* * *
Альбедо, на самом-то деле, не очень любит кафе. Ему куда комфортнее кушать дома или где-то в одиночестве, подальше от чужих глаз, но на улице сегодня достаточно холодно, а ехать к кому-то домой довольно долго и муторно. Поэтому все сошлись во мнении, что куда лучше тихонечко посидеть в теплом и уютном помещении, нежели отмораживать пальцы и уши на улице. Нашли самый дальний столик, чтобы точно уж не чувствовать на себе чужие взгляды. Сахароза села у окошка, рядом же к ней подсела Синь Янь, а Альбедо уместился напротив подруг, устало запрокидывая голову на спинку дивана. Обычно он пытается соблюдать правила этикета и не делать ничего лишнего в присутствии других людей, чтобы не выглядеть странно и «позорно», как говорили родители, но порой он так устает от всей этой идеальности, что аж самого выворачивает. Он же не делает ничего плохого и ужасного, да и хочется в конце концов побыть самым обычным подростком. Кушать особо никто не хотел, да и дороговато тут все стоит, а потому взяли себе теплого чая, чтобы согреться. — Ух! Я так замерзла, аж нос не чувствую!! — Синь Янь кутается в свой черно-красный шарфик и греет руки о теплую чашку. — Ничего, сейчас немного согреемся, — Сахароза аккуратно помешивает сахар в своей чашке, стараясь делать это максимально бесшумно, ведь не хотелось привлекать к себе чужое внимание. — Так, а вообще, о чем разговор? Девушка глядит то на Альбедо, то на Сахарозу, стуча пальцами по своей чашке. Друг предупреждал ее пару дней назад, что им стоило бы встретиться всем вместе чтобы что-то там обсудить, но никаких деталей Синь Янь не рассказывали, а потому от интереса у девушки загорелись глаза янтарем. Альбедо тоже, к слову, не в курсе. Ему ничего дельного в голову не приходило, а внаглую спрашивать об этом Сахарозу совсем не хотелось. Вдруг, еще больше ее смутит и заставит себя чувствовать неловко? Но сейчас, когда данная тема поднялась, парень выровнялся и заинтересованно взглянул на подругу, попутно надпивая немного теплого чая. Все же, безумно интересно уж ему было, а когда интерес Альбедо возрастает все больше и больше, то его порой бывает просто не остановить: всеми силами будет пытаться узнать правду в попытках докопаться до истины. — Ну-у-у… С чего бы начать… Сахароза чувствовала, будто от волнения сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ну вот надо было ей ляпнуть о плане, совсем не подумав про все подводные камни! Это же глупо, до безумия глупо и точно ничего не получится. А может, лучше притвориться дурочкой и дать заднюю? Но что бирюзовые, что янтарные глаза блестели заинтересованными искрами, ну точно, словно звезды на серебряном поясе. И как Сахароза может их подвести? От мыслей, что эти звезды однажды угаснут, становилось невыносимо больно и грустно. — Стрекозка, мы не укусим! — Синь Янь хлопает девушку по плечу и улыбается. — Давай, будь чутка уверенней! — Я буду рад послушать твои мысли, — добавляет Альбедо в поддержку и на секунду дергает руку в ее сторону, будто в попытке накрыть ее ладонь своей, но тут же убирает ее в привычное положение. Хочется расплакаться от таких теплых слов. Они ведь не будут считать ее глупой, да и Сахароза ни на что же не претендует… Нужно хоть иногда в своей жизни рисковать, иначе ничего дельного можешь совсем не добиться. — Тогда, слушайте… — Сахароза надпивает еще пару глотков чая в попытках успокоить свой взволнованный разум, расставляя все мысли по полочкам в алфавитном порядке. — Возможно, это прозвучит по-детски наивно и глупо, но, возможно, есть способ хоть немного, но доказать твоим родителям, что заниматься музыкой — совершенно не плохо, и что тебе это куда ближе, чем медицинские скальпели и халаты… Альбедо моментально напрягся, а искры в глазах чуть успокоили свое мерцание, заменяя интерес серьезностью. Одна лишь Синь Янь молча кивала и продолжала пить теплый чай, переваривая в голове каждое слово Сахарозы. — Мы уже убедились, что твои родители не будут ругаться и выставлять свои эмоции напоказ другим людям… В