Exit to the senses

      Вчерашний вечер никак не покидал его голову. Как бы парень не пытался отвлечься, перед глазами рано или поздно появлялась картина смущенной, плачущей, а потом уже и целующей его в лоб Сахарозы, и эта картина настолько крепко въелась в его голову, что ни на чем другом сосредоточиться просто не получалось. Он пытался и конспект написать, и задания по генетике решить, и даже включил в наушниках громкие песни, дабы заглушить собственные мысли, но все тщетно.       Столько вопросов крутится в голове, что Альбедо места себе не находит. Его запредельный максимум близости с другими людьми были простые объятия с Синь Янь и не более, и не помнит он, чтобы так держал чужую руку в своей, перебирал пальцы по каждой фаланге, и в конечном итоге просто превратился в огромную подушку, на которую можно лечь и пролежать так до бесконечности долго. Да и еще этот поцелуй в лоб…       Неосознанно дотрагивается пальцами до своего лба и непривычное чувство смущения бьет по его ребрам. Что это был за жест с ее стороны? Он нес в себе какой-то подтекст? Сахароза хотела этим что-то сказать? И почему свое единственное желание на день рождения потратила просто на это?       Альбедо не помнит, чтобы даже отец с матерью по-родительски целовали его в щеки, да и Кли в игровой форме никогда такого не делала, хоть и частенько лезла на брата с объятьями. Парень совсем запутался, а неизвестность вперемешку с не покидающим его смущением мешала успокоиться и плела свитер из нитей собственных нерв.       — Очень рада, что стрекозке подарок понравился! — Синь Янь дописывает конспект и с тяжелым выдохом закрывать огромную тетрадку. — Фу-у-ух! Почти все долги сдала!       — Ты молодец, — хвалит ее Альбедо в попытках отвлечься от своих мыслей.       Подруга сказала, что сегодня они могут встретиться у нее дома и отдохнуть перед началом трудной недели. И пусть Альбедо было довольно проблематично покидать дом в выходной день, но родители ему на этот счет ничего не сказали. Может, позже затронут эту тему и ему еще прилетит за нарушение временного ареста, но не могут же они насильно его запирать в доме? Скандал, скорее всего, был неизбежен, но внутренние переживания волновали парня сейчас намного важнее, чем выяснения отношений с родителями.       За столь короткое время Альбедо испытал груду неизведанных и незнакомых ему чувств и эмоций, от которых было и страшно, и до невозможного любопытно. Изучать эмоции стало и впрямь интересно, правда порой парень совсем уж запутывался и абсолютно не понимал, от чего его организм вдруг заставлял его краснеть и до боли в скулах улыбаться в присутствии Сахарозы, ведь он не помнит, чтобы такая реакция у него была от нахождении рядом Синь Янь.       Альбедо неловко переминается с ноги на ногу, смотрит то на подругу, то в пол, а как собрался со своими мыслями, то выдал:       — Синь Янь, можешь обнять меня, пожалуйста?       Просить о таком жутко неловко. Ладно еще, если он сам хочет обняться и спрашивает на это разрешение, но тут ему было любопытно, как он себя почувствует, если первым обнимут его. Своего рода эксперимент, над которым Альбедо долго размышлял, но для реализации плана пришлось переступить через собственное смущение.       Синь Янь широко распахнула глаза, заморгала быстро-быстро, осматривая друга с ног до головы. Чуть изогнула свою бровь и нервно усмехнулась, думая, что ей послышалось, ведь от Альбедо точно таких просьб не дождешься даже под дулом пистолета.       — А? Ты чего, пчеленок? — улыбается мягко, подпирая щеку рукой.       Второй раз просить о таком не хотелось, но раз Альбедо начал этот свой своеобразный эксперимент, то нужно идти до конца.       — Можешь обнять меня?       Понимая, что друг не шутит, девушка с усмешкой пожала плечами и встала со своего места. Подойдя к Альбедо Синь Янь заключила его в свои объятия, да так крепко, что парню на миг показалось, будто она вот-вот его ребра сломает или задушит.       — Конечно я могу тебя обнять! Что за вопросы такие? Можешь даже не спрашивать меня, если что!       Девушка любила обниматься, а потому крепко прижала его к себе и от радости даже чуть оторвала его от пола, приподнимая в воздух. Конечно, не на такие объятия парень рассчитывал, а потому Альбедо на секунду даже перепугался и сдавленно пискнул, пытаясь вырваться из сильной хватки подруги, словно кот, которому не сидится спокойно на руках у хозяйки.       — С...Синь Янь… Задушишь… — выдавливает из себя последние остатки кислорода и тут же освобождается, когда подруга его отпускает.       От легкого головокружения еле устоял на ногах; взялся одной рукой за голову, а вторую выдвинул чуть в сторону, чтобы не терять равновесие и вдохнул полной грудью желанный воздух.       — Прости-прости, я не удержалась! — смеется девушка, потрепав Альбедо по голове.       На самом деле ей было и впрямь жаль, что она так резко набросилась на него, тем более зная, как ему тяжело бывает воспринимать новые тактильные контакты. Но ей и впрямь показалось это немного забавным, ведь вся ситуация совсем не укладывалась в ее голове.       — Все в порядке… — приведя дыхание в норму выдал Альбедо. — Но можешь, пожалуйста, просто обнять? Как мы обычно это делаем?       Девушка пожимает плечами и легонько смеется. Ей правда не сложно это делать, но вот для чего Альбедо это вдруг понадобилось — совершенно не понимает. Но ей ничего не оставалось, кроме как подойти и снова прижать его к себе, но на этот раз очень легонько и аккуратно; точно так же, как они обнимаются при встречах или когда прощаются.       Альбедо стоит пару мгновений, прикрывает глаза и отвечает ей на объятия. Смыкает руки на ее лопатках, утыкается носом в плечо и пытается за короткое время проанализировать свое состояние, но этого времени вполне ему хватает, чтобы сделать минимальные выводы.       