Exit to the senses

      Выступать на улице первоначально было не самой лучшей идеей, но к обеду погода обещала быть солнечной и слегка потеплеть, что и случилось. Зимнее солнце, хоть и не пекло, как хотелось, но согревало куда лучше, чем утром, и порой хотелось полностью расстегнуть курточку на пару минуток.       Тяжело было делать вид, что ничего не случилось, но они очень старались: нужно было прибрать снег на заднем дворе и освободить место для выступления, формируя своеобразную сцену. Хорошо, что участок семьи Альбедо позволял это сделать, ведь тут уже есть готовый подиум из досок, который в теплое время года представлял собой своеобразную беседку, однако без крыши. Правда, ей мало кто пользовался даже летом, ведь родители постоянно заняты на работе, а Альбедо лишь иногда позволял себе посидеть здесь под солнцем: как-никак, парень привык к жизни затворника, учить конспекты и читать книги, оттого и коже его непривычно получать витамин D, которого порой очень ему не хватает.       Может, поэтому его руки постоянно холодные? Или, это и впрямь какое-то заболевание?       — Отец спрашивает, что мы тут делаем, — слегка раздраженно говорит Альбедо, выходя из-за угла дома.       Он ставил снегоуборочную лопату обратно в подсобку, что явно не могло остаться незамеченным родными.       — Надеюсь, он не собирается нас прогонять?.. — сердце Сахарозы пропустило удар от мимолетного испуга.       — На словах — нет. Но по его взгляду понятно, что ему не очень все нравится.       Все его настроение будто бы растоптали. Плохое предчувствие насчет выступления преследовало Альбедо вот уже несколько дней, но только сейчас оно, кажется, достигло своей пиковой точки. Спасали лишь мысли о том, что это не займет много времени, друзья, которые вот-вот должны приехать сюда, и Сахароза, стоящая рядом.       Теплые чувства к ней горели внутри, как крохотная спичка, и парень еще не особо понимает, как с ними справляться и как контролировать. Годы жизни в заточении от простого общения дают о себе знать в таком осознанном возрасте, и естественно, это будет очень мешать. Но небольшой опыт его научил тому, что лучше быть честным с собой и другими, насколько этого позволяет ситуация, и что разговоры и впрямь могут очень сильно помочь. Иначе о чувствах другого человека никогда и не узнаешь — увы, Альбедо не понимает даже обычных намеков.       — Ты со всем справишься, — с теплотой говорит ему Сахароза и неуверенно протягивает руку, взяв в ладонь его пальцы. — Ты не один, Альбедо.       Не описать словами, как же это приятно — чувствовать себя не одиноким в этом огромном и отчасти пугающем мире. А Сахароза готова делиться теплом и заботой, учиться доверять и не бояться разговаривать о простых, но таких важных вещах.       А еще — не оглядываться назад, ведь оступаться о прошлое каждый раз было очень болезненно.       — Спасибо большое, — улыбается краешком губ и сжимает фаланги. — Ты тоже не одна, Сахароза.       Девушка готова расплыться, как лед под обжигающим солнцем. Все еще так непривычно слышать такие слова в свою сторону, иногда и вовсе думает, что это все — лишь ее больной вымысел, но касания Альбедо точно дают понять, что это реальность.       — Пошли? Нужно еще закончить дела в доме, хорошо? — осторожно спрашивает Альбедо и слегка тянет ее руку на себя, когда замечает, что Сахароза порой слишком уходит в свои мысли.       «Надеюсь, они хотя бы хорошие» — в голове добавляет юноша, и вместе они заходят обратно в теплый дом.       Кли радостно машет им ручкой с кухни: замечая на щечках девочки немного муки, Сахароза смеется в ладошку. Малышка явно уговорила Алису приготовить печенье, ведь как тут не отказать этим волшебным и сияющим глазам ребенка? Даже строгие родители Альбедо сдались и проводят с ней время на кухне, а мать так и вовсе улыбается и тихонько смеется.       Видя эту картину, юноша почувствовал, как внутри что-то очень глухо и болезненно треснуло. Альбедо безумно рад и счастлив за Кли, но неизвестное чувство внезапно охватило его целиком. Что это такое? Злость? Разочарование? Болезненная пустота? Эта эмоция выражена очень слабо, но ощущается так, словно чьи-то руки медленно сжимают пальцы на шее.       Осознает, что так хочется побыть на месте Кли хотя бы немного: Альбедо явно не хватает родительской любви и тепла.       Почему же они с ним никогда не были столь добры? Или все из-за того, что это просто чужой ребенок для них, и нужно показать себя с наилучшей стороны? Альбедо делает глубокий вдох, но кислород, кажется, совершенно не попадает в легкие, а внезапно появившаяся душительная зависть злорадно смеется над ухом.       Неприятно и больно, а еще до боли обидно. Если раньше он чувствовал себя выброшенным на мороз псом, то сейчас иногда ощущает, будто его не только выкинули, а еще заменили на кого-то другого. Конечно, сестра в этом нисколечко не виновата, и парень даже не думал ее обвинять в чем-то, и Альбедо только рад осознавать, что девочка счастлива и не испытывает эту постоянную боль и жизнь в страхе, жизнь на этой металлической привязи. От нее невозможно избавиться даже спустя столько времени — раз за разом оказывается на шее и душит, прямо как зависть.       Пустоту внутри залечит только музыка и время, проведенное с близкими людьми. Возможно, однажды окончательно смирится с тем, что видят в нем родители лишь «идеального мальчика».       