Курское направление. Апрель. 1943 год.
— Снег ещё не сошёл, а мы уже копаем! — возмущённо протянул Руслан, стирая пот со лба. — Ты бы так копал, как возмущаешься! — ответил Юра, поднимая голову. — Мы уже полмесяца копаем! И что толку? — Мы так до конца июня копать будем, — сказал Илья. — Ужас, Илья, мог бы и не говорить! — Руслан облокотился спиной на холодную землю. — Юра, ударь его чем-нибудь. — Илья, иди ударься о мой кулак, — ответил Юра. — Руслан, не прислоняйся к стенкам окопа — они холодные. Впереди ожидалась летняя кампания. А перед этим наступило весеннее затишье. Бои продолжались лишь в оккупированных городах и на воде. Изредка над головами пролетали самолёты разведчиков, некоторые успевали подбивать и можно было наблюдать, как они стремительно пикировали вниз, падали куда-то за лесом и лишь тонкий столбик дыма напоминал, что там что-то есть. В остальном, было тихо. Во всю шли подготовки к лету: рылись окопы, ставились мины, подтягивались и переформировывались армии. Первая часть летней компании должна была развернуться здесь — под Курском. Ставка поручила начинать приготовления уже в начале апреля, не смотря на снег и холод. Работали все, без исключения, не важно, офицер ты или рядовой солдат. Группе, которая находилась под командованием Юры и входила в состав Воронежского фронта, казалось, что командный состав работает даже больше. Юра отправлял всех на обед, а сам продолжал лопатой раскидывать землю. Когда начинало темнеть и все работы были закончены, Юра отмахивался, мол, осталось ещё немного. Кажется, его рвение понимали лишь те люди, с которыми он сидел в танке. Руслан браться за лопату не стремился, больше положенного в день рыть не собирался, но приносил Юре сигареты и воду, болтал с ним, чтобы ему скучно не было. Илья подтягивался чуть позже, приносил свою лопату и копал вместе с Юрой. Аня бегала по своим делам, но не забывала напоминать ребятам, чтобы они одевались теплее. Не дай Бог, она увидит их без шинелей — по ушам получали сразу. Иногда к ним присоединялся новый член экипажа. Его прислали в начале Февраля, и Руслан сразу спустил на него всех собак. Парень даже представиться не успел, а Енисейский уже пообещал ему свернуть шею. И это пугало. Юра понимал, что Руслан не сразу примет нового человека в их компании, но чтобы так… И ведь разговаривать было бесполезно. А ругаться никто не хотел, к тому же, Юра пообещал, что перестанет играть с ними в командира. Поэтому, Татищев выбрал меньшее из зол: предупредил. — Слушай, — обратился он к Виктору. — Ты, в общем, не бери в голову. Руслан всегда такой. Просто, игнорируй его. Он ничего тебе не сделает. — Я прекрасно понимаю, почему он так себя ведёт. Сам таким же был. — О! Мне очень жаль… — Уже…- Виктор голосом выделил первое слово. — Всё в порядке. — И ещё кое-что. Раз уж ты всё понимаешь. Мы не говорим про Колю. Вообще. Никогда. Особенно, если рядом Руслан. — А, если они сами начнут… — Не начнут, — строго отрезал Юра. На этом их диалог себя исчерпал, оба вернулись к работе. Юра был рад наконец-то вздохнуть с облегчением, видеть, как его друзья улыбаются всё чаще, смеются, загадывают в будущее. Они явно стали ближе, у каждого исчезло из словарного запаса слово «я», теперь только «мы». Только теперь каждый смотрел на других с нескрываемой тревогой, следил за каждым чихом, каждым движением. Недавно Илья свалился в окоп, засмотрелся на что-то и не заметил. Раньше бы они посмеялись, а теперь было просто страшно за каждого.Курское направление. Май. 1943 года.
