♪ Tony Anderson — Tenderness (feat. Chris Coleman)
— За эти несколько дней мы даже не продвинулись, — эхо разносило недовольный голос Ноэ, пока его светлый силуэт маячил в сумраке зала. Глядя на него, Богдэна в который раз задавалась вопросом: почему он всегда носит светлые одежды? Что это — насмешка демона над силами света или что-то ещё? — Я не знаю, что говорить Владыке, — его голос прозвучал рядом, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. Богдэна подняла глаза — Локид сидел за столом напротив. — О чём задумалась? — спросил, насмешливо наблюдая, как девушка снова не может выбрать, на глазе какого цвета остановить внимание — только смотрит в светло-зелёный, как через секунду перескакивает на тёмно-карий. Вроде бы ведьма — что бы Влад да и сами сёстры про себя ни говорили, а Ноэ предпочитал думать именно так, — а тоже, как все смертные, мечется перед выбором… Богдэна выбрала зелёный. — Просто старых вещей… госпожи, — бес вопросительно вскинул бровь, и девушка пояснила: — Лале… для поиска картин недостаточно. Нужно что-то ещё. Желательно то, что она делала своими руками. Например, рукоделие… Локид откинулся на спинку кресла, слушая вполуха провидицу и постукивая пальцами по столу. Пытаясь вспомнить — что он вообще знал о той девушке из прошлого Дракулы. Считая всё это дело с пророчеством заведомо провальной и к тому же опасной блажью, он всё же задумался о том — была ли эта Лале, или как её сейчас зовут, быть достойной называться тем словом, которое только что произнесла ведьма. Госпожой.~^~
Прошло несколько дней. Работа мастера двигалась медленно, но верно. Стоя у мольберта, Паоло рассказывал о своей жизни: со смехом вспоминал молодые годы и с особым теплом — покойную жену, рассуждал об искусстве или философствовал. Пару раз Владу повезло, и Берскульджи обмолвился о детстве Марии. С ней же, как и прежде, было сказано от силы дюжина слов. Влад не давил, не пытался привлечь её внимание, но наблюдал. Наблюдал за тем, с каким настроением она встречала его в условленный час, как украдкой смотрела на него — задумчиво и отрешённо. Но стоило перехватить её взгляд, как Мария отводила глаза и будто бы чувствовала неловкость. От той её безоблачности, которая исходила от девушки в первые дни, почти не осталось и следа. Цепеш гадал, что является тому причиной: покупка Владом картин её отца или что-то ещё. Что до первого, то и здесь он не видел ничего зазорного. Знатных или богатых покровителей искусства в Италии было достаточно, а то, что Берскульджи ещё не встретил таковых, то здесь проблема крылась, скорее, в особенностях его натуры человека без должной хватки, чем в отсутствии таланта. Но, возможно, теперь Мария считала их с отцом обязанной ему и ей было неприятно. Или, как все невесты, она просто волновалась перед свадьбой, а он всё это ошибочно принимал на свой счёт… Влад терялся в предположениях. Пару раз он слышал её жениха, что заглядывал в дом Берскульджи. И, пользуясь тем, что отец невесты занят в мастерской и даже не удосужившись поздороваться с ним, вёл себя прегадко, без какой-либо нежности зажимая Марию у кухонного простенка и нашёптывая пошлости. Но к большому облегчению Влада, длилось это недолго, и Мария под разными и, в основном, выдуманными предлогами выпроваживала Франко. Влад ревновал. Прекрасно осознавая, что не имеет на это никакого права. Но в те пару раз он ничего не смог поделать с собой, укоризненно прожигая чужую невесту взглядом и заставляя Марию заливаться краской. Кажется, даже задал какой-то нелепый вопрос… Но ведь она не могла знать, что он слышит каждое их слово, звук каждого их поцелуя.~^~
Он ей снился. Каждую ночь. Сны были разными и, можно сказать, не несли особого смысла. Но одно, что было в этих снах главным и объединяло их — это её постоянное стремление к нему. К Владу. То она искала его в темноте леса, преследуя ускользающий силуэт. То в толпе большого города и лабиринтах улиц. Искала, отчего-то зная почти наверняка, что сам он не сбавит шага, не подаст руки, не позовёт… Каждый раз, просыпаясь по утрам, Мария ещё подолгу лежала в постели, пытаясь понять природу этих снов. Неужели это сила впечатления, которое Басараб производит при каждой встрече, и она, не знающая кроме Франко других мужчин, поддалась его магнетизму? Влад был красив. А на её вкус — даже слишком. Но не той смазливой красотой изнеженных юнцов. Несмотря на ещё достаточно молодые годы — от силы ему можно было дать лет двадцать восемь — тридцать, — в нём чувствовались истинные мужество и сила. И что-то ещё, чему Мария не могла найти названия. Что-то пугающее и притягивающее одновременно. Опасное. Марии казалось, что если Влад кого-нибудь полюбит, то любовь его сродни любви неведомого хищника, которого нельзя приручить. Но, зная его дикую натуру, можно лишь любить самой — преданно и искренне, тогда и получая то же самое в ответ… Любить… А Франко? Ведь она любит его. По крайней мере, всегда думала так. Когда он начал за ней ухаживать, рассыпая, как все флорентийцы (в других городах Мария ещё не бывала) сотни восторженных комплиментов, она была польщена. Франко Вискозо был завидным женихом — красивым и богатым. Все девушки в округе, в тайне и нет, вздыхали о нём. И когда тот среди всех прочих выбрал её, Мария была