Око Дьявола

172-175 Не так Ноа представлял себе канун Рождества. В его фантазии он рисовался полным домашней суеты, приятных дедлайнов, смешных свитеров и запаха запеченной в яблоках утки. Родители звали Моргана на праздники в Нью-Йорк. Обещали сводить Ноа в «Рокфеллер-Центр» и показать огромную ель, украшенную гирляндами из тридцати тысяч огней. Но Ноа отказался, ожидаемо пожелав провести это время с Итаном. Они с Томсоном договорились, что отпразднуют Рождество вместе. Возможно, выберутся погулять. А уже двадцать пятого числа к ним бы присоединились Андреа и Скотт. Ноа украсил квартиру еще неделю назад. Для полноценной елки места в ней не нашлось, так что Ноа водрузил маленькую искусственную елочку на холодильник в надежде, что хотя бы там она останется в безопасности от котов. Что ж… Пушистик сбрасывал ее на пол уже четыре раза. Арахис же предпочитал самозабвенно грызть пластиковые еловые ветки с фонариками, которыми Ноа украсил окна. Дух рождества витал в воздухе. Магазины сверкали праздничными огоньками. Рекламные стенды все как один были приурочены к грядущим праздникам. Отовсюду то и дело доносилась песня ABBA «Happy New Year». Для полного счастья Ноа не доставало только одного — Итана, который как сквозь землю провалился. Последний раз они переписывались днем двадцать второго декабря. Сегодня же настало утро двадцать четвертого, и Ноа начал его с похода в больницу. Он надеялся увидеться с Дунканом. Уж Смиту, как никому другому, следовало знать, где находится Томсон и чем он так занят, что не может написать своему бойфренду. Каково же было удивление Ноа, когда ему сообщили, что Смит выписался. По собственному желанию, а не по рекомендации врача. И все в то же роковое двадцать второе. Что-то однозначно произошло. Вот только что? И имел ли Ноа право требовать ответа на данный вопрос? Из больницы Ноа поехал прямиком к дому Итана. Точного адреса он не знал, поэтому сперва ему пришлось, опираясь на визуальные воспоминания, найти жилище Томсонов на карте. Когда такси мягко въехало в респектабельный район, Морган ощутил зудящую тревогу. Ему вообще сюда без разрешения заезжать можно? Не остановит ли кто автомобиль и не начнет ли расспрашивать, что он тут, черт бы его побрал, забыл? Но такси без затруднений преодолело нужное расстояние и высадило Ноа прямо перед коваными воротами. И почему Морган раньше не замечал, насколько они высокие? Потому что его взгляд всегда был направлен исключительно на Итана. Такси уехало. Ноа остался стоять у ворот, нервно переминаясь с ноги на ногу. Его обуревали сомнения. Правильно ли он поступает? Вдруг Итана разозлит его неожиданный приход? Может, в деле его отца очередной прорыв, и Томсону не до Моргана? Или же… Итану просто надоело встречаться с самым обычным парнем на планете? Потому что Ноа считал себя исключительно обыкновенным и скучным и каждый день задавался вопросом, чем мог привлечь внимание Томсона. Итан однозначно мог найти себе в пару кого-то получше. Покрасивее. Побогаче. И поумнее. А не заурядного студента с двумя котами, акне и ворохом пошлых картинок. Разум подсказывал Моргану, что Томсон не относился к той категории парней, которые предпочитали разрывать отношения по смс или просто растворяясь в воздухе, но Ноа все равно не исключал такого варианта. Впрочем, даже если его наихудшие подозрения оказались бы правдой… Им с Итаном следовало поговорить. Ноа нажал на кнопку звонка, но ответа не последовало. Он нажал вновь, при этом уставившись на камеру у ворот. Я здесь. Я не скрываюсь. Откройте. Тишина. Ноа уже собрался нажать в третий раз, параллельно с этим прикидывая, сможет ли он перелезть через ворота и не скрутит ли его охрана, если все получится, когда тишину прорезал резкий гудок клаксона. Морган вздрогнул и рефлекторно обернулся. К воротам подъезжала машина. За рулем обнаружился Дункан. Смит широко улыбнулся и махнул Ноа рукой в качестве приветствия. — А я только от тебя, — сообщил он, подъехав ближе и опустив окно. — Как раз ломал голову, где же тебя носит в канун рождества, — хмыкнул он, жестом указывая, чтобы Ноа садился на пассажирское кресло рядом с ним. Морган молча залез в машину и внимательно оглядел Дункана. Улыбка Смита сверкала искренностью, но что-то в нем говорило о том, что общее положение дел оставляет желать лучшего. — Что случилось? — спросил он сухо, не отрывая от Дункана взгляда и готовясь поймать его на лжи. Но Смит врать не собирался. Мужчина нервно провел рукой по шее и слегка поморщился, видимо получив «привет» от не до конца зажитого пулевого ранения. — Некоторое дерьмо, — пробормотал он, заезжая в распахнувшиеся ворота. До главного входа они доехали за половину минуты, но еще какое-то время сидели в машине, пока Смит сухо вводил Ноа в курс дела. С каждой новой кинутой им фразой Морган все больше бледнел, а под конец к горлу его подкатил ком. Жаль, рядом не обнаружилось бумажного пакетика, какие раздавали в самолетах: Ноа с удовольствием бы в него сейчас подышал. — …Самое хреновое даже не то, что он заперся в своей комнате и ни с кем не разговаривает, — монотонно бубнил Смит. — На данный момент главной проблемой, как мне кажется, является его категорический отказ от обезболивающих. Все-таки три сломанных ребра, сотрясение и поврежденная рука — это не шутки… Итан сильный парень, но всему есть пределы. Короче… — Дункан помолчал, прежде чем завершить мысль. — На тебя последняя надежда, — подвел он итог. — На меня? — выдохнул Ноа, опешив. — Но что я могу? Если он не слушает ни отца, ни вас, то меня не послушает тем более! — Я бы с выводами не спешил, — кинул охранник, вылезая из машины. Ноа последовал его примеру и лишь выпрямившись, понял, что у него от нервов дрожат колени. За Дунканом в дом он прошел на ватных ногах. Охранник тут же потянул его к лестнице, что вела на второй этаж к комнате Итана. Ноа увидел Томсона-старшего лишь мельком. Тот молча махнул ему рукой. Ноа ответил тем же. Через мгновение из-за двери к Моргану выглянуло еще одно знакомое лицо. Одри. Она окинула Ноа оценивающим взглядом, но промолчала. — Они помирились? — спросил Ноа почему-то шепотом. — Одри и мистер Томсон. — До примирения еще далеко. Но лед тронулся, — улыбнулся Дункан, проходя по коридору и останавливаясь у знакомой двери. Рядом с ней на полу нашелся поднос с двумя тарелками. Одна — с нетронутым завтраком. Вторая — с лекарствами. Тоже частично нетронутыми. — Итан, — Дункан постучал костяшками по двери. — К тебе тут кое-кто пришел. Ноа напрягся. Каким будет голос Итана? И каким будет его тон? Что он скажет? Как оказалось, Томсон не собирался говорить ничего. Ответом стала гробовая тишина. — Я вас оставлю, — бросил Смит тихо, после чего развернулся на каблуках и направился к лестнице. Лишь ступив на первую ступеньку, он обернулся на Ноа и ободряюще ему подмигнул. Но все в нем говорило о том, что он не верит, что Морган что-то изменит. Ноа и сам не верил. Но это не означало, что он собирался опустить руки, даже не попробовав что-то изменить. — Итан, привет, — выдохнул Морган, стараясь, чтобы голос его звучал ровно. — Как… как ты себя чувствуешь? — глупый вопрос, ответа на который так же не последовало. Ноа, чуть подождав, уселся на пол и уперся спиной в дверь. В голове царила мешанина из мыслей. — Знаешь, когда позавчера ты неожиданно пропал, я сперва подумал, что ты вновь с головой ушел в работу отца, — Ноа уперся в дверь еще и затылком. — Ужасно на тебя разозлился, — признался он, решив, что понятия не имеет, как строить пафосные или мотивирующие речи. Все что он мог, это поделиться своими чувствами как они есть. — Когда ты и вчера не объявился, я занервничал. Мелькала мысль ворваться к тебе домой и устроить скандал, — из Ноа вырвался невеселый смешок. — Я злился и беспокоился. У меня в голове начали появляться самые фантастические предположения по поводу причины твоей пропажи. Я даже гуглил, не пролетали ли над городом НЛО. Кстати, судя по форумам людей, верящих в жизнь на других планетах, НЛО еще как пролетали! Они, кажется, оккупировали всю Калифорнию! Представляешь? Звенящая тишина начинала давить на виски. — Меня хватило всего на один день. И сегодня я уже был у твоего дома, уверенный в том, что ты обзовёшь меня прилипалой. «Морган, ты что, мать твою, не можешь прожить без меня и пары дней?» — не очень похоже изобразил Ноа Итана. — Самое смешное, что… — Морган ощутил, как к горлу его начал подкатывать ком. — Я и правда на протяжении месяца не до конца осознавал это, но кажется да… И правда не могу прожить… Эти чертовых два дня, — Ноа подтянул колени к груди, стараясь справиться с рвущимися из него всхлипами. Он бы разрыдался еще в машине, пока Смит сыпал сухими фактами. Но первой реакцией Моргана стал апатичный шок. Теперь же, медленно осознавая весь ужас произошедшего, Ноа ощущал, как эмоции накрывают его беспощадной волной. — Итан, пожалуйста… Поговори со мной. — Уходи, — надломленный хрип прозвучал совсем рядом. Видимо Итан сидел прямо за дверью. — Уходи, Морган, и больше не возвращайся. Это звучало жестко и холодно. Итан уже принял решение. За них двоих. Ноа такой расклад, впрочем, не устраивал. — Кем я буду, если оставлю своего парня переживать весь этот кошмар в одиночку? — осторожно произнес он. — Я не твой парень. Больше нет. Я тебя бросаю, — вслед за тем послышался шелест одежды. Итан поднялся на ноги, намеренный отойти от двери. — Протестую. — Не смешно. — Мистер Томсон, я оспариваю ваш запрос на разрыв отношений в связи с его необоснованностью, — выдохнул Ноа громче, стараясь придать голосу жесткости. Итану следовало дать понять, что Морган так просто не сдастся. — Мы не в суде, — послышалось сиплое. — И мой запрос самый обоснованный из всех. Ваш Бывший парень — наркоман. — Мой парень — бывший наркоман. Это ты хотел сказать? — поправил Итана Ноа. — Нет, я хотел сказать ровно то, что и сказал. Бывших наркоманов не бывает, — это прозвучало как приговор. Итан приговорил себя сам. — Протестую. — Протест отклонен. Что бы ты там себе не думал, так оно и есть. Правда жизни без прикрас, — из Итана вырвался горький смешок. — Ты больше не употребляешь, — парировал Ноа. — Ну и что? Я хочу употреблять. Я был в шаге от срыва. Я всегда буду хотеть. И всегда буду в шаге. Вопрос времени, когда я этот шаг сделаю. — Протестую. Обвинение надуманное. — Почитай статистику. Цифры не врут. — Мне не нужна статистика. Достаточно знать тебя. Ты никогда не сделаешь этого шага. Кто угодно, но не ты. — Откуда такая уверенность? — Оттуда, что ты не сделал его даже позавчера, — тихо выдохнул Морган. Дункан рассказал, в каком состоянии обнаружил Итана. Томсон выглядел затравленным зверем, смотрящим на шприц перед собой, как на самое ужасное и в то же время самое желанное на всем белом свете. Но роковой ошибки он не совершил. Итан сделал иной выбор. Он пронзил ножом монетку трезвости и свою левую ладонь, пришпилив одно к другому. Даже представить сложно, с какой дурью следовало ударить, чтобы лезвие ножа прошло через монету из мягкого металла и ладонь, после чего вонзилось в пол. Дункан со странным меланхоличным видом предположил, что после удара Итану потребовалось с усилием ввинчивать нож дальше в свою руку, а затем и в пол. Не каждый человек способен намеренно причинить себе такую боль. Не каждый способен прибить себя к полу, только бы не сорваться. Это ярко демонстрировало, в каком Итан находился отчаяньи. Но так же это демонстрировало и то, насколько он не хотел возвращаться ко всему этому дерьму. Настолько, чтобы взяться себя калечить. — Но мог бы. И позавчера. И прямо сейчас. Все мои мысли только об этом. Всегда. — Спорим, во время секса ты думаешь далеко не о наркоте, — фыркнул Ноа, пытаясь добавить голосу веселости. — Секундное забвение. — Не сказал бы, что наш секс длится секунду. — Ты понял, о чем я. — Я понял, что ты решил поставить на себе крест. Но я тебе этого сделать не позволю. — Это не тебе решать. Связывая себя отношениями с наркоманом, ты тратишь свою жизнь впустую. — Могу тратить свою жизнь, как мне хочется, — раздраженно выдохнул Ноа. — Я потащу тебя на дно. — Я не позволю. И тебя на дно не пущу. — Ты вообще не представляешь, на какое дерьмо хочешь себя обречь. — Почему же… Я знаю, что хочу обречь себя на жизнь с парнем, которого люблю, — выдохнул Ноа и нервно сглотнул. Они с Итаном не обсуждали их чувства. Томсон не признавался Моргану в любви. И Морган Томсону — тоже. Но… Ноа неожиданно понял, что это вполне очевидно. И если не сказать об этом сейчас, то когда еще? — Только в романтической чуши любовь становится спасением. В реальности она превращается в ненависть, боль и разочарование, — после недолгой заминки выдавил из себя Итан. Он постарался сделать вид, будто признание Ноа ничего для него не значит. У него не получилось. — Значит, придется превращать суровую реальность в романтическую чушь. Всего-то… Легче легкого! Я готов, — заявил Ноа. Звучали его слова беспечно, но параллельно с беседой Морган анализировал все, что говорил Итан, и прекрасно понимал, что именно Томсон пытался до него донести. Да, будет сложно. И да, Морган собирался рискнуть. Прямо сейчас сидя у двери Итана он наверное впервые в жизни настолько отчетливо понимал, чего хочет. Быть с Итаном. Несмотря ни на что. — Уходи. — Не дождешься. — Даже если бы я не был наркоманом, наши отношения будущего не имели. А это еще что значит? — Перспективный богач — и ничего из себя не представляющий художник порнушки? Я тебя умоляю. На что ты рассчитывал? Ноа с досады закусил губу. Итан говорил это специально. Хотел, чтобы Морган обиделся и ушел. Ноа прекрасно понимал, что все, что Томсон сказал и может сказать дальше — полная брехня. Слушать ее было неприятно, но обижаться — весьма сложно, когда ты понимаешь, что вся эта пыль в глаза — лишь попытка оттолкнуть тебя. — Рассчитывал на свою харизму. — Серьезно, наши отношения не продлились бы долго. У нас нет ничего общего. — Окей. Пусть они продлятся недолго. В этом случае тебе вообще ни о чем беспокоиться не надо. Верно? — Не вижу смысла продолжать то, что не имеет будущего. — Ты кое о чем забываешь. — О чем же? — О том, что ты от меня без ума! — заявил Ноа уверенно. За дверью последовал сиплый не то смешок, не то стон. — Слишком много о себе думаешь, Морган. — Слишком много я думаю только о тебе. — Заткнись и вали отсюда. Больше не хочу тебя видеть, — это прозвучало настолько печально, что Ноа невольно улыбнулся. — Знаешь… Я и не думал, что ты будешь настолько плохо изображать злодея, — выдохнул Морган и неожиданно для себя рассмеялся. — Серьезно, Томсон, ты ведь прекрасно осведомлен, как грубить людям! Тысячу раз ты делал это у меня на глазах! Я был уверен, что твой язык подвешен достаточно для того, чтобы при желании унизить и самого Сатану! — весело выдохнул Морган. — Так как же так выходит, что прямо сейчас у тебя не получается обидеть даже такую невинную незабудку, как я? Или… Только меня ты обидеть и не можешь? — Итан ничего не ответил. — Вряд ли у тебя возникли бы сложности, говори ты с парнем, к которому ничего не испытываешь. В случае равнодушия разговор закончился бы еще после того, как ты оповестил, что мы больше не пара. Но ты продолжаешь отвечать. Зачем? — Уходи, — послышалось вялое, после чего последовали удаляющиеся шаги. Томсон наконец-то отошел от двери. — Хочу, чтобы ты расстался со мной, глядя мне в глаза, — заявил Ноа. — Пока ты этого не сделаешь, я наше расставание аннулирую. Молчание. — Буду ждать, сколько потребуется. — УХОДИ! — Нет. Не уйду. Кстати… если ты не будешь бифштекс, не против, если его съем я? Ты же знаешь, я любитель поесть, когда нервничаю? Ответом стала тишина. Итан решил, что разговор закончен. Ноа решил, что нет. Он с аппетитом уничтожил бифштекс с остывшей картошкой и зеленым горошком, а затем продолжил говорить обо всем, что приходило в голову: о Пушистике, утром вновь свалившем елку; о соседке, уже третий день кряду наряжавшей своего пса в костюм Санта Клауса; о родителях, которые отправили свой день-рожденчески-рождественский подарок почтой и который придет уже после праздников, потому что отец неверно рассчитал сроки доставки. Итан молчал. За дверью не доносилось ни звука. Но Ноа от дальнейшей болтовни это не остановило. Через пару часов в коридор заглянул Смит. В ответ на пожимающего плечами Ноа он лишь тепло улыбнулся. Еще через час Моргану потребовалось в туалет. Благо Смит, будто прочитав его мысли, вновь заглянул к нему, принеся с собой новый поднос с лекарствами, о чем и оповестил Итана. Ноа сообщил, что прогуляется до туалетной комнаты, оказавшейся в конце коридора. Итану следовало выпить хотя бы ту часть лекарств, от которой он не отказывался. Морган вкрадчиво объяснил, что не станет сидеть в засаде и не набросится на Итана, лишь тот откроет дверь. Он хотел, чтобы Томсон впустил его в свою комнату сам. Когда Ноа вернулся из туалета, поднос с лекарствами почти опустел. Что ж… при таких условиях Морган мог просидеть здесь и пару дней. И он собирался сделать это, если только так мог убедить Итана в том, что ни за что ни при каких обстоятельствах от него не откажется. Смит при рассказе упомянул, что Томсон, пока они ехали в больницу, раз двести повторил, что он себе не доверяет. Наверное, очень страшно — не доверять себе. Если ты не доверяешь окружающим, ты можешь хотя бы частично от них абстрагироваться, минимизировать общение, замкнуться в себе. Но что делать, если главный человек, подорвавший твое доверие, ты сам? Ноа не знал. Итан, судя по всему, тоже. Когда Моргану приходила в голову новая ничего не значащая мысль, он тут же спешил огласить ее вслух, чтобы Итан не забывал, что Ноа все еще здесь. Рядом. Когда Морган не знал, о чем говорить, он играл в шарики у себя на телефоне. Суть игры была проста: в разноцветном ряду собрать шарики одного цвета. В этом случае они исчезали, а снизу появлялся новый цветной ряд. Пройдя порядка двадцати уровней, Ноа неожиданно провел аналогию между игрой и всей своей жизнью. И тут же вновь поделился этим с Итаном: — …Так ведь и происходит, верно? Когда решаешь одну проблему — собираешь шарики в ряд, на ее место обязательно приходит новая сумятица — нижний ряд из хаоса цветов. Глупо надеяться на то, что в какой-то момент проблемы исчезнут и жизнь станет идеальной. Такого никогда и ни у кого не бывает. Проблемы будут всегда: появляться извне или вырастать из наших собственных неправильных действий и решений. Но это нормально. Отвергать это бессмысленно. Лучше решать проблемы по мере их поступления. И желательно не в одиночку. Итан молчал. Ближе к ужину Андреа кинула в их чат на три человека фото своего счастливого лица на фоне густо украшенной ели, а так же ее мамы и еще нескольких человек — близких родственников. Андреа Лонг: Рождество уже близко! Мгновением позже подобное фото прислал и Скотт. Только на фоне елки помимо друга нарисовался еще и его младший брат, попытавшийся поставить Скотту рожки. Скотт Келли: С рождеством! Ноа постучал по экрану телефона и, чуть подумав, отправил фото Арахиса, завернувшегося в блестящую гирлянду. Фотографию Морган сделал еще в начале недели в день, когда украшал квартиру, параллельно с тем ведя с котами неравный бой за целостность мишуры. Ноа Морган: С праздником! Ни Андреа, ни Скотту он в эти дни о своих переживаниях касаемо Итана не писал. Во-первых, не хотел портить друзьям предпраздничное настроение. Во-вторых, они бы наверняка в силу дружеской солидарности взялись ругать Итана, а Морган хотел сперва разобраться, в чем же дело. Что ж… Разобрался. Частично. Чуть позже в коридоре появился Майкл Томсон с очередным подносом. Он принес две тарелки с едой: одна предназначалась Итану, а вторая — Ноа. — Ну что? — спросил Майкл шепотом. — Расстался со мной, — так же тихо ответил Ноа. — Ох… — Майкл потер пальцами усталые глаза. — Я его расставание опротестовал, — тут же добавил Морган, вызвав у Томсона-старшего улыбку. — А вы, мистер Морган, не так просты, как кажетесь на первый взгляд. — О, не сомневайтесь, я хитрый противник! — с готовностью закивал Ноа, при этом нервно посмеиваясь. Ничего смешного в этой ситуации, конечно же, не было. Майкл ушел. Время тянулось крайне медленно. Ноа, поняв, что у него окончательно затекла спина и ноги, начал прохаживаться по коридору, не отходя от комнаты дальше, чем на пару шагов. Есть ли смысл в его действиях? И можно ли чего-то добиться, просто сидя у комнаты? Ноа не знал. Зато он четко знал, что не хочет уходить. Ближе к одиннадцати позвонила мама. Она поздравляла Ноа добрых десять минут. Иногда в разговор вклинивался и папа. Их дружный смех почему-то возымел противоположный необходимому эффект. Вместо того чтобы улыбнуться, Ноа захотелось плакать. Но он с усилием выдавливал из себя одно наигранно веселое «спасибо» за другим. — Да, Итан тоже передает вам привет! Да, обязательно! Да, конечно! Ой, мам, у нас потрясный стол! Я сделал утку по твоему фирменному рецепту! Ага, в яблоках! Не передержал. Ну, может быть, чуть-чуть… Окей, признаю, могло быть и лучше! Но Итан говорит, что все в порядке. Ха, не правда! Он далеко не всегда… Мам, прекрати меня смущать! Я тоже вас люблю! Пока! Ноа откинул телефон в сторону и лег прямо на пол. Врать родителям не хотелось. Рассказывать, как проходит его Рождество на самом деле, тем более. Время шло. Надежда потихоньку утекала. «Итан не передумает лишь потому, что ты протираешь штаны у его комнаты», — стучало навязчивое по вискам. «Твои действия не значат ровным счетом ничего». «Ты жалкий». — С днем рождения… — тихий хриплый голос в неожиданной близости заставил Ноа вздрогнуть и вновь принять сидячее положение. Итан стоял за дверью. Судя по звуку, почти впритык к ней. Ноа пробудил экран телефона и посмотрел на часы: 00:01. — Спасибо, — выдохнул Ноа, невольно улыбнувшись. — А теперь езжай домой, Морган. — Нет. — Это глупая затея: сидеть у меня под дверьми до потери пульса. — Может быть. Но то, что она глупая, совсем не означает, что я от нее откажусь. — Дерьмово проводить рождество и день своего рождения в коридоре чужого дома. — Так сделай с этим что-нибудь, — выдохнул Ноа с нажимом. Морган не рассчитывал, что его слова возымеют хоть какой-то эффект. Но они возымели. Донесся щелчок открывающегося замка. Дверь медленно распахнулась. Ноа от неожиданности подскочил на ноги и в растерянности уставился на Томсона. Итан выглядел так, будто только что вернулся из поездки в горы. Капюшон толстовки скрывал светлые волосы. Большую часть лица — медицинская маска. Нет. Постойте. Две медицинские маски, натянутые одна на другую. На руках красовались толстые кожаные перчатки. Единственным открытым местом оставались темно-серые глаза, под которыми залегли выразительные синяки. — Привет, — выдохнул Ноа невпопад. — Уходи, — с усилием выдавил из себя Итан. — Нет, — просто ответил Ноа. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. — Итан, я… — первым очнулся Ноа. Он рефлекторно шагнул к Томсону. Тот тут же попятился, не позволяя расстоянию между ними сократиться. — Н-не надо, — с запинкой выговорил Итан. — Почему? — Я хочу, чтобы ты ушел. — Неправда. — Ничего хорошего из этого не выйдет. — Это тоже неправда. — Я… эм… — Итан вел себя непривычно скованно. — Всё вернулось, — выговорил он еле ворочающимся языком. Судя по тому, как Итан морщился, когда произносил каждое слово, у него болела голова. Скорее всего, не только она. У Итана болело всё, что могло болеть. Никакого обезболивающего. Я себе не доверяю. — Что «всё»? — Я больше не… — Итан заметил, как Ноа сделал в его сторону еще шаг, и шарахнулся от Моргана, но натолкнулся задницей на стол и зашипел от боли. — Итан! — Не подходи! — Томсон выставил вперед правую руку, готовый оттолкнуть Ноа, если тот его не послушает. Но Морган послушал и замер. — Не подходи… — выдохнул Итан уже тише, продолжая держать руку перед собой. Ноа заметил мелкую дрожь, прокатившуюся по Томсону. — Не стану, если не хочешь. — Дело не в том, хочу я этого или нет, — выговорил Итан вяло. — Да. Я понял. — Поэтому уходи. Ноа попятился к двери, но лишь для того, чтобы взять тарелку с ужином Итана и вернуться на свое предыдущее место уже с ней. — Будешь есть? — Я не голоден. — А я вот проголодался, — заявил Ноа, плюхаясь на пол и начиная ковыряться вилкой в холодной еде. — Иди домой. — Мне и здесь хорошо, — заметил Ноа. — Какой толк встречаться с человеком, к которому нельзя прикоснуться? Ноа было плевать. — Это сейчас нельзя. А не всегда. Но если даже проблема грозила вылиться во всегда, значения для Моргана это не имело. — Я не знаю, смогу ли это вновь преодолеть. — Вот вместе и проверим, — протянул Ноа спокойно. — Но я уверен, что сможешь. — В прошлый раз мне на это потребовалось четыре года. — В прошлый раз у тебя не было меня, — резонно заметил Ноа. Вообще-то он не был голоден и за тарелкой вернулся лишь для того, чтобы увидеть четкий ужас во взгляде Томсона, на миг поверившего, что Морган все же послушает его и действительно уйдет. Итан не хотел, чтобы Ноа уходил. Он просто не считал себя в праве просить его остаться. — С Рождеством, — произнес Ноа, а затем расставил руки и свел их вместе, оставив перед собой пустое место. — Что ты делаешь? — Обнимаю тебя. — Выглядит глупо. — Да плевать, как это выглядит. Итан буравил Ноа взглядом несколько секунд, прежде чем с тихим болезненным стоном наклониться к стулу, на спинке которого покоилось покрывало. — Опусти руки. И не шевелись. Ноа, не задавая вопросов, так и сделал. Итан подошел ближе, а затем накрыл Моргана покрывалом. Ноа погрузился в мягкую тьму. Он слышал, как Томсон медленно приближается, но не совсем понимал, чего ему ждать, пока Итан с тихим шелестом не опустился прямо перед ним. Объятья были слабыми. Очень осторожными. Томсон еле-еле касался Ноа. Но и этого оказалось более чем достаточно. Итан уперся лбом в плечо Ноа и какое-то время они оба не шевелились, пока тягучую тишину, наконец, не прорезало тихое, полное удушающей боли «спасибо». Что ж… Впереди их с Итаном ждал долгий путь, но… Первый шаг уже сделан.