Самое простое

— Перестань так на меня смотреть, — Ванитас нахмурился и сильнее закутался в одеяло, будто в защитный кокон. Они сидели каждый на своей кровати, Ванитас старался смотреть в окно, за которым уже светила луна, но игнорировать взгляды Ноя, которые тот бросал на него украдкой, было просто невозможно — скрывать подобные вещи он совершенно не умел. Ной вздрогнул от неожиданно прозвучавшего звука его голоса и отвел взгляд, но затем снова вернул его Ванитасу, садясь на кровати удобнее, поближе к стене. — Ты часто уходишь по ночам, — просто ответил Ной. — И я… не знаю. Он спрятал лицо в коленях, словно ему было, что сказать, но слова либо были слишком глупыми, по меркам Ванитаса, либо после них им не стоило бы больше смотреть друг другу в глаза. Но в такие моменты Ной выглядел потерянным и слишком чувствительным, и нагрубить ему сейчас было не по силам даже Ванитасу. — Не знаешь? — он ответил ему со скепсисом в голосе, но внутренне напрягся. Почему-то он чувствовал то, что Ной хотел ему сказать, хоть и не смог бы сам облечь это в слова. — Да, не знаю, — гулко пробурчал Ной в ответ. Ванитасу нечего было добавить, и разговор сошёл на нет сам собой. Спустя недолгую паузу Ной заговорил снова: — Почему не спишь? Он так пытался разрядить обстановку? Что ж, предыдущий разговор Ванитасу все равно не нравился, и смена темы была ему на руку. — Я сейчас не усну, — он пожал плечом и снова повернул голову к окну. Лунный свет ложился на его постель ровной полосой у самого края, в то время как кровать Ноя он заливал почти полностью, но тот все равно умудрился забиться в тень. Что мог надумать себе Архивист, Ванитас не решался предположить, но разбираться в этом он точно не хотел. Сегодня Ванитас чувствовал себя…странно. Ему как будто чего-то не хватало, и он не понимал, чего конкретно, в груди неприятно тянуло, так, что хотелось любыми способами избавиться от этого чувства. — Тебе холодно? — снова решил задать вопрос Ной. Ему так хотелось поговорить, и не важно, о чем? Но Ванитас все же постарался прислушаться к своим ощущениям, что не всегда у него получалось. — Наверное. Ванитас поправил сползшее с плеча одеяло, хоть ему и не было холодно на самом деле. Ощущение было другое. Холод иного характера — в их номере было тепло, но его все равно брал озноб. Хотелось расцарапать себе что-нибудь, вытащить это странное ощущение из груди, если оно не желало уходить само. Ему нужен был способ избавиться от этого. Ной пододвинулся ближе к краю своей кровати и опустил ноги на пол. Расстояния между ними немного сократилось. — Я бы мог… помочь тебе? — нерешительность в голосе, будто он не знал, может ли задать подобный вопрос, но все равно задал, несмотря на сомнения. В этом был весь Ной. Ванитас окинул его задумчивым взглядом. Ной звучал так, будто действительно мог бы исполнить любую его просьбу. И, поколебавшись, он все же решился. Ванитас потянулся к своим вещам, сваленным на стуле у кровати, и бросил Ною свой нож, не вытаскивая из ножен. От движения руки одеяло окончательно сползло с его плеч, демонстрируя Ною белую рубашку, в которой он обычно спал. — Оставь на мне порезы. Но неглубокие, разумеется. Ной замер и пристально посмотрел на Ванитаса, удивление и сомнение явно читались в его взгляде. Он выбрался из тени, свет хорошо падал на его лицо, поэтому эмоции Ноя можно было легко прочесть. Как всегда, открытая книга, даже листать не нужно, сам откроет нужную страницу. — Хорошо, — все же прозвучало после короткого напряженного молчания, когда Ванитас уже решил, что тот ему откажет. Интересно, почему он все же согласился? Правда хотел помочь? Ной подошел к нему и окончательно стянул одеяло, отбросив его в сторону, чтобы не помешало в процессе. Ванитас принялся молча расстегивать пуговицы на рубашке подрагивающими от волнения пальцами, скинул ее с плеч, чтобы не испачкать, и подвинулся на кровати, давая Ною место. Нож беззвучно покинул ножны. На короткое мгновение задумавшись, Ной осторожно поднес лезвие под ключицу и надавил им на кожу, все еще не повреждая ее. Словно набирался решимости. Ванитас непроизвольно задержал дыхание — нож волнующе замер на его коже. Лезвие было очень острым, и когда Ной пробно двинул им вниз, появился тончайший порез, кровь маленькими алыми бусинами поспешила выступать на нем, и Ванитас шумно выдохнул. Это было больно, конечно, но неожиданно ощущалось чем-то правильным. — Дай мне… — голос просел, и ему пришлось начать сначала. — Дай мне лечь. Он лег на спину так, чтобы Ною было удобно дотягиваться до него. Вампир тут же подсел ближе, коснувшись коленом его бедра. — Хорошо, тогда не двигайся. Оперевшись на кровать с другой стороны от Ванитаса, он наклонился ниже и приставил нож под другой ключицей, оставляя такой же порез почти симметрично. В комнате ощутимо запахло кровью, и только сейчас он подумал, как чувствовал себя Ной в окружении этого запаха. Паника на мгновение охватила его, и он внимательно всмотрелся в лицо вампира, но не увидел ничего, что могло бы его встревожить. Может, Ной больше