Гермиона не хотела его видеть. Не хотела знать и находиться с Драко Малфоем в одном пространстве. Он не оставил ей выбора, и этого она не могла простить. Что он там говорил о важности её персоны? Неважно! Важно, что её мнение не имело значения. С её мнением считались все! Её уважали, ценили, подчинялись. А этот… Ему плевать на её мнение. Он с чего-то взял, что это не её забота — решать. Наглец!
Нет-нет! Это не спасение! Это самое обычное похищение, да ещё с применением непростительного! Её возмущению не было предела. Что бы он там ни выдумал, какие бы оправдания ни подсовывал — всё неважно! Он лжец, применивший силу.
Гермиона закрыла зеркала и отказалась есть, пусть созерцает её истощённый труп, если осмелится когда-нибудь войти в её комнату. Трус несчастный. Раз она так важна, как он говорит, то очень быстро испугается и, скорее всего, пойдёт на переговоры. А там она потребует вернуть ей свободу. Всё просто!
Малфой каждое утро стучал в её дверь, но она не отвечала. Гермиона была уверена, что он приносил ей еду, но не настаивал. Первые два дня всё шло как по маслу, благо, вода есть всегда, хоть Гермиона не была уверена в её качестве. Но потом всё стало быстро ухудшаться. Сначала появились головные боли, заставлявшие девушку всё время очень беспокойно спать. На пятый день началась тошнота, от которой невозможно избавиться. Девушка еле-еле передвигалась по комнате, стараясь занять себя бесполезной уборкой, чтением, записями и тщетными попытками понять, за что ей это наказание.
На восьмой день Малфой не постучал в её комнату. К головной боли и тошноте добавилась такая дикая слабость, что Гермионе стало очень-очень страшно. Она ещё не умирала от голода. Знала, что люди могут прожить без пищи намного дольше, она читала об этом, но что это будет так тяжело!..
Девятый день принёс с собой панику. Словно в голове сработал маленький переключатель. Вся её злость будто испарилась, на неё не осталось сил. Гермиона ощутила, как ей не хватает здравомыслия и деятельности. Ведь она не такая! Грейнджер всегда ищет выход из любой ситуации, даже если кажется, что выхода нет, как из плена. А что она сделала, чтобы вырваться? Да ничего! Злость затмила сознание, а сейчас, где она? А вот паника… паника и страх бессмысленной смерти растворили всё, оставив лишь одно желание — жить. Пусть так бестолково! Но ведь она может попытаться выбраться! С чего она взяла, что Малфой пойдёт на переговоры? И почему решила, что он способен её остановить? Да никто, никогда не сможет её остановить! Неважно, что произошло в мире, там, за пределами бункера — Гермиона должна узнать это лично! А значит, нужно бороться!
На одиннадцатый день она решительно села в кровати. Это зря! В глазах потемнело, тошнота усилилась.
— Гермиона… спокойно, — беззвучно от слабости прошептала она. — Потихоньку. Медленно.
Она опустила босые ноги на пол, посидела немного, пока карусель перед глазами не перестала вертеться. Гермиона вдохнула, медленно поднялась и зашаркала по полу, хватаясь за кресла, столик и стену. Двигаться уже вполне можно, плевать, что перед глазами периодически темнеет и кажется, что через секунду Гермиона потеряет сознание. Её дверь заперта, хоть в этом не было смысла — Малфой может здесь всё что угодно. Она с трудом повернула ключ, приоткрыла дверь и медленно пошла по коридору, прислоняясь плечом к стене. В глазах снова потемнело. Гермиона уткнулась лбом в прохладную стену, борясь с тошнотой. Она вдруг поняла, как ей страшно и одиноко. Как сильно она нуждается в помощи. Кажется, она сейчас даже Малфою будет рада. Нет. Это вряд ли!
Гермиона посмотрела вперёд. «Надо идти вперёд. Надо! Иди! Ты сделала глупость, но зато многое осознала. Иди и не бойся его яда! Выжить сейчас важнее, потом решишь, что делать дальше». Маленькими шагами она продвигалась к цели. Да что же до кухни так далеко?! Надо было хотя бы выпить воды. Всё эта дурацкая паника.
Она тяжело дышала, головная боль напомнила о себе. Это какой-то ад! «Да что же я такая идиотка?! Где этот мерзавец?»
В глазах потемнело, и Гермиона стала медленно сползать по стенке, теряя сознание и последние силы.
Звук быстрых шагов. Сильные руки. Полёт.
