***
За ланчем Драко получил сообщение от своего декана, приглашающего пройти к нему позже в кабинет. Малфой сразу понял, что мужчина, наконец, решил привести план студента в исполнение. Все это время юноша писал домой письма непосредственно матери, чтобы убедиться, что та в порядке, а Темный Лорд согласен еще подождать выполнение своего задания. Каждый день отсрочки очень напрягал и давил на психику слизеринца. Ответственность за жизнь матери угнетала его, не давая сосредоточиться на учебе и заставляя срываться на своих сокурсников, когда те по какой-то причине к нему обращались. Иногда по ночам его преследовали кошмары, в которых он видел, как Темный Лорд убивает Нарциссу Малфой или приказывает сделать это самому Люциусу Малфою. Драко просыпался в слезах и в поту. Слишком реальные были эти сны. Юноша даже не мог ни с кем обсудить то, что его гложет. Все его так называемые друзья не могли понять, как ему трудно. Он проклинал метку на своем предплечье, боясь и ненавидя Темного Лорда. Также он ненавидел и своего отца за то, что тот продался сам и обрек на вечное служение, а возможно и на смерть, свою семью. Юный Малфой только надеялся, что если он выполнит задание Повелителя, тот сменит гнев на милость. А еще - и в этом слизеринец боялся признаться даже себе самому - он хотел, чтобы Гарри Поттер уничтожил Лорда Волан-де-Морта. Тогда он и его мать будут свободны. А ради своей матери Драко был готов на самые отчаянные поступки. Даже если для того придется выступить против Темного Лорда. Однажды, когда сил сдерживать эмоции и страх больше не было сил, Драко отправился в туалет для девочек на втором этаже. Он знал, что из-за призрака Миртл это место идеально подойдет для выплескивания эмоций в одиночестве. Убедившись, что его никто не видел, юноша влетел в помещение и склонился над одним из умывальников. Он смотрел на свое отражение в зеркале и жалел себя. Родившись в чистокровной семье, что кичилась своей исключительностью в магической иерархии, юный Малфой рос с превосходящим чувством гордости за свой Род. Родители всегда говорили ему, что их Род берет свое начало от самого Салазара Слизерина. Как это гордо и почетно – быть Малфоем. Все уважают их, и какое высокое влияние они оказывают на все магическое сообщество. Свое будущее Драко видел если не в кресле Министра Магии, то на не менее достойном месте. После воскрешения Волан-де-Морта Люциус Малфой распылялся о том, что если их семья поможет Повелителю воцариться над всей Магической Британией, то тот будет им благодарен и вознаградит своих преданных друзей. И юный отпрыск Древнего и Уважаемого Рода все это время верил отцу. Но потом все изменилось. Драко видел страх в глазах своего отца, когда тот в собственном доме боялся заговорить без приказа Повелителя. Глава Рода Малфой, который должен даже ценой собственной жизни защищать свою семью и заботиться об их благополучии и безопасности, теперь не мог это делать. До этого момента желая во всем походить на Люциуса, гордясь тем, что он его сын, Драко чувствовал жалость и отвращение к мужчине. Да и пребывание, хоть и краткосрочное, в Азкабане, существенно сбило спесь с некогда гордого и надменного Лорда, уверенного в своей исключительности. Теперь он был всего лишь слугой своего Господина, и тот решал, прожить ли еще день членам семьи Малфой или нет. Пока что услуги Люциуса были нужны Волан-де-Морту, но Драко знал, что даже в случае своей победы его семья не будет в выигрыше. Прошло то время, когда юноша был уверен, что все обязаны падать ниц, увидев его. Даже собственные сокурсники уже не стремились завоевать его расположение, как было до этого. Они, дети Пожирателей Смерти, знали, что Малфои в немилости у Темного Лорда. Друзья отвернулись от него, слизеринец на собственной шкуре прочувствовал весь гнет одиночества. - Не хочу, - прошептал он, смотря в свои серые глаза, отражающиеся в зеркале. – Просто хочу, чтобы это закончилось. Просто закончилось. Опустив голову, он с силой сжал края раковины и зарыдал, жалея себя и мать. Он проклинал и ненавидел Темного Лорда и Дамблдора, что, несмотря на все свое величие, не может дать отпор Волан-де-Морту. Ненавидел Гарри Поттера, который окружен друзьями и почитателями. Но вместе с тем он ловил себя на мысли, что завидует ему, потому что хотел быть его другом. Потому он корил себя. Тогда в их первую встречу в магазине мадам Малкин Драко повел себя неправильно. Если бы он вел себя немного скромнее и не предстал перед Избранным надменным идиотом, то у него был бы шанс, что будущий гриффиндорец