Тепло; немного щекотно от ворсинок чужого свитера; приятно; чувствует себя нужным. Но сердце бьется, как обычно, а пульс не повышается. Никаких красных щек, никакой дымки в его голове, никаких покалываний на кончиках пальцев и совершенно никакой тревоги внутри. Тихо, спокойно, мило, забавно, но ничего более.       «Странно…»       Синь Янь выпускает его из объятий, какое-то время держит руками за плечи и лучезарно улыбается, замечая нотки задумчивости и слегка растерянности в голубых глазах.       — Настолько соскучился по мне за пару дней, что ли?       Альбедо не отвечает ей. Лишь хмыкает, прикладывая руку к своему подбородку и расфокусировано смотрит на узоры на свитере подруги. Почему он ничего не почувствовал? Может, тут не в объятиях дело, и надо пробовать что-то совершенно другое? В любом случае, останавливать эксперимент парень не стал, лишь поднял свой взгляд на Синь Янь, встречаясь золотом в глазах девушки.       — Можешь, пожалуйста, взять меня за руку?       Стыд и неловкость словно покинули Альбедо и теперь в нем проснулся чистый научный интерес.       Синь Янь недоверчиво изогнула бровь, совсем ничего не понимая. Нет, конечно, это были весьма милые запросы с его стороны, но до безумия странные и необычные. Конечно, девушке абсолютно не трудно, но узнать, зачем Альбедо просит ее о таком, очень хотелось.       — Какая пчела тебя укусила? — пытается пошутить девушка, но и здесь не отказывает.       Она легонько берет его руку в свою, сжимая пальцы на его кисти. Альбедо и тут отвечает; следует примеру за подругой и сжимает холодные пальцы, рассматривая их руки максимально внимательно, пытаясь прислушиваться к самому же себе. Вдруг, те чувства проснутся? Хотя бы на секунду, но парню бы этого с головой хватило, чтобы остановить этот свое рода эксперимент и оставить бедную Синь Янь в покое.       Но и здесь ничего.       Рука девушки теплая и мягкая. Замечет на ней нити вен, пару небольших шрамов от ее собственной неаккуратности, а на ногтях — черный глянцевый маникюр. Держать ее за руку было непривычно, но что не сделаешь, лишь бы обуздать этот внутренний интерес. Однако никаких чувств не последовало; просто теплая рука, которую держать хоть и весьма приятно, но совершенно не так, как ему бы хотелось.       «Почему ничего не работает?»       Уже начинает немного злиться от безысходности и очередного провала: чем отличаются касания Синь Янь от касаний Сахарозы парень совершенно не понимает. Вроде обе девушки, обе его подруги, пусть совершенно и разные, но одинаково дорогие, хоть и с Сахарозой он не так долго общается, но он и впрямь ей доверяет. Так в чем же проблема? Где же прячется это заветное отличие?       Нахмурил светлые брови от недовольства и отпустил руку подруги, отчаянно выдохнув. В голове оставался последний вариант, который он еще не испробовал, хоть ему и не очень хотелось к нему прибегать, но, видимо, придется. Раз уже решил идти до конца, то дороги назад нет.       — Поцелуй меня в лоб.       — Ч-чего…?       Тут даже Синь Янь не выдержала. Конечно, шутки-шутками, она готова и обниматься с другом, и, если надо — за руку подержит, но последняя просьба совсем выбила ее из колеи. Но по глазам видит, что Альбедо и впрямь не шутит: парень внимательно смотрит в глаза и слегка хмурится, давая понять, что его просьба реальна и что он серьезен. Да и зачем бы Альбедо шутить на такие темы? Да и шутить в принципе? Она хорошо его знает и обычно парень прямолинеен, а если дело касается понимания собственных эмоций и чувств — то уж тем более, и вряд ли бы он превращал все это в игру.       Удивленно нахмурившись и взвесив все «за» и все «против», Синь Янь сделала шаг в его сторону и слегка наклоняется, дабы быть на одном уровне с его лицом. Альбедо моментально закрыл голубые глаза и сосредоточился, готовясь анализировать незнакомые чувства, которые вот-вот, — он уверен! — должны появиться внутри. Чувствует теплое дыхание на лице, морщится, выпрямляя спину, и старается не испугаться, но внезапно все его планы рухнули в мгновении ока, когда вместо теплого и легкого касания губами до лба он почувствовал легкий, но болезненный от внезапности удар.       Синь Янь дала ему щелбан.       — Ай! — шипит Альбедо резко открывает глаза, потирая ушибленное место. — Ты чего?       — То же самое хочу спросить и у тебя, — девушка глядит на него пугающе-серьезно, а руки скрещены на груди.       Не видел прежде он ее такой, от чего сердце пропустила удар от страха. Он сделал что-то не так? Нельзя было так делать? Но он же спросил на это разрешение, в конце-то концов! Или здесь не нужны разрешения? Или это действие — вообще плохой знак?       Столько мыслей и столько вопросов в одночасье вскружило Альбедо голову, и добивало еще серьезное выражение лица его близкой подруги.       — Альбедо, ты сам не свой, — дело и впрямь не шуточное, когда девушка зовет его по имени, а не по кличке. — Скажи, кто мы друг другу?       — Друзья? — неуверенно, но быстро отвечает Альбедо, виновато рассматривая необычные сережки в ее ушах. — Как брат с сестрой?       — Верно, — кивает Синь Янь и ее взгляд становится мягче; она выдерживает недолгую паузу, после которой произносит: — Альбедо, друзей не целуют. Это неправильно.       Научный интерес и любопытство вновь сменилось легким стыдом и неловкостью. Парень нервно сжал пальцы и совсем опустил свой взгляд, и Синь Янь клянется, если бы он был котом, то точно бы сейчас стоял с прижатыми к затылку ушами. Выглядит совсем как маленький ребенок, который только учится познавать этот мир и не до конца понимает, где правильно, а где — нет, ведь все границы размыты, а жизненных примеров в голове практически нет, с которых можно делать хоть какие-то выводы.       — Извини, — виновато шепчет Альбедо, но поднимать взгляд не решается.       Вопросов в голове стало еще больше. Намного больше, чем он мог представить, ведь раз друзья не целуют друг друга в лоб, то почему Сахароза это сделала? Почему ей вдруг можно нарушать это правило, а Синь Янь — нет? Голова точно скоро взорвется от непонимания, и Альбедо с каждым разом осознает все сильнее, сколько же ему еще предстоит учиться и работать над собой, чтобы и самому не попадать в такие неловкие ситуации, и не смущать этим других.       