохнув, я открыл дверь и обнаружил там Ильну.       — А я как раз за тобой, Каэль, пойдём! — сестра взяла меня за руку и увлекла за собой. — Я же знаю, что тебе не хочется, а так я буду рядом.       — Всё-то ты знаешь, — улыбнулся я и, кажется, смирился с необходимостью присутствовать на семейном собрании.       Когда мы пришли, все уже сидели за столом. Даже Рей и Вайлен были здесь, хоть и немного притихшие. Это уже любопытно: до семейного обеда допустили людей!       Ох не нравится мне это…