предновогодние праздники к тебе приедет мисс Алиса и Кли, так почему бы им не устроить небольшой… — девушка запнулась, будто не уверенная в том, стоит ли заканчивать предложение. — Концерт..? Чувствует на себе удивленные взгляды и неловкость выступает на теле мурашками. Она сейчас слишком глупо выглядит, да? Сахароза от страха нервно сжала руки в кулаки, впиваясь короткими ноготками в оледеневшие ладони. Но отступать уже было поздно, ведь нужно дойти до конца. Альбедо и Синь Янь на секунду переглянулись, а их длительное молчание напрягало. — В п-плане!.. — Сахароза развела руками, чуть не задев чашку. — Ты можешь вместе с Синь Янь поиграть на заднем дворе одну-две песни! Может, подключим Барбару, от ее милого вида никто точно ничего плохого думать не будет! Они должны понять, что ничего плохого в музыке нет, и, возможно, увидев тебя счастливым, одумаются? Альбедо был весьма поражен, как уверенно говорила Сахароза, не смотря на то, что мимика выдавала ее скованность и неуверенность. Парень удивленно заморгал, переваривая информацию в голове, пока глаза Синь Янь засияли еще ярче. — Стрекозка! — вдруг выдает она и хватает подругу за плечи, поворачивая в свою сторону. — Ты — мозг! — Я…? Девушка от испуга дернулась, но в душе стало капельку легче. Ее план не высмеяли, как и ее саму, и, судя по сияющим глазам обоих, не так уж все и плохо, как она думала. — Конечно, это тот еще риск, — осторожно начинает Альбедо, отводя взгляд. — Но они и так уже все узнали… В их головах настойчиво въелся стереотип, что все музыканты — алкоголики и наркоманы, принимающие героин по одной игле в подворотнях. И, думаю, им стоит открыть глаза на то, что мы не такие. Альбедо чувствует, как рдеют собственные щеки, когда взгляд его снова приковался к смущенной Сахарозе. От теплого чая ли это? Или от ее самой? Парень не может сказать точно, но приторно-тянущая карамель внутри вновь покрывает сердце и голову. — Терять мне уже нечего, и не думаю, что они будут злиться при стольких людях. Так что я не против. — О! О! О! — Синь Янь резко отпускает Сахарозу и неприлично-громко кладет ладони на стол, привлекая к себе внимание нескольких человек; замечает это и тут же делает голос потише. — Смотрите! Мы с пчеленком играем! А Барбара поет! А еще можно пригласить Венти, он и то, и то может! А стрекозка для моральной поддержки команды: наш талисман! — Ты уверена, что приглашать его — хорошая идея…? — Альбедо слегка нахмурился, вспоминая того странного парнишку с пакетом яблок и конфет с хэллоуинской ночи. — Барбара еще ладно. Но он довольно… самобытный. Родители не подумают ни о чем плохом? — Но-но-но! — девушка качает головой. — Венти не обижать! Соглашусь, он иногда ведет себя довольно своеобразно, но, когда начинает петь и играть — сразу о всех проблемах своих забываешь! Да и чем больше людей, тем лучше! — А если еще ту троицу позвать? — Ребят из общаги? Не, у них уже каникулы начались, они домой уехали! — А тех двух девушек? — Они же не музыкантши, — смеется Синь Янь, допивая остывший чай. — Нас впятером хватит! Ну, с Кэйей было бы шесть, но он снова начнет пиарить свое агентство… Вот жук, не упустит же такой шанс! Его точно не звать, а то все попортит… И подумают, что мы — это одна большая реклама! — Тогда, осталось обсудить все с Барбарой и Венти и хотя бы день-два прорепетировать… — Решено! Тогда собираемся завтра, если у вас нет экзаменов! А время и место можем уже вечерком обсудить, я сделаю общий чатик! Настолько сильно уж увлеклись обсуждением своих дальнейших действий, что совершенно забыли о сидящей рядышком Сахарозе, которая сидела подозрительно-тихо и не подавала ни единого звука. Альбедо тут же опомнился, нервно откашлялся и чутка успокоил свой пыл, ведь слишком разговорился за короткое время. Но как только взгляд падает на подругу, то сердце моментально чуть ли не останавливается, а тревожный холодок забился под теплый свитер и согреваться теперь придется по новой. Глаза Сахарозы были на мокром месте, а шок и удивление застыли