Юра передал бинокль Руслану. Сделал несколько пометок на листке. Устало выдохнул — не пробивает. — Сократите расстояние ещё на десять метров, — сказал Юра, забирая бинокль обратно. На днях на полигон пригнали два новых танка. Парни зачарованно обошли их, заглянули внутрь. «Когда и у нас будут делать такие?» — протянул Руслан, поражаясь пространству внутри. «Тигр» был тяжёлым танком, весом в пятьдесят пять тонн, вместимостью экипажа в пять человек. Толстая лобовая броня не пробивалась снарядами с расстояния двух сотен метров, что уже было критично, потому что дальность «Тигра» достигала двух километров. — Семьдесят шестой пробивает только из засады, — доложил Илья, — Восемьдесят пятый может пробить в лоб. Но расстояние очень маленькое. Если координироваться с пехотой или с несколькими шестёрками… — Идиотизм! Если количество техники снова будет один к одному, то выделять на один «тигр» сразу несколько «тридцатьчетвёрок» — неблагоразумно, — сказал Руслан, скрещивая руки на груди. — Ставка планирует три к одному, — сказал Юра, не отвлекаясь от бумаг. — Сюда пригонят «ириски». Но это не точно… Значит, делаем так. Юра передал бумаги одному из солдат. Тот сложил их в бумажный конверт, заклеил и убежал. Юра задумчиво почесал бровь, ещё раз взглянул на полигон. — Илья, — обратился Юра. — Передай, пожалуйста, всем, чтобы начинали практиковать маневрирование и расскажи остальным, куда надо бить по танку, чтобы подорвать его. К началу июня надо довести всё до автоматизма. Илья устало кивнул. — Руслан, — Юра повертел головой в поисках друга. Руслан почти успел добежать до захваченного танка, чтобы снова в него залезть. — Руслан! Твою мать! Иди сюда, для тебя тоже работа есть! Руслан неохотно развернулся и пошёл обратно. Он успел отойти всего метров на десять, как за спиной прогремел взрыв. Руслан обернулся. Башня танка отлетела в сторону, корпус вспыхнул изнутри. Енисейский прокричал что-то нечленораздельное, но очень возмущённое. Юра и Илья тихо посмеивались в стороне. — Отличное попадание! — крикнул Юра, прикидывая расстояние на глаз. Руслан помахал кулаком в сторону танкистов. Он и сам понять не мог, чем его так привлёк вражеский танк, но детский интерес плотно засел у него в голове. Хотелось всё потрогать, подёргать рычаги, залезть в двигательную систему, разобрать проводку, посмотреть, как и что устроено. «Тигр» был полностью автоматическим, в отличии от их танков, где была одна механика и сила воли. Руслан был далёк от всей инженерии, ничего не смыслил в электронике, а хитросплетения проводов для него не больше, чем запутанная цветная картинка. — Я могу тебя попросить набросать несколько вариантов памятки для новобранцев? — спросил Юра. Руслан как-то отрешённо кивнул. Юра не помнил, когда тот в последний раз брался за карандаш и открывал свой дневник. Кажется, в конце Января. Вырывал оттуда страницы, мазал по ним взглядом и бросал в костёр. Юра думал, что Руслан вырывает все изображения с Колей, чтобы быстрее его забыть. Но на самом деле Руслан оставил в своём дневнике только страницы, где был нарисован Сибиряков. И он брался за карандаш каждую ночь, пока другие спали, и рисовал. Изрисовывал и исписывал страницы по три, лишь изредка тяжело вздыхая и закуривая. Это был его личный способ справиться с потерей. Создать видимость, что он просто где-то далеко и сейчас нет возможности встретиться. Конечно, Руслан понимал, что это не так, но нарочно обманывал сам себя. Потому, что так было легче просыпаться по утрам. К вечеру наброски были готовы. Руслан вырвал эти страницы, не хотел, чтобы кто-то случайно нашёл его рисунки. Передал Юре, тот довольно покивал головой, поблагодарил и передал на утверждение генералу Ватутину. За ужином все были на удивление многословны. Даже Виктора затянули рассказывать про себя. Тот сначала неохотно выдавливал слова, а после посмелел. Рассказал про себя немного, про семью, про город. Он раньше на Украине был, потом перебросили в Крым, там попали в окружение. Его ранили, и он пролежал несколько месяцев в госпитале. В общем, война потрепала его не меньше, чем ребят. Они проговорили до позднего вечера. Но Руслан так и не смог уснуть. Ворочался, считал про себя, в итоге психанул, схватил дневник с карандашом и пошёл в сторону окопов. Он сел на край, свесил ноги. Ни свечи, ни фонаря — ничего с собой не было, приходилось щурить глаза в темноте. Рядом послышались