Идеального сына, о котором все будут говорить с восхищением и ставить в пример. Юного гения и замечательного врача, будут заваливать комплиментами отца с матерью и хвалить их за столь чудесное воспитание.       «Поглядите, как ровно спину держит!»       «И столько всего знает!»       «Ох, ну и прекрасный же мальчик! Умный, красивый, послушный!»       Отмечает в голове, что порой такие слова в свой адрес получают надрессированные собаки.       «И снова я за свое» — а еще отмечает, что пора прекращать постоянно думать об одном и том же. Так и с ума сойти можно.       Он человек.       — Альбедо?       Из мыслей выводит встревоженный голос Сахарозы.       Девушка заметила, как пристально парень сморит в одну точку, не отводя взгляд, и оттого стало ей немного тревожно. На подсознании понимает, о чем Альбедо может думать, смотря на увиденную картину, но мысли в голове слишком путались, чтобы хоть как-то сформулировать их в адекватные предложения.       Ей и самой иногда не хватает чего-то теплого и заботливого с родительской стороны. Конечно, у Сахарозы все куда более гладко в семье, но порой ведут родители с ней себя так, словно они вовсе чужие. Естественно, не всегда, но неприятный осадок внутри копится уже не один год.       — Прости, — извиняется юноша и натянуто улыбается. — Пошли в комнату, ладно?       — Угу.       В комнате как обычно тихо и светло. Из звуков — лишь монотонное тиканье часов, смех Кли с первого этажа, а также изредка проезжающие машины на улице. Сахароза осторожно присаживается на край кровати и наблюдает за Альбедо, который маячил по комнате, явно что-то ища.       Не думать о произошедшем слишком сложно и тяжело, ведь ловит себя на том, что лишь от одного взгляда Альбедо на себе ее щеки алеют, а сердце стучит все быстрее. Сосредоточиться на делах тяжеловато, но девушка готова помогать всем, чем только может, ведь Альбедо сейчас как никогда нужна простая человеческая поддержка.       Это будет очень тяжелое выступление для него, и Сахароза обязана быть рядом с ним. Тем более после… случившегося. Уверена, что они еще успеют поговорить об этом не один раз, но сейчас это не самое главное.       Альбедо достает из шкафа вещи: черные джинсы с футболкой осторожно складывает на стул, а из нижнего ящика стола берет цепочки и серьги. Не остается незамеченным его взгляд, прикованный к простенькой палетке теней, одолженной у Синь Янь. Косметика будто манит к себе, разжигая внутренний конфликт: а нужен ли ему сейчас такой эпатаж?       — Ты уверен? — Сахароза смотрит то на парня, то на палетку, слегка сводя брови.       — Ну… — Альбедо берет в руки тени и поворачивается к девушке, неловко улыбаясь. — Если позориться, то уже до конца.       — Почему сразу позориться? — встает с места и осторожно подходит чуть ближе. — Конечно, мы не знаем, какая будет у них реакция, но…       Недоговаривает, но оба понимают, что Сахароза имеет в виду. Альбедо тяжело выдыхает, еще раз окидывает взглядом палетку в руках, и синева в глазах на миг загорелась решимостью.       — Ты права, — кивает он и садится за стол, доставая из ящика зеркальце. — Сколько мне еще скрываться от родни?.. Я устал, что не могу выглядеть, делать и жить так, как того хочу я. Ну скажут мне пару ласковых, толку то… Бить же не будут. Надеюсь.       — Пусть только попробуют!       Сахароза сжимает руки в кулачки и кивает с уверенностью, от чего Альбедо не может сдержать улыбки. У него есть поддержка — и это одна из немногих причин, которая мотивирует его просыпаться каждое утро и спокойно дышать, иначе давно бы сломался.       Окончательно, безвозвратно, и страшно думать о том, чтобы случилось, если бы навсегда Альбедо остался один. Ради кого дальше жить? Разве что, ради младшей сестры, которая останется единственным близким для него человеком.       — Спасибо.       Альбедо раскладывает перед собой палетку и подводку, вглядывается в свое отражение и пытается нанести макияж. Легкий, неброский, лишь глаза подвести да теней добавить, как обычно он делает, но вдруг замечает, как не может даже приблизить кисть к глазу.       Руки дрожат, трясутся, а зрачки бегают по лицу в небольшом зеркальце. Сердце ритмично отбивает удары и впивается в голову прилив страха, леденящего и глубокого, от которого так просто не убежать. Сколько бы парень не храбрился — родителей боится до пальцев дрожащих, а неизвестность добавляла масло в огонь.       Ну точно терпеть ему клятые речи отца и гнев матери, он чувствует, осознает, что просто так не отделается. Не сейчас, так потом окинут на него все свое негодование, и снова будет он разочарованием для семьи. Уже сколько раз такое случалось, а привыкнуть не может никак.       А нормально ли — вообще привыкать к такому? Скорее всего, что нет, но у Альбедо практически опускаются руки.       Сахароза глядит на него со спины и в недоумении приподнимает тонкие брови. Сначала видит, как Альбедо будто застыл, а затем замечает легкую дрожь на руках парня. В легком испуге девушка в два шага оказывается рядом с ним и кладет руку на плечо, а в отражении зеркала замечает страх на лице.       — Альбедо? — осторожно кличет его Сахароза и поглаживает по плечу. — Все в порядке? Я… могу чем-то помочь?..       Парень в ответ лишь пожимает плечами. От страха по позвоночнику льется неприятный холодок, словно кто-то закинул за шиворот огромный снежок.       — Руки дрожат, — тихо говорит он и нервно улыбается уголком губ. — Не могу накрасить глаза.       — Я могу помочь! Хотя я красить не особо умею, но… Немного учусь!       Выбора не остается.       Альбедо правда хотел выглядеть именно так на своем выступлении, ему надоело скрываться под официальными рубашками и пиджаками, а галстуки и бабочки будто не украшают, а затягивают петлю на его шее. Противно и неприятно: смотрясь в зеркало не видит в себе себя, и от этого на душе становится грустно, тоскливо и безумно паршиво.       Он хочет носить серьги и пирсинг, он хочет заплетать волосы в хвост, — а их родители тоже уговаривали постричь, — хочет одеваться в свободные рубашки и кофты, а еще хочет краситься. Пусть назовут девчонкой, пусть говорят, что хотят, какая ему к черту разница?..       Может, ему и плевать, но страх говорит об обратном.       Сахароза садится напротив и берет в руки палетку и кисточку. Она прежде никогда никого не красила, только себя, и то — всего пару раз на досуге. Но вот красить кого-то еще оказалось намного труднее, ведь боится, что и рука дрогнет, и что в глаз, не дай бог, попадет.       А еще его лицо снова очень близко к ней, из-за чего щеки в очередной раз пунцовеют, как и у сидящего напротив Альбедо. Все еще не укладывается в их головах нынешняя ситуация, она до сих пор кажется несуществующим бредом, ведь разве может все так происходить в реальности?       Наверное, может, если у них получилось?       Медленно и аккуратно, будто боясь навредить, Сахароза наносит желтый пигмент на веки Альбедо, и от легкой щекотки от кисти парень невзначай улыбается. Он привык, что его красит Синь Янь, но здесь ситуация в край отличается.       Пшеничные пряди волос Сахароза осторожно заправляет за ухо, вызывая новые волны теплых мурашек, а от грохочущего сердца жар выступает на щеки. Лишь холодная подводка все еще не дает Альбедо покинуть реальность, и от касаний кисти немного морщится и старается не дергаться.       Слышит дыхание Сахарозы на горящих щеках, и от очередного прилива теплых чувств к горлу больше не дрожит. Страх будто сдается и отступает на второй план, давая теплу привести его сознание в норму.       Сахароза справляется с макияжем достаточно быстро: ей казалось, что на это уйдет полчаса, но прошло от силы пятнадцать минут. Конечно, с первого раза не получилось и пришлось смывать это дело мицелярной водой, но зато во второй раз — уже куда более-менее!       Альбедо выглядит таким умиротворенным, пока сидит с закрытыми глазами и будто ждет чего-то еще. Его румяные щеки привлекают внимание и Сахароза, невзирая на неловкость и собственное смущение, осторожно дотрагивается теплыми губами до его правой щеки, оставляя на ней легкий поцелуй.       Наверное, ей можно теперь так делать без разрешения?.. Честно, девушка сама не до конца понимает, как устроены отношения и любовь, ведь совершенно в подобном не разбирается. Максимум, что знает об этом — из книг или фильмов, и то, не особо сильно акцентировала на этом внимание. Никогда ведь не думала, что когда-либо влюбится, причем настолько сильно и трепетно.       Думала когда-то: «А может, у меня вовсе нет этого чувства?»       Ответ нашла только сейчас: «Рядом не было нужного человека.»       Интересно, а думает ли Альбедо о том же?..       Альбедо открывает резко глаза немного со смущением и испугом. Явно не ожидал такого от Сахарозы, что на секунду подумал, будто ему показалось, но судя по смущенному лицу девушки это взаправду. Удивленно моргает, а щеки его розовеют. Но Сахароза, кажется, смутилась куда больше него: отводит взгляд в сторону и неловко перебирает пальцы — явный признак того, что она нервничает.       Парень не выдерживает и тихонько смеется, столь забавно выглядела Сахароза сейчас перед ним.       — Ты чудо, — говорит он ей сквозь теплый смех и в ответ целует девушку в скулу, пусть и сам заливается краской.       Наверное, сейчас и впрямь можно просто так целовать. В щеки, в лоб, в кончик носа и губы, просто так, без причин — к этому всему осталось просто привыкнуть.       Сахароза вспыхивает моментально, еле сдерживает улыбку и грохот сердца эхом остается в ее голове. Глупые и безнадежно влюбленные — так бы она охарактеризовала их отношения. От улыбок уже скулы болят.       Альбедо все еще тихонько смеется и берет зеркало в руки, разглядывая свое отражение: Сахароза прекрасно потрудилась, ведь что тени, что подведенные глаза с небольшими стрелками были нанесены ровно и аккуратно. И не скажешь, что девушка никогда не красила никого!       — Спасибо огромное, Сахароза. Вышло чудесно, — хвалит он ее и поглаживает по голове.       Девушка неосознанно льнет к юношеской руке навстречу приятным касаниям, а от его похвалы все внутри замирает. Значит, старалась не зря! Да и руки Альбедо больше уже не дрожат, что не может не радовать.       — Рада помочь! — улыбается парню в ответ.       Спустя ровно четыре минуты на телефон парня поступает звонок от Синь Янь. Ребята, оказывается, уже подъехали к их участку, на что Альбедо кивает, делая глубокий вдох.       Вот и все. Час настал. Бежать уже было некуда.       