* * *
Солнце зимой совершенно не греет даже будучи не спрятанным за тусклыми облаками. Лучи, падающие на руку сквозь окна, создают будто иллюзию теплоты, и Сахароза на секунду даже ведется на такую простую уловку, и лишь спустя полминуты осознает, что тепло доносится от обычных батарей. Нагретый алюминий в радиаторе приятно обдувает теплом, и так и хочется сесть где-то рядышком и прижаться щекой к нему. Кутается в свой плед посильнее и допивает остывший чай, отдающий приятным ароматом мяты, сушеных фруктов и бергамота. Да, Сахароза купила точно такой же чай, который пила в доме Альбедо, ведь так запал ей в душу не столь приятный и успокаивающий его вкус, как воспоминания о теплых посиделках на чужой кухне с дорогим для нее человеком. И как давно он стал для нее «дорогим»? Девушка не раз пыталась анализировать свои мысли и чувства, но постоянно собственное смущение сбивало с толку ее окончательно. Так трудно понимать саму же себя, хотя ответ, очевидно, находился все это время прямо перед ее носом, прямо на поверхности коралловых рифов, сияя золотом под солнечными лучами, на этот раз точно неиллюзорно-теплыми. Порой, так страшно думать о предстоящем их разговоре. И ни с кем же не посоветуешься, даже с Синь Янь, хоть подруге Сахароза и доверяет. Но так неловко, так пугающе, хоть и знает, что все будет в порядке. Это же просто Альбедо! С холодными руками, но теплым сердцем, страдающий от своих собственных демонов, которых пытается скрыть от чужих глаз. Искренний и заботливый, до боли в душе проницательный, путь и многого в определенных аспектах еще совершенно не понимает. И впрямь хочется прижаться к нему и никогда не отпускать, чтобы спасти и его, и себя. Интересно, а думает ли Альбедо так же? — Хорошо, что начались каникулы, — молвит Сахароза и ставит пустую чашку на свой стол. — Можно и… отдохнуть?.. Раньше она даже на каникулах не отдыхала. Вечно что-то делала, будь то дополнительные уроки или помощь в приюте, до боли в суставах и изнеможения не спала целыми ночами, словно готовилась к очередным предстоящим экзаменам, медленно убивая саму же себя собственной глупостью. Нужно отдыхать. А если неприятные мысли начнут просачиваться в ее разум — бороться с ними. Бить кулачками, кусаться, царапаться или шипеть, как настоящая дикая кошка, оставлять на несносной морде плохих мыслей и демонов глубокие шрамы, чтобы больше не думали к ней приближаться! Но бороться одной достаточно трудно, и без чужой помощи ей не обойтись. Волнительный день отчасти пугал, но так хотелось, чтобы он поскорее настал. Держать все в себе — слишком трудно, и Сахарозе страшно представить, что же чувствовал Альбедо всю свою жизнь, удерживая в себе горе и боль, слезы и смех, смешанные с чуждыми для него мыслями, которые не мог выпустить в этот мир. — Надеюсь, послезавтра быстрее наступит.* * *
— Кушать будешь? — Нет, спасибо большое, Синь Янь. Я пока не голодный. Домой после экзамена Альбедо так и не пошел, хоть подсознание и кричало, что задерживаться не стоит, но уж очень нужно было ему встретиться с подругой, а не обсуждать все это по телефону и в переписках. Нервно стучит пальцами по столу и смотрит в окно, пока рядом сидящая подруга внимательно рассматривает его обеспокоенное лицо. Конец года оказался для Альбедо очень тяжелым, как морально, так и физически, и ему уже натерпелось как можно скорее попрощаться с последними декабрьскими деньками. Январская вьюга принесет с собой пусть и холод, но бесконечный покой: по крайней мере, парень на это надеялся. Их разговор с Сахарозой остается позади, как и реакция родителей на предстоящее выступление. Альбедо соврет, если скажет, что он не волнуется. Он