шаги. Руслан подскочил на месте, когда чья-то ладонь дотронулась до его плеча. — Илья! Твою ж! Напугал! — Руслан прислонил ладонь к груди. — Чего тебе? — Уснуть не могу, — сказал он, присаживаясь рядом. Руслан отложил дневник в сторону, закурил. Илья последовал его примеру. Они какое-то время сидели в тишине, молча наблюдали за звёздами, редкими мигающими в небе огоньками. Одна звезда ярко блеснула. Руслан вытянул руку и помахал ей. — Неужели ты веришь во всю эту херню с раем и адом? — спросил Илья, прикуривая новую сигарету. — Нет, конечно, — отмахнулся Руслан. — Просто… Почему бы и нет? К тому же… Я думаю, что, если бы что-то такое и было, рая бы не существовало. — Почему это? — Ты вообще видел все эти заповеди и перечень грехов?! Да ни один человек в принципе не может всё это соблюсти. Даже все эти прославленные святоши… Невозможно выйти из поля, не измазавшись в говне, вот к чему я. И ладно бы, если бы можно было сначала нагрешить, потом покаяться и тебе бы всё простили. Нет. Так не работает. — Если бы работало, ты бы только так в церковь ходил, — ответил Илья, рассмеявшись. Руслан толкнул его в плечо, стараясь придать голосу серьезный тон, но выходило плохо. — Иди отсюда, — сквозь смех проговорил Руслан. — Поучать меня тут ещё будет. Илья и Руслан не редко разговаривали вот так — только вдвоём. И каждый мог с уверенностью сказать, что знал другого куда лучше, чем остальные. Руслан знал и про дедушку Ильи, и про его сложное детство, когда денег не хватало даже на еду и мама варила ему кашу из прокисшего молока, лишь бы он поел. Знал про угон автомобиля, и что в штрафбат не попал лишь по счастливой случайности. Про неудачные свидания, неоконченную учёбу, странную смерть друга детства, первую собаку и как та потом съела хомяка его двоюродной сестры. Руслану бы пальцев на руках и ногах не хватило, чтобы перечислить то количество фактов про Илью, которые он знал. Но он отнюдь не козырял этим, никому не рассказывал, если Илья сам не начинал это обсуждать. Илья единственный видел и понимал, что Руслану всё ещё не по себе. — Покажешь рисунки? — спросил Илья, кивая на дневник за спиной Руслана. Руслан выдохнул, протянул Илье дневник. Илья внимательно рассматривал рисунки, про себя подмечая невероятную схожесть с реальным лицом. Всё-таки у Руслана был талант. По крайней мере, так думал Илья. — Скучаешь? — Что за дебильный вопрос?! — Руслан забрал дневник. — Конечно… — И как ты умудрился так привязаться? — из чистого интереса спросил Илья. Он и сам был привязан к Коле, но не так сильно, как Руслан. Никто не был привязан к нему так сильно, как Енисейский. — То есть, я имею ввиду, ты же сам говорил, что никому не доверяешь и все дела. — Да, говорил. В итоге всех наебал… Даже себя. — Руслан выдохнул. — По мне теперь и не скажешь, что я хотел свалить от вас. Теперь я просто не знаю, что буду делать без вас. А война закончится… Даже заглядывать не хочу! — А давай казино откроем? Или карточный дом? — предложил Илья. — Подпольно, конечно же. — Теперь ты хочешь развести меня на деньги? — усмехнулся Руслан. — А знаешь… Давай. Арендуем какой-нибудь просторный подвальчик, прям в столице или в Ленинграде, под носом у правительства. — Юру в долю возьмём? — Нет, не будем его брать. — Почему? Руслан потянулся к чужой пачке сигарет. Илья подкурил ему сигарету от своей. Они помолчали с минуту, Руслан докурил, потушил бычок и спрятал его в холодном песке. — У Юры семья будет. И Костя. — ответил Руслан. — И так будет до жопы счастлив. Я прям вижу его будущее. Закончит войну каким-нибудь лейтенантом, женится на Ане, заведут себе ребёнка или двух, скорее всего двух. Мальчика и девочку. И будут жить где-то на Урале на даче от государства, по выходным гоняя к Косте и распивая чаи из самовара. И всё у него будет хорошо. — А что на счёт нас? — поинтересовался Илья. — А мы с тобой страшно разбогатеем, и свалим к херам собачьим от Сталина, от его дружков, от этого тоталитаризма и