ответит на его рукопожатие до распределения по факультетам. Тогда отказ взбесил слизеринца. Как же ему, такому исключительному во всех смыслах Малфою, отказали в чести стать другом. Естественно, ему хотелось отмщения, потому он решил для себя, что раз не друг, то, значит, заклятый враг. Но, оказалось, что все это время Драко был врагом самому себе. Опустившись на пол у раковины, Малфой подтянул колени к груди и, обхватив ноги руками, опустил голову. Он рыдал взахлеб, оплакивая свою участь. Он знал, что ему не выполнить задание Повелителя. Он обречен, как обречена и его мать. Об отце Драко не сильно заботился. Люциус сам виноват в том, что с ним случилось. И юноша не мог простить его за то, что мужчина вместо того, чтобы хоть как-то реабилитироваться и выслужиться перед Волан-де-Мортом, отдал тому на растерзание свою семью. После разговора с крестным, Драко несколько воспрял духом. По крайней мере, он больше не был одинок. У него был человек, что также желает выполнения этого задания. Желает помочь своему студенту и его матери. И юный Малфой доверился Снейпу, надеясь, что теперь-то все должно получиться. Он выполнит задание Повелителя, и тот не накажет его, расправившись с родительницей. Он сделает то, что не может Люциус - он защитит свою семью. Неожиданно для себя он нашел благодарного слушателя в лице призрака плаксы Миртл. Первое время жертва Василиска со стороны наблюдала за стенаниями юноши, когда тот появлялся в ее вотчине. Но потом она рискнула показаться ему, считая, что у них появилось общее занятие – плакать, жалея себя. Сначала Драко, конечно, отверг ее, убежав прочь. Для него, гордого и независимого слизеринца, привыкшего сдерживать свои эмоции при других, были неприемлемы свидетели его слабости. Но потом он вернулся через какое-то время, и они разговорились. Просто Драко надоело носить на своих плечах эту непосильную ношу. Ему необходимо было выговориться, поплакаться кому-то в жилетку, чтобы ему посочувствовали и поняли, как ему тяжело. И Миртл выслушивала его излияния, искренне жалела и даже пыталась приободрить. И теперь, когда было кому высказаться, юному Малфою становилось легче. Да, он все еще нес эту ношу, но он чувствовал поддержку погибшей когтерванки, чего никогда не получал ни от кого из своих товарищей. Миртл также прониклась к юноше симпатией. Она тоже чувствовала себя одинокой, что до смерти, что после. Им обоим нужны были эти встречи и разговоры. Сидя на полу, слизеринец и когтерванка говорили о жизни, жалуясь на свою участь. Постучавшись в дверь кабинета декана, Драко вошел внутрь. Снейп сидел за своим столом и внимательно изучал что-то написанное на длинном свитке пергамента, но, подняв взгляд на вошедшего студента, отложил пергамент в сторону и поманил юношу к себе. Поднявшись со своего места, зельевар взмахнул своей палочкой, запирая дверь и накладывая полог тишины. Малфой подошел к столу, вопросительно смотря на мужчину. - Я придумал, как передать Дамблдору посылку, - произнес Северус, возвращаясь на свое место и жестом указывая студенту на стул напротив себя. – Ты еще не занимался ожерельем? - Нет, - замотал головой Драко, с надеждой смотря на крестного. – Проклясть его недолго. Я ждал вас, как вы и просили. - Можешь приступать, - коротко улыбнулся Снейп. – На завтра запланирован поход в Хогсмид. Там ты отправишься к мадам Розмерте и наложишь на нее Империо. Сумеешь? - Я очень хочу исполнить это задание, - усмехнулся слизеринец. - Тогда получится, - кивнул декан. – Прикажешь ей, чтобы она передала сверток первому попавшемуся студенту, желательно с Гриффиндора, чтобы тот доставил его Дамблдору из рук в руки. И, конечно, чтобы студент ни в коем случае не раскрывал сверток. Ну, а там дело нескольких дней, я надеюсь. И мы получим труп директора. Повелитель будет доволен. - Спасибо, крестный, - облегченно выдохнул юный Малфой. – План, действительно, должен сработать. Я немедленно займусь ожерельем. - И занеси сверток мне, - попросил зельевар. – Не нужно оставлять такой опасный предмет в спальне. У нас, конечно, никто не лазает по чужим тумбочкам, но все же лучше перестраховаться. А завтра перед походом в Хогсмид заберешь его. - Да, вы правы, крестный. Северус снял заклинания с двери, и юноша покинул его кабинет. Оставшись один, мужчина опустился в свое кресло и, откинувшись на спинку, запрокинул голову и закрыл глаза. Да, план должен сработать. Отмщение уже скоро свершится. Виновный в смерти Лили Поттер скоро умрет. Оставалось только ждать.***