в медовых радужках. Она будто не верила в то, что сейчас происходит, и оттого и дар речи потеряла, и совсем растерялась, не понимая, что делать и что говорить. — Сахароза? — испуганно выдохнул Альбедо и чуть привстал с места, но тут же сел обратно, не зная, куда себя деть. — Ты чего? Извини, мы тут без тебя обсуждаем… Ты обиделась? — Стрекозка, ну ты что? Ну-ну, милая, — Синь Янь аккуратно потрепала девушку по голове, сводя брови. — Ты из-за нас так? Как описать свои чувства девушка совсем не представляла, здесь даже никакие ассоциации ей не помогут, ведь сама толком не понимает, что происходит. Ее мысли не высмеяли? Не посчитали глупыми? Даже наоборот — подхватили идею и стали обсуждать, рассуждать и выстраивать план дальше, чтобы его осуществить. — Н-нет, вы просто… Согласились со мной, — Сахароза вытирает мокрые глаза салфеткой, абсолютно не понимая собственной реакции. — Я думала, что вы посчитаете это глупым и откажетесь. А вы… Сердце сжимается и Альбедо тянет руку через столик, взяв ладонь Сахарозы в свою. Это же сколько раз она терпела поражение в попытках высказать свое мнение, что теперь обычное согласие с чужой стороны вызвало такую реакцию? — Надо быть чуть уверенней! У тебя чудесный план, не бойся озвучивать, что думаешь, стрекозка! — улыбается Синь Янь и продолжает поглаживать девушку по макушке. — Никто тебя не обидит! — Не бойся говорить, Сахароза, — Альбедо чуть крепче сжимает ее ладонь, стараясь успокоить и ее, и самого же себя. — Рассказывай. Что думаешь, что чувствуешь, если считаешь нужным, и не бойся быть осужденной. У тебя прекрасные мысли, и не нужно держать все в себе, ведь в любом случае мы поддержим тебя. — Как с языка снял!! Синь Янь не особо умеет в красноречивую поддержку, но даже ее простота трогает душу не меньше, чем теплые слова друга. Сахароза и впрямь осознала, что порой боится высказываться. Будь то родители, одногруппники или та компания девочек, ведь к чужим так страшно привязываться. А чем больше открываешься сам, тем ближе становишься к другим людям, и это постоянно тянуло девушку вниз, заставляя захлебываться в необъятном и пустом океане из собственных страхов и робости. Так трудно меняться, но Сахароза чувствует всем своим израненным сердцем, что нашла тех людей, кто никогда не перережет эту тонкую связующую их ниточку. Уверена в том, что не будет больше одна, а оттого слезы захлестывают Сахарозу новой волной, но девушка тщательно вытирает глаза салфетками и свободной рукой, искренне улыбаясь. Нужно и впрямь немного уверенности в самой же себе, ведь сколько помнит, ее никто особо не слушал. Никто не спрашивал ее мнения, а она в ответ не пыталась добиться признания, вот и похоронила свои мысли где-то на заднем дворе своего внутреннего мирка. — Спасибо большое, — хнычет она, но не смотря на поток своих слез Сахароза совсем не расстроена. Наоборот — улыбается, пусть уголки губ чуть дрожат. Растрогана тем, насколько приятно же быть услышанной. Вечно скрываться в тени своих грез слишком больно и тяжело, и она счастлива, что маленькими шажочками преодолевает свои скрытые страхи, держась за руки с дорогими людьми. За столь короткое время научилась доверию и осознала, что не все люди бывают плохими, ведь кто-то и впрямь со всей своей чистосердечной искренностью готов ради близких на все. Сахароза надеется, что и она оправдает их ожидания, ведь сама хочет быть чуточку ближе к ним. — Простите, что заплакала, просто вы меня очень тронули, — честно признается она и ресницы больше не блестят под лучами бледного солнца. — Не нужно извиняться за свои чувства, — качает головой Альбедо и медленно отпускает ее руку. — Пчеленок дело говорит! — кивает Синь Янь, похлопывая девушку по плечу. — Все в порядке, можешь хоть плакать, хоть кричать, хоть смеяться, если тебе того хочется. В себе все держать — слишком трудно! Пчеленка учу этому уже полтора года, вот и тебя тоже буду! — Наша наставница? — смеется девушка в кулачок. — В первую очередь ваша подруга! — гордо приподнимает подбородок