репрессий. Укатим куда-нибудь за границу, тратить наши грязные деньги. Они тихо рассмеялись. Им казалось, что они загадали слишком хорошее будущее, слишком идеализировали его. Но им нравился такой расклад. Да, именно так они и сделают. Будут слать Юре смешные открытки на праздники, тайком приезжать в страну в начале Января, всего на один день, поздороваться и передать письма лично. И у них тоже всё будет хорошо. — А как назовём казино? — спросил Илья. Руслан огляделся по сторонам. Вдалеке лишь пустой полигон с обломками «Тигра», оставленный там советский танк, за спиной спящий лагерь и лес. Где-то там маленькая деревушка, её жители тоже уже давно спят, им нет дела до двух энтузиастов, которые сидят на краю окопа. Руслан поднял голову, снова встретился взглядом с яркой звёздочкой. — «Потерянный рай» — предложил Руслан. Илья кивнул. Да, хорошее название. С таким именем, заведение ждёт успех.Прохоровка. Июнь. 1943 года.
— Сигареты сделали предложение лёгким. Лёгкие отказали. Юра коротко рассмеялся. Руслан сидел на башне танка с биноклем в руках. Рассматривал крайние линии оборонительного фронта. Видно было так себе, лишь чьё-то копошение, но ничего более. Чтобы не заскучать, он по привычке рассказывал анекдоты. — Оптимист пришёл на кладбище и увидел сплошные плюсы, — Руслан рассмеялся. — Веселитесь? — спросил Илья, вылезая из кабины машиниста. — Твоя мамаша похожа на торнадо, — начал Руслан. Вчера они с Ильёй затеяли игру — на протяжении двух часов не стихали шутки про маму, отца и так далее. Видимо, Руслан хотел продолжить. — Ну-ка, ну-ка, — Юра залез на танк, сел рядом с Русланом. — Засасывает насмерть! Ребята рассмеялись. Илья быстро взял себя в руки, посмотрел на Руслана. — Неплохо! У твоей мамы такая дыра, что в ней как-то потерялась десантная группа. — Ну бля, — Руслан развёл руки в сторону, пожал плечами. Парни громко рассмеялись, даже не заметили, как к ним подошли Аня и Виктор. — Смешно? — сквозь смех спросил Илья. — У меня таких красавцев целый батальон. — Да, твоя мамка так и сказала. Юра не сдержал эмоций и хлопнул Руслана по коленке, согнулся, пытаясь перестать смеяться, но у Руслана был очень заразительный смех. Если он начинал смеяться громко, он иногда хрюкал и от этого становилось смешнее. Парни смеялись и орали на всё поле, на них оборачивались другие солдаты, которые рыли окопы, ставили мины и оградительные сооружения. Им было вообще не до смеха. — Может хватит нести херню? — Аня недовольно скрестила руки на груди. — Про задание помните? — Тебя уделали, лошара, блять! — сказал Юра Илье, совершенно игнорируя Аню. — Татищев! — позвала Аня. Юра неохотно спрыгнул на землю. Парни вернулись к работе. Юра с Аней дошли обратно до лагеря, Аня собиралась уйти по своим делам, но Юра ловко перехватил её за руку. — Анют, ты чего такая злая в последнее время? — спросил он. — А тебе, я смотрю, очень весело, Юр. — с укором произнесла она. — У нас будто дел больше нет. Тебя Ватутин с самого утра ищет, а ты по полям бегаешь, да про мам шутишь. Рано вы расслабились. — Да ладно тебе, не умрёт Ватутин без меня. Сейчас я сам его найду, и решу все вопросы. Тебе не о чем волноваться. Аня развела руками. И вот так всегда. «Тебе не о чем волноваться». И они тут же делают всё, чтобы она начала волноваться. Наступление начнётся в следующем месяце, и хоть Аня знала, что все приготовления уже почти закончены, она не могла отделаться от мысли, что они что-то упускают, что что-то идёт не так, как должно. Слишком много танковых дивизий сосредоточенно в одном месте. Аню горький опыт научил — чем больше людей в одном месте, тем масштабнее событие. Неужели, за всё это время они так и не научились воевать, и всё пытаются задавить врага числом? — Мне надо идти, — сказала она тихо, отдёргивая руку. — Найди уже Ватутина. И тебе там посылка пришла. — Чего ты сразу про посылку не сказала? — Юра тут же развернулся, заторопился к палатке. — Ладно, беги, куда хотела. Потом увидимся. — Вот