— Не умеешь — не берись, Грейнджер, — услышала она насмешливый голос. — Голодать тоже уметь надо. Эххх… — с досадой вздохнул он.
Гермиона приоткрыла глаза, поняв, что он отнёс её обратно в комнату.
— Мне плохо… — с трудом прошептала она.
— Я знаю, — вздохнул Малфой и положил её на кровать, а потом подмигнул ей и широко улыбнулся: — Никуда не уходи!
— Смешно… — выдавила она, и Малфой быстро вышел из комнаты.
Почему-то на душе стало легче. Нет. Всё-таки быть совсем одной хуже. «Всё наладится. Всё наладится. Я всё исправлю. Мерлин, как же глупо! — твердила она сама себе. — Он будет насмехаться надо мной всю оставшуюся жизнь. Как глупо!»
Хотелось разреветься, но Гермиона держалась. Когда Малфой вернулся с бутылкой, наполненной чем-то белым, ей стало не по себе.
— Что это? — беззвучно прошептали её губы.
— Обычный йогурт, без сахара. Может стать хуже — на время. Может вырвать, может… пронесёт пару раз. Но ты, извини, сама виновата. Но потом станет легче.
Гермиона попыталась сесть, но руки не слушались. Малфой приподнял её, налил йогурт в стакан. Она с ужасом поняла, что когда поднимает руку, стакан прыгает, как сумасшедший. Малфой с досадой щёлкнул языком:
— Не думал, что ты продержишься так долго.
Его тёплые пальцы обхватили её слабую ледяную кисть и поднесли стакан к губам. Гермиона сделала глоток и застонала от боли. Нёбо и корень языка будто свело судорогой.
— Это нормально, — кивнул Драко, — по чуть-чуть. Просто потерпи. Пройдёт через день-два.
— Откуда… тебе знать… — выдохнула она.
— Почитал на досуге, — усмехнулся он. — Пей.
Он снова поднёс её руку со стаканом к губам. Йогурт казался удивительно сладким, хотя на самом деле должен быть достаточно кислым. Гермиона, превозмогая боль, выпила всё. В животе забурлило.
— Все в укрытие, — шепнул Драко, и девушка подняла на него испепеляющий взгляд. — Извини. Скоро станет лучше. Оставлю бутылку, пей понемногу. Силы быстро вернутся. Потом будет зверский голод, но ты знаешь, где еда.
Он налил в стакан ещё, поставил его рядом с ней и быстро вышел из комнаты.
Гермиона вздохнула. Всё прошло лучше чем она думала. Без шуточек, конечно, не обошлось, но всё в пределах разумного. Почему на душе так плохо, словно… она совершила ошибку?
***
Выйдя из комнаты, Драко прислонился спиной к стене и с облегчением выдохнул. Только он знает, каких невероятных усилий воли стоили ему эти одиннадцать дней. Сколько раз приходилось себя одёргивать, чтобы не постучать, не войти в её комнату, не заговорить с ней через занавешенное зеркало. Он и не представлял, что будет так сильно за неё волноваться. Уж казалось бы, разве можно волноваться сильнее, чем тогда, когда он готовился к тому, чтобы… украсть её, если потребуется. Ей грозила смерть. А теперь она грозила себе смертью сама! Невыносимая гордячка!
Драко перерыл библиотеку, нашёл всё о голодании и восстановлении после, обо всех последствиях и рисках. Его это успокоило. Он просто ждал, когда нежная неподготовленная психика не выдержит страха перед смертью. А Малфой уверен — она хочет жить! Даже в заточении. Даже… с ним. Описать бы не смог, какую радость он испытал, услышав, как щёлкнул замок в её двери, а потом шаркающие шаги в коридоре. Сдалась.
Драко потёр лицо ладонями и постучал в её комнату.
— Дааа… — слабым голосом протянула Гермиона. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
— Помощь нужна? — подмигнул он.
Гермиона молчала — она полусидела, опираясь на подушки, волосы растрёпаны, похудевшее лицо усыпано веснушками, — но в огромных карих глазах читалась благодарность.
— Наверное, — тихо начала она, — будет проще, если ты освободишь зеркало. Ты… услышишь?
Драко согласно дёрнул плечом.
— Может, мне лучше остаться? Попробуй встать и реши.
Гермиона села. Нерешительно опустила худые ноги в розовых трикотажных штанах на пол.
— В глазах уже не темнеет, — слабым голосом произнесла она. — Я справлюсь.