Синь Янь и улыбается. «Друзья…» Раньше было так сложно воспринимать это слово, оно было таким чуждым, непонятным, отдавалось на языке чем-то холодным и горьким, к чему никогда в жизни не хотелось уже возвращаться. Веяло больничным спиртом и холодом скальпелей, иглами, что пытались зашить старые раны, и ожогами, оставшимися от соленых слез. Но сейчас от этого слова веяло чем-то теплым и убаюкивающим, как детская колыбель, и совершенно не горьким. Скорее даже наоборот: сладким, паточным и приятно-тягучим, хотелось и самой распробовать этот кусочек, и поделиться с кем-то еще, разделить эту сладость и рассматривать безоблачное небо, усыпанное все теми же звездами-светлячками, помещенными в собственные ладони. А смотря на Альбедо порой кажется, будто это слово отдает знакомыми приятными ожогами, будто мозг раз за разом воспроизводит его осторожные касания и легкий поцелуй в лоб, из-за чего щеки Сахарозы снова алеют. Будто он превратился в одно огромное Солнце, все ту же звезду, которую можно удержать в своих теплых руках. Но отличался от других звезд чем-то иным, чем-то более ярким, отливался золотом даже при свете луны и совершенно не жег ее кожу, ведь знает, что Альбедо никогда ей не сделает больно. Взгляд неосознанно опускается в попытках смотреть куда угодно, но не на друга, ибо от собственных мыслей смущение нарастало слишком уж быстро. Внутри Альбедо буря стихла: темное небо, сотканное из облаков мимолетной тревоги, рассеялось, и черные тучи тут же испарились, давая солнцу возможность показать свои тихие проблески. Он безумно счастлив и рад, что с подругой все хорошо, и от чувства, что Сахароза постепенно открывается, заставляет Альбедо по-глупому улыбаться, пряча неловкие взгляды под светлыми прядями. Синь Янь смотрит то на одну, то на второго, протяжно вздыхает и улыбается, отмечая у себя в голове, какие же они оба забавные. Надеется, что однажды они осмелятся поговорить обо всем еще более искренне и открыто, если того захотят, но вмешиваться точно не станет. Понимает ведь, что сами должны прийти к истине; оба отличника с чудесным складом ума, только вот в чувствах и отношениях между людьми очень хромают. Но Синь Янь всегда готова держать их, не давая упасть, но лишь при условии, что вскоре смогут сами вставать на уже здоровые ноги. Пусть учатся, им двоим не помешает, а то иначе никогда не покинут свои неловкие коконы.* * *
— Разве мы шли не на репетицию…? — Альбедо поправляет лямки чехла от гитары. — На репетицию, но упустить такой шанс мы не можем! Встретились утром следующего дня, и как удачно, что он выпал на выходной. Так проще было собрать всех, да еще и погода была просто замечательной, а потому восторженная Синь Янь выбрала место встречи именно парк, чему Альбедо был весьма удивлен. Обычно, идя на репетицию, он шел к дому подруги, и уже там вместе направлялись в компактный гараж ее отца, который мужчина любезно отдал своей дочери, заметив ее любовь к музыке. Оно и не удивительно, ведь играть в квартире девушка не могла — соседи тотчас стучали по входной двери и по стенам, жаловались председателю и угрожали полицией, если этот грохот не прекратиться, а играть же где-то приходится! Так, спустя время отец отдал Синь Янь свой старенький гараж, который девушка задекорировала изнутри под свои нужды, утеплила, улучшила акустику и частенько репетировала в нем свои песни, сама или с друзьями. Рядом практически никого не было, да и район сам по себе очень спокойный, а оттого никаких казусов по поводу шума больше не возникало. И Альбедо почувствовал, будто попал в другую вселенную, впервые очутившись в этом маленьком мире подруги, которая перенесла его в реальность из своих мечт. Но когда девушка вчера попросила в созданном чате собраться всех около парка, парень сразу почуял неладное. Ну точно, что-то еще придумала, иначе быть и не может! И он оказался прав: мало того, что перед компанией открылась огромная снежная горка, так еще у Синь Янь за спиной заметил ее зимние санки. — Ты сейчас серьезно? — нотки