поэтому и не сказала…- выдохнула Аня, смотря на то, как Юра спешит к этой посылке навстречу. Письмо, посылка, телеграмма — не важно. Всё встречалось с этим детским восторгом в глазах. Юра сразу забывал обо всём. Ане казалось, что приди ему письмо в разгар боя — он всё бросит и пойдёт его читать. Аня не понимала, чьи письма его так радуют? Кто этот человек, который заставляет Юру забывать вообще обо всём? И главное…почему это не она? Ей же казалось, что… Девушка махнула рукой на свои мысли. Опять она себе придумала счастливый конец, и начала обижаться, что всё идёт не так, как ей чудилось. Конечно, глупо думать, что раз она единственная девушка в его окружении здесь, он будет смотреть только на неё. Может у него уже давно кто-то есть, может познакомился с кем-то в столице, пока помогал в госпитале. Может, это кто-то из госпиталя. Может, Лена? Или Катя из процедурного? Или вообще Таня, они же с Леной пересекаются. Аня на секунду остановилась. Хлопнула себя по щекам, отгоняя неправильные мысли. Конечно, это не мог быть Костя, ведь так? «Конечно, не может» — подумала она. — «Они друзья. Хорошие друзья, а тут…совсем другое. Боже, хорошо хоть в слух не ляпнула. Стыд-то какой. Человека оклеветала бы.» Костя всё продолжал шифровать письма в книгах. Юра с интересом открывал каждую посылку. С недавнего времени стали проверять и письма с фронта. Юре пришлось извернуться, чтобы зашифровать свои так, чтобы Костя его понял. Отправлять одну и ту же книгу было слишком подозрительно, просто обмениваться тоже. Поэтому Костя слал ему книги, а Юра писал «рецензию». Такое было редко, обычно они обменивались простыми повседневными письмами. Почта стала работать быстрее, наладили связь. В один из дней Юра даже смог воспользоваться телефоном и позвонил в госпиталь. Канал связи был зашифрован, поэтому Юра и Костя могли разговаривать без опасений, что их кто-то подслушает или разговор будет расшифрован. Правда времени было катастрофически мало, всего пара минут, пока его не заметили. Но Юра так перенервничал, что никак не мог связать и пары слов. Он просто слушал, как Костя тихо посмеивается, быстро рассказывает что-то отвлечённое и желает хорошего дня. И даже этого было достаточно, чтобы Юра всю следующую неделю ходил невероятно довольный и весёлый. — Татищев! — позвали Юру со спины. Юра испуганно развернулся, спрятал книгу за спиной. — Товарищ генерал! Не поверите, весь день Вас ищу. — Я тебя тоже, — кивнул Ватутин. — Пойдём. Приказ из Ставки пришёл, обсудить надо. Юра догнал генерала, когда тот уже отошёл от палатки — прятал книгу. Ватутин заметил её сразу, решил поинтересоваться. — Что прятал? Запрещёнку? — он шутливо сощурил глаза. — Сборник стихотворений, товарищ генерал, — признался Юра. Костины шифровки вряд ли поймут. — Поэзию, значит, любишь. — Так точно. — А кого прятал-то? Юра успел только глазами пробежаться по обложке книги. Запомнил фамилию. — Маяковский, товарищ генерал. Ватутин довольно покачал головой. Маяковского он и сам любил. Все свои любимые стихотворения он знал наизусть. — А ну-ка, какое твоё любимое? — спросил Ватутин. Юра напрягся. Маяковского он никогда не читал. Даже тогда, когда Руслан говорил про рисунки, он впервые в жизни узнал, чьи плакаты видел в детстве. Но он знал, что Маяковский нравился Косте. Просматривал его коллекцию, открывая страницы с загнутыми уголочками. Одно было не просто выделено загнутой страницей, но и подчёркнуто карандашом, рядом стоял восклицательный знак. — «Письмо Татьяне…» — неуверенно протянул Юра, боясь, что память его подводит. Он даже не читал то стихотворение, просто пробежался глазами по названию и закрыл книжку. — А! «Письмо Татьяне Яковлевой»! Хорошее произведение, хорошее. Они вошли в палатку временного штаба. И разом навалилось куча дел. Юра пробегал до конца вечера, совсем позабыл о книге. На следующий день всё повторилось. Юре просто некогда было подойти к вещам. Он вставал рано утром, весь день занимался