Переглядываются и выходят из комнаты.       Они пробегают мимо родителей и оказываются на улице, где их уже ждали ребята. Открывая главные ворота на Альбедо и Сахарозу с объятиями нападает Синь Янь, крепко-крепко прижимая друзей к себе, явно соскучившись по ним за столь недолгое время.       Барбара приветливо улыбается и машет ручкой, пока Венти с удивлением разглядывает дом Альбедо, запрокинув голову.       — Ого! И ты тут живешь? — аж присвистнул. — С крыши, наверное, открывается крутой вид, хе-хе!       — Не сказал бы… — вздыхает Альбедо. — Мы на низменной части города, так что максимум, что увидишь — соседние частные домики.       Альбедо знает, о чем говорит. Однажды его заставили полезть на крышу и помочь отцу проверить наличие трещин и дыр: длительный сезон дождей давал о себе знать. И тогда, с высоты второго этажа на самом деле не было видно ничего интересного. Это же не многоэтажка, а лишь высота в расстояние около семи метров. Будто забрался на высокое дерево, и не больше.       — Все равно очень красиво! — улыбается Венти. — Всегда мечтал о частном доме! Наверное, тут такая свобода!       «Ага, свобода. По-другому и не скажешь…» — подумал Альбедо про себя, оставив юношу без ответа.       — Ну что? Вы готовы?! — Синь Янь радостно улыбается, разглядывая друзей. — О! Пчеленок, красиво накрасился!       — Это Сахароза мне помогла.       Взгляд девушки моментально меняется, и она оборачивается к подруге, удивленно распахнув янтарные глаза.       — Правда?! — говорит громко и отчасти восторженно. — Стрекозка, да ты у нас визажистка! Хвалю! Определенно!       Девушка смущенно улыбается и краснеет от похвалы.       — Да я первый раз… — отмахивается Сахароза, пусть ей и было безумно приятно слышать такие слова от подруги.       — Все равно! Умница! — и гладит ее по голове.       Сахароза переглядывается с Альбедо и одаряют друг друга улыбками. Гнетущая атмосфера с приходом друзей словно исчезла, — может, конечно, не полностью, но теперь хоть руки больше уже не трясутся, — и глупые мысли больше не просачивались в их головы.       Осталось теперь пару важных деталей решить и как-то собрать родителей и Алису с ее недавно приехавшим мужем во дворе.       Альбедо ведет друзей к импровизированной сцене на заднем дворе. В дом ребята решили не заходить: во-первых, не было как таковой надобности, а во-вторых, как объяснить родителям в данный момент, почему трое незнакомых подростков сейчас войдут в дом Альбедо еще не придумал. Но на улице и впрямь потеплело, а лучи солнца слепили глаза, отражаясь на снеге. Ребята даже курточки немного расстегнули, хотя Альбедо решил, что выступать будет вовсе без нее.       Так и татуировку будет хорошо видно, и его цельный образ, который больше не хочет скрывать. Рано или поздно это все-равно бы случилось, от неизбежного не уйти и проще принять весь удар на себя сразу и целиком, чем после тонуть в собственном страхе. Да и назад пути уже не было.       — А разве музыка не будет приглушать ваше с Венти пение? — задается вопросом Сахароза, стоя рядышком с Барбарой.       Девушка вдруг вспомнила, что на репетиции в гараже у Синь Янь было все оборудование. И колонки, и микрофоны, и прочая техника, которую видела еще и на различных концертах. Но сейчас ребята приехали практически с голыми руками: лишь Синь Янь притащила обе гитары, для себя и Альбедо, и никакого другого оборудования девушка больше не видела.       Парень на миг и сам испугался. Прилив страха сжал желудок и он с испугом взглянул на подругу, которая, как ни в чем не бывало, настраивала струны.       — Все предусмотрено! — смеется Синь Янь и кивает на рюкзак, все это время находившийся за спиной Венти. — Мои ребятки дали в аренду микрофоны с колонками! Конечно, звук будет похуже, чем хотелось, но самое главное, чтобы была слышна игра Пчеленка! Он сегодня наша звездочка, а мы — группа поддержки!       Альбедо улыбнулся вслед ее словам, а Сахароза облегченно выдохнула. Все будет в порядке, все будет в полном порядке!       Жаль, что сама девушка ни играть, ни петь не умеет. Так бы вместе с ними на сцене что-то сыграла, но поддержка «из толпы» тоже очень важна. Сахароза рядом, Сахароза его не бросит, ей не все равно.       — Во сколько начало?       Девушка подходит к Альбедо: в голубых глазах видит блеск беспокойства.       — Было бы круто устроить это все вечером, — тихо начал Альбедо, проверяя время на своем телефоне. — Зажечь бы гирлянду, бенгальские огни… Но вы все тут замерзнете, несмотря даже на теплое солнце. Так что совсем скоро, ведь почти все готовы.       Альбедо громко выдыхает и прячет телефон в карман куртки. Сахароза смотрит то на его слегка встревоженное и уставшее лицо, то на руку, и так пару раз, пока не тянется к Альбедо чуть ближе. Она дотрагивается до чужого запястья с неуверенностью и в карих глазах застыл немой вопрос, когда встречается с его взглядом.       Парень кивает в ответ и медленно берет девушку за руку, сжимает ее замерзшие на уличном холоде пальцы. Держит одновременно крепко и нежно: боясь отпустить, пытаясь согреть, а Сахароза прячет улыбку за воротником курточки.       Все еще не верит в эту реальность, но она ей до безумия нравится.       — Все будет хорошо, — шепчет Сахароза ему.       — Все будет хорошо, — кивает Альбедо, приковывая взгляд к крыльцу своего дома.       