очень переживал, ведь не знает, как родители отреагируют. Вероятнее всего, при всех людях точно и словом не обмолвятся, но что на счет последующих дней? Начнут кричать? Злиться? Яд в очередной раз будет смешиваться с их словами, смертельно отравляя Альбедо, и он не знает, выживет ли вообще после такого. А если после концерта сбежать? Далеко-далеко, где его никогда не найдут? Где он будет один, переждет этот тяжелый момент, а затем, спустя время, вернется, как ни в чем не бывало? Родители заберут свое заявление о пропаже из отделения полиции, обнимут его и скажут, что волновались? Или им будет плевать на внезапную пропажу собственного ребенка? До тошноты страшно. Но сейчас лучше не думать об этом, ведь точно загонит себя в еще больший угол. — Я слишком глупо поступил? — вдруг спрашивает Альбедо, нервно поднимая голубые глаза. Лед застыл в его радужках, но Синь Янь показалось, что он вот-вот треснет. — Ну, время уже вспять не вернешь, — пожимает плечами подруга. — Но я не думаю, что это очень плохо! Вы же решили поговорить? — Да, скоро поговорим, — кивает юноша, тяжело выдыхая. — Она сказала, что все в порядке. Но все равно страшно. — Чувства — тяжелая вещь. К сожалению, с ними справиться и понять их можешь только ты сам, и подсказать тебе точно не смогут. Даже я. Альбедо коротко кивает. От нервов заплетает косички на своих волосах и моментально их же распутывает, смотря то в окно, то на стоящее печенье на столике, то на статуэтку черепахи около старенького телевизора, то и вовсе переглядывается с Синь Янь, словно ища в янтарных глазах безмолвную поддержку. Тревога будто бы нарастает в груди, но тут же исчезает, как мираж, и спокойствие пугающе сжимает желудок. Но затем страх снова поглощает его, а после опять отпускает, ну точно издевается, играясь с его нервными ниточками. Тянет болезненно, а затем отпускает, даруя свободу, но как только Альбедо пытается убежать — вновь натягивает эти тонкие и болезненные нити. Похоже, действие принятого утром успокоительного уже закончилось. Альбедо бы выпил еще — но играться с лекарствами боялся, ибо это могло быть опасно. — Синь Янь, — спустя пару минут тишины окликает ее. — Да, пчеленок? Отмечает в своей голове, что ее голос порой лучше всякого лекарства. — А как ощущается… — запинается о собственные слова, нервно стуча по поверхности кухонного стола. — Любовь?.. Об этом Альбедо подумал в самую последнюю очередь. Влюбленность и прочие томные чувства так ему чужды, да и никогда в них парень особо и не нуждался, но это единственный вариант, который у Альбедо остался. Иначе почему тогда сердце стучит так быстро? Отчего все это смущение, жар на щеках, странные мысли? Желание обнять, взять за руку, снова поцеловать и в щеки, и в лоб, и даже в губы? В детских сказках сестры принц и принцесса целовались, когда любили друг друга, но сколько бы раз Альбедо не перечитывал эту историю, ему никак не удавалось понять, что же все-таки это значит, «любить». Любить можно родителей. Но может ли он почувствовать это к своим родным?.. Любить можно сестер и братьев. К сожалению, братьев у него нет, а вот сестры две. Пусть и не родные, но теплые и заботливые чувства к ним все же испытывал. Любить можно друзей. Пусть таких у него и очень мало. И любить можно человека. Чужого, ставшего внезапно таким близким и таким родным, что не захочется отпускать. Любовь бывает такая разная, от чего голова кругом идет, если начать углубляться. Это не физика и не математика, где примеры можно решить по простым формулам, либо же узнать верное решение у преподавателя или профессора, или даже подсмотреть в интернете. Ответ можно узнать путем решения или помощи со