* * *
— Ты в чём на вручение аттестатов пойдёшь? — спросила Лиза, лёжа на тёплой траве. — Да чёрт его знает. В спортивном. — ответил Кирилл, выпуская дым, пытаясь повторить форму пышных облаков. — Я серьёзно. — А мы шутим по твоему? — подначил Лёша. — Не, так не пойдёт. Надо быть нарядным таким. У вас же ещё «Алые паруса». Может у Игоря посмотришь что? — У него только отцовский картуз остался. С восьмого класса таскает, всё никак потерять не может. — А чё это ты за ним с восьмого класса наблюдаешь? — Лёх, не ревнуй. — Да похуй. Но это правда. У него бесполезно искать. Но найти надо. — Гречкин недовольно посмотрел в его сторону. — Каюсь, мне не всё равно на внешний вид. Я просто тебя поддерживал. — Молодец. Пойдёшь в туфлях, с пакетом, как на выборы. — Да ладно, будешь в рубашке, в брюках. — Мне не удобно в рубашке и в брюках. — Ну что ты, как ребёнок? Тогда в джинсах и бадлоне. Будем одинаковые. Как Биба и Боба. — Так и решили. Два выпускника в полностью чёрной одежде. — Вы вообще в курсе, что в чёрном на праздник идти не культурно? И как-то странно? — Не начинай. Я тебя умоляю. Ещё твоего наставления мне не хватало. Сильно суеверная? — Просто не хочу, чтобы случилось чего. — Ну, значит, в гроб красивыми ляжем. — Кирилл! — Ок-ок. Молчу.* * *
Осталось всего пару недель до переезда в съёмную квартиру, на которую строили планы парни, до выпуска из того места, которое считали домом. Стены будут помнить всё, что с ними произошло. Этот чердак будет помнить разговоры, слёзы, поцелуи. Только он. Лёша залез на крышу за Кириллом, которого не было уже около часа. — Дед, ты чего тут сидишь? Забыл как спускаться? — Оставь меня старуха… я в печали. — Гречкин задумчиво смотрел вдаль и затягивался свежей самокруткой. — Слышал, вчера какому-то врачу живот вспороли? Игорь уже этим занимается. Говорил, крови столько было. Он думает, что это дело серийного маньяка. — Не-а, не слышал. Думаешь, опять Дагбаев балуется? Спустил своего цепного пса погулять. — Не думаю. Зачем ему этот врач? Тем более так жестоко… — У богатых свои причуды. Лёша ждал, пока Кирилл предложит ему сесть рядом, но Гречкин не изъявлял ни малейшего желания общаться. — Чего тут один сидишь? — сквозь напряжение спросил Макаров и присел вплотную вопреки жаре. — Я настольгирую. — ветер трепал всё ещё не обстриженные волосы. Лёша сравнивал его с юным Ди Каприо в «Титанике». — Думаешь, мы справимся со своей жизнью? Я боюсь представить, как буду жить дальше. Я же ничего не знаю. Не могу. — Боишься — не делай. Делаешь — не бойся. Но за нас уже сделали выбор. Мы живём, так чё кипишевать? Это же всего лишь жизнь. Выбора, как такового, нет. Будем карабкаться пока не выйдем на свет. — Ты так просто об этом говоришь. А вот если я умру, ты вскроешься? Ну, типа, чтобы в этот день погасло сразу 2 звезды. Нет. Потому что жизнь это всё, что есть. Потому что страшно. — Да легко. Вскроюсь на раз-два. Надо уметь отпускать. Даже если это твоя жизнь. Зачем жить без цели? — Ты стал каким-то слишком депрессивным…я типа пошутил. — Ага. Кирилл встревоженно смотрел, как Лёша достал сигарету и быстро выпускал дым изо рта. С каждым днём Макаров становился всё более и более странным: отходил от привычных рассуждений, делился новыми мыслями, менялся как морально, так и физически. Возможно он просто вырос.* * *