Спустя еще двадцать минут все были готовы. Синь Янь настроила обе гитары и благополучно сидела на скамейке, предварительно убрав с нее снег. Барбара села рядышком и, как обычно, что-то листала в своем телефоне: знает, что это плохая привычка, но от нее трудно избавиться. То мессенджеры проверяет, то обновляют ленту в соц.сетях, то просто находит какие-то короткие видео и не может оторваться от них.       Венти же вообще пошел осматривать весь участок. То попытается на дерево залезть, то стряхивает снег с лежащих огромных камней, то вообще завидел сидящую на заборе соседскую кошку и начал ее фотографировать. Конечно, близко к ней подбегать не хотел, — как-никак, аллергия дает о себе знать, — но издалека было вполне безопасно!       А Сахароза осталась около девочек, нервно поглядывая в сторону, куда ушел Альбедо.       Парень делает глубокий вдох-выдох и проходит в свой дом, отмечая, как же начинают трястись его руки. Но старается сохранять самообладание, ведь нужно оставаться сильным и идти до конца. Ведь в него верят, его точно не бросят.       Первое, что замечают родители по его приходу в гостиную — его внешний вид. Одежда, макияж и серьги, которые будто специально не стал скрывать за светлыми прядями, и так же татуировка, виднеющаяся на плече через теплую темную футболку.       Конечно, оба с ужасом охнули, но повышать свой голос на сына не стали, ведь в доме сейчас были гости. Было бы что-то в руках — точно бы уронили на пол, ведь Альбедо смог удивить даже Алису. Даже она не ожидала подобного, ведь привыкла видеть Альбедо в рубашках и пиджаках, и лишь иногда — в теплых свитерах спокойных оттенков.       Неловкое молчание нагнетает, а от пристальных взглядов родителей парень чувствует себя под дулом пистолета.       — Что у тебя там происходит? — отец пытается говорить ровно, но Альбедо слышит нотки негодования в его голосе.       Взрослые с выжиданием смотрят на парня, пока тот в свою очередь пытается справится со своим страхом и начать разговор. Слова переплетаются в несвязанные предложения, пока Альбедо стоит при входе в гостиную с опущенным взглядом.       — Если ты хотел позвать друзей, то надо предупреждать о таком… — бурчит мать, недовольная то ли таким внезапным появлением незваных гостей, то ли его внешним видом. Или вообще всем вместе.       Трудно было не заметить их приход: как-никак, со двора хорошо слышны звуки, да и не составляет труда просто выглянуть в окно и заметить кучку подростков.       — Да ладно тебе! Скоро ведь праздники, пусть веселится! — Алиса радостно глядит на подругу, попутно заплетая своей дочери хвостики.       После слов женщины Альбедо стало каплю спокойнее. Хоть кто-то в этом доме не будет ругаться и злиться, и парень надеется, всей душой и всем сердцем, чтобы Алиса так и осталась на его стороне до конца. Даже ничего не сказала по поводу его внешнего вида, а значит, это хороший знак.       Они с матерью лучшие подруги — может, хоть как-то на нее повлияет?       — Альбедо говорил мне, что у него будет сюрприз для меня! — хвастается Кли и капельку морщится, когда мама возится с ее волосами. — Это он?!       — Ну, можно и так сказать… — Альбедо поднимает прикованные к полу взгляд и глядит на сестру.       Как только Алиса заканчивает с прической — девочка резво спрыгивает с дивана и подбегает к брату, восхищенно рассматривая его.       — У тебя такие красивые глазки стали! — восторженно говорит девочка и широко улыбается. — Ой! У тебя сережки, прямо как у мамы! А я думала, сережки только девочки носят… Но тебе тоже очень красиво!       Неловкое молчание взрослых после сказанных слов заставляет Альбедо еще сильнее занервничать, но виду не подает.       На себе чувствует прожигающие взгляды матери и отца, они готовы, — ну точно, готовы! — убить его прямо на месте, парень чувствует на своей коже их ожоги цвета глаз чистого неба. Они сдерживаются еле-еле, чтобы не начать снова читать свои лекции, чтобы не накричать, не начать обвинять и топить в море из боли и сожалений, разочарования и горечи, о которой Альбедо так хочет забыть.       — Ну ты даешь! — нарушает тишину Алиса, разглядывая его легкий, но заметный макияж. — Слушай, а тебе даже идет! Конечно, непривычно очень, но блин, ты прямо как… рокер какой-то, ха-ха!       — Алиса… — шипит одними губами женщина, будто в попытках заставить подругу молчать. — Он же парень. Какой макияж.       Парень осознает, что лучше прервать их грядущий диалог, иначе он может продлиться «всего пять минуток, не больше!». Да, знаем. Да, проходили уже и не раз.       — Я хотел бы пригласить вас на улицу, — выдыхает Альбедо и берет за руку Кли. — Это ненадолго.       И больше ни слова не говорит — идет в коридор, помогая сестре обуться и застегнуть курточку. Всем сердцем надеется, что взрослые последуют за ним, и когда не слышит за спиной никаких шумов или шагов, то сердце неприятно сжимается.       Неужели, все это напрасно? Подумают, что все это глупости и не станут идти вслед за ним?       Но как только выходит во двор, слышит за собой тяжелые вздохи родителей и шум курток, надетых на себя. Сердце стучит громко-громко, голова тяжелеет от нахлынувшего волнения, но родители не проигнорировали его просьбу, а значит, все должно пройти хорошо.       — Здравствуйте! — первой здоровается со всеми Синь Янь и улыбается.       Вслед за ней здороваются Венти и Барбара, а взрослые неуверенно кивают им в знак приветствия. Завидев гитары и микрофоны в руках глаза отца наполнились негодованием, но он сохранял самообладание, скрестив руки на груди. Выжидающе смотрит на подростков, в особенности на сына, но ничего ему не говорит. Однако от его тяжелого взгляда Альбедо пытается спрятаться: подходит быстрее к ребятам и берет из руки подруги гитару.       Кли подбегает рядышком к Сахарозе и с восхищением смотрит на брата, а девушка мысленно молится неизвестным и несуществующем в ее мире богам, лишь бы все прошло хорошо. Видит, как Альбедо волнуется, замечает тяжелую атмосферу его матери и отца, но держит за него кулачки.       Он сможет.       Сделать глубокий вдох…       У Альбедо не было права на ошибку, ведь родные люди — это не зал, переполненный незнакомцами. Людям из зала всегда отчасти было плевать на музыканта со сцены, ведь даже если песня у него не удастся — об этом забудут практически сразу, но здесь ошибки быть просто-напросто не могло. Иначе посчитают его и посмешищем, и пристыдят, и точно решат, что занимается всякими глупостями вместо драгоценной учебы.       …а еще точно, ну точно разочаруются…       Гитару из рук заберут, а на ее место дадут в ладони обжигающе-ледяные скальпели. Не видит родительский взгляд, но ощущает, как по шее пробежались мурашки. Однако отступать уже было поздно.       Альбедо не мог ошибиться сейчас — все должно пройти идеально, но собственных рук будто больше не чувствует.       «Ну же… Ты должен собраться…» — и делает первый аккорд, сопровождая его судорожным дыханием.       Сердце застыло, глаза были закрыты и душа его больше не находится здесь. Снова очутился он в своем чистом поле из душистых цветов и золотистых колосков, цепляющихся ворсинками за его одежду и кожу. Птицы порхали над головой, ветер развивал светлые волосы, и в очередной раз хочется отрастить себе крылья и улететь далеко-далеко.       Снова избегать настоящее, погрузиться в мысли свои и сбежать, как обычно. Сбежать от своего страха, от разгневанного взгляда родителей, от их слов, чувств и мыслей. Сбежать с этого дома, с этого города, с этой страны, сбежать от непонимания и сожалений, сбежать от чернил, океана и боли, терпких болот из сложных и запутанных чувств.       Но самое главное — сбежать от себя.       Игра на гитаре рано или поздно оголит его душу и настоящие чувства, которые скрыть невозможно, и сколько бы Альбедо не старался — убежать от этого не получится.       Сколько бы глаза он не закрывал, сколько бы не оказывался в этом выдуманном месте, сформированным его поломанным разумом уже долгие годы, полностью сбежать не получится. Реальность — как прошлое, любит ставить подножки и впиваться ножом в его спину. Пусть в чистом поле без людей безопасно, и внутри своей головы можно запросто и отрастить себе крылья, и уплыть в морские глубины, и просто остановить время, вечный побег ни к чему хорошему не приведет.       Нужно бороться. Нужно быть сильным, хотя бы немного. Особенно, когда в тебя верят другие.       Глаза открывать очень страшно, ведь знает, что его ждет в этой реальности. Злой взгляд родителей, чувство вины и полный провал самого важного выступления, но под чутким надзором даже будучи в своем выдуманном мирке из чистых иллюзий удается прочувствовать теплое солнце на бледной коже.       Согревает лучами с расстояния нескольких метров, и Альбедо клянется, что сделал бы пару шагов вперед — упал бы в чистые и обжигающие объятия, растаял бы в них и не отпускал никогда-никогда. И даже в своем подсознании понимает, откуда доносится это тепло.       Руки дрожат.       Голос дрожит.       Ноги подкашиваются, но удерживает равновесие и впервые за долгое время открывает глаза.       В небольшой толпе из четырех взрослых и одной маленькой девочки Альбедо удается пересечься взглядами с Сахарозой, тем самым солнцем, что греет его даже в его маленьком воображаемом мире.       Девушка улыбается ему чисто и искренне, прижимает руку к груди и верит в него всем свои переполненным любовью и нежностью сердцем. Сахароза пусть и не с ним на сцене сейчас, но она рядом, прямо тут, на расстоянии нескольких метров, держит за руку восхищенную Кли и верит, что все продет хорошо.       «Ты справишься, Альбедо!» — читает эти слова по губам и в уголках глаз проступают капельки слез.       Родители не прерывают его выступление, а значит, нужно идти до конца. Проводит пальцами по струнам и впервые ему, кажется, больно от подобного действия. Вроде привык к периодическим мозолям и ранкам на пальцах, но в этот раз от медиатора бы не отказался.       Барбара начинает петь, а вслед за ней подхватывает и Венти. Синь Янь играет на струнах, и все втроем отходят немного назад, чтобы Альбедо был в самом центре.       Так непривычно вместо прожекторов видеть сияние солнца, а вместо толпы — знакомых людей, и чувствует себя будто на собеседовании в филармонию, пусть вместо скрипки в руках держит гитару. От строгого взгляда на себе пару раз чуть фальшивит, но быстро берет себя в руки и восстанавливает игру и дыхание, продолжая мелодию.       Так хочется снова покинуть эту реальность, но понимает, что это не будет ни выходом, ни спасением.       