Драко молча вышел. Он какое-то время сидел в зеркальной комнате, наблюдая, как она пытается ходить, пьёт йогурт, садится в кресло, борясь с дрожанием рук и ног. И когда она отправилась в душевую, расслабился окончательно. Всё в порядке. Значит очень скоро она будет по-настоящему голодной.
***
Она появилась в кухне только через два часа. Драко хоть и не следил за ней, всё равно был уверен, что гордость не выпускала её из комнаты. Представлял, как она, кусая губы, долго стояла перед дверью, бросала взгляд в зеркало, испытывая неловкость и, возможно, злясь на саму себя. И он был почти прав. Она вошла, не поднимая глаз, довольно твёрдой походкой, и сразу направилась к холодильнику. Драко молча наблюдал, как она порывисто открыла дверцу, схватила попавшуюся на глаза булочку в вакуумной упаковке и собиралась ретироваться.
— Нет-нет, дорогуша! Так нельзя! Акцио булочка, — и её «добыча» оказалась в его руке.
Гермиона возмущённо выдохнула.
— Во-первых, Малфой, я тебе не дорогуша! А во-вторых… разве я не могу здесь делать что хочу?
— Твой организм точно этого не хочет, милая! — улыбнулся он.
Гермиона сжала кулаки и закрыла глаза, собирая воедино всё своё терпение.
— Давай остановимся на Грейнджер, хорошо? — неискренне улыбнулась она, устремляя на собеседника настойчивый взгляд.
— Твоему организму нужно это, Грейнджер! — Малфой придвинул к ней небольшой салатник с мелко натёртой капустой и морковью.
Гермиона подошла к столу и села на высокий стул, притягивая к себе наполненную посуду. Взяла вилку.
— Надеюсь, ты не собираешься наблюдать за процессом… вот так? — подозрительно взглянула она.
— Как? — усмехнулся Драко.
— Как за подопытной? Присоединишься?
Малфой немного удивлённо приподнял бровь.
— Почему нет.
Они ели молча, временами поглядывая друг на друга. В салате оказалось ещё и яблоко — её любимое красное яблоко. От этого аппетит, казалось, разыгрался ещё больше, но Малфой порекомендовал съесть лишь пару кусочков подсушенного хлеба, чтобы не слишком утомлять пищеварительную систему.
Потом они просто сидели за столом, пока посуда сама мылась в большой мойке. Малфой ловко владел бытовыми заклинаниями, что удивляло.
— Когда ты вернёшь мою палочку? — без особой надежды спросила девушка.
— Верну.
— И это всё?
— Пока так. Нам ещё многое нужно обсудить. У тебя было достаточно времени на размышления. Надеюсь, выводы сделаны.
— Надеюсь, — вздохнула она, чувствуя, как усталость наваливается на неё тяжёлым грузом.
— Иди спать, — как-то необыкновенно сочувственно предложил Малфой. — Тебе нужно восстановиться. А завтра я всё здесь покажу, отвечу на вопросы. Ты… рано или поздно всё поймёшь.
Гермиона не могла признаться себе в том, что испытала мимолётную благодарность. Ведь он — её пленитель, вот в чём проблема. Чересчур заботлив… это пугает.
— Благодарю за ужин, — ответила она и отправилась в комнату, сил на экскурсию у неё и правда не было, как и на выяснение отношений.
***
Драко счёл, что наблюдать за ней теперь нет никакой необходимости, и пошёл к себе. Его комната была по соседству с её. Обставленная и оформленная в более строгих благородных тонах она отличалась внушительным размером, совмещавшим в одном помещении спальню и кабинет. Огромная кровать под тёмно-синим балдахином, два кресла с обивкой того же оттенка. Большой письменный стол, несколько стеллажей с книгами. Картины — в основном портреты его предков, в том числе родителей.
Драко невольно прислушивался к тому, что происходит в соседней комнате, хотя не слышал ровным счётом ничего. Было спокойно на душе, и мысль о том, что завтра начнётся их новая жизнь немного волновала, вызывая трепет в груди. Ему предстоит ещё столько всего ей рассказать.
Он взмахнул волшебной палочкой и одна из картин медленно растворилась. За ней оказался магловский сейф с ручным шифром. Покрутив ручку, он открыл ящик и тут же достал оттуда симпатичную шкатулку, в которой, на бархатной подушечке, лежал Амулет-защитник. Личный амулет Гермионы Грейнджер.
— Хвала Мерлину, что она тебя не носила, — шепнул Драко. — Ты — единственное доказательство. Скоро придёт твой час.