не хотел его крови? Он сжал простынь в кулак, когда лезвие плашмя легло на грудь — ожидание новой боли было чуть ли не лучше самого ощущения разрезающего кожу ножа. Новый порез, уже чуть ниже, заставил дыхание сбиться окончательно — он задышал тяжело и прерывисто, не совсем понимая, почему сердце так бешено стучало в груди. Страха не было, но что-то другое, куда сложнее, будоражило его кровь. — Как ты себя чувствуешь? — рука Ноя замерла над ним. — Прекрасно. Не останавливайся, — прозвучало слишком поспешно. Он не смотрел Ною в глаза, потому что неожиданно понял, что волновало его в собственной реакции. Это было возбуждение. Ной коснулся пальцами одного из порезов, провел по нему, продолжая окрашивать бледную кожу в красный. Наверняка это выглядело дико, но завораживающе одновременно. Ванитас зажмурился от прикосновения, едва не застонав — это было бы слишком унизительно, потому что Ной режет его, а не… Лицо моментально покраснело. — Твое дыхание изменилось, — отметил Ной, и от его голоса, тихого, но будто тоже взволнованного, кожа покрылась мурашками. — Ты мне кожу вспарываешь, конечно. Он должен был прозвучать возмущенно, будто отвечал на глупый вопрос, ответ на который и так всем очевиден, но голос предательски дрогнул. Он закрыл глаза ладонью, будто пытался собраться с мыслями. Все тело горело. Лезвие плавно скользнуло к животу, к довольно чувствительному месту. Кровь из неглубоких царапин текла медленно, редкие капли скатывались вниз, пачкая кожу и простыни под ним. Взгляд Ноя не отрывался от его кожи, он смотрел так пристально, будто загипнотизированный, но, когда рука коснулась штанов Ванитаса, он будто очнулся и оставил новый порез вдоль рёбер, но слишком поспешно. Ванитас непроизвольно дернулся, втянул живот, судорожно выдыхая. — Прости. — За что? Ты делаешь то, что я попросил. — Да, — неуверенно произнес Ной. Разглядывая порезы, будто любуясь проделанной работой, Ной взял Ванитаса за руку, потянул ее к себе и ласково провел окрашенным в красный металлом. Он наклонился к ладони и дотронулся губами пальцев. Уголок губ дернулся, когда нож полоснул по предплечью, и кровь потекла быстрее, хоть вена не была повреждена. Его глаза изменились, но Ной не пытался сделать ничего, что противоречило бы его обещанию. Ванитас запутался в своих ощущениях ещё больше. Тело пробрала дрожь даже от такого простого и лёгкого касания. Поддавшись странному порыву, он потянулся к нему второй рукой и тронул его щеку. Ему хотелось…большего. — Можешь слизать кровь. Я вижу, как тебе хочется. И все-таки глаза выдавали Ноя, красные, как свет луны в другом мире. Наверное, он мог подумать, что Ванитас издевался над ним, но это было не так. У него кружилась голова, он хотел так многого, что у него не хватало слов, чтобы попросить. Ной дернулся словно от пощечины, замер, глядя на него своими невозможными глазами. — Смелее, — Ванитас выгнулся на постели, коснулся рукой середины груди и провел пальцами вниз, соблазняя и подталкивая, заставляя Ноя поверить в правдивость своих слов. И вампир наконец решился. Он наклонился над ним, вдохнул полной грудью и коснулся бледной кожи языком. Первое горячее прикосновение отозвалось дрожью в теле, и, кажется, Ной расценил это как мотивацию продолжить увереннее. Он накрыл губами порез под грудью, слизал кровь, успевшую потечь ниже из тонкой царапины. Ной вдруг тихо застонал, закрыл глаза, и двинул головой, широко слизывая кровь, оставляя розовый след от крови, смешанной со слюной. Его глаза горели, и только белые ресницы прикрывали, насколько сильно у него был расширен зрачок. Атмосфера в комнате, и без того напряженная, сгустилась еще сильнее. Ванитас застонал, и сейчас ему уже не было за это стыдно. У него кружилась голова, но вряд ли от кровопотери, царапины были слишком неглубокими. Он был будто пьян. Ной не кусал его, как и обещал, но даже его языка хватило, чтобы пульс бешено застучал в висках. — Каждый…каждый порез, Ной. Ной не торопился, он жадно прикасался языком, будто случайно дотрагиваясь до маленького соска, повел языком до пореза под ключицей, слизал остывшую кровь, не потерявшую свой аромат. Язык Ноя сейчас казался слишком горячим, и ему хотелось чувствовать его еще, еще и еще. Его окончательно повело, и теперь он был не уверен, что яд вампиров содержится только в их клыках. Странные желания вспыхивали в его голове, но он заставлял себя молчать. На этот раз Ной не глядя коснулся его лица и оставил тонкий порез на щеке, покрасневший едва заметной полоской совсем рядом с губами, и у Ванитаса возникли сомнения, по какому принципу вампир выбирал места на его теле. Сердце замерло, когда Ной наклонился к его лицу и замер в опасной близости от губ. Ванитас поднял на него шальной взгляд, с дико расширенными от возбуждения зрачками. Момент безоговорочного доверия, возникший в интимности ночи, располагал к тому, чтобы следовать самым сокровенным желаниям. Он обхватил руками его лицо, мешая ему отстраниться. — Поцелуй меня, Ной. И с прикосновением его губ весь остальной мир растворился.