испуга засели в гортани, но Альбедо тщательно пытался их скрыть. Стоящая рядом Сахароза занервничала и неосознанно спряталась за спиной друга, в то время как Барбара воодушевленно захлопала в ладошки: на удивление, ей понравилась эта затея, хотя по девушке и не скажешь, что она любительница таких, отчасти экстремальных, вещей. — А ты чего, испугался? — хихикнул Венти и по-дружески похлопал Альбедо по плечу. — Да ладно тебе, с ветерком прокатишься! Это же круто! Ветер! Скорость! Сво-бо-да! Альбедо все еще не был уверен в том, что звать Венти к ним было хорошей идеей, но перечить не стал. Все же, Синь Янь знает его куда лучше, и, может, на самом деле, у странного паренька чарующий голос и приятная игра на своем укулеле? Он ведь не слышал. Но ведет он себя и впрямь довольно странно, хотя ничего плохого к нему парень не чувствовал. Лишь просто не понимал, такое бывает. — Вы же знаете нашу зиму! Вдруг снег растает и все! Да и когда мы еще так все соберемся! — Синь Янь радостно зашагала вперед, таща за собой сани. — Буквально пару раз прокатимся и все, да и разогреемся перед репетицией! — А если мне страшно? — тихонько пищит Сахароза, чувствуя, как затягивается внутри очередной узел. — Так мы ж не по одному будем, — девушка кивает на свои сани. — У меня они всего одни. Если каждый по одному съезжать будет, то это займет часа два! А вы у меня все тут мерзлячки, потом отпаивай каждого чаем! — Да ты сама зиму не любишь, — Альбедо смеется и закатывает глаза, и с пониманием, что ему придется в этом участвовать, шагает следом за всеми. — Мерзнешь, чуть снег пойдет, хах. — А я вот замерзнуть не боюсь, да-да! — мальчишка энергично бежит по сугробам и практически все удивляются, сколько же в нем энергии. — И горок тоже не боюсь! — Только, прошу, ради Бога, не повреди себе ничего… — Барбара кутается в свой капюшон и пристально следит за своим другом, надеясь, что он не поранится. Ведь на своей памяти уже бывали подобные случаи, и потом сиди рядом с ним вместе с карманной аптечкой да забинтовывай царапины и ушибы. Совсем о себе не заботится! Снизу горка не чувствовалась такой уж высокой, и Сахароза на самом деле смогла себя убедить, что ничего здесь страшного нет. Но вот как только забралась на самую верхушку, то резко отступила назад, чувствуя, как голова идет кругом. Вроде и понимает, что ничего здесь страшного нет, ведь видит, как отсюда спускаются даже ребята помладше, но плохое предчувствие все равно не покидало ее. Альбедо и сам, если честно, слегка испугался. Он никогда в своей жизни на санках-то не катался, а тут с такой высоты съехать! Парень нервно сглотнул, и как бы он не пытался держать на лице невозмутимость, наполненные страхом бирюзовые глаза полностью его выдавали. Он нервно сложил руки на груди, наблюдая за тем, как Синь Янь оставляет свой рюкзачок около дерева и подходит к краю горы, садясь в санки. — Барбара, хочешь со мной? — приглашает подругу и чуть двигается на санках, освобождая место для девушки. — Конечно, я с радостью! — Эй! А я что, один, получается остаюсь? Вы вон, вместе, и они тоже! — Венти обиженно буркнул, взглянув сначала на девушек, а затем оборачиваясь на перепуганных Альбедо и Сахарозу, которые все никак не могли совладать со своим страхом. — Эх, видимо, мне суждено вечно одному оставаться… Годами по этому миру скитаться… Думать о небе, о ветре, о снах, и не забывать о былых временах… Петь свои песни в снежную даль, и в глазах своих чудных скрывать безмолвно печаль… Пока парень драматично приложил руку ко лбу, пытаясь изобразить неподдельную грусть, Синь Янь с Барбарой уже съехали вниз, а сопровождающий их восторженный крик напугал стоящих ребят еще больше. Альбедо наблюдал издалека, анализируя скорость и время съезда подруг, и съезжать следом уже не было настолько хорошей идеей в его голове. Вроде, ничего страшного тут быть не должно, но складывалось впечатление, что одно неверное движение — и оба кубарем вылетят с санок, больно ударившись спиной о корку толстого льда. Чувствует, как