стороны, но чувства куда труднее, чем все это вместе взятое. Никто на самом деле не сможет ему подсказать верный ответ. Тут только самому придется решать, и не факт еще, что решение будет правильным. — Ну-у-у, — тянет Синь Янь, не зная даже, с чего и начать. — Я, конечно, не мастер в подобном… Да и у всех представление о любви бывает достаточно… разным? «Только не это» — хочется заныть Альбедо. Снова куча нюансов и ответвлений? — Например? — Кто-то любит за внешность. Кто-то за внутренний мир. Кто-то за поступки. Кто-то — за симбиоз всего этого. Кто-то за то, что человек сам по себе очень влиятельный, а есть и такие, кто любят за деньги… — За деньги? — недоумевает Альбедо, хмурясь. — Это… Как вообще? Ужасно ведь. Купюры важнее человека? Взгляд Синь Янь резко мрачнеет, а золото в глазах больше не сияет привычным для Альбедо янтарным блеском. На миг испугался и подсел чуть поближе, настороженно пытаясь заглянуть ей в глаза. Он сказал что-то не так? — Мать любила папу за то, что он хорошо зарабатывал, — голос Синь Янь отдает хрипотой, и девушка выводит на скатерти одной только ей известные узоры указательным пальцем. — А когда у него появились проблемы и его понизили в должности, вместо поддержки она лишь ругалась с ним и развелась. Как человека она его никогда не любила. И меня, наверное, тоже. В жизни и такое бывает, Альбедо… — Оу, мне… мне жаль это слышать, Синь Янь… Больно видеть вечно-веселую подругу такой мрачной и опечаленной. Он, конечно, видел ее выходящих наружу демонов, сотканных из ниточек прошлого, собственных переживаний и неудач. Видел, но редко, и ему так хочется избавить ее от подобного. Пусть она всегда улыбается, как обычно, пусть радуется своей жизни и не думает больше о плохом и печальном. Но Альбедо знает, что так не бывает. Не получится навсегда искоренить внутреннее зло, что вырывается наружу истериками и печалью, ведь иначе человек походил бы больше на робота без всех этих мимолетных изъянов. Грустить — это нормально, как и высвобождать эти чувства наружу. Хоть и до безумия неприятно и больно, но это… нормально. Альбедо осторожно кладет руку ей на плечо и медленными движениями поглаживает по предплечью, показывая, что он тут, что он рядом и что он никогда не уйдет. Да, тяжело не заметить, что Синь Янь живет без матери. По началу, конечно, не обращал на это внимание, но за все их общение ни разу не слышал о ней от подруги, ни разу не видел с ней семейные фотографии, которые обычно развешивают по дому, да и никогда о своей матери девушка никак не отзывалась. Конечно, Альбедо тактичен, и как только заметил эту странную вещь — не стал спрашивать. Не хотел копошиться в чужих ранах, не хотел их раскрывать, не хотел приносить эту необъятную боль, которая могла таится под шрамами. Знает, что если человек сам захочет — то сам и расскажет, и не нужно на него за это давить. Иногда ему кажется, будто Синь Янь никогда не печалится и вечно живет с яркой улыбкой на сияющем от счастья лице. Даже когда происходит что-то плохое, она всегда берет себя в руки, находит выходы из ситуаций и всегда думает лишь о хорошем, однако Синь Янь, как и Альбедо, тоже человек. Самый обычный, простой человек, с такими же переживаниями, проблемами и страхами, демонами внутри, болью и горечью, своими ранами и шрамами, которые вечно прячет за своими яркими образами и солнечными улыбками. И от этого простого факта сердце с болью сжимается, но как только подруга еле заметно ему улыбается, то с облегчением выдыхает. Глаза ее слегка просветлели и не блестели от возможных наступающих слез, да и вся эта мрачная дымка больше ее не окутывала; ее в реальности не было, но Альбедо будто бы чувствует