***
Они стояли друг против друга, а между ними, на столе, аккуратный маленький запечатанный флакон с жидкостью. Гермиона обеими руками прижимала к себе книгу. В груди то ёкало, то снова успокаивалось, пока Драко с расстановкой произносил. — Необходима кровь живого существа. Неважно какого. — Поэтому они смогли создать столько Амулетов? Проливали кровь животных? — страдальчески спросила она. — Или маглов, что для них одно и то же. Гермиона зажмурилась, осторожно положила книгу на стол, перебарывая желание прямо сейчас наслать на неё Инсендио. — Хорошо, — продолжил Драко. — Ты должна сделать это сама, словно… меня нет. Рассеки запястье или ладонь, окропи ёмкость и произнеси заклинание. Затем ждём и пытаемся уничтожить. — Он ведь может просто упасть и разбиться, верно? — уточнила Гермиона. — Конечно, мы ведь подобрали не очень прочную упаковку. Твои Амулеты были прочны — почти крестражи. Гермиона прерывисто вздохнула. — Не волнуйся, — ласково улыбнулся Драко. — Это всего лишь эксперимент. Если всё получится со взрывчаткой, нам уже не понадобится… — Ладно, — выдохнула она и приложила свою палочку к ладони. Задержав дыхание, она рассекла кожу, чуть взвизгнув от боли. — Всё хорошо, — успокаивающе прошептал Драко, — теперь собери её, — напомнил он, и Гермиона подставила под ладонь чашу, в которую закапала кровь девушки. — Ты умница. Потерпи чуть-чуть, много не нужно. И когда некоторое количество заполнило дно чаши, Драко велел: — Залечи рану и продолжим. Спустя несколько минут Гермиона уже направила свою палочку на чашу с кровью, извлекая оттуда несколько капель, и, медленно перенося их прямо на стеклянный флакон, произнося заклинание, содержащее запретное слово. — Пусть слово «штангенциркуль» станет великой тайной, — торжественно говорила она, а Драко не смог сдержать смешок, на что получил укоризненный взгляд Гермионы, но она продолжала. — Это слово разрушит сей предмет, неся за собой необратимые последствия. И пусть кровь живой души станет зароком. Релиджо! Стеклянный флакон на мгновение засветился красным светом и погас. — Отлично… — выдохнул Драко. — Уверен, всё получилось. — Что смешного, я не пойму?! — простонала Гермиона. — Нашёл время смеяться. — Я тебе говорил, придумай слово попроще. Зачем такое дурацкое? — Нормальное слово! Это инструмент для измерения. — Линейка чем не угодила? — умехнулся Драко. — О-ой! — раздасадованно закатила глаза Гермиона и взглянула на свою руку. Удостоверившись, что всё в порядке и кожа здорова, сосредоточилась на пузырьке. Она взяла его двумя пальцами — очень осторожно. — Он впитал кровь, — с печалью заметила она. — Это просто ужасно! Неужели каждый Амулет был пропитан кровью живых существ? — Не надо об этом думать, Гермиона, — Драко обнял её за плечи и поцеловал в висок. — Как, скажи на милость, можно было это сделать на производстве, где одновременно создавалась сотня Амулетов? Я не могу себе представить! — Думаю, ритуал проводили сразу для целой партии, — задумчиво ответил Драко и, ощутив, как она поёжилась от ужаса, тут же опомнился. Отобрав у неё пузырёк, поставил его под прочный стеклянный купол. — Слушай, это уже неважно. Всё в прошлом, а нам нужно выжить. Уверен, у тебя всё получилось. Теперь осталось найти способ доставить это адресату. — Придумаем что-нибудь, — вздохнула Гермиона, прислоняясь к Драко и опечаленно глядя на флакончик. — Уже пора? — Да, — дёрнул он плечом. — Наш Амулет готов. — Тогда, говори ты. — Нет, я не буду говорить это тупое слово, — усмехнулся Драко. — Приехали! — вздохнула Гермиона. — Я тебе говорил, придумай попроще! Я это не выговорю! — Слушай, ну будь посерьёзнее, пожалуйста! — с мольбой простонала она. — Это же не шуточки! — Циркуль, — тут же произнёс Драко. — Нет, не так. Скажи полностью. — Я не запомнил. Шпательциркуль? Её недовольный взгляд. — Штрудельциркуль? — Ты что, голоден? — её взгляд смягчился, но всё ещё был очень серьёзным. — Шлёпенциркуль? Гермиона прыснула. — Мечтаешь меня отшлёпать? — в её взгляде появилась игривость, и Драко усмехнулся в ответ: — Интересная мысль. — Ладно, хватит дурачиться, — вздохнула она. — А как правильно? — Штангенциркуль! — чётко произнесла Гермиона. Раздался звон, влюблённые вздрогнули, и флакон внутри купола разлетелся на мелкие кусочки, разбрызгивая жидкость по всему стеклянному укрытию. — Отлично! — воскликнул Драко. — Видишь? Всё получилось! Гермиона смотрела на осколки, на стекающую по куполу жидкость, и вдруг залилась слезами. Она так ясно увидела вдруг лица любимых, которых в одночасье забрало одно единственное слово, а какое — она даже представить себе не могла. — Щ-щ-щ! — Драко тут же обнял её, крепко прижимая к себе и шепча: — Не надо, малышка, не надо себя мучить, прошу! — Прости, — пропищала Гермиона. — Просто это… так страшно, Драко! — Да, я знаю. Знаю. Девушка собрала все свои силы воедино, настойчиво стерев слёзы и выдохнув. — Что ж, — заключила она, отстраняясь от мужчины и вызывая его полное недоумение, — дело за малым. Нужно создать побольше таких флаконов и каким-то образом пронести их в его логово. — Гермиона, это невозможно, — вздохнул Драко. — Нам туда не попасть. — Найдём способ, ничего не знаю, — заявила она. Драко лишь покачал головой. «Самоуверенная».***
Драко продолжал следить за поверхностью. Он давно уже переместил всю взрывчатку к выходу, сложив аккуратными штабелями к стенке. Её было немного, но Драко был уверен в эффективности. По какой-то необъяснимой причине он доверял книге Симуса Финнигана — собственными глазами видел, во что превратился мост в Хогвартсе, и точно знал, что там погибло несколько десятков егерей. В детстве все посмеивались над «талантом» парня на любом уроке взрывать всё вокруг себя. Теперь Драко восхищался его способностями, правда в глубине души, вряд ли он был готов признать это вслух. Они оба волновались. Гермиона проводила время в лаборатории, изготавливая самые маленькие и прочные флаконы для яда, которые можно будет очень хитро, но надёжно пронести в логово Тёмного Лорда, во что Драко категорически не верил, однако поддерживал любимую в её стремлении. Он был уверен — чем больше она старается и занимает своё время полезным делом, тем легче будет у неё на душе. И он был прав. Азарт, охвативший молодых людей, поддерживал их и вселял надежду, что всё ещё может быть хорошо. Что они скроются, для начала, а потом и победят вселенское зло, охватившее мир. Драко, разумеется, гораздо объективнее оценивал ситуацию — уж он-то отлично знал, с чем и с кем имеет дело, но старался не портить настроение своей личной Грейнджер. Она нравилась ему. Безмерно нравилась сейчас — такая суетливая, взволнованная, но в то же время собранная и уверенная. Та Грейнджер, которую, несмотря на неприязнь, он всё равно уважал и тайком восхищался на последних курсах. Только полный кретин не признавал её способностей, и Драко признавал. Он помнит, каким внимательным взглядом она изучала его на шестом курсе, когда готовился к покушению на Дамблдора. Именно тогда что-то дрогнуло внутри впервые. Потом их появление в его доме. Её мужество окончательно покорило сердце юного Малфоя, и когда ему выпала миссия следить за ней — это стало делом всей жизни. Смыслом жизни. Драко помнит, как влюблялся в неё всё сильнее. С каждым её словом, каждым взглядом… не на него. С каждой улыбкой. Он любил в ней всё — каждую мысль и каждый волосок на её теле. Как же он хотел защитить её! Почти получилось. И сейчас азарт охватывал и его душу в полной мере, ведь если их план удастся выполнить — они обретут свободу, смогут жить вдвоём так, как он планировал с самого начала. В тот вечер, вернувшись в бункер, Драко сразу отправился в свою комнату. Несколько минут он смотрел на портрет родителей и размышлял. Просчитать все варианты было невозможно. Могло случиться, что они погибнут, не успев и на шаг отойти от люка. Драко был уверен — тянуть дальше нельзя, ведь это может быть его последний шанс. Он принял душ, оделся скромно, по-домашнему, в мягкие голубые джинсы и серую футболку. Ведь он её не предупредил и не хотел ставить любимую в неловкое положение. Выходя из комнаты, ощутил приятные ароматы выпечки, жареного мяса. Он невольно улыбнулся, испытывая удовольствие от мысли, что несмотря на усталость, Гермиона старается создать уют в их семье. Сердце забилось