Он испугался, что подруга вот-вот на него разозлится и разочаруется в нем; острый укол вины медленно пронзил его грудь и неприятный холодок разливался по всему телу. Стало по-настоящему страшно, что она может разочароваться в нем, прямо как отец с матерью, и этот факт добивает еще сильней, вонзая иглу вины чуть ли не насквозь.       Но девушка и не думала обижаться, ведь она понимает, что Альбедо просто-напросто учится, и ему, как все тому же ребенку, нужно пояснять и разговаривать с ним. Парень умный — поймет с первого раза, главное указать путь и дать возможность сделать выводы самостоятельно.       Синь Янь протяжно вздыхает, но на лице снова появляется привычная теплая улыбка, а одну руку кладет другу на макушку, слегка похлопывая по ней.       — Пчеленок, все в порядке, не волнуйся! Ты меня не обидел, нисколечко! Надо было тебе, наверное, раньше объяснить, эх… Но просто как-то тема до этого не доходила, вот и случился такой казус…       Альбедо осторожно поднимает свой взгляд и облегченно вздыхает, когда на лице подруги видит улыбку, а в глазах — веселые огоньки. Слава богам, что Синь Янь не обиделась! Ведь потерять такую хорошую подругу было бы равносильно собственной смерти, Альбедо на сто процентов в этом уверен.       — Но почему ты вдруг заговорил на эту тему? — интересуется девушка и садится на край кровати, похлопывая по местечку рядом, приглашая его присесть. — Просьба обнять тебя — еще куда ни шло! Но за руку взять, в лоб поцеловать… Скажи, у тебя что-то случилось?       Альбедо мнется на месте, но таки присаживается рядышком с ней, чуть ссутулившись. Он понимает, что может доверить Синь Янь что угодно, особенно когда он ничегошеньки сам не осознает, но почему-то говорить правду было довольно неловко, особенно после ее слов, что друзья так не делают.       Парень не хочет тянуть время, но слова будто забылись и говорить совершенно не получалось; он нервно бьет пальцем по своему колену и глубоко дышит, надеясь, что поступающий в мозг кислород хоть как-то его вразумит и успокоит. Но Синь Янь все понимает и не торопит его, лишь покорно ждет, наматывая прядь темных волос на свой палец.       — Вчера на дне рождении Сахарозы произошла небольшая ситуация, — осторожно начал Альбедо, перебирая в голове каждое слово. — В ходе которой она поцеловала меня в лоб. Она просила, чтобы я не поднимал с ней эту тему, поэтому у меня не было возможности расспросить даже.       Складывалось такое чувство, что говорить о чем-то подобном — слишком постыдно, будто это что-то интимное, близкое, личное, и что о таком в нормальном обществе не говорят. По крайней мере, Альбедо никогда не слышал, лишь невзначай видел на улице поцелуи или замечал в тексте песен, которые играет и которые иногда сам поет.       Но то ведь совершенно другое! А здесь — совсем ничего непонятно. Может, это и впрямь означает что-то плохое? Очень хочется надеяться, что нет…       Нервно ждет хоть какого-то ответа от Синь Янь, но девушка резко замолкла; перестала даже пряди волос накручивать, а рука ее застыла в воздухе в одном положении. На душе снова стало немного страшно.       — А ты что? — наконец, подала голос подруга.       — А что я? — не до конца понял вопрос и обернулся. — Промолчал. Ну, она ведь попросила…       — Нет. Что ты почувствовал?       — Что я почувствовал…?       Альбедо шепотом повторяет вопрос и пытается вспомнить, что испытал вчера вечером, лежа под Сахарозой и нервно делая вдохи и выдохи. Тепло разливалось по венам, внутри образовался неизведанный ком, а кости и мышцы в конечностях будто заменили на тяжелую вату, которой набивают игрушки. Он помнит ее красные щеки, ее теплые руки на своих не менее красных щеках и до мурашек в затылке теплые губы, оставившие ожог в виде следа от поцелуя на его лбу.       Отметил, что при воспоминаниях о вчерашнем незнакомое чувство вернулось.       — Было… Неловко, — честно признается Альбедо и перебирает свои пальцы, попутно стараясь как можно точнее описать свои чувства. — Но приятно. Тепло. Но все еще очень неловко. Нервно. Волнительно. А потом снова тепло, я бы сказал очень тепло, и приятно. И ужасно необычно и непривычно, внутри будто ураган прошелся, а в голове все смешалось.       — Сердце быстро стучало? — спросила подруга, будто бы уточняя.       — Откуда ты знаешь?       Альбедо удивленно заморгал, оставив бедные пальцы в покое. Он глянул на девушку, но совершенно не понял ее эмоцию на лице; вроде задумчивость, а вроде и удивление, но в то же время она не выглядела серьезно, а взгляд метался из стороны в сторону, будто в попытках за что-то уцепиться.       Синь Янь просидела так пару секунд, а после приложила руку ко лбу, протяжно выдыхая. Конечно, она хотела, чтобы ребята сблизились и подружились, но она была совершенно не готова к тому, что все дойдет до такого, вот вообще! Конечно, они оба социально неловкие, два маленьких интроверта, которые учатся познавать этот мир и то и дело помогают друг другу в попытках усовершенствоваться, но чтобы все дошло до подобного…       Девушка — не лучший помощник в таком деле, хоть и подобное ей выдавалось почувствовать на своей шкуре раз в жизни. Но лишь прочувствовать, и не более, и если ей было так тяжело перенести подобное, то как помочь этим двоим — совершенно не понимала.       — Синь Янь…?       Альбедо осторожно зовет ее, ведь подруга пугающе-долго молчит. Он и сам уже начал нервничать, ведь обычно Синь Янь практически моментально могла найти ответ на любой интересующий парня вопрос, но вот так долго молчать…       — Это плохо? — не выдержав, спрашивает парень и нервно сглатывает. — Ответь мне, пожалуйста.       — Это нормально, — коротко отвечает Синь Янь и обращает свой взгляд на него. — Это нормально, пчеленок, абсолютно нормально! Просто…       — Просто…?       