— На сцену приглашается… Директриса поочерёдно вызывала одиннадцатиклассников для вручения корочек. Кирилл и Лёша забились в самый конец зала, не желая слушать однотипные поздравления. — Зачем мы надели эти рубашки? Выглядим, как мальчики-зайчики. — Потому что Лизе так спокойнее. Это всего на час. — Да я того рот наоборот еб… — Кирилл осадился от недовольного взгляда какой-то мамочки. — Кто придумал эти воротники? — Дед, хватит вонять. — Пошёл нахуй, мелкий. Вон, смотри, щас ты пойдёшь. Катись. — Гречкин толкнул Лёшу в плечо и тот буквально выпал в проход, обратив всё внимание на себя. Макаров злобно посмотрел на посмеивающегося Кирилла. — …Алексей Макаров! — пришлось идти дальше. Красная корочка, которую так желал Лёша уже не казалась такой значительной. Он понял то, что не может найти ни одного яркого воспоминания за годы учёбы. Типичные школьные истории, скандалы, праздники — всё как будто прошло мимо него. Неужели красный аттестат стоит стольких пропущенных лет жизни? Восходя по лестнице Лёша запнулся за последнюю ступеньку и чуть не упал, чем вызвал ещё больше смеха. Кажется, что более нелепым быть просто невозможно. Директриса сразу сунула аттестат с медалькой в руки и крепко схватила его за плечи, улыбаясь в главную камеру. Спустя мгновение она уже спешил спустить его со сцены, чтобы пригласить нового ученика. — Спасибо. — буркнул Макаров и сбежал обратно на место. — Феерично. — Могу согласиться. — Да ладно… зато у нас теперь есть крышки для доширака. А у тебя даже подставка под кружку. — Реально. Может пойдём? Заебало меня это представление. Или ты… ещё посидишь? — Угараешь что-ли? Пошли конечно.* * *
Кирилл расстегнул рубашку наполовину и распустил короткий хвостик. Его внешности правда можно было позавидовать и в театральное он поступит с лёгкостью. В этом не было никаких сомнений. Он зацепился за фонарный столб в сквере и разок прокрутился вокруг него, манифестируя: — Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, я — бесценных слов мот и транжир! — прокричал он и запрыгнул ногами на ближайшую лавочку. — Вот вы, мужчина, — указал Кирилл на любопытно смотрящего Лёшу. — у вас в усах капуста! — он дотронулся до носа Макарова. — Где-то недокушанных, недоеденных щей; Вот вы, женщина, — громко сказал он куда-то вдаль. — на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей. Макаров дёрнул его за выставленный указательный палец и стащил с лавки, пока кто-то к ним не пристал за нарушение порядка. — Я это уже слышал. — сказал Лёша, прижимаясь боком к Кириллу. — Да? Значит я и правда старею. Или жду, пока ты выучишь это наизусть. — Не дождёшься. Я слишком далёк от поэзии. Сорри.* * *
— Давай быстрей! Пропуск не забудь! И мой захвати. — Да помню, погоди. — Мы опаздываем. Там щас всё запустится и уплывёт. Лёша с самого детства мечтал отправиться на «Алые паруса». Это всегда было чем-то сказочным. Макаровы в своём полном составе приходили на набережную, отец сажал Лёшу на плечи, чтобы он посмотрел на те самые паруса. Было видно всегда плохо и, сказать честно, паруса никогда не попадали в обзор. Это закончилось со смертью матери. И свои следующие «Алые паруса» Лёша отметил уже в новом доме. — Вот ты копуша. — Я не виноват, что потерял свой телефон. — Потому что класть нужно в одно и то же место. — Успокойся, без нас не начнут.* * *
Белая ночь сгущала краски. На часах нули, а на небе только появлялись первые звёзды. На дворцовую площадь парни не пошли. Сразу к Неве, чтобы занять лучшие места. К большому разочарованию куча народа с невероятной скоростью сходилась к набережной. Было ощущение, что если остановиться на секунду, куча выпивших подростков запросто тебя затопчут. — В детстве всё выглядело по другому. — прошептал Лёша самому себе. — Туда! Там рядом салют выстрелит! Будет классно. Пойдём! Кирилл обернулся на потерянного Лёшу. Его лицо не выражало должного энтузиазма. Резко заболела голова, стало душно. Все силуэты плыли перед глазами. — Лёх, ты как? Плохо? — Душновато… Уведи меня туда, где меньше людей. Гречкин взял его за руку и дёрнул в свою сторону. Сквозь недовольных людей Кирилл продирал дорогу к самой воде. — Эй, пидарасы! — крикнул какой-то выпускник. — Куда попёрли?! — Отъебись… — сказал Лёша из последних сил и скрылся за толпой новых недовольных людей. — Всё, Лёх. Подыши. Скоро начнут. Вскоре состояние стало стремительно улучшаться. Пахло свежестью, водой и еле уловимой свободой. Заиграла громкая музыка, оглушая всех вокруг в радиусе пятисот метров. Издалека показался тот самый корабль с алыми парусами. — Вон там! Лёх, смотри! Кирилл со всех сил удерживал себя, чтобы не запрыгнуть на каменную изгородь. Он до сих пор держал Лёшину руку. Корабль подплывал всё ближе и ближе. Макаров задумался о том, что раньше корабль не подписывал настолько близко, но списал это на спутанные воспоминания. Корабль поражал своей красотой. Он был в точности, как двенадцать лет назад: высоченные крепкие мачты на которых держались величественные алые паруса. Фейерверки разлетались искрами в разные стороны, добавляя помпезности мероприятию. На телефон пришло сообщение от Игоря: «Ты где?» Лёша удивился такому вопросу. Зачем ему это знать? Да и как будто так непонятно где он. «На Парусах» — напечатал Макаров и убрал телефон обратно в карман. Корабль подплыл совсем близко, критично близко. Кирилл наконец отпустил Лёшу и приподнявшись на руках, забрался на каменную изгородь. — Кир, ты куда?! — Посмотреть! Фоткай, пока я красивый! Гречкин выпрямился широко расставив руки. Лёша смотрел на него горящими глазами, забывая, кто перед ним, Кирилл или сам Грей. Он обернулся, продолжая стоять в полный рост. В кармане продолжал вибрировать телефон, что упорно игнорировал Лёша. Вдруг на долю секунды Макаров увидел яркое свечение позади Кирилла… Крики, звук, волна. Огромный взрыв поразил всё вокруг. Лёша рефлекторно упал на землю, не подумав, что сейчас произошло. Глаза плотно зажмурились, лицо обдало жаром и неприятно защипало. Люди, которые так же упали на землю, уже ломились в обратную сторону от Невы. Но те кто не успел уже лежали и вряд-ли встанут самостоятельно. Лёша разомкнул один глаз. «Что произошло?» Вокруг обломки, куски досок и катастрофически много тел. Лёша огляделся. Кирилла нигде не было. Макаров встал и посмотрел на воду. От корабля остались только мачты и каркас корабля, который уже начал тонуть. «Может он убежал?» [Жвачка — Noiz MC] Лёша откидывал обломки, пытаясь найти хоть что-то и спустя минуту встал в ступоре. Из-под большой доски торчали ноги в белых кроссовках. — Кирилл… Из-за взрывной волны его отбросило намного вперёд. Под доской ещё виднелось еле заметное шевеление. В груди всё сжалось. Макаров не мог сдвинуться с места. Боль в груди парализовала всё тело. «Что это было? Нет, пожалуйста…» — Блятство… Лёша дёрнулся вопреки каменным ногам. — Кирилл, нет, нет, нет. — он откинул доску и услышал сиплый громкий вздох. Кровь пропитала белую рубашку, изо рта тёк не останавливающийся красный ручей. Лёша понимал, что все органы были смяты и повреждены, и нет никаких надежд на спасение. Взгляд Кирилла метался в агонии. Читался неподдельный животный страх. Вдруг он посмотрел на Макарова. Кровь повторно брызнула, когда он издал звук. Он захлебнулся и закашлялся. Ноги подкосились и Лёша приземлился в бордовую лужу. Колени разбились о каменную плитку. Дрожащие пальцы прикоснулся к лицу Кирилла. Макаров попытался приподнять его голову, чтобы тот смог прожить на капельку подольше. — Кирилл… — слёзы градом капали из глаз. — Киря… — Лёш… — Кирилл дотронулся запачканной рукой до чужой груди и улыбнулся кровавыми зубами. Макаров видел, как в глазах напротив стремительно гасла жизнь. — Звезда…потухла. — Нет, не говори так, Кирь! — Прости…меня. Мал…лой. Спустя секунду огонёк в