чаще, когда Драко осознал, что остался последний шаг. Всего шаг — и они станут настоящей семьёй. — О, привет! — радостно воскликнула Гермиона, и её глаза сияли словно два ярких уголька в камине. — Ну что там? — Привет, — улыбнулся Драко. — Пока всё по-прежнему. Двое у выхода, двое чуть дальше. Бродят как неприкаянные. — Бедняжки! — иронично ухмыльнулась Гермиона, раскладывая перед Драко столовые приборы. Неожиданно Драко поймал её руку, осторожно сжал её миниатюрные пальчики. Гермиона замерла, взглянув ему в глаза. Он просто молча смотрел ей в глаза, будто решался на что-то. Девушке стало не по себе. — Что-то случилось? — тихо спросила она, трепетно касаясь ладонью его щетинистой щеки. Драко помедлил ещё пару секунд, а потом заговорил тихо и взволновано: — Сейчас самое время, Гермиона. Тот момент, когда риск становится больше. Тебе хватит пары дней, чтобы подготовиться? — К чему? — в недоумении ответила она. Драко решительно смотрел ей в глаза, перебирая её тёплые пальчики. — Ты станешь моей женой? Кровь ударила в голову. Её щёки зарделись, а дыхание сбилось. Гермиона смущённо потупилась. — Я думала, — тихо заговорила она, — что это просто были эмоции. Что ты передумал. — Сколько дней тебе нужно? Чтобы всё было как нужно. — Что значит, как нужно? — улыбнулась она, не поднимая глаз. — Я имею в виду свадебное платье. Ты ведь хочешь почувствовать себя невестой? Об остальном я позабочусь. — Ты не купил мне свадебное платье? — усмехнулась Гермиона, робко поднимая глаза. — Я думала ты и на это решился. — Честно говоря, — и в этот раз Драко опустил глаза, — я думал об этом, но не решился. Это было бы слишком самонадеяно. Ты видела ткань в чулане? — Да, — снова смущаясь, ответила Гермиона. — Она очень красивая. Думаю, мне понадобится несколько дней, хотя бы три. — Хорошо. Драко обнял её, привлекая к себе. Гермиона ласково обвила руками его талию, розовеющие от смущения щёчки девушки как-то по-особенному волновали. Какой она была хорошенькой! Совсем девчонкой. Особенно когда речь заходила о личных отношениях. — Хочу, чтобы мы были одной семьёй, — тихо произнёс Драко, целуя эту румяную щёку. — Что бы ни случилось. — И я этого хочу, — с нежностью глядя ему в глаза, ответила Гермиона. А потом игриво улыбнулась. — Ужин стынет, жених мой. Драко улыбнулся в ответ: — Нужно срочно его спасать, невеста моя. Гермиона тихо засмеялась, уткнувшись лбом в его грудь. — Отныне никакого интима! — резко отстранившись и многозначительно подняв вверх указательный палец, провозгласила она и отправилась к плите. — Это ещё почему?! — поддельно злобно возмутился Драко. — А потому что! — пожала она плечами. — Ибо нечего! Будем экономить силы для первой брачной ночи. — Ну не-е-ет! — словно капризный мальчишка протянул Драко. — Я на это не подписывался! — Я сказала! Слово невесты — закон! Гермиона стала раскладывать еду по тарелкам, а Драко не мог налюбоваться ею — этой взволнованной, но хитрой мордашкой, каждым её жестом. Она — его невеста.***
Он ворочался в постели. Сон не шёл. Мысли одолевали. Он знает, что должен был сказать ей о произошедшем, но решил умолчать, чтобы не сбивать с этого трепетного настроя. Гермиона готовилась к своей свадьбе. Она шила платье с помощью магии, но всё равно это было не быстро. Вот уже третий день она спала в своей комнате, не позволяя даже обнять себя. Было тревожно. Он должен был сказать, что сегодня на острове осталось всего трое наблюдателей. Может случиться так, что один вернётся, а может… их останется двое? Дементоров снова не было, хотя вчера он явно ощущал их присутствие. Всё меняется. Шанс выбраться то появляется, то исчезает. Нужно ловить момент. Надо было её поторопить, но Драко не решился, и сейчас сожалел об этом. Она наверняка уже спит. Он снова ворочался с боку на бок. В голову одна за другой лезли мысли то о подрыве острова, то о предстоящей свадьбе. Драко представлял её в разных платьях, почему-то невероятно изысканных, хотя точно знал, что из такой ткани сделать то, что ему представлялось вообще невозможно. Потом вдруг его наполнили фантазии, в которых Драко развязывал шнуровку на её спине, целовал её красивые бархатистые