то, чего не способен уловить человеческий глаз. Или такая способность есть у каждого? Он не знает. Да и спрашивать было бы глупо — точно сочтут за сумасшедшего. — Ладно, не будем о грустном! — выпрямляется Синь Янь, с благодарностью смотря на Альбедо. Парень в свою очередь неловко, но улыбается ей в ответ, убирая руку с плеча. Слава богу, все хорошо, но он всегда готов помочь и поддержать ее, если заметит, что она не сможет в открытую попросить помощи. — Продолжим наш урок! — кивает она и ставит локти на стол, а подбородком упирается на свои сложенные в «мостик» руки. — Если не учитывать все «подводные камни» и брать чистую, искреннюю любовь, то тут человек очень привязывается к партнеру. Готов хоть в два часа ночи приехать и побыть рядом, всегда очень счастлив рядом с ним, хочет быть рядом с ним, обнимать и целовать, проводить время вместе. — Похоже на дружбу. Ну, кроме поцелуев… — Похоже, — кивает Синь Янь. — Но там все намного… сложнее. Как в химии, понимаешь? — Понимаю. Правда вот, в химии Альбедо чудесно разбирается, но вот в чувствах — полностью наоборот. — А ты… Когда-нибудь была влюблена? —вдруг спрашивает Альбедо. — Мне неловко спрашивать у других, а чужой опыт всегда полезен. Вдруг замечает, как Синь Янь снова меняется в лице, однако в этот раз девушка заметно нервничает, уголки губ приподнимаются, образую неловкую улыбку, а сама подруга словно лягушку в доме увидела. — Я?! О, эм… Ну! Как бы… Нет! То есть… Ну… Ну, было немного, ха-ха! — нервно смеется и Альбедо клянется, что впервые в жизни видит уловимый румянец на ее щеках. Синь Янь смущается? Удивительно. На самом деле впервые в жизни видит эти эмоции на ее лице, от чего даже и сам удивился, хлопая голубыми глазами. Он, конечно, знал, что подруга эмоциональная, но подобный спектр впервые был им замечен. Они вроде друзья, но так много еще о друг друге не знают. Немного даже неловко становится от таких внезапных открытий. — И как это… ощущалось? — осторожно уточняет Альбедо. — Ты можешь не говорить, если не хочешь. Я не заставляю. — Нет-нет, все в порядке! — кивает она. — Ну… Ощущается примерно так, как я тебе и сказала! Щеки краснеют, внутри эмоции бушуют, хочется обнять, за руку взять, одновременно чувствуешь себя самой глупой и самой счастливой на свете! Приятно снова видеть привычную улыбку на ее лице. Альбедо снова облегченно выдыхает, мысленно проецируя слова подруги на свою ситуацию. Довольно много моментов сходятся... — А ты… Говорила о своих чувствах этому человеку? — Нет, — вздыхает Синь Янь, прикрывая глаза. — Ну… Я пробовала! Но что-то постоянно не получалось. То меня неправильно поймут, то момент неподходящий… Альбедо внимательно слушает, молча кивая. На миг ему и впрямь стало интересно, кто же является этим человеком, к которому подруга испытывает такие теплые чувства. Он даже и подумать не мог, что вечно громкая и взрывная Синь Янь, выступающая на сцене с гитарой в руках, примеряя на себя довольно своеобразные образы может так неловко смущаться от мыслей о драгоценном для нее человеке. Даже не верится. Но, отчасти, это было вполне даже забавно и мило. — А долго уже это длится? — Ну, мы раньше просто дружили. А потом, как бы… Да. Наверное, уже года два как. Два года… Страшно представить, что сейчас находится в голове и в сердце Синь Янь. Два года тонуть в любви к человеку и не иметь возможности просто поговорить. Да еще и не знать, ответят ли взаимностью или нет…. — Вам надо поговорить, — констатирует факт Альбедо. — Что?! Нет! Парень искренне удивляется. — Почему? — в недоумении моргает. — Напиши этому человеку, что надо встретиться где-нибудь. И поговорите. Если вы дружили, значит, хорошие