глазах окончательно погас. Кирилл смотрел сквозь Лёшу, уже не замечая ничего. Макаров не мог осознать, что сейчас произошло. Шок холодным током пронизывал тело вплоть до кончиков пальцев. Голова закружилась от запаха гари и крови. Ещё мгновение и Лёша потерял сознание, голова наклонилась вперёд, но его резко дернули за ворот и проволоки проч. — Нет! Нет, Кир, нет! Лёша срывал голос, пытаясь вырваться, цеплялся за доски и одежду лежащих людей, но тело оставалось все дальше и дальше. — Успокойся. — послышался голос Грома. Он поставил парня на ноги и продолжил тянуть за собой. — Там Кирилл! Его нельзя оставлять! — Лёша закашливался от рыданий и крика, и уже почти не вырывался. — Скажи спасибо, что там лежишь не ты. Игорь привёл его к машине скорой помощи с открытой задней дверью посадил Лёшу и сел рядом. Сразу выбежала женщина в халате с кучей вопросов. Отвечал ей только Гром. Лёша смотрел вниз, игнорируя свет фонарика и вкус крови, которой было залито его лицо. Люди уже разбежались кто куда, а набережная была похожа на последствие Бородинского сражения. Врачи бегали с носилками, те, кто могли идти, сами волоклись к машинам. А Макаров не мог отвести взгляд от бездыханного тела вблизи реки. Женщина проверила целостность рёбер и головы. Лобная часть была разбита от неудачного приземления. — …взорвали Площадь Восстания. Шампур полетел. Чуть не подорвали метро. — докладывал Гром, стараясь отвлечь Лёшу. Макаров, игнорируя все разговоры, достал телефон из кармана. Четыре новых сообщения. «Быстро уходите оттуда!», «Быстро!», «Корабль взорвётся!», «Блять, где вы?!» — Если бы я читал… Шок потихоньку начал отпускать. На его смену пришла головная боль. В щеках и во лбу застряли занозы от более крупных досок. Их уже пыталась вытащить медик. Влага всё больше раздражала раны, не давая хоть на секунду успокоить нервы. — Пожалуйста, заберите его. Я прошу вас. Заберите его оттуда. Пожалуйста… — слёзы полились с новой силой. — Успокойся и не вертись. — ответил Гром и повернул Лёшу обратно к врачу. — Там… Кирилл… Он… Игорь… — сквозь всхлипы пытался сказать Лёша. — Нужно зашить лоб. — женщина обратилась к Грому. — Будем везти в приём. — Да, везите раз нужно. — Нет, куда? А куда Кир… — Я тебе все расскажу. Сейчас едь. Отвезите его домой, пожалуйста. Не хочу, чтобы он с собой что-то сделал. Макарова трясло от рыданий, что цепляло Игоря за душу. — Лёш… Гром дёрнул его к себе, крепко обнимая и парень истошно закричал, уткнувшись ему в плечо. — Все будет хорошо. Всё хорошо.* * *
По дороге в больницу Лёшу срубила дикая усталость. Он не открывал глаз, вопреки уговорам врача, до самого кабинета травматолога. Там уже ждал молодой врач, по видимому практикант, потому что врачей не хватало. Макарова трясло, пока в его кожу входила и выходила медицинская игла. — Ты как? — внезапно спросил врач. — Мы пришли вдвоём. А ушёл я один. Ещё есть вопросы? — Я попрошу, чтобы тебе вкололи успокоительное. — Сделай так, чтобы я уснул. И забыл это всё.* * *
Как и просил Игорь, Лёшу привезли домой, где его ждали воспитатели. Никаких вопросов решено было не задавать, потому что Гром уже всё рассказал. Лёша, игнорируя предложения о помощи, тяжело поднялся по лестнице, цепляясь руками за всё подряд. Дверь распахнулась и Макаров увидел Лизу с таким же заплаканным лицом, как и у него, сидящую на его кровати. Она вскочила, не отрывая взгляда от брата. — Кирилл? Лёша покачал головой и сел на кровать, обняв вновь расплакавшуюся Лизу. Слёзы у Лёши уже закончились. Горе от потери притупили транквилизаторы. Стало легко. Появилось ощущение, что он не проснётся больше. Кровать напротив пуста, а в новой квартире, кроме кольца, и вовсе ничего от Кирилла не останется.