К сожалению заговорщиков, Святое Провидение и сам Мерлин решили продлить деньки Дамблдора. Иначе никак нелепую случайность ввиду преждевременного раскрытия свойств проклятья никак назвать нельзя. Сначала все шло по плану. Мадам Розмерта под действием Империо передала сверток Кэти Белл – условие приказа: принадлежность к факультету Гриффиндор - что вместе с подругой посетила ее почти сразу после ухода Драко. Малфой даже добавил в приказ владелице «Три метлы», чтобы та тоже наложила на гриффиндорку Империо, чтобы та уж точно доставила директору сверток в целости и сохранности. Но… и это «но» звали Лианна, что училась на факультете Пуффендуй. Она, словно чувствуя, какая опасность исходит из свертка, просила гриффиндорку выбросить посылку, но та под действием Империо, конечно, не слушала. Тогда подруга попыталась вырвать сверток из рук Кэти, но девушка вцепилась в него мертвой хваткой. Гарри с Гермионой как раз возвращались в Хогвартс, находясь в крайне веселом настроении. Они увидели издали сцепившихся девушек, а потом вдруг Кэти вздрогнула, неестественно выгнулась и, взмыв в воздух, раскрыла рот в немом крике. На ее лице был изображен такой неописуемый ужас, что у присутствующих Лианны и гриффиндорцев волосы невольно зашевелились на голове. Потом охотница сборной Гриффиндора по квиддичу рухнула на заснеженную дорожку и затихла. Как Лианна ни пыталась ее растормошить, у нее не получалось. - Я просила ее выбросить его, - плакала она, сидя у тела подруги. – Но она не слушала меня. Гарри с Гермионой со страхом косились на открытый сверток, из которого выглядывала подвеска ожерелья с камнями, похожими по цвету на опал. Правда, рассудительная Грейнджер быстро взяла себя в руки, заявив, что Кэти необходимо как можно скорее доставить к мадам Помфри, чтобы та оказала ей помощь. Лианна быстро закивала головой, вытирая дорожки слез с лица. Она бросилась в сторону замка, чтобы позвать кого-нибудь из профессоров на помощь. А гриффиндорцы пока с помощью заклинаний, чтобы не прикасаться к самому ожерелью, поплотнее упаковали обратно посылку, чтобы доставить ее своему декану. Оба понятия не имели о задании юного Малфоя и о том, что ожерелье предназначалось для Дамблдора, иначе отнесли бы его не МакГонагалл, а Снейпу или сразу директору. Дождавшись возвращения Лианны, что привела Хагрида, которого Гарри с Гермионой, как и всех «людей Дамблдора» вычеркнули из своего общения. Правда, полувеликан не знал об истинном порядке вещей, а потому пытался вернуть дружбу Избранного, но тот просто отнекивался и отмахивался, ссылаясь на занятость и, таким образом, сводя их общение практически к минимуму, пока оно совсем не прекратилось. Подхватив посылку, гриффиндорцы быстро удалились, пока Хагрид поднимал с земли бессознательную Кэти Белл, чтобы вместе с Лианной отправиться в больничное крыло. МакГонагалл, выслушав своих студентов о происшествии с Кэти Белл, долго не думала и поспешила к Снейпу, который ввиду направления своего предмета как раз и имел дело с проклятьями. Зельевар, увидев, что сверток не попал по адресу, побледнел пуще обычного от злости. - И почему вы вечно доставляете всем проблемы, Поттер? - в этот раз декан «змеек» даже почти не играл неприязнь к гриффиндорцу. - Но я тут не при чем, - выпалил тот, не зная об истинном положении вещей. – Мы случайно столкнулись с Кэти и Лианной. - Но как к Кэти вообще попало это ожерелье? – спросила МакГонагалл, смотря на подвешенное с помощью заклинания коллеги колье. - Мы знаем только, что Лианна просила Кэти выкинуть его, - сказала Гермиона. – Я сказала ей, чтобы она зашла к вам, профессор МакГонагалл, когда вместе с профессором Хагридом доставит Кэти в больничное крыло, и рассказала подробности. - Хорошо, - одобрительно кивнула профессор Трансфигурации и перевела взгляд на Снейпа, у которого от злости скрипели зубы. – У нее узнаем подробности произошедшего. А вы можете быть свободны, - обратилась она к своим подопечным. Не желая еще больше раздражать декана Слизерина и недоумевая насчет его реакции, молодые люди поспешили покинуть кабинет ЗОТИ. На вечер была запланирована игра с Пуффендуем, а потому Гарри поспешил собрать свою команду, чтобы произвести замену. Члены команды, услышав о произошедшем, посочувствовали Кэти, но игру отменить нельзя, и Дин с готовностью согласился подменить сокурсницу. Гарри тут же повел свою команду на поле, чтобы Томас потренировался перед игрой. Рон предпринял еще одну попытку убедить капитана команды дать ему шанс сыграть, но Поттер-Блэк был непреклонен. - Маклагген справляется, - четко ответил он, выходя вместