Око Дьявола

159,3 Морган не переставал удивлять. Какая трогательная привязанность к старшему поколению. Итан не знал ни своих бабушек, ни дедушек. Он родился слишком поздно и в живых, увы, никого не застал. В детстве он завидовал своим сверстникам, которые хвастали, что выходные проведут у бабушки с дедушкой, в гостях у которых будут кататься как сыр в масле. Не меньше завидовал и тем, кто капризно заверял, будто времяпрепровождение у стариков — скука смертная. У Итана не имелось ни интересных поездок, ни скучных, оттого хотелось всего и сразу. Вот только и у таких взаимоотношений существовала оборотная сторона. Никто не вечен. Чем больше у тебя родни, тем больше людей тебе придется похоронить. И многие сверстники Итана уже тогда, в младших классах, были обречены потерять своих бабушек и дедушек. Потерять или, как в ситуации Моргана, вынужденно наблюдать их медленное затухание. Итан не ожидал, что дом престарелых всколыхнет его собственные не самые приятные воспоминания. Трава цвета изумруда. Клумбы с цветами, настолько яркими, что они казались искусственными. Подстриженные кустики. И постоянно снующие вокруг медсестры в белых халатах да волонтеры с натянутыми улыбками и бесконечной усталостью в глазах. Своим наличием они напоминали, что всё вокруг — лишь красивая картинка с макета, скрывающая за собой пугающую истину: проживающие в этом месте люди доживали свой век, ожидая собственной смерти. И этого факта не умаляли ни красивые резные лавочки, на которых старики играли в шахматы, ни раскидистые клены, в тени которых отдыхали постояльцы этого места. Хорошая погода и свежий воздух не стирали ощущение одиночества и покинутости. А запах свежей выпечки не заглушал чувство приближающейся утраты. В доме престарелых было красиво и даже уютно, но Итану здесь не понравилось. Это место угнетало его и вызывало в нем необъяснимую тревогу. Повсюду здесь между ухоженными дорожками, красиво струящимися фонтанчиками и хриплым старческим смехом ему виделась смерть. Потому Итана поразил тот факт, что Морган посещал это место каждую неделю. Можно было бы предположить, что на него это место влияло иначе, нежели на Томсона. Но одного лишь взгляда на парня хватило бы, чтобы понять: Ноа здесь было даже хуже, чем Итану. Он не просто ощущал здесь неприятное гнетущее удушение, нет. Он это место ненавидел. При желании проводить с Морганом больше времени, Итан не терял надежды в процессе общения узнать о Ноа нечто, что отвратило бы от него Томсона. Такое у Итана уже бывало, и не раз. Порой единственной идиотской фразы хватало для того, чтобы собеседник переставал для Томсона существовать. Вот только пока любое слово Ноа, любой его жест или реакция вели к ровно противоположному эффекту. Даже когда Морган, разозленный поведением Итана у ресепшена, выволок его на улицу, грубо говоря, за шкирку, как провинившегося щенка, Томсон ни на секунду не усомнился в том, что из них бы вышла идеальная пара. Скорее, эта ситуация лишь в очередной раз убедила Итана в их с Ноа отличном дополнении друг друга. А уж когда Морган, возмущенный ситуацией, повысил голос… Хорошо, что Ноа не умел читать мысли, иначе бы захлопнул рот и больше никогда не произнес ни слова, только бы не наблюдать буйно цветущие фантазии оголодавшего Итана. Нет, в общем и целом их маленькая стычка Томсона все же разозлила. Внутреннее существо разгневанно вопило от необходимости под кого-то прогибаться и подстраиваться, ведь Итан годами с усилием выстраивал из себя человека, не подверженного общественному мнению и разрешавшего себе говорить вслух все, что он думает. Но, как бы горько это ни звучало, мнение Ноа его интересовало. И не прислушиваться к нему было невозможно по двум причинам: во-первых, потому что Итану не хотелось словом или действием обидеть Моргана, во-вторых, в чем-то Ноа, к сожалению, был прав. В силу испортившегося характера, Итан давно растерял всех своих друзей и знакомых. Не было рядом с ним человека (кроме отца, слишком занятого для того, чтобы