отношения между вами? И значит, что ничего плохого не случится. — А вдруг, дружбу разрушу? Это же такой серьезный шаг!! — девушка страдальчески выдыхает, опуская голову на стол. — И вообще… Когда мы успели поменяться ролями?! Я тут тебя пришла учить, а не наоборот!! Да-да-да!! — Не тебе же одной вывозить такой груз на плечах, — тихонько смеется юноша и поглаживает лежащую на столе Синь Янь по голове. — Думаю, все будет хорошо, если правильно обсудите ситуацию. А вообще, что это за человек? Я его знаю? У Синь Янь много друзей и знакомых, Альбедо бы сказал слишком много, и некоторых даже в лицо вспомнить не может. И как она только успевает поддерживать со всеми связь и теплые отношения? Поразительный человек, другого и не скажешь. — А ты угадай! — переворачивает голову на бок и смущенно подмигивает ему. Альбедо задумчиво пробегается по воспоминаниям, стараясь интуитивно сопоставить примерные вкусы подруги к другим людям. — М-м… Кэйа? — первое, что пришло ему в голову. — Вы, вроде, неплохо ладите… — Ага, щас! — фыркает Синь Янь. — Единственное, что его интересует, это кому бы продать рекламу своего агентства! — Ох. Тогда… Венти? Девушка прыснула, услышав знакомое имя. — Это шутка? — она поднимает голову со стола и похлопывает друга по светлой макушке. — Ох, ничегошеньки ты не понимаешь в любви, Альбедо, ничегошеньки… — Я, правда, даже предположить не могу… — растерянно вглядывается в золотые глаза. — Кто-то из тех парней из общежития? — Син Цю и Чун Юнь? Боже! — Синь Янь заливается смехом, а Альбедо и впрямь недоумевает, что же такого смешного сказал. — Да они сами друг с другом встречаются! Не замечал разве? Тогда, в Хэллоуин? — А?.. А. Он явно в любви ничего не понимает. Как он должен был заметить вообще? Они просто все время вместе туда-сюда ходили и все, не подавая никаких знаков. Или это тоже, нечто невидимое, неуловимое человеческим глазом, которое может увидеть только Синь Янь? Прямо как он со своим постоянным туманом? — И вообще! — буркает девушка, складывая руки на груди. — С чего ты решил, что это парень? — Что?.. Столько новой информации от подруги за сегодня он получил, что даже не представляет, сколько еще скелетов в шкафу прячет Синь Янь. Мать, влюбленность, да еще и не в парня? Ему теперь всех девушек из ее компании вспоминать? Боже, да их же еще больше! Альбедо прикладывает руку ко лбу, не зная, что и сказать. Почему нельзя прямо сказать он не понимал, но раз Синь Янь не переводит тему диалога, значит ей комфортно с ним все это обсуждать. И парень очень ценит ее честность и ее доверие к нему, ведь это было очень важно и ценно. И кем бы могла оказаться та самая девушка?.. Но через пару секунд его будто бы осенило. Множество совместных фотографий. Похожие, но одновременно такие разные в направлениях вкусы, постоянные приглашения на мероприятия и обычные встречи, а также эта забота, которую Альбедо мог видеть невооруженным глазом, однако на которую никогда не обращал должного внимания. Думал, что это обычная забота как к своей подруге или сестре, но, неужели, в этих знаках внимания все это время таилось нечто другое? — Так это–… — Ага, — перебивает его девушка, не давая договорить предложение. — Я поняла, что ты догадался, ха-ха… Ну, может, не такой уж ты и далекий от понимания любви! Наверное, это был комплимент? — Обещай тогда, что поговоришь с ней. Ладно? — в двух глазах-льдинках девушка снова увидела трещины от нарастающего беспокойства. — Это не мое дело, конечно. Но, я думаю, у тебя все получится. — Спасибо, пчеленок! — тепло улыбается девушка, вновь потрепав его по волосам. — Но только после тебя! «Это уже будет совсем скоро» — подмечает у себя в голове парень, морально готовясь к тяжелому дню. Он рад, что смог поговорить о своих переживаниях с Синь Янь. Да и подруга открылась для него с совершенно иной стороны, и он обещает себе, что несмотря ни на что будет всегда рядом с ней, ведь он ей обязан своей жизнью за то, что девушка спасла его от себя самого. И он до безумия хочет, желает, чтобы у Синь Янь все было хорошо, ведь она этого заслужила. «Мы все этого заслуживаем» — мысленно добавляет и уголки губ приподнимаются в полуулыбке.* * *