Альбедо глубоко дышит и встречается взглядом со стоящей внизу Сахарозой, мысленно поддерживающей его.       Девушка не прекращает ему улыбаться, медовые глаза сияют на лучах теплого зимнего солнца, и она верит в него, она восхищается им, она гордится, и она любит, любит Альбедо всем своим сердцем: больше уже не израненным, пусть и покрытым старыми шрамами. Но они больше не болят и не ноют, сердце готово оставить прошлое позади, готово открыться навстречу новым людям и готово жить дальше.       Сахароза набирает в легкие побольше кислорода и, невзирая на страх и на смущение, подпевает проигранной песне. Пусть ее слова растворяются в пении Венти и Барбары, пусть его практически не слышно от игры Синь Янь и Альбедо, она тоже хочет принять участие в этом важном и решающем выступлении, хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть.       Кли не знает слов, но тоже что-то поет вслед за девушкой. Крепко сжимает ее за руку и слегка прыгает на месте, по-детски радуясь такому красивому и громкому концерту.       Альбедо видит всю эту поддержку. Не может оторвать взгляд от Сахарозы и впервые за все выступление улыбается. Чисто и искренне, тепло и счастливо, от всего сердца, по которому льется тепло и любовь, любовь к музыке, к своим близким друзьям, к младшей сестре и любовь к Сахарозе. Взаимная, искренняя и преданная, и новые чувства дают Альбедо второе дыхание: руки уже не тряслись, сердце приятно отбивает удары, а за спиной словно и впрямь выросли крылья.       Чистая, неподдельная свобода, глотка которого ему так не хватало. Впервые в порыве свободы напал на близких людей, словно пес, дикий и обезумевший. С того момента Альбедо боялся глотнуть это чувство еще раз, боялся, что развяжутся руки и все повторится, но в этот раз свобода лишь придала ему сил.       Любовь и свобода. Вот что ему было так нужно от жизни.       Чистое пение и игра приятно бьется о ребра, и Альбедо признается себе, как же сильно он любит музыку. Звон в ушах прерывает все его мысли, и Альбедо не чувствует ни печали, ни боли, лишь головокружительную свободу и собственную игру, которую с таким трепетом оттачивал все эти полтора года.       Старания его точно не пройдут зря. Пусть хоть весь мир будет против него, он не перестанет играть, ведь это именно то, чем он может дышать. Музыка подарила ему чувства с эмоциями, которые так долго лежали под грудой пыли в груди. Подарили бесцветному миру краски и звуки, смысл жизни и обыкновенную радость от того, что он делает. Он не бросит это дело, иначе вновь закроется в себе, и на этот раз уже навсегда.       Последний аккорд — и Альбедо заканчивает игру последним. Венти и Барбара опускают свои микрофоны, а Синь Янь уже просто держит гитару в руке. Все взгляды обращены на Альбедо, стоящим посреди сцены и рассматривающий стоящих напротив себя взрослых.       В ушах пульсирует кровь — признак повышенного давления. Он глубоко и прерывисто дышит, перед глазами плывут силуэты, и парень удерживается за плечо стоящей Синь Янь на пару секунд, ведь испугался, что может вот-вот упасть без сознания.       Он всю свою жизнь мечтал оказаться в этом бессознательном сне, чуть ли не в коме, но в данный момент ему так хочется жить, что всеми силами удерживает свою душу внутри дрожащего тела.       Резко наступившая тишина хуже пыток.       — Восхитительная игра! — первая говорит Сахароза, выкрикивая из толпы.       Она улыбается, хлопает, и вслед за ней хлопает и Кли. Девочка вырывается из ее рук и запрыгивает на деревянный подиум, подбегает к своему брату и обнимает его крепко-крепко, а у Альбедо есть силы лишь погладить сестренку по голове.       — Это было та-а-к круто, Альбедо! — пищит от восторга малышка и широко улыбается. — Так громко! И так… Вау! Мама! Мама! Ты слышала?!       У взрослых была потеряна речь. Альбедо с выжиданием смотрит на отца с матерью и надеется, всем сердцем надеется, что не увидит боли и разочарования в их глазах. Что взгляд их будет мягким и понимающим, что не начнут кричать и ругаться, что сегодняшним вечером он выживет в собственном доме.       — Альбедо… — отец делает шаг вперед и хмурит брови, а у парня от его взгляда побежали мурашки.       «Только не это, пожалуйста…»       Сахароза вмиг спохватывается и срывается с места. Подбегает к юноше и обнимает его нежно и трепетно, будто пытаясь защитить от всех этих взрослых и всего реального мира. Синь Янь так же обнимает своего друга, а к ним подключаются Венти и Барбара.       Ребята стоят и обнимаются, не подпускают к себе никого из всех стоящих внизу взрослых, защищают Альбедо от того, что может случиться.       — Вы бы слышали, как он играет на концертах! — вдруг спохватывается Синь Янь и подбегает ко взрослым вперед. — Он собирает толпу! И все аплодируют!       — Я снимала на видео, и, если нужно — могу показать! — кивает Барбара и достает из кармана свой телефон. — И подростки, и взрослые, все поддерживают его!       — Это не просто талант! Это то, что развивается долгие годы путем многих тренировок и репетиций, — парирует Венти и подмигивает. — Толпа в концертных залах не даст соврать, хе-хе!       Альбедо кивает друзьям и сердце снова бьется о ребра, а шок застыл в голубых глазах вперемешку с бесконечной благодарностью. От их поддержки и впрямь хочется разрыдаться на месте, но эмоции в себе сдерживает, хотя и было это весьма трудно.       Уже нет смысла скрывать его выступления на концертах, и даже впервые не против показать им одно из своих, которое хранится в телефоне у Барбары. Пусть знают правду, которую так долго хранил, ведь хуже уже точно не будет.       — И выступление это было просто потрясающим! — последней подает свой голос Сахароза, все еще обнимая его крепко и нежно, боясь выпускать.       Родители и не знали, что говорить.       Шок, страх, непонимание и негодование. Слов не было, чтобы хоть что-то ответить подросткам, а гневаться сейчас не могли по всем известной причине: нужно же держать голову ровно и не падать лицом в грязь перед другими людьми.       Не ожидали от сына такого знака протеста. Думали, что больше не будет заниматься своем глупым максимализмом, что вырастет наконец из этих глупых игрушек и забудет обо всем, кроме учебы. Что после последнего их разговора больше не будет вести себя так безрассудно, что будет слушаться их, слушаться каждое слово и просьбу, ведь Альбедо всегда был таким.       Послушным.       Совсем его в последнее время не узнают. Ну точно, сорвался с цепи.       — Альбедо… — на этот раз подает голос мать и хмурится.       Не может подобрать слов, но гнев постепенно нарастает в груди новой волной. Альбедо с испугом делает шаг назад и прижимает к себе сестру ближе, а Сахарозу неосознанно хватает за руку, крепко сжимая.       — Альбедо! А чего ж ты молчал, что ты у нас в музыканты подался?       Внезапный восторженный голос возвращает всех обратно в реальность.       Голос принадлежал Алисе, которая с восхищением смотрит на ребят и глаза ее горят неподдельным огнем.       «Кли точно в маму пошла…» — вдруг отмечает в своей голове юноша.       — Ребятки, да вы такие крутые все! И музыка, и ваши образы! Блин, я сразу свою молодость вспомнила!       — Алиса! — резко оглядывается на подругу женщина, не ожидая, что она поддержит Альбедо.       — Да ты чего? — лишь смеется в ответ. — Ты что, забыла, какими бунтарками были? Ха-ха! Ох, ну и ругали же нас постоянно, но оно того стоило!       Кажется, впервые парень видит на лице матери нечто, похожее на смущение. Женщина сразу же затихает и взгляд становится более мягче: или, просто больше нет сил гневаться?       Интересно, а Алиса не врет? Трудно представить ему свою маму в кожаной куртке, с эпатажной прической и бунтарским характером, потакающей взрослым. Такого он точно услышать не ожидал.       — А ты ведь Барбара, да? — женщина подходит поближе к ребятам.       — Ага!       — Во дела! У тебя очень красивые фотографии! Альбедо, а ты чего не говорил, что дружишь со знаменитостью?!       Барбара смущенно смеется и прикрывает личико светлыми локонами.       И снова очередной удар для родителей. Ведь они думали, что их сын в подворотнях общается с ужасной компанией, не дай бог алкоголики иль наркоманы, злые и аморальные подростки, которым ничего от жизни не нужно. Но сейчас перед ними совершенно другие люди, вежливые и культурные.       Обычные дети, радостные и счастливые, аккуратно одетые и, — что им так не хотелось признавать, — талантливые.       Смотрят на сына в очередной раз, хотят что-то сказать еще напоследок, но слов больше нет. Наблюдают лишь за тем, как Алиса со своим мужем восхищенно хвалят детей, что-то спрашивают у них и смеются, а внутри разрывает их непонятное чувство, которое не могут выпустить наружу в данный момент.       Лишь среди всей толпы переглядываются с Альбедо: в глазах сына стояла надежда и гордость, за себя и за друзей, которые любят его так же сильно, как и он их. И пусть родители только попробуют ему что-то сказать, парень сейчас под надежной защитой близких людей.       Синь Янь, Венти и Барбара победно улыбаются, показывают Кли гитару и микрофоны и девочка пытается в него что-то сказать: с удивлением охает, когда слышит свой голос в разы громче обычного. Алиса же тихонько смеется в кулак и радостно одаряет подростков улыбкой, в то время как позади нее стоящие родители парня не могут даже двинуться с места.       В их глазах застыла незнакомая для Альбедо эмоция.       Сахароза сжимает руку Альбедо покрепче, ведь замечает, куда устремлен его взгляд. Но она рядом, она с ним, она его точно не бросит и не оставит.       Перед глазами плывет все от волнения и от страха, но они держатся. И морально, и за руки.       — Ты справился, Альбедо, — шепчет ему девушка и улыбается уголком губ.       — Мы справились, — поправляет ее юноша и находит в себе силы улыбнуться в ответ. — Я не знаю, что случится со мной, когда вы уедете. Может, это последний раз, когда мы в принципе видимся.       — Не нужно нагнетать! — испуганно выдает Сахароза. — Все будет в порядке, ты слышишь?       Альбедо слышит, но не отводит взгляда от матери и отца. Тяжелое дыхание сжимает горло время от времени, но резкое спокойствие отгоняет приливы страха и паники.       — Просто шучу, — и мимолетно целует Сахарозу в замерзшую ладонь, вызывая яркий румянец на девичьих щеках.       Они справились, они выступили, они вместе, и они его точно не бросят. Пусть родители будут злиться, ругаться, да хоть откажутся от него и больше не будут считать своим сыном — он не останется одинок.       Сердце стучит так громко, что не слышит больше собственных мыслей.