учить сына уму-разуму), который бы заставлял Итана посмотреть на свое поведение со стороны. Не было и того, кто попытался бы его притормозить и внятно объяснить, что не так. Не было, и вот появился. Итан отличался вспыльчивостью, но не глупостью. И он осознавал, что не всегда и не в любой ситуации правда на его стороне. Иногда разум затмевали чувства. Те самые, которые окружающие предпочитали не замечать, и потому искренне не понимали, отчего Итан на то или иное действие реагирует так резко. Не сказать, что Ноа в этом смысле отличался бОльшей, чем остальные, проницательностью. Но он, как минимум, не побоялся высказать свое недовольство вслух, смотря Итану в глаза, а не взялся перешептываться у него за спиной. — Красиво, — выговорил Итан громко, чтобы женщина, к которой он обращался, заметила его. — Да, картина просто огонь! — тут же поддакнул Морган, в этот момент выглядевший гордым за свою бабушку и ее творчество. Седая женщина вздрогнула и оглянулась. Волосы она собрала в пучок на затылке. Глаза явно потеряли былую яркость, но сине-зеленый оттенок, если присмотреться, угадывался. Такой же морской, как у ее внука. Женщина поправила очки с толстыми стеклами, всматриваясь в нежданных гостей. Сперва на ее лице прочиталось смятение, а затем на губах расцвела искренняя широкая улыбка. — Ноа! Мальчик мой! — всплеснула она руками, неуклюже поднимаясь с табуретки. Будь ей чуть меньше лет, и она бы точно с нее подскочила. Итан перевел взгляд на Моргана, понадеявшись поймать точно такую же улыбку и с его стороны, но Ноа замер и уставился на свою бабушку как на привидение. Будто ее реакция сбила его с толку. И через мгновение Итан понял почему. — Дорогой, я так скучала! — защебетала женщина, подходя к Итану и заключая его в объятия. Томсон замер. Замер Морган. Женщина, признавшая внука в другом человеке, медленно отстранилась от застывшего Итана и потянулась к его лицу. — А зачем тебе маска, милый? Неужели ты умудрился подхватить простуду в такую жару? — Да, я болею очень заразной болезнью, — выпалил Итан, попятившись. Он помнил, что грубить бабушке Ноа нельзя. А уж бить ее по рукам, чтобы она ни в коем случае не касалась его, тем более. Но и снимать маску и делать вид, будто в ней нет необходимости, Итан так же позволить себе не мог. — Ах, вот оно что, — сочувственно вздохнула женщина. — Как бы я хотела сделать тебе свой фирменный ромашковый чай с медом. Помнишь, в детстве я всегда тебя им поила? Но в этом месте нет ни меда, ни ромашки, — развела она руками. Прозвучало это печально. — Но не будем грустить из-за таких мелочей! Лучше скажи, кто этот красивый юноша? — указала она на Ноа. Морган побелел как мел. — Неужели… — женщина нагнулась к Итану ближе, и он ощутил исходящий от нее стойкий запах краски, — …твой молодой человек? Ого, она осведомлена об ориентации Моргана. Интересно, когда он признался и как? Еще интереснее, что теперь следует ответить? — Да, это мой парень, — подтвердил Томсон, поймав краем глаза, как лицо Моргана вытягивается. Ну а что еще он должен был ответить? Ведь только так появлялся шанс на то, что бабушка уделит внимание и Ноа. Причина ответа Итана крылась исключительно в этом. Исключительно! — Его зовут… — Итан запнулся. — Итан. — Итан и Ноа! Звучит великолепно! — заявила женщина, потянувшись было к запястью Томсона, но он резко завел руки за спину и в ответ на обеспокоенный взгляд старушки выдавил: — У меня… Э-э-э… — Итан не любил врать без веских причин. В такие моменты, как назло, ничего не шло в голову. — Экзема, — выпалил Морган. Женщина перевела на него взгляд: — Ноа, дорогой, а кто этот красивый юноша? Неужели… Итан понял, что просчитался. Кем бы он ни представил Ноа, это бы ничего не решило. Впрочем, это не помешало ему назвать Моргана своим парнем и во второй раз. — Боже, как же давно я тебя не видела! Скорее садись и расскажи мне, как твои дела! — женщина направилась обратно к табуретке. Первой же мыслью, которая возникла в голове Итана, лишь женщина