счастлива. Он был галантен и учтив — поначалу. Потом ей понравились и его поцелуи, а позже — и запретные ласки. Мария не была ханжой, принимая их, ведь совсем скоро они станут мужем и женой. Но с появлением в их доме Влада, Марии всё это стало казаться слишком. Слишком мокрые и приторные поцелуи, слишком льстивые слова, слишком наглые губы и слишком грубые пальцы… А буквально вчера Франко, заглянув к ним, опять позволил себе много чего. И когда, сославшись на занятость в подготовке к свадьбе, Мария проводила жениха и зашла в студию… Она встретила его глаза. Обычно, глядя в них, Мария думала о бездонном, но спокойном небе. В ту же минуту в них бушевал шторм. Внешне спокойный Влад, всё же одним лишь взглядом заставил желать провалиться на месте. Он спросил тогда, что удивило Марию, ведь обычно он был немногословен. И вопрос его просто добил: — Синьорина Мария, могу ли полюбопытствовать о цвете вашего свадебного платья, чтобы иметь удовольствие подарить вам букет невесты? — Белое… — всё, что смогла выдавить она в ответ, густо краснея. — Простите мою возможную бестактность. Просто сейчас по Европе ходит новая мода, и невесты предпочитают совсем другие цвета, — он замолчал, словно держа своим взглядом, и процедил сквозь зубы: — Все возможные, кроме белого. — Прошу прощения… — Мария практически сбежала, забыв о реверансе. Уже закрыв дверь своей спальни, она прислонилась к ней спиной, взволнованно дыша. Неужели он слышал? Но как? Мастерская находится в другой части дома, а Франко, когда не хочет быть замеченным, всегда заходит со стороны кухни, зная, что отца там не застать. Вспомнив о последнем, Мария воздала хвалу небесам за то, что отец, увлёкшись работой, не заметил ни внезапного многословия Басараба, ни её красноречивого стыда. Но даже если Влад узнал об их с Франко тайных встречах — что с того? Почему в нём самом столько неприкрытого осуждения? А, главное, почему она и сама считает, что этот совершенно ей чужой человек, этот не имеющий никаких на неё притязаний мужчина совершенно прав?~^~
♪ Tony Anderson — Immersion
Воды Арно поблёскивали от неполной луны и местами отражали жёлтые пятна уличных масляных фонарей. На мосту Санта-Тринита, облокотившись о холодный камень ограждения и глядя на реку, стояли двое мужчин. — Ведьма говорит, что нужно что-то ещё. Одних вещей… эм… Лале недостаточно. Ухмыльнувшись на первых словах неисправимости Локида, на последующих Влад стал абсолютно серьёзным. Он перевёл взгляд на друга. — Нужно то, что она делала своими руками: рукоделие, шитьё… не знаю, — продолжил тот. Влад нахмурился и, вздохнув, спросил: — Картина подойдёт? — Что?! У тебя… — Ноэ осёкся, поняв, что кричит, и, быстро глянув по сторонам, понизил голос. — У тебя всё это время была её картина, и ты молчал? — быстро проговорил он. — Была, — тихо сказал Цепеш. Ноэ недовольно покачал головой, но потом вдруг протянул: — Хотя, что это я так переживаю? Это же не мне надо за три недели найти семь картин. — Шесть, — поправил Влад. — Ха! — воскликнул демон. — Шесть! — он недоверчиво улыбнулся и всплеснул руками. Потом отошёл от ограждения, нарезая вокруг Влада полукруг. — Просто замечательно! Великолепно! — Прекрати кричать. На нас смотрят люди, — процедил Цепеш. Пара прохожих действительно обернулось. Локид вернулся и быстро прошипел сквозь зубы: — Тогда какого дьявола мне о ней ничего неизвестно? Ты просишь… нет — требуешь найти всё в срок, и «забываешь» о такой незначительной детали. Что за игру ты затеял, Влад? Цепеш устало усмехнулся. Ноэ, как обычно, слишком многое себе позволял. Любому другому за подобный тон Дракула уже давно бы свернул шею. Но, видимо, потому Локид и стал его другом, что плевать хотел на все его статусы. — Я не хотел её показывать без необходимости, — спокойно ответил Влад, возвращая свой взор на едва колышущуюся воду. — Никому. Это слишком личное. Локид внимательно изучал его лицо какое-то время, потом протяжно вздохнул и встал рядом. — Не думал, что ты такой, — тихо сказал он. — Какой? — губы Цепеша снова чуть изогнулись. Локид хмыкнул в ответ: — Не знаю. Сентиментальный?.. — Сентиментальный… — эхом повторил Цепеш. — Она слишком много значит для меня. — Та картина? — осторожно уточнил Ноэ. — И картина тоже, — вздохнул Влад. — Это её автопортрет. Незавершённый. Повисла недолгая тишина, нарушаемая шумом засыпающего города и плеском воды о каменный причал. — Я передам картину, — нарушил молчание Влад. — Прибуду в замок через пару дней. — Тебя перенести? — Не стоит. Я по старинке, через наших, — он хлопнул друга по плечу. — Ты лучше береги силы, они ещё пригодятся. Неспешно Влад направился к правому берегу реки Арно. — И даже не спросишь, всё ли спокойно в Датском королевстве? — окликнул его Ноэ через десяток шагов. Влад медленно обернулся, встречая ироничную улыбку демона. — Насколько я тебя знаю — ты бы с этого начал, — ухмыльнулся в ответ вампир. Ноэ рассмеялся, качая головой. Потом убрал руки в карманы и ещё какое-то время стоял так, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Дракулы. Мда. А он, похоже, за чуть более, чем два века с начала знакомства, а после и дружбы с Королём Карпат, не успел узнать его так же хорошо. За весь разговор — ни слова о делах насущных. Всё — только о ней. Кто же ты такая, Лале?