поручениями и руководил финальными приготовлениями, смотрел, как за месяц солдаты успели отточить свои умения, а после ужинал и сразу шёл спать. В один из таких вечеров, Юра всё-таки нашёл в себе силы открыть сборник. Но ничего там не обнаружил. Костя просто отправил ему книгу? Забыл про письмо? Юра повертел книгу в руках, потряс, может, письмо спрятано между страницами. Но было пусто. Юра с досадой пролистал сборник. Наткнулся на то самое «письмо». Только адресат был перечёркнут, вместо Татьяны — «Версаль». Юра читал через слипающиеся веки, но в итоге так и не дочитал. А рано утром прогремел первый взрыв. Юра подскочил, еле как пригладил растрёпанные волосы и выбежал на улицу. Паники не было, ожидание нападения настолько затянулось, что все только и ждали момента, когда начнётся долгожданное сражение.Прохоровка. Двенадцатое Июля. 1943 года.
— Он застрял, — Юра прыснул со смеха, но тут же собрался. — Угломер 30-00, наводить в точку наводки — прямая наводка. — Башню оторвёт? — спросил Руслан. — К ебене матери, — протянул Юра. — Пора вылезать из кустов. Танк привычно тряхнуло. Снаряд прошёл аккурат в то место, где башня соприкасалась с основным корпусом. Прогремел взрыв, башня отлетела, танк разорвало изнутри. Юра осторожно пнул ногой по корпусу. Илья начал выравнивать танк. Сражение шло с самого утра, никто не сказал бы, что всё шло удачно — не смотря на численное превосходство, управляться с новыми немецкими танками было сложно. В одиночку подбить практически невозможно. Плюсом было то, что у «Тигра» был слишком медленный поворот башни, что позволяло быстро его объехать и стрелять сразу с двух сторон. Но Юре не нравилось отсиживаться в засаде, когда все основные сражения происходили в открытом поле. За несколько ночей до битвы, Юра зазубрил расположение всех мин, и теперь пинал Илью сразу в плечо, чтобы тот поворачивал и объезжал их. Пинал в левое — поворачивали влево, в правое — вправо. Это касалось не только мин. Танков было так много, что проще было ехать и проскакивать выстрелы, чем вступать в бой. Юра видел, как некоторые солдаты, которые успевали выбраться из своих горящих машин, бежали драться в рукопашную, бросали горючие коктейли. Выглядело — невероятно отважно, но Юра подумал, что безопаснее в этом плане быть трусом и сидеть в танке. — Лучше нас сразу разорвёт, чем оглушит волной, и кто-нибудь нас переедет, — сказал он, слегка улыбаясь. Руслан поднял на него взгляд. Скривил губы. — Да ну тебя. Я жить хочу вообще-то. — сказал он. — Кто первый сдохнет, — подключился Илья, — Передаёт «привет» Коле. Это был первый раз за эти полгода, когда они заговорили о Коле. Юра посмотрел на их нового заряжающего. Тому явно стало как-то не по себе, будто он занимает чужое место. Впрочем, Руслан и правда считал, что он занимает чужое место и они могли бы обойтись и без него. Но Юра ещё тогда сказал ему, что с его скандалами никто примиряться не будет, поэтому Руслан молчал. Юра отвлёкся всего на секунду. Сверил координаты. Прямо перед танком упал снаряд. Технику аж подкинуло. Илью тряхнуло с такой силой, что он подлетел на своём месте, дважды ударился головой, теряя сознание. Юра пытался до него докричаться, но было бесполезно. — Короче! — крикнул Юра. — Затащим Илью внутрь, а я сяду на его место! Руслан, замени меня и наводи. — Хорошо! Юра затащил Илью внутрь танка. Перелез через него, залезая на место водителя. Не успел Юра схватиться за руль, как танк снова тряхнуло. В салоне потянуло гарью. Руслан громко закашлял. У Юры от запаха закружилась голова, от тряски он и сам приложился лбом об край брони. — Юра! — голос Руслана проходил будто через толщу воды. — Надо вылезать! Юра слабо кивнул головой. Он знал откуда этот запах. Бутылки с зажигательной смесью. Надо вылезти до того, как эта вязкая воспламенённая жидкость достанет до двигателя. Руслан кинулся к люку, но тот от двух мощных ударов захлопнулся и деформировался. Открыть его теперь можно было только