повернулась к нему спиной, оказалось желание бегства. Следовало уходить как можно скорее. Томсон уже было развернулся, чтобы выйти из беседки, но путь ему преградил Ноа. Не то чтобы он казался непреодолимым. Чтобы убрать его с дороги, хватило бы одного несильного толчка. Но Итан решил послушать, что же тот задумал. Ноа наклонился к Итану и тихо прошептал: — Подыграй. Правое ухо Итана обдало жаром дыхания Моргана. Хорошо, что Ноа хватило ума не трогать Томсона. Хорошо, что Томсону хватило выдержки не ударить Моргана, когда тот оказался к нему настолько близко. Достаточно было и испытания под кодовым названием «бабушка». На ближайший месяц лимит прикосновений закончился. — Прошу тебя, пусть считает, что к ней приехал внук, — попросил Ноа, болезненно морщась. — К ней и так приехал внук, — тихо парировал Итан. — Узнаваемый внук. Меня она уже давно не признает, — поделился Морган. — Тогда зачем ты к ней ездишь? — искренне удивился Томсон. — Как это зачем? Я-то ее узнаю. И я-то ее помню! — Как-то все это несправедливо, — заметил Итан. — Хорошо, так и быть. Подыграю. Но я не отличаюсь гуманизмом. Если ты хочешь, чтобы я что-то сделал для тебя, предложи достойное вознаграждение, — потребовал он. — А чего бы ты хотел? Итан много чего хотел. Учитывая, что за четыре года он ни разу не прикоснулся к человеческому телу (исключая драки), фантазия Томсона работала за троих. Ох… Он бы, конечно… Да… — Мне ничего не нужно, — соврал Итан не моргнув и глазом. — Тогда… — Ноа постучал по подбородку, размышляя. — Я буду должен тебе желание. Наверняка, рано или поздно чего-то ты да захочешь! Ловко выкрутился. — Сделаешь все, чего бы я ни попросил? — уточнил Томсон. — В разумных пределах, — пробормотал Ноа. — Быть может, все мои желания исключительно неразумные, — хмыкнул Итан. — Да и шкалы разумности я здесь не наблюдаю, — заметил он, нахмурившись. — К тому же за тобой и так уже числится один должок, — напомнил Томсон, мысленно возвращаясь к прошлому вечеру. Моргану еще следовало загладить вину, а уже затем раздавать обещания. — Я помню. Но это будет два разных долга, — заверил он. — А в чем отличие? — В первом случае именно я должен придумать что-то для тебя, верно? А во втором — ты мне скажешь, чего бы тебе хотелось. — Сплошная пустая болтовня, — подвел итог Итан. — Хорошо, будь по-твоему. Но я сразу предупреждаю, что с расплатой лучше не затягивать. — А иначе что? — Начнут капать проценты. — Проценты на желания? — улыбнулся Ноа. — Именно, — кивнул Итан и двинулся к лавке, что стояла рядом с бабушкой Ноа. Итану пришлось сесть подле женщины, тогда как Ноа расположился чуть поодаль. Все происходящее казалось Томсону полномасштабным абсурдом, который с каждой минутой лишь обострялся. Женщина сыпала вопросами, а Итан отвечал, опираясь на тихие подсказки Ноа. Неужели она этого не замечала? И в ее страдающий от болезни разум не закралось даже толики сомнения? Какое омерзительное заболевание. С бабушкой Ноа Итан беседовал минут сорок. Это испытание его морально вымотало. Но судя по Моргану, его оно и вовсе убило. Причем не единожды. Ноа за время разговора не раз пытался в него влиться, но женщина либо игнорировала его, либо вновь интересовалась у Итана, кто Морган такой. Под конец Ноа сдался, и, когда они с Итаном уже возвращались на стоянку, на нем не было лица. — Ты сильно расстроился? — спросил Итан уже в машине. Морган лишь неопределенно пожал плечами. — Давно не видел ее такой счастливой. Я рад, что сегодня бабушка так много улыбалась, — пробормотал он себе под нос с такой осторожностью, будто боялся, что Итан углядит в его словах ложь. — Но ты расстроился? — не отставал Итан. Дурацкий вопрос. Конечно же, он расстроился. Морган нервно пожевал нижнюю губу. И так ничего и не ответил. — Если у тебя нет настроения, можем на сегодня закончить, — спокойно оповестил Томсон. Как бы ему ни хотелось побыть с Ноа подольше, мучить его он не собирался. Морган встрепенулся и поспешно покачал головой. — Нет, все в порядке, — заверил он. — Только, м-м-м… Ты не против, если я заскочу домой? — Без проблем, — кивнул Итан и завел машину. Морган и до этого не то чтобы болтал без умолку, но раньше его молчание Итан связывал со смущением, теперь же тишина несла за собой тягучую тяжесть. И Томсон самую малость ощущал свою вину за это. Следовало остаться в машине, как того просил Ноа. Но нет. Итан, как обычно, сделал все по-своему. Был ли он теперь доволен результатом? Безусловно, нет. Звук дождя, привычно раздававшийся из динамиков автомобиля, внезапно начал раздражать сильнее обычного, потому Итан переключил запись на радио. Салон машины заполнил вокал Роберта Джонсона — одного из самых известных блюзменов XX века. Он утверждал, что заключил на перекрестке сделку с Дьяволом, чтобы играть блюз. …Early this mornin', ooh, when you knocked upon my door …Рано утром, ох, когда ты постучал в мою дверь …And I said, «Hello, Satan, I believe it’s time to go» …И я сказал: «Привет, Сатана, я считаю, что пора уходить» …Me and the devil, was walkin' side by side …Я и Дьявол шли бок о бок Итан невольно задумался, что бы он сам попросил, предложи ему Дьявол сделку. Это он Моргана заверял, что желаний нет. Но их хранилась целая туча в глубинах подсознания Томсона, настолько темного, что он сам предпочитал лишний раз туда не заглядывать. И все же… Каким было бы его желание? Исправить прошлое? Подкорректировать настоящее? Или дать себе шанс выстроить счастливое будущее? Итан невольно покосился на Ноа и заметил, как тот беззвучно подпевает. Значит, музыкальный выбор оказался верным. Чего и следовало ожидать от обладателя «Ока Дьявола». Интересная способность в руках человека, которому совесть не позволяла воспользоваться ею ради собственной защиты. Воистину дьявольская насмешка. — Я постараюсь вернуться как можно скорее, — кинул Морган, лишь Томсон остановил машину у его дома. — Не пригласишь меня? — поинтересовался в ответ Итан. Не то чтобы ему так уж хотелось увидеть жилище Ноа, хотя любопытство имело место быть. Но главной причиной его вопроса оказалось скребущее чувство вины. Томсон понимал, что ни в чем не виноват. Но понимание разнилось с ощущениями. По несчастному лицу Ноа пробежала рябь сомнения. — Д-да, конечно, — выдавил он запинаясь. — Пушистик и Арахис будут рады гостям! — выговорил он уверенней. — А как насчёт тебя? — уточнил Итан без тени шутки. — Конечно, буду рад и я, — пробормотал Морган, мгновенно краснея. Что ж, пусть лучше и дальше смущается, чем выглядит как самый несчастный человек на свете. При виде печального Моргана Итану хотелось обнять его и пожалеть. Но он не мог сделать первого и не был способен на второе. Оставалось выказывать моральную поддержку, в которой Томсон также никогда не преуспевал. Квартира Моргана показалась Итану миниатюрной. Скорее всего, виною этому было то, что все ее стены без исключений украшали картины, висевшие сплошными рядами. Также нашлась батарея картин, хранившаяся у дальней стены, сбоку от широкой кровати. Оставалось лишь догадываться, как пушистые жители этого дома умудрялись уживаться с эдакой картинной галереей, не портя ее. — Все это нарисовала твоя бабушка? — уточнил Итан, вглядываясь в холст, на котором запечатлели закат, пробивающийся сквозь вздымающуюся волну. — Ага, — послышалось глухое от Моргана. — Хочешь чаю? — Нет. — Тогда, если ты не против… — в руке Ноа появилось полотенце. — Мне надо умыться. Для того чтобы умыться, ехать домой было совсем не обязательно. — Да, конечно, — Итан не стал поднимать эту тему, предпочтя продолжить знакомиться с картинами. Все они изображали море, океан, воду. Но при этом являлись абсолютно разными. И невероятно реалистичными. Итан будто смотрел на фотографии. Понять, что это рисунок, вышло бы, лишь очень хорошо присмотревшись к поверхности холста. Итан прошёлся по маленькой студии, рассматривая картины, вывешенные на стенах, а затем взялся за батарею у стены. Он был примерно на середине, когда почувствовал неожиданное прикосновение к ноге и вздрогнул: черный пушистый кот с подозрением обнюхивал его икры. Первым порывом большинства людей при виде огромного пушистого кота стала бы попытка погладить животное. Итан не шелохнулся. Он взирал на кота, а тот взирал на Итана. Они будто играли в гляделки на выносливость. И победил бы тот, кто моргнул последним. Итан проиграл. Случайно. Послышался звук падения, который заставил его прервать зрительный контакт с подозрительным котом и рефлекторно оглянуться. Источник звука обнаружился у него за спиной. Рыжий кот, что все это время вольготно валялся на кровати, в какой-то момент решил вытянуть задние лапы. В процессе потягивания животное задело лежавший на тумбочке у кровати скетчбук. Он и упал на пол, раскрывшись на страницах, которые в последнее время заминали сильнее остальных. Итан поднял скетчбук, не собираясь в него заглядывать, вот только нечаянно столкнулся с нарисованным на бумаге колючим взглядом. Его взглядом. Ноа исполнял свои рисунки не в реализме, как это делала его бабушка. Его стиль больше походил на комиксный. И все же Итан без труда узнал собственную персону. Томсон понимал, что лазить по чужим альбомам без разрешения как минимум некультурно. Но с другой стороны… на страницах изображали его. И делали это тоже без его разрешения. Потому просмотр подобных скетчей показался Итану достойной платой. На странице, которая открылась ему первой, Итан сидел на диване. Это была зарисовка с вечеринки, на которой они с Ноа познакомились. Итан действительно выглядел таким хмурым и нелюдимым? Томсон перевернул страницу. На следующем скетче он снимал с лица маску. На третьем — стягивал с себя толстовку. Так. Итан пролистал дальше и оценил собственный нафантазированный Морганом торс. Что ж… Очень похож на реальный. Правда, Итан не мог похвастать настолько выразительными кубиками пресса, о которых, видимо, мечтал для него Ноа. Но в общем и целом было похоже. На этом скетче Итан цеплял пальцем пуговицу джинсов. А в Моргане жило куда больше чертей, чем казалось на первый взгляд. Томсон перевернул очередную страницу и… тут же захлопнул скетчбук, неожиданно ощущая приливающий к щекам жар. Это еще, черт побери, что такое?! Итан вновь приоткрыл страницу скетчбука и захлопнул ее так же резко, как и в предыдущий раз. А ему-то казалось, что его ничем не смутить. Что ж, он ошибался. Томсон поспешно положил скетчбук на место и заставил себя вернуться к рассматриванию картин. Мысли еще какое-то время возвращались к рисункам Ноа, но он с усилием их от себя отгонял, пытаясь утопить внимание в нарисованных волнах моря. И, в конце концов, у него это получилось благодаря одному из последних в батарее изображений. Эта картина отличалась от предыдущих, потому что являлась единственной, на которой, помимо воды, было запечатлено еще кое-что. Итан невольно посмотрел на оборотную сторону холста и прочитал уже знакомое словосочетание. «Око Дьявола» — так она называлась. 172-175 Ноа знал, что очень глупо заезжать домой, чтобы пореветь. Проделать такое он мог и в туалете придорожной закусочной. Или в супермаркете за брикетами с туалетной бумагой. Или мог не реветь вовсе. В конце концов, он уже достаточно взрослый, чтобы уметь сдерживать подобные порывы. Достаточно же? Или нет? И все же ему нужно было домой, чтобы всласть поплакать в Пушистика. Вот только он не рассчитывал, что Итан решит составить ему компанию. План по рыданию в кота с треском провалился, потому Ноа ничего не оставалось, кроме как запереться в ванной. Он выудил из-под принесенного полотенца пачку сигарет, зажигалку и ручку, уселся на холодный пол и вывел на сигарете слово, которое невыносимо хотел скурить последние два часа своей жизни. «Альцгеймер» — написал он на сигаретной бумаге, прежде чем прикурить. Ноа надеялся, что сигарета немного притушит рвущиеся из него эмоции, но просчитался. Слёзы покатились по щекам, ещё когда он не выкурил и половины. Поспешно включив воду в раковине, Ноа забился в дальний угол ванной комнаты и сдавленно заплакал, то и дело прикладываясь к сигарете. Не вина бабушки в том, что она не узнала его. И уж тем более не ее вина, что она увидела Ноа в Итане. Ответственность за это лежала лишь на плечах болезни. Нельзя было в данной ситуации сделать крайним и Томсона – для него самого это стало настоящим испытанием. И все же… Прямо сейчас Ноа жутко злился. И на бабушку. И на Итана. Какого черта?! Он ездил к ней каждые выходные вот уже почти два года, а ее внуком оказался незнакомый парень, который внешне с Ноа не имел ничего общего?! Какого, мать вашу, черта?! Выкинув окурок в унитаз, Ноа подошёл к раковине и воззрился на свое заплаканное отражение. Каждый раз, сорвавшись, Ноа обещал себе больше так не делать. Негоже молодому человеку двадцати лет лить слезы каждый божий день. Но надолго отказаться от подобного времяпрепровождения у Ноа не выходило. Если он несколько раз сдерживал порывы и не давал волю чувствам, затем это выливалось в нечто куда более удушающее, так что, в конце концов, Ноа сдался и решил не издеваться над собой во имя непонятно чего. «Да, плакса. Имею право». Умывшись и распылив вокруг себя туалетный ароматизатор, дабы убрать запах сигарет, Ноа вышел из ванной комнаты и застал Итана у батареи из картин бабушки. Пушистик сидел в метре от Итана и внимательно за ним бдил. Арахис, вытянув лапы, мирно спал на кровати, игнорируя неожиданного гостя. Услышав звук открывающейся двери, Итан повернулся к Ноа. Всего на мгновение, но сквозь маску равнодушия и скуки на его лице пробилось недоумение. — Ты плакал? — спросил он с напряжением. — Что? Нет! Конечно, нет! — надсадно рассмеялся Ноа. — Просто, когда умывался, мыло в глаза попало, — объяснил он, стараясь улыбаться как можно шире и правдоподобнее. — Тебе что, пять лет? — фыркнул Итан и вновь переключил внимание на картины. — Красивые. Все до единой. — Да. Я тоже так считаю. Родители после переезда бабушки в дом престарелых хотели их выкинуть, но я отвоевал. — Зачем же выкидывать? Они ведь действительно хороши. — Это так. Но их слишком много. И они никому, кроме меня, не нужны. А вешать их, как ты видишь, мне некуда, — развел Ноа руками, намекая на стены. — Жалко, что свобода, которую бабушка запечатлела на холстах, обречена оставаться замурованной в миниатюрной квартире. — Действительно. Тогда, может, подаришь мне одну? — поинтересовался Итан. Ноа ушам своим не поверил. Ни Андреа, ни Скотт, ни кто-либо другой из тех, кто когда-то побывал в этой квартире, о подобном не просили. Восхищались — да, но на этом все и заканчивалось. — Конечно! — на этот раз Ноа улыбнулся искренне. — Выбирай любую! — Я уже выбрал, — сообщил Итан и вытащил из череды картин одну из самых дальних. На ней, как и на остальных, изображалось море. Но, в отличие от других картин, на этой присутствовали и иные «персонажи»: небольшой кусочек берега, на котором стоял мальчик, повернувшийся к художнику спиной. Перед ним же высилась огромная волна. Она собиралась вот-вот накрыть ребенка, поглотив его. А сквозь толщу воды в глубине угадывалось что-то еще. Еле заметный силуэт, отдаленно напоминающий огромный глаз, что устремлен был на мальчика впереди. — О-о-о… Почему именно эта? Мне она всегда казалась жутковатой. — Твоя бабушка никогда не рисовала ничего подобного. И только на этой картине… Почему? Ноа тяжело вздохнул. — Даже не знаю… Может, это были первые звоночки ее заболевания. Посмотри на название. — Уже. — На этой картине изображён я. А то, что таится в волне и похоже на глаз, — это раззявленная пасть большого ската. Таких еще называют морскими дьяволами. Только изначально его там не было. Бабушка нарисовала эту картину очень давно. Я еще был совсем маленьким. Как-то на ее день рождения мы вместе поехали к океану. Она рисовала, а я бегал по берегу, — ударился Ноа в воспоминания. Как тогда все было легко и просто. Он бы с удовольствием вернулся в те теплые, полные летнего зноя и бабушкиного смеха дни. — А когда я на первом курсе познакомился с Андреа, она дала моей способности имя «Око Дьявола». Я рассказал об этом бабуле, и оно ей понравилось. А через неделю я застал ее за перерисовыванием старой картины. Она добавила ската, — Ноа провел пальцем по краю полотна. — Не знаю, можно ли это считать симптомом приближающегося Альцгеймера, но ты прав, ни До, ни После она больше ничего подобного не рисовала. — Что-то в этом есть, — Итан осторожно коснулся миниатюрной фигурки мальчика. — Это будто бы предостережение. Что-то вроде: «Не используй эту способность бездумно, иначе она тебя поглотит». Как считаешь? — Никогда об этом не думал, — пожал Ноа плечами. — Так я могу ее забрать? — Да, конечно. Если тебя не смутит, что где-то в твоём доме будет висеть картина с моей персоной на холсте, — невесело усмехнулся Ноа. — А меня должно это смутить? — ответил Итан вопросом на вопрос. — Или точнее… Ты уверен, что смутит меня Эта картина? Ноа стушевался и невольно кинул взгляд на скетчбук. О ГОСПОДИ! ОН И ПОДУМАТЬ НЕ МОГ! А что, если Итан видел?! Господи-господи-господи!!! — Многих бы это смутило, — пробормотал Ноа себе под нос, пытаясь успокоить внутреннюю дрожь. Нет, если бы Итан увидел то, что нарисовал Морган, его бы в этой квартире уже не было. Волноваться не о чем. Но на что же в таком случае намекал Итан? И намекал ли? — Хорошо, что я не многие, — заметил Итан, вытягивая холст из плена остальных картин, — а конкретный человек. — Да, знаю, прости, — Ноа хотелось провалиться сквозь землю. И почему он вечно ляпал что-то невпопад? — Ты сделал все, что хотел? Мы можем ехать на выставку? — Итан, в отличие от Ноа, не стал заострять лишнее внимание на нелепом диалоге. — Ох, да, безусловно! — засуетился Ноа. — Тогда пойдем, — Итан поудобнее взял «Око дьявола» в руки и двинулся к выходу. 159,3 «Закрыто по техническим причинам». Вот что встретило Ноа и Итана вместо дружелюбно распахнутых дверей. — По каким ещё причинам?! — возмутился Морган. — Техническим, — ответил Итан, на что Ноа кинул на него неожиданный испепеляющий взгляд. Правда почти тут же черты его смешного лица смягчились, а затем и вовсе приобрели уже привычный на сегодняшний день несчастный вид. Казалось, Морган вот-вот расплачется. Но Итан больше не хотел его жалеть. Невинное поведение Ноа никак не стыковалось с увиденным в скетчбуке. — Прости, я не знал, что выставку закрыли раньше. Тебе пришлось побывать у моей бабушки и у меня дома, а туда, куда мы собирались изначально, попасть не удалось. Итан на это лишь вздохнул. На галерею он плевал с высокой колокольни. Он не относился к ценителям искусства и считал себя в этой теме абсолютно некомпетентным. Ему был нужен Морган. Его он и получил. А бонусом еще и его треклятые скетчи, что теперь никак не выходили из головы. Жаль, Морган не рисовал себя. Итан бы с удовольствием приобрел у него пару рисунков, на которых Ноа обнажен. — Все в порядке. В другой раз, — равнодушно отмахнулся Итан. — Она заканчивается завтра. И что-то мне подсказывает, что технические проблемы до этого времени не решат, — расстроенно ответил Морган, касаясь запертой двери. — Мы можем сходить на другую выставку, — осторожно предложил Итан. — Можем, — согласился Морган без энтузиазма. — Но эта особенная? — догадался Томсон. — Ага, — кивнул Ноа. — Каждый раз, прогуливаясь по ней, я представлял, что среди картин великих художников висит картина бабули. Она бы великолепно вписалась в общую морскую тематику! А ещё круче было бы привести бабушку на эту выставку и показать ее вывешенное полотно! Представляешь, как бы она обрадовалась?! Итан невольно улыбнулся. Смесь искренности и детской непосредственности делали Моргана особенно очаровательным. И кому бы вообще взбрело в голову обвинять его в проституции? В такое ведь просто невозможно поверить… Невозможно, если не лазить по его скетчбукам. — Раз не вышло с выставкой, как насчёт кофе? — предложил Итан до того, как Морган бы заявил, что пора расходиться. Томсону этого делать пока не хотелось. — Я буду только рад! — широко улыбнулся Ноа. Да кто бы сомневался.