плечи, нежную шею, её прерывистое дыхание звучало в ушах. Этого она добивалась? Чтобы он терял терпение? Чтобы ждал и мучился? Драко усмехнулся, пытаясь отогнать все эти образы, однако вместо них понеслись ещё более откровенные картины, в которых он обнажал её грудь, ласкал и наслаждался её стонами, а она запускала ладошку в его брюки, доводя своей нежностью до изнеможения. Драко рыкнул, сердито стукнув себя подушкой по лицу. Стояк начал раздражать. — Маленькая бестия, — шепнул он, выдохнул. — Надо отвлечься. Тяжесть в паху не давала покоя. Он резко сел, взъерошил волосы, с силой потёр ладонями лицо. Снова лёг. Сердце ускоряло бег, а это был совсем ненужный симптом. Драко начал волноваться и злиться, как ни старался успокоиться. Проведя в таком состоянии около получаса, понял, что ещё немного, и придётся сбросить это напряжение. Ужасно досадно! А перед глазами снова она, её руки, ласкающие его тело, её глаза, подёрнутые пеленой возбуждения. Хотелось прижать к себе её обнажённую грудь, почувствовать её упругость. Он уже слышал своё собственное тяжёлое дыхание, когда раздался тихий щелчок дверной ручки. Драко замер. В комнату тихо просочилась женская фигурка, и чувство безудержной, идиотской радости заполнило всё его существо. Стараясь дышать ровно, осознал, что вдыхает с трудом, а тихий стон выдал его с потрохами. Маленькая ладонь опустилась прямо поверх торчащего на уровне бёдер одеяла. Драко вздрогнул, запрокидывая голову от этого блаженства. — Мой бедный мальчик! — ласково прошептала Гермиона. — Я тебя измучила. — Потерплю, — почти сердито буркнул он. — Желание невесты закон. Он почувствовал, как она проскальзывает под одеяло. Её стройные изгибы тронули его возбуждённое тело, будто пронзая десятками маленьких шипов. Он снова зарычал от напряжения, приподнимая бёдра, упираясь стояком в одеяло. И её ладонь ласково охватила жаждущую нежности плоть. Драко застонал так яростно, что она не выдержала. Прижавшись к нему всем телом, Гермиона нашла его губы, касаясь его приоткрытого рта еле уловимо, трепетно. Он застонал снова, отвечая её поцелуям, растворяясь в ласке её миниатюрной ладошки. — О, мой желанный, — простонала она, — мой единственный… Её голос удивительным образом обволакивал сознание, нежнейшие движения ладони вверх и вниз, еле уловимые касания к внутренней стороне его бёдер, к животу, самым чувствительным точкам, сводили с ума, путали мысли. А её губы всё настойчивее захватывали его рот, кончик языка еле заметно касался его языка. Казалось, его разорвёт от напряжения, и громкие стоны срывались с его губ, услаждая её слух — он чувствовал её улыбку, слышал её возбуждённое дыхание, ощущал сквозь тонкую сорочку её упругую грудь, но не мог пошевелиться, словно зачаровынный отдаваясь полностью в её власть. Внезапная пульсация заставила тело вздрогнуть с неведомой прежде силой. Крик вырвался из его груди, а её ладонь, крепко сжала плоть, подтягивая кожу вниз. Он вздрагивал так, как никогда в жизни, глаза широко распахнулись и всё, что он видел — её счастилвые глаза, её лучезарную улыбку. — Да, мой любимый! — улыбалась она, утопая пальцами во влаге пропитавшей одеяло. — Как тебя много, мой желанный. Он смотрел на неё шокировано, буквально пожирая свою женщину взглядом. — Что это было? — выдохнул он. — Как… — Это просто нежность, мой ангел… — ласково шептала она. — Ты не обязан страдать. Он обнял её крепко, придавив бедром к своей кровати, утопая пальцами в её распущенных волосах. — Это вместо мальчишника? — совершенно не имея возможности избавиться от блаженной улыбки, промурлыкал Драко. — Будем считать, что да, — прошептала она в ответ. — Мне пора. — Нет, прошу, останься! — простонал он. — Разве ты не хочешь… продолжить? — и его ладонь заскользила между её бёдер, поднимаясь всё выше к белью. — Нет-нет, — торопливо прошептала она, зажимая его ладонь и не пуская выше. — Теперь не время. Мне нужна пара дней. — Хорошо, как скажешь. Но ты ведь можешь остаться здесь? — Да. Я останусь. Мне самой неуютно одной. Драко целовал её тёплые мягкие губы, наслаждаясь поглаживанием её нежных ладоней, совершенно забыв о том, что хотел сказать.