рядом стоящая Сахароза чуть ли не прижимается к нему, нервно улыбаясь. Ей, с одной стороны, безумно хотелось проехаться, ведь ни разу в жизни такого еще не пробовала, но с другой — а вдруг, правда, поранится? Или ударится очень больно? А вообще, ей же придется прижиматься к Альбедо, пока они будут ехать вниз? О, нет. Смущение вперемешку со страхом — не самая лучшая комбинация, и девушка нервно поправляет пряди мятных волос, что так неудобно лезли в лицо через шапку. — Юная леди, если Ваш компаньон слишком боится, то не хотели бы Вы со мной тогда прокатиться? — Венти шутливо протягивает девушке руку, не прекращая рифмовать. — О, не беспокойтесь, со мной Вам страшно не будет! Буду держать крепко-крепко — и… каждый о страхах забудет! Альбедо словно в себя пришел от такого. Нахмурился, взглянул на довольное лицо паренька и удивленно заморгал, совершенно не понимая, чего он тут рифмует и пытается забрать его подругу к себе. — Ты всегда рифмами говоришь? — спрашивает абсолютно без злобы, а чисто с истинным интересом, ведь слышит такое впервые. — И нет, я не боюсь. Она со мной. — Только когда хорошее настроение, — подмигивает Венти и с довольным, как кот, лицом, вальяжно прошел мимо них. — Ну вот, видишь! Со страхами легко совладать, если на кону дорогой человек. А то трясся, будто напуганный пылесосом котенок, ха-ха! — И вовсе я не котенок… Альбедо отставил гитару к остальным вещам возле дерева и окончательно осознал, что слишком не понимает этого странного парнишку, и читать таких людей, у которых в голове один только ветер, слишком трудно. Что у него на уме? К чему эти фразы, действия, рифмы? Наверное, это какой-то новый, слишком высокий уровень сложности в общении, который на данный момент ему, увы, не преодолеть. Стоящая рядышком Сахароза же кутается в свой шарф в попытке скрыть свой выступающий румянец. Почему-то предпоследняя фраза, сказанная Альбедо, показалась ей дико милой и смущающей, от чего хотелось хоть прямо сейчас наброситься на друга с объятьями. К этому времени на горку вернулись запыханные подруги, красные, будто бежали только что стометровку. — Уф! Отлично прокатились! — восторженно молвит Синь Янь и передает веревку от санок в руки Альбедо. — Пчеленок, стрекозка, не бойтесь! В начале может и страшно, но уверяю, не пожалеете об этом! — Главное, держаться покрепче, — добавляет уставшая Барбара, счастливо улыбаясь. — Венти, если уж так одиноко, могу потом еще разок с тобой проехаться! — О, ты меня услышал, Всевышний! Прекрасная юная дева согласилась прокатиться со мной, никудышным! — Когда-нибудь получишь ты у меня за свои стишки… — вздыхает девушка, закатывая голубые глаза. Парень держит в руках веревку от санок, краем глаза поглядывая на подругу. Сахароза вроде и смущена, а вроде и с искорками в глазах смотрит вперед и чуточку щуриться от плохого зрения и ослепительного снега, бьющего по глазам. Немного неловко порой вести себя, как ребенок, ведь Альбедо думал, что на санках катаются только маленькие дети, но тут же осекся и дал себе мысленный подзатыльник. Немного ребячества — совершенно не плохо, тем более, когда нормального детства толком-то и не было. Да и если Синь Янь с Барбарой съехали, то почему он не может? Подходит к краю горки и высота снова бьет по голове. Сердце вновь набирает свой ритм и Альбедо кажется, что он вот-вот перестанет чувствовать собственные ноги, а паника постепенно нарастала внутри очередным ураганом, но в ту же секунду все будто успокаивается, превращая шторм в груди в обычное золотистое поле из пшеничных колосков, когда чувствует теплое касание на ладони. Сахароза неловко взяла его руку в свою и слабо улыбнулась, вжимая голову в плечи. Ей, как и Альбедо, было слишком уж страшно, но от мысли, что они будут вместе, становилось куда спокойнее и теплее. — Главное, держаться крепко, услышал? — неловко повторяет слова Барбары девушка и садится в санки, дожидаясь друга. — Мы вместе будем. Все в порядке. — А… Ага… Парень кивает, нервно откашливается и, делая глубокий вдох-выдох, садится сзади нее, крепко прижимая к себе. Держит ее так, будто в его руках что-то очень хрупкое, что может разбиться от одного только дыхания. Альбедо надеется, что ничего плохого за эти пару секунд не случится, а потому обнимает со спины ее чуть крепче. Сахароза держит его за руки и облокачивается спиной к нему, а страх и неловкость ударили в голову новой волной. — Готова? — Ага. На счет три? — Один… — Два… — ...Три. Альбедо отталкивается от снега. Была — не была. Вначале и впрямь было дико страшно. Внутрь будто закинули камень, огромный и острый, который бился о внутренности и кости, а душа словно и впрямь в пятки ушла. Так вот, как ощущается на практике эта фраза, ведь раньше никто ее толком не понимал, а здесь ощутили на своей шкуре в полном ее проявлении. Девушка буквально впивается пальцами в руку Альбедо и оба кричат, но ветер, режущий их алые щеки будто моментально рассеивал их голоса, переплетая их со звоном в ушах так, что собственные мысли стали абсолютно немые. Или, мыслей в голове не было вовсе? Мимолетная паника словно искоренила из головы все, что только можно, избавляя ее от ненужных мыслей, слов и тумана, оставляя внутри голые стены, чистые, будто снег, и белые, будто взятые из комнаты Альбедо в его доме. Пугающе-белые, ослепительные, что ничего кроме них разглядеть невозможно. Время идет одновременно и быстро, и нескончаемо медленно, а горло уже болит от непрерывного холодного воздуха. Наступившие слезы от такой скорости неприятно обжигали уголки глаз и Альбедо чуть согнулся, будто в попытке прижать Сахарозу к себе чуть ближе, неосознанно пытаясь защитить ее непонятно даже от чего. Впереди не было ни камней, ни людей, ни деревьев. Лишь редкие ветки кустов и сугробы, и чего бояться в этом всем было абсолютно им непонятно. Но вдруг резко санки едут совершенно куда-то не по предполагаемому направлению: то ли дело в ветре, то и в том, как они сели, или всему виной Альбедо, слегка поменявший по пути свою позу, тем самым заставляя санки сделать небольшой оборот по оси. Но в итоге санки врезаются в небольшой сугроб и резко тормозят, когда вместо привычного льда чувствуют под собой грубый снег. Из-за высокой скорости и такого внезапного столкновения Сахароза падает на бок, проваливаясь в небольшой белоснежный сугроб, а следом за ней падает и Альбедо, буквально наваливаясь на нее сверху. Сани болезненно бьют по ногам, и парень шипит и выворачивается в попытках подняться, но тут же замирает на месте, когда внезапное осознание проникает в его пустую голову. Время вернулось в свой привычный режим, как и звуки, которые отныне можно было четко услышать со всех сторон, как и почувствовать сгущающийся в пустой голове туман, так и собственное сердцебиение, бившееся в груди. Сахароза сжимается, замирает на месте и на фоне чистого неба видит перед собой лицо друга, который случайно навалился на нее сверху в следствии неудачного приземления. Нервно сглатывает и по-глупому улыбается, не понимая первые десять секунд, что вообще произошло. Вроде как, только-только на горе были, а сейчас валяются в снегу в таком неловком для двоих положении. Альбедо же замирает и, кажется, забывает, как нужно дышать. Тепло разливается по его венам, по щекам, по кончикам пальцев, голова идет кругом и он только и может, что рассматривать рдяное лицо Сахарозы под собой, улавливая в считаные секунды ее мятные волосы, растрепанные по белому снегу, ее неловкую улыбку и смущение в медовых глазах. На секунду возвращается в прошлое на целый месяц и вспоминает, как валялись в сугробе, смотря друг на друга, и как это было неловко. Но теперь, когда частички пазла медленно, но постепенно складывались в собственной голове, сейчас это смущало слишком уж явно. Щеки на глазах становились краснее и краснее, а полупрозрачная дымка от собственного рваного дыхания мешалась перед глазами. — Ты… В порядке? — одними губами шепчет Альбедо, не в силах сказать что-либо еще. Все продолжает лежать на ней, но теперь, когда услышал собственный