Девушка хмурит брови в попытках подобрать нужные слова, а парень снова пугается.       — Просто… Ох, пчеленок, если я тебе прямо скажу, а это окажется неправдой, то не хочу сеять ложные эмоции и чувства в тебе, понимаешь? — сдается подруга и вновь хлопает его по макушке. — Я тебя знаю, потом начнешь еще больше загоняться. И я ведь не могу всегда решать за тебя, что ты чувствуешь. Иногда в жизни придется действовать самостоятельно, и я хочу научить тебя понимать самого себя… Держать тебя в своей паутине, конечно, безопасно, но все равно рано или поздно придется вырваться в мир. Но тебе еще нужно время, понимаешь?       Альбедо прекрасно ее понимал и ничуть не обижался, но тяжесть в груди так или иначе осталась. В голове возникло еще больше вопросов, но ни на один из них парень ответ так и не смог получить, но в одном он был отныне уверен — то, что случилось, совсем не является чем-то плохим, и мимолетная легкость пробежалась внутри его легких. Синь Янь говорит, что это нормально, а парень ей доверяет.       Но, похоже, от нее четкого ответа Альбедо уже не дождется. Сначала слегка даже расстроился, но затем внутри разгорелся энтузиазм; отныне это был для него своеобразный опыт, эксперимент над собой, да и легкий путь порой был слишком уж скучен. Самое главное — не делать глупостей и все будет в порядке. Конечно, с этим пунктом будет проблематично, но Альбедо максимально будет стараться.       — Все равно огромное спасибо тебе за помощь, Синь Янь, — наконец чуть ли не впервые за долгое время улыбается парень и напряженно-задумчивый взгляд смягчился. — Я буду думать над этим и работать.       — Ты молодчинка! — хлопает по плечу его и улыбается лучезарно. — Если что, главное не волнуйся. То, что ты чувствуешь — это абсолютно нормально, я тебя уверяю, и тут нет ничего страшного! Просто нужно… Разбираться в себе. А тут я, к сожалению, мало чем могу помочь тебе.       Синь Янь была абсолютно права, и парень облегченно выдохнул. К счастью, все в порядке, он в порядке, он не неправильный, но работа над собой предстоит большая.       Но кто говорил, что все будет легко?

* * *

      Целые сутки Сахароза размышляла о том, как теперь ему в глаза смотреть после такого позора с ее стороны, ведь мало того, что расплакалась перед ним, не в силах сдерживать все в себе, так еще и решилась на такой необдуманный шаг! Она знала, что точно пожалеет об этом, но в тот момент будто кто-то бесцеремонно отключил в ее голове здравый смысл.       Слава богу, что попросила его не вспоминать об этом моменте, ибо в ином случае пришлось бы еще это обсуждать. Но нет, Сахароза не готова к таком неловкому разговору, проще ведь сделать вид, что ничего не случилось, верно?       Или нет?..       С каждым часом разум яснеет и осознание ситуации вновь пробуждает в ней стыд. Ужасно, просто ужасно, нельзя же так с чувствами человека играть, в конце-то концов! Это очень острая и серьезная тема, и девушка как никто другой осознает, что может случиться, если ходить по острию этого ножа слишком уж неаккуратно; превращая это дело в игру она рискует поранить и себя, и Альбедо, причем шрам от ранения может остаться уже навсегда.       Стоит извиниться, наверное?       Скорее всего, ведь не хочет девушка недопонимания с его стороны. Но пугало ее, что всякий раз рядом с Альбедо теряла контроль над собой, а привязанность к нему будто медленно, но верно перерастает во что-то иное, более страшное и пугающее, но одновременно очень теплое и нежное, будто взмах крыльев бабочки.       Но куда страшнее было увидеть его утром на первой паре, ведь совершенно не была готова к их неминуемой встрече. Альбедо, при виде ее, мягко улыбнулся и махнул ей рукой в знак приветствия, а Сахароза сама не заметила, как широко улыбнулась в ответ. Даже не смотря на все страхи и переживания не в состоянии она скрывать свою радость, когда он рядом с ней.       Сахароза немного мнется на месте, смотря на часы: до начала еще целых пятнадцать минут, а потому у нее есть время немного поговорить с ним.       — П-привет! — здоровается девушка, присаживаясь рядом с ним.       — Доброе утро, Сахароза, — получает теплый ответ.       Девушка готова расплыться на месте, и какое же счастье, что Альбедо остался прежним. Честно, ей было тревожно, что он мог бы ее испугаться и избегать после содеянного, но такое чувство, что парень или очень умело скрывал все свои чувства, или на самом деле постарался забыть о произошедшем и не собирался поднимать эту неловкую для них двоих тему.       С одной стороны — и слава богу! Но с другой… Часть ее все же хотела, чтобы он хоть немного, но помнил про это, но тут же останавливает свои мысли. Нет! Это неправильно, нельзя же так поступать! Сахароза забыла, что они вместе все еще стоят на ноже?       — Слушай, Альбедо… — осторожно начинает она и мнет пальцы, а щеки ее зарделись, когда уловила на себе его вопросительный взгляд. — Прости. За то, что было…       — А… — парень бегло отвел взгляд, утыкаясь в собственный конспект. — Сахароза, все хорошо. Правда. Не волнуйся ты так, я не смею обижаться или злиться на тебя. Да и ты, вроде, сама мне говорила, чтобы я молчал, разве нет?       На секунду снова обращает на девушку свой взгляд и чуть лукаво ей улыбается, но спустя пару мгновений улыбка снова становится прежней и от нее веет теплом и уютом. А Сахарозе на миг и вовсе показалось, что заметила легкое смущение на лице своего друга; от этого в груди что-то помешало ей глотнуть воздух полными легкими.       — Д-да! Спасибо большое, Альбедо, правда…       Сахароза поправляет очки на переносице и не может перестать улыбаться. Обуздать свои чувства было слишком уж сложно, в особенности рядом с ним, и с этим Сахароза к великому ее сожалению ничего сделать не может; остается лишь идти на поводу у своих чувств и надеяться, молиться, просить всех богов и демонов, существующих в этом мире иль нет, чтобы ни к чему плохому ее чувства не привели. Чтобы сердце ее осталось целым, пусть и с множеством шрамов и ран, но собранным в кучу, иначе разрушится девушка окончательно.       «А про какие чувства я вообще думаю…?»       Хочется сказать ему еще что-то, поговорить, обсудить, и неважно даже, что именно; просто слушать его ровный голос под ухом, а самой положить голову ему на плечо, и просидеть так все четыре пары беспрерывно.       «Нельзя, Сахароза, хватит уже!»       Девушка мысленно бьет себя по щекам, понимая, что лучше ей вернуться на свое место, где ее уже ждали девчонки. Куда лучше будет послушать бессмысленные сплетни однокурсниц, чем собственные мысли, но как только Сахароза поднимается со своего места, две непонятные тени забегают в аудиторию и приближаются к их парте.       — Вот он! — в первой тени девушка узнает своего одногруппника, который частенько прогуливал.       — Альбедо, да? — вторая тень совершенно ей незнакома; какой-то парень, по виду — старшекурсник, но его они видят впервые.       — Да, это я, — невозмутимо произносит Альбедо, поднимая глаза на него.       За считаные секунды теплота в глазах гаснет и ее место занимает легкая усталость вперемешку со скукой, и Сахароза даже пугается, как так быстро может меняться его взгляд.       Честно, девушке на секунду стало и впрямь страшно, ведь зачем Альбедо кому-то понадобился? У него тут нет толком связей и по сути своей парень здесь одиночка, и такое внимание к своей персоне слишком уж ему непривычно. Но парень держит лицо и чуть подпирает щеку рукой, разглядывая незнакомца перед собой.       — Блин, круть! Ты очень круто выступил перед Бэй Доу! Где ты так играть на гитаре научился? Я просто тоже хочу, но как на зло, репетиторы все попадаются совершенно никчемные!       Парень говорит неприлично громко, чем привлекает внимание студентов из аудитории, а Альбедо только и успевает, что сжать в руке ручку до такой силы, что чуть не сломал ее колпачок; что-то будто бы ударило парня под дых за считаные секунды, выбивая остатки воздуха из собственных легких и здравый рассудок.       «Ого, Альбедо, ты на гитаре играешь?»       «Ты Южный Крест слушаешь? Никогда бы и не подумал!»       «А у тебя есть видео с выступления?»       — Сахароза, ты знала об этом? — девчонки мгновенно подсели поближе к ней, а их глаза так и горели в предвкушении послушать новости, которые бы обсуждали на протяжении всего этого дня.       — Я… Я не…       Она теряется. Смотрит испуганно то на девчонок, то на старшекурсника, то на Альбедо, которому всего секунды хватает, чтобы поперхнуться воздухом и нервно улыбнуться.       — Ты меня… С кем-то путаешь… — осторожно начал парень и положил ручку обратно в пенал, дабы ее окончательно не сломать.       — Тебя тяжело не узнать! — улыбается одногруппник и хлопает своего друга по плечу. — Блин, ты правда очень круто играл! Талант.       — Я даже видео записал, могу тебе скинуть! — улыбается старшекурсник и достает телефон. — Блин, я в начале подумал, что ты вообще еще школьник. А ты оказывается у нас учишься! У нас тут редко встретишь того, кто на инструментах играет, учеба все время занимает. А ты прям, ну даешь!       Альбедо буквально вжался в свое место и растерянно разглядывал парочку восхищенных студентов. В голове мелькают события той встречи с Бэй Доу и парень практически сразу вспоминает про то самое неприятное чувство, когда он только-только закончил играть; незнакомый, но одновременно безумно пристальный взгляд прожигал в нем дыру в тот вечер, и Альбедо все никак понять не мог, откуда это доносится. Тщетно пытался рассмотреть плывущие лица людей в толпе, но невозможный холод, пробирающий до костей, не позволял адекватно размышлять в тот промежуток времени.       Думал: «может, показалось просто?», но вот оно, оказывается, что было. Одногруппник со своим старшим товарищем не просто увидели его, а еще сняли на телефон, и старшекурсник уже рылся в своей галерее в попытках найти это видео.       Фразы некоторых студентов, заинтересованных в ситуации, добили парня сильнее; головой понимал, что большинству было плевать, и у некоторых просто-напросто разгорелся мимолетный интерес к нему из-за необычного для спокойного и невозмутимого парня увлечения, но почему-то стало жутко стыдно и страшно.       Терпеть не мог, когда его обсуждают, терпеть не мог про себя сплетни, а они могут разлететься с такой силой, что рано или поздно дойдут до Алисы, а потом уже и... Стойте, а этот парень, случаем, не из ее группы?..       — Нет… Вы правда меня путаете, я не…       — Да не скромничай! — одногруппник радостно улыбнулся, а его друг тем временем открыл то злополучное видео.       И впрямь, это его выступление рядом с Бэй Доу. Обещал себе, что никогда не будет смотреть видео с собой после того раза, когда его снимала Барбара, но интерес не позволял оторвать взгляд от чужого телефона. Вот он — накрашенный, красный от холода, а глаза горят безумно-счастливо, чуть ли не светятся в сумраке. Громко играет и слегка подпевает заученный наизусть текст и холодок пробивается по его коже.       И вновь он себя совершенно не узнает.       «Ого, ты так круто играешь!»       «Блин, я и не знал, что Бэй Доу у нас была! Так бы тоже сходил»       «А тебе не было холодно в одной-то футболке?»       Стало так страшно, до тошноты страшно, что в голове все поплыло. Голоса студентов превратились в необъятный звон в собственных ушах, с болью давящих на виски, а ком в горле не давал никак себя оправдать. Пусть многие одногруппники быстро отстали от парня и расселись по своим местам, но чувство, что его еще долго будут обсуждать не сходило с него. Будто его окунули лицом в грязь, так мерзко и ужасно он себя чувствовал.       Сахароза, видя его состояние, поняла, что дело дрянь. Парень неосознанно повернулся лицом к ней и с тихой мольбой в глазах будто просил ее помощи, ведь он так растерялся, что просто не понимал, что ему нужно делать.       — Сахароза, так что, ты правда знала? Бли-и-ин, почему не сказала? Это же прикольно так! — девчонки дотронулись до ее плеча, но девушка моментально отдернула их, испуганно взглянув на Альбедо.       Надо что-то делать, причем срочно.       — Пожалуйста, хватит, — вежливо попросила она, пусть и повысила голос. — Зачем пристали к нему? Не видите, ему неприятно?       — Да что тут неприятного, мы же наоборот хвалим, — фыркает старшекурсник, пряча телефон в карман.       — Ему неприятно, — уже более строже выдала девушка в попытках отставить свой страх на дальнюю полку. — Альбедо? Пойдем, выйдем?       Сахароза осторожно берет его за руку и слегка тащит на себя, чтобы помочь парню снять эти оковы страха, которые насильно привязали его к собственной парте. Но на удивление поднялся Альбедо легко; поддался ей и осторожно встал со своего места, и, крепко сжимая руку подруги, вместе за ней вышел в коридор, слыша за спиной, как одногруппники мгновенно расселись по своим местам, бросая им в спину вопросительный взгляд. А парень идет за ней словно на автомате, совершенно не чувствует своих ног, будто в них снова засунули идиотскую вату, а давящий на голову шум заставлял воспринимать всю реальность как какой-то сон или кино.       Ведет его в самый конец коридора к дальнему окошку и осторожно усаживает его на большой подоконник. Сахароза расслабляет свою хватку лишь на секунду, но Альбедо внезапно крепко сжимает свои пальцы на ее ладони, сдавливая ее руку с такой силой, что было даже отчасти немного больно; неосознанно не позволяет ей его отпустить.       Девушка жмурится от нарастающей боли, тихонечко ойкая.       — Альбедо…? — осторожно зовет она его, замечая, что взгляд его направлен куда-то сквозь нее. — Альбедо? Все хорошо?       Парень не отвечает. В голове миллион мыслей, неприятных и тревожащих мыслей, которые то и дело мелькают перед глазами и не позволяют спокойно вдохнуть. Как он мог быть настолько неосторожен? Головой понимает, что это все просто обыкновенная случайность, что среди небольшой толпы стоял его одногруппник со своим другом; точно так же, как на одном из множеств концертов его случайно увидела Сахароза. Но Сахарозе парень доверяет всецело, а этот парень буквально в считанные секунды разболтал обо всем целой группе.       Понимает, осознает, что на следующий день об этом уже и не вспомнят, ведь людям плевать, всегда плевать, им лишь бы потешить свой мимолетный интерес, но так страшно и неприятно на душе, погано и гадко. Будто и вправду толкнули его в лужу грязи и сверху вылили что-то темное, вязкое и мерзкое, как чернила, которые просачиваются через кожу и забивают его легкие, не давая дышать; забивают желудок, заставляя почувствовать прилив тошноты; забивают грохочущее от испуга сердце и голову, в которой вместо привычно-белоснежного Альбедо тумана сейчас находится непроглядная серая мгла. Словно городские заводы выбросили в атмосферу пыль, аммиак и оксиды азота вперемешку с фенолом и серой.       Неприятно, ужасно, кружит голову и заставляет давиться этой отравой, медленно задыхаясь, теряя сознание.       Хочется расплакаться прямо на месте, но парень держится, ведь знает, что будет, если пустит в ход слезы. Этот поток точно будет невозможно остановить, даже если рядом будет сидеть Сахароза и держать его за руку, гладить по голове и обнимать нежно и крепко, он может, — он боится! — ей навредить.       — Альбедо? — жалобно просит девушка, сводя брови; он настолько крепко сжимает ее руку, что она чуть ли на глазах не белеет и не чувствует даже кончиков собственных пальцев. — П-пожалуйста, ослабь немножечко хватку… Мне больно…       «Больно»       «больно-больно-больно»       Последнее слово будто выбросило парня в реальность. Он мигом очнулся от своих мыслей и первое, что увидел перед собой, когда сфокусировал взгляд — это испуганное и взволнованное лицо Сахарозы, которая сморщила лоб от неприятной и ноющей боли. Опускает свой взгляд и только сейчас замечает, как же крепко ухватился за ее руку, сжимая ее с такой силой, что еще чуточку — и мог бы оставить синяк, а на душе стало еще хуже.       Ужасно и отвратительно. Как он мог позволить себе сделать девушке больно? Его состояние никак не является оправданием.       — П-прости меня, Сахароза… — резко отпускает ее и замечает, как девушка начала ее моментально потирать. — Я… Боже, извини, прости, я не хотел причинять тебе вред, я просто…       Окончательно растерялся. Ком в горле не дает больше связать ни единого слова и Альбедо виновато вглядывается в медовые глаза девушки, пугаясь, что вместо привычной теплоты, обращенной к нему, заметит нотки сильного страха.       Этого ему еще не хватало: казалось, только наладил с ней отношения, только они подружились и начали друг другу доверять, как со стороны Альбедо последовал такой удар в спину. Пусть даже это просто рука, пусть она и пройдет спустя пару минут, и Сахароза про это забудет, но Альбедо на всю жизнь запомнит ее жалобный голос и взгляд, переполненный волнением и толикой страха к нему. Он точно себя не простит и в который раз убеждается, что в таком состоянии способен совершить огромную глупость, за которую его вряд ли когда-то простят. Мрачные мысли часто просачивались наружу, но Альбедо всегда находил в себе силы справиться с ними, запирая их у себя в голове, однако время от времени оковы надламывались; демоны прогрызали воображаемую сталь и выпускали на свободу ужасные мысли, которые парень старается сдерживать даже в сломленном состоянии. Трудно, но возможно, однако не всегда у него это до конца получалось — и от этого страх нарастает все сильней и сильней.       Он и впрямь может быть опасным для близких, и все виной ком из его чувств, мерзких и ужасных, пугающих и теплых, новых и неизвестных, которые держит в себе и выпускает лишь тогда, когда чувствует себя в безопасности, а не когда это и впрямь жизненно необходимо.       