Сахароза не помнит, что делала все эти дни, ведь с трепетом в сердце отчитывала часы и минуты до предстоящего выступления, до предстоящего их диалога. К такому и не подготовишься, ведь это ей не контрольная и даже не экзамен; формулы не заучишь, а записанный текст в заметках телефона был переписан не один десяток раз, а впоследствии и вовсе удален. Не станет же она считывать все с листочка?! Слова должны идти от души. От самого сердца. Кричать своей искренностью и доверием прямо в данный момент, иначе это было бы очень неправильно, и Сахарозе ничего не оставалось, как просто томительно ждать. Ждать и думать, гадать, как же все правильно сказать, что же им дальше делать. А когда назначенный день наступил, то в голове будто бы образовалась одна большая пустота. Огромное белое пространство, где нет ничего, кроме ее самой, маленькой и смущенной, но слава богам, не запуганной, и тетрадки без линий, исписанной словами, которые больше смахивали на каракули маленького ребенка, нежели на внятные предложения. Что же там написано? Совсем не разобрать, сколько бы Сахароза не щурилась. Помнит дорогу до дома Альбедо как родную, хоть и была у него в гостях лишь один единственный раз. Альбедо: Если что, можешь приходить, когда захочешь. Я предупредил своих, так что ты не станешь незваной гостьей, не волнуйся. Единственное что, тут сейчас Алиса, но ты не пугайся ее, она правда очень хорошая и не станет приставать к тебе с неудобными вопросами. Альбедо: По крайней мере, я надеюсь на это. Сахароза: что значит надеешься………. Альбедо: Ну, я поговорил с ней на этот счет. Но она довольно своеобразный человек. Однако не волнуйся, я заберу тебя к себе так быстро, что она вряд ли успеет сказать что-то кроме приветствия. Конечно, сбивало с толку то, что в доме они будут совсем не одни. Это и смущало, и дарило неловкость, но чем дольше оттягивать момент разговора — тем дольше и хуже все может стать. И оба прекрасно все понимали, и так хорошо, что Альбедо живет в частном доме, так что в любой момент можно спрятаться на заднем дворе, подальше от чужих глаз и ушей. Оно и к лучшему, наверное. Пушистый снег щекотал нос и таял на темных ресницах, пока Сахароза шла по знакомым улочкам, выискивая взглядом нужный дом. Сердце ее не успокаивалось, а дыхание раз за разом сбивалось, подливая неизвестно-откуда взявшийся адреналин в кровь. Волнение било по сердцу, по голове, по гортани, по бедным бабочкам, устроившим догонялки внутри, и даже по приторно-тягучему меду, обволакивающему ее внутренности. Ком внутри был тяжелым, но в то же время таким легким, как перышко, как пушинка, как снег, падающий с безоблачного неба и тая в теплых руках Сахарозы. Интересно, а снежинки таят в холодных руках Альбедо? Или они принимают его руки, как за свой родной дом, а потому не спешат погибать? «Что за глупости! Конечно, и они тают! Иначе это было бы… страшно» Навязчивые мысли дотронуться и согреть его холодные руки не покидают Сахарозу, и она не знает даже, чем обусловлены такие ее странные желания. Надеется, что хотя бы сегодня удастся ей до них дотронуться, и что этим не напугает самого Альбедо. «Хотя, мне и самой страшно» — чего уж