голос, попытался подняться, хотя бы на парочку сантиметров. Отмечает, как же трясутся его руки и ноги, а сердце гремит, будто шторм. — Ага… А ты?.. Сахароза слишком нагло рассматривает лицо друга, но ничего ей больше не оставалось, ведь только его она перед собой и могла видеть. Его теплое дыхание обжигает и без того алое лицо, от чего по шее снова пробежали мурашки. Девушка ежится на месте, неосознанно пытаясь выбраться из своеобразной ловушки, но в глубине души слишком уж хотелось пролежать так хоть еще чуточку. — Тоже… От ее неловких движений под собой резко выпрямляется на руках и, наконец, привстает с места, рвано дыша. Пытается игнорировать грохочущее сердце и сотню мыслей, проскакивающих в его голове за столь короткое время, но сделать это оказалось труднее, чем выучить идиотский латинский, который долгом остается висеть за их спинами, будто извилистый хвост. — Прости, что… Упал. Не смог управиться с такой скоростью… — откашливается парень и окончательно встает с места, протягивая девушке руку. — Ты не ушиблась? Наконец, когда здравый рассудок стал возвращаться, он может мыслить логически и не зависать взглядом на лице Сахарозы. — Не-а… А ты? — Нет, — врет, ведь слегка ушиб ногу, но боль совершенно не чувствовал. Сахароза принимает его руку в свою и поднимается, не отводя от Альбедо свой взгляд. Неловкая пауза между ними после не менее неловкого положения в клятом снегу не отпускает их, и так и держатся за руку, разглядывая румяные щеки друг друга. Сердце то останавливается, то обрывается, то резко набирает свою скорость и в очередной раз наносит удары по ребрам. Хочется истерично засмеяться и глупо улыбаться в попытках забыть об этой всей ситуации, но картинки предательски мельтешат перед глазами, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Альбедо подмечает у себя в голове, что в очередной раз подобные ситуации с Сахарозой вызывают странные, непонятные и незнакомые чувства внутри, но такие до боли приятные, от которых совершенно не хотелось никак избавляться. Вот бы снова поцеловать ее в лоб; тянется вперед, будто на автомате, а Сахароза замирает на месте, крепко сжимая в руках руку Альбедо. Словно встает на носочки, будто поддается ему, идя другу навстречу. Секунда — и вот-вот чувствует на щеках его теплое прерывистое дыхание, да и сама она чуть приоткрыла рот от томного вдоха. Но тут что-то врезается им прямо в ноги и оба от испуга аж подпрыгнули, вскрикнув от неожиданности. Резко отпускают руки друг друга и смотрят вниз, замечая перед собой хохочущего Венти, который каким-то чудом оказался здесь, внизу. — В-Венти?! — пугается Сахароза, будто забыла, что они тут, вообще-то, не одни. — Что ты тут…? — Да блин, вас устанешь ждать! Отжали санки и прохлаждаетесь тут! А я, вообще-то, тоже кататься хочу! — еле разговаривает, жадно хватая ртом воздух. — Ты что, без ничего съехал? — в недоумении спрашивает Альбедо, окончательно приходя в себя. — Как это без ничего? — не менее удивленно отвечает парнишка. — На своей куртке! Поглядывает на гору и даже с такого расстояния замечает, как Барбара ругается на бездумного Венти. Так и слышит отсюда: «Вот же дурак! Чем только думает?! А мне потом опять ушибы лечить!», а рядом стоящая Синь Янь пытается ее успокоить, поглаживая по голове. «У него точно в голове один только ветер…» — констатирует факт Альбедо, все еще удивленный, как он вообще проехался по горке без повреждений. — Было весело, — тихонечко смеется Сахароза выводя друга из собственных мыслей, радостно улыбаясь. — Не могу не согласиться, — со смешком кивает ей парень, рассеянно поправляя растрепанные светлые пряди волос. Возможно, иногда полезно побыть маленьким ребенком, очутившись не так далеко в невиданном детстве, которое у него отобрали родители в попытках воспитать идеального сына с самых первых дней жизни. Сердце успокоилось, руки и ноги больше уже не дрожали, а приятное тепло все продолжало разливаться по телу, согревая, когда слышит счастливый смех Сахарозы. Было и впрямь безумно весело.