От нарастающей паники не может даже двинуться с места; глубокая отдышка и бегло-бегающий по лицу Сахарозы взгляд вызывает неприятное головокружение, а сердце вновь с силой ударяется о его ребра. Но на этот раз без теплоты и красных от смущения щек; было совершенно скверно и тошно, слишком больно и гадко от самого же себя, ведь от мысли, что он причинил неосознанно боль Сахарозе медленно выедала его изнутри.       — Все хорошо, правда! — девушка, замечая его состояние, сама вновь берет его за руку, которая на ощупь была ну точно, как у тряпичных кукол из детства, но Альбедо слишком боится сжимать свои пальцы. — Не волнуйся, ничего страшного, ты же не нарочно!       Укол вины теперь бьет и по Сахарозе. Могла бы и промолчать, не смертельно же он ее руку сжимал, в конце-то концов!       Девушка не на шутку волнуется, понимая, что теперь ее черед его успокаивать. У них словно появилась некая закономерность в моральной взаимопомощи, и Сахароза совершенно не знает, хорошо это или же нет. Но в одном уверена точно: ей сейчас нужно что-то предпринимать, причем в срочном порядке.       — Альбедо, — тихо зовет его девушка и держит за руку. — Прошу, все в порядке, слышишь? Не волнуйся, скоро все забудут о тебе и не станут приставать, ты же их знаешь… Может, тебе воды принести?       Парень лишь отрицательно мотает головой, понимая, что если выпьет хоть грамм воды — его точно вырвет от тревоги и страха.       Мрачные мысли новой волной накрыли его, и теперь Альбедо хочется просто уйти отсюда домой и пролежать в кровати несколько дней, не показываться никому на глаза и разобрать в себе самостоятельно, не прибегая ни к чьей помощи, дабы не приносить еще больше боли, как моральной, так и физической. Закроется в своей комнате от родителей, укроется под одеяло и будет ждать неизвестности, надеясь, что все само собой как-то решится, пусть и понимал, что это практически невозможно, ведь ничего в жизни не решается просто так.       Сейчас, как никогда раньше хочется упасть в долгую и непробудную кому, лишь бы избежать ответственности и того, что может случится с ним и его дорогими людьми.       Но тут звенит звонок на пару, и Сахароза чуть крепче сжала свои пальцы на его холодной руке.       — У тебя будут проблемы, если опоздаешь, — хрипло шепчет Альбедо немного приходя в себя, чувствуя легкую тревогу подруги. — Лучше иди.       — И оставить тебя тут одного в таком состоянии?! — Сахароза возмущенно подняла голос, но тут же осеклась, понимая, что не стоит ей больше так делать. — Я побуду с тобой.       — Не нужно, пожалуйста, — с мольбой просит он. — Я уйду, наверное… Сахароза, я так устал, я так хочу домой.       Сердце сжимается от его слов, будто снова превратился в брошенного на холодную улицу кота, в котором с каждой минутой угасала надежда на возвращение в родной дом. Сахароза аккуратно подошла ближе и прижала Альбедо к себе, утыкая его носом в собственное плечо, и легкие мимолетные объятия на миг вернули парня в реальность; теплота просачивалась сквозь мрак и горечь внутри, вырываясь наружу еле заметными пунцовыми щеками.       Но в ответ обнимать боится. В мыслях — что неосознанно крепко сожмет ее и снова сделает больно, что сломает ей ребра и хрупкий хребет, что задушит в объятиях и держать уже будет ее холодное тело, но рука все равно аккуратно, будто на автомате падает девушке на плечо.       Сахароза чувствует, как он слабо трясется в ее руках.       — Если еще больше людей узнает об этом, то я снова стану разочарованием для них, — шепчет чуть ли не ухо, а тяжелые веки падают на сухие глаза. — Я просто хочу быть нормальным.       В груди болит все сильней, и Сахароза аккуратно прижимает Альбедо к себе все ближе и ближе. Запускает руки за спину, медленно гладит руками по теплому затылку и сипло вдыхает в попытках услышать биение сердца Альбедо, но сквозь слои теплой одежды задача была не из легких. Понимает, что он имеет в виду, ведь они оба знали, что в тот день Сахароза увидела его тревожные сообщения. Просто девушка умалчивала об этом, а парень убеждал себя, что так и есть, но истину признавать было стыдно.       — Ты нормальный, Альбедо, — и аккуратно поглаживает его по голове. — Иди домой, отдохни, хорошо? Я скажу Бай Джу, что ты неважно чувствуешь себя, ладно?       Не хочет, чтобы она его отпускала, но понимает, что чем больше задерживает Сахарозу в полумраке длинного коридора, тем больше проблем возникнет от строгого преподавателя. Вот бы сейчас снова лечь где-нибудь на диване, или даже хоть на полу, не важно! Лечь и прижать ее снова к себе, чувствовать грохочущее сердце и не слышать собственных мыслей, не думать ни об уроках, ни о родителях, ни о чем, а просто лежать в теплых объятиях и спустя время и вовсе уснуть, закрывая тяжелые веки. И проспать так вместе сотню часов, пробуждаясь лишь для того, чтобы рассказать еще больше о звездах и космосе, услышать ее теплое дыхание и запустить руку в мятные волосы.       Но так нельзя. Нужно серьезно относиться к реальности понимать, что любые действия влекут за собой необратимые последствия.       Нехотя Сахароза выпускает его из объятий и держит за плечи, выдавая из себя слабую улыбку.       — Ты слишком переволновался. Иди домой, отдыхай, я тебе все материалы потом пришлю, хорошо? И пиши мне, если что, ладно?       — Хорошо… — слабо кивает Альбедо и потирает уставшие глаза. — Спасибо тебе большое.       — Я ничего не сделала, — отнекивается девушка и неуверенно берет его за руку, выводя из длинного коридора.       — Нет. Ты сделала… ты делаешь очень многое.       Альбедо боится, но все же сжимает свои пальцы на руке подруги; аккуратно и осторожно сгибает фаланги и поглядывает на идущую рядом девушку, пытаясь отследить по ее лицу, не больно ли ей в этот раз.       Но Сахароза лишь улыбалась, а из эмоций виднелось небольшое беспокойство, застывшее в медовых глазах. От страха сама не чувствует собственных ног, но глубоко внутри девушка счастлива, что смогла хоть немного, но помочь ему справиться с этим.

* * *

      Не помнит, как доехал до дома. В ушах стоял звон, в голове все смешалось и страх неприятно сжимает желудок, вызывая легкую тошноту. Все ведь было так хорошо! За последнее время пусть и было весьма непонятно разбираться в самом же себе, но зато никаких отрицательных чувств внутри него не просыпалось, а здесь его буквально накрыло от одной только фразы. Она как ком упала с горы и намотала на себя все страхи и внутренние загоны, обрушиваясь на голову Альбедо в попытках раздавить и удушить его; не убить, но заставить чувствовать себя гадко и мучать еще долгое время, не отрывая свои цепкие лапы от его шеи.       Чувствует вину перед Сахарозой. Ведь ей пришлось возвращаться в кабинет и собирать его вещи, чтобы вынести в коридор, тем самым привлекая на себе кучу внимания и непонимающих взглядов, а парень как нельзя лучше осознает, какого это, когда на тебя смотрит такая толпа.       Но девушка пересилила себя, ведь его состояние было гораздо важнее, чем пара десяток неприятных для нее взглядов. А ей еще предстоит пережить этот день со своими девчонками, которые точно не устанут расспрашивать Сахарозу о всем случившемся.       «А мы и не знали, что ты так близко общаешься с ним!»       «А расскажешь про него чуть побольше? А то сидит, отрешенный от всех, а нам так интересно!»       «Ну скажи! Ну пожалуйста! Ну, Сахароза!»       Ей за сегодня точно достанется и Альбедо обещает себе, что точно извинится пред ней. Искупит вину, правда как — еще толком не знает, но точно что-то придумает, просто не в этот момент.       Сейчас ему так хочется отдохнуть. Упасть в кровать, уснуть и послушать спокойную музыку, взяться за кисть и выводить акварелью одному лишь богу понятные формы и образы на белоснежном холсте, но все это рухнуло в один миг, когда парень только зашел в дом, разуваясь в небольшом коридоре.       Сначала не до конца понял, что же здесь конкретно не так; куртки на вешалке, обувь в комоде, ключи на ключнице, но тревога и плохое предчувствие вызывали очередной приступ тошноты и головокружение.       Тут его взгляд его падает в самый угол, и очередная волна тревоги и страха сковала его, заставив застыть в коридоре.       В самом углу, около небольшой перегородки, ведущей на кухню, стояла гитара Синь Янь, которую парень держал в своем шкафу еще со дня рождения Сахарозы и вчера просто-напросто не смог ей вернуть ее. Гитара стояла, как ни в чем не бывало, чистая и нетронутая, но Альбедо помнит, точно помнит, что не мог оставить ее в коридоре! Что-что, а спрятать чужой музыкальный инструмент от родителей он бы не забыл, случись у него амнезия, но как она очутилась на самом открытом и видном месте парень просто не понимает.       Но все части пазла вмиг сходятся, когда с кухни перестает течь вода, на которую совершенно не обращал внимания из-за неприятного звона в ушах.       Замирает, как мышь, и боится даже вдохнуть; с грохотом слышит собственное сердцебиение когда шаги приближаются, но руки предательски дрожат и сознание снова мутнеет.       — Альбедо, это ты так рано? — доносится голос матери и спустя миг ее нечеткий силуэт появляется перед ним. — Нам надо поговорить.       Совершенно не видит ее лица — от страха и паники ее черты распылаются, превращая родную мать в безликое существо, подкроватного монстра или героя из страшных историй, готовое выпустить свои когти и зубы и впиться в его шею, испивая силы и кровь до последней капельки. А сознание уже рисует внутри ее грозный взгляд и слова, гадкие и смертельно-ядовитые, которые сначала будут мучать десяток часов, и только потом погубят его окончательно:

мы с отцом тобой очень разочарованы

      Внутри будто что-то разбилось.       Судорожно пытается нащупать трясущимися руками ручку двери за спиной, пятясь назад, но попытки были тщетны. Хочется открыть дверь и сбежать, уйти отсюда и больше никогда не появляться в белоснежных и родных стенах, но совершенно не может сдвинуться с места — будто поводок натянули и не пускают вперед, не дают выбраться на свободу, не дают даже сделать последний свой вдох.       Вот-вот задушат.