снаружи. — Юра! Вылезай через кабину машиниста и открой нам люк! Юр, быстрее! Руслан и Виктор перехватили Илью покрепче, чтобы, как только люк откроется, его можно было сразу подать наверх, Юра бы его вытащил. Юра переборол приступ головокружения и тошноты, подтянулся за острые края разорванного щитка, ногами встал на гусеницу. Не успел он обернуться, чтобы зацепиться за выступ и подлезть к башне, как танк тряхнуло в третий раз. На этот раз ещё сильнее, Юру откинуло волной. Он прокатился по земле плечом, свалился в воронку от снаряда. Сверху его присыпало землёй. В ушах стоял звон, голова кружилась. Юра попытался встать, ноги подкосились, и он упал, ударяясь лбом о камень в земле. В глазах потемнело, стихли звуки. Бой продолжался, а он так и остался лежать на дне воронки.Прохоровка. Тринадцатое Июля. 1943 года.
Юра с трудом открыл глаза. Тут же попытался подняться. Голова кружилась и разрывалась от боли, его тошнило. Руки и ноги дрожали. Он подавил приступ тошноты, опёрся плечом на стенку воронки и сел. Перевёл дыхание. Над головой лишь пепел и ничего больше. Видимо, сражение уже закончено. Юра слышал лишь собственное сердцебиение и отдалённое карканье ворон. Мир будто замер в ожидании, когда же он выберется. Юра собрал последние силы, медленно, но он всё же выбрался из воронки. На ровной земле вставать было удобнее. Он сел на колени, глубоко вздохнул. Поднял голову, чтобы осмотреться. Он помнил, смутно, что вроде бы его откинуло волной. Но куда попал снаряд он не видел. Он потёр глаза грязными пальцами, поморгал, чтобы убрать песок. Перед ним, в метрах пяти, лежали обугленные обломки танка. У Юры перехватило дыхание. — Нет, нет, нет, нет, — затараторил он дрожащим голосом. У него не было возможности даже просто встать, ноги не слушались, голова кружилась, он сразу падал. Он подполз к обломкам, встал, упираясь на них. Металл был всё ещё теплым, не успел остыть за ночь. Он боязливо приподнялся на носки, заглядывая за перевёрнутую башню. Он видел развороченный кусок металла — место, куда попал снаряд, обгоревший двигатель, расплавленные сиденья и выгоревшую проводку. И Юре показалось бы, что он ошибся танком. Зрение всё ещё плыло, в чёрной массе раскарёженного танка было сложно что-то рассмотреть. Юра собирался облегчённо выдохнуть. Взгляд зацепился за обгоревшую тёмно-красную ленточку. Эту ленточку Руслану подарил Коля, и тот завязал её на бляшке поясного ремня. Юра упёрся лбом в обугленный корпус танка. Зажмурился, завертел головой. Он не хотел в это верить, он не хотел это принимать. Он даже закричать не мог, лишь сдавленно закашлялся, пытаясь выдавить из себя хоть звук. Он вцепился в обломок мёртвой хваткой, до побелевших костяшек. И всё пытался закричать, роняя слёзы. Таким его нашёл похоронный отряд. Его с силой отдёрнули от обломков, сопротивляющегося, голос наконец-то прорезался, и он закричал, попытался вырваться. Он порывался убежать из полевого госпиталя, кричал о том, что он должен был умереть там вместе с ними. Аня подошла неслышно. Звонкая пощёчина заставила его заткнуться. Юра поднял на неё потерянный взгляд. Аня ничего не сказала, лишь посмотрела на него глазами полными слёз и боли. На следующий день Юра получил приказ о том, что он должен явиться в главный штаб. «Могу я взять ещё одного человека с собой?» — бесцветным голосом спросил он. Ватутин кивнул. Юра без труда отыскал Аню. — Собирайся, — тихо сказал он, — Едем в столицу. Аня отложила ножницы в сторону. Даже не обернулась, не хотела, чтобы он снова видел, как она плачет. — А как же ребята? Их надо проводить…- она судорожно выдохнула. — Ты оглохла? Аня развернулась. Посмотрела на Юру. Тот даже не изменился в лице. Оно просто ничего не выражало. Взгляд потух, каждая мышца расслаблена. — Юра… — Через двадцать минут я вернусь, и ты готовая с вещами на выход, ясно? Она несмело кивнула. Юра ушёл также тихо, как и пришёл. Аня ещё не понимала, но внутри у Юры уже всё окончательно сломалось.