бегать от самой себя. Знакомый дом совсем близко, его ворота виднеются издалека, и чем сильнее сокращается расстояние, тем тяжелее давил на нее свалившийся ком из собственных чувств. Сегодня такой важный день для Альбедо, и она обязана быть рядом с ним для поддержки. Ведь, а если все пойдет по-плохому сценарию, кто знает, что с ним может случиться. Она его защитит. Она поможет. Она будет рядом, и они вместе расставят все по воображаемым полочкам и все будет хорошо. Ворота казались в этот раз исполинскими. Огромные и отчасти пугающие, будто те, за которыми Сахароза держала в темнице маленькую девочку: детскую копию себя, солнечную и наивную, с еще горящими глазами и здоровым сердцем, не укрытым сотнями шрамов и не слышавшим о боли и страхе. Но сейчас эта девочка освободилась: по крайней мере, научилась открывать эту злополучную дверь и больше не пугается холода ржавой стали оков и цепей. Вдох... Сахароза медленно вынимает руку из кармана своей курточки. Выдох... Тянет руку вперед, к домофону, с трепещущим сердцем нажимая на красную кнопочку. Снова вдох... Пиликанье домофона бьет по костям, вызывая мелкую дрожь по всему телу, а она в свою очередь слышит шаги и больше не может вдохнуть. Кто-то быстро и резво открывает сначала входную дверь, а затем снимает замок и с ворот, а Сахароза смотрит лишь в одну точку, не в состоянии ни сдвинуться с места, ни вдохнуть. Страх сковывает цепкими лапками, проводит когтями по шее и позвонку, дышит прямо на ухо и пугает бедных бабочек изнутри, которые боялись даже крылышками пошевелить, забившись куда-то в уголок. Красные от холода пальцы покалывает, а сердце приглушает все окружающие ее звуки, вырываясь наружу. Маленькая девочка берет ручку и вновь продолжает заполнять бесконечную тетрадь словами-каракулями, которые девушка так тщетно пыталась прочесть. Ворота перед ней открываются и Сахароза жмурится, вжимает голову в плечи и, наконец, заставляет себя продолжить дышать. — Сахароза!! Ты пришла в гости? «Погодите…» Разве это голос Альбедо? Даже сквозь шум биения сердца она точно бы не перепутала. У Альбедо голос спокойный и ровный, до безумия мягкий и очень приятный, который Сахароза готова была слушать целую вечность. Но сейчас голос был иной, кардинально иной. Высокий, немного нечеткий, на удивление солнечный и, что самое важное, детский, который девушка никак не ожидала услышать. Сквозь пелену страха открывает глаза, а перед собой видит малышку, одетую в красное платье и домашние тапочки с собачками. Нос и щеки моментально покраснели на уличном холоде, но горящие глаза с воодушевлением разглядывают Сахарозу, одаряя ее яркой и невинной улыбкой. — Кли? — удивленно моргает девушка. Хотя, чего удивляться? Если тут Алиса, значит, ее дочь точно рядышком. Почему-то про нее Сахароза совершенно не подумала. — Кли, а ну быстро домой! А вот и Альбедо. И, боги, как же она рада его видеть. В одной домашней одежде, красный от моментального холода и очень взволнованный, берет за руку младшую сестру и строго глядит на нее, пока малышка строит невинные глазки, выдыхая клубы пара изо рта, будто бы играя со старшим братом в одну только ей понятную игру. — Привет, — здоровается парень, улыбаясь. — Давай, проходи быстрее, а то замерзнешь. — И ты говоришь это мне? — тихонько смеется Сахароза, осматривая его с головы до ног, проходя на участок, пока парень закрывает за ней ворота. Кли весело вбегает в дом, а за ней следует и Сахароза. Страх как рукой сняло и она тепло улыбается, а тяжесть внутри будто исчезла. И чего она так боялась? Это же и впрямь просто Альбедо. Красный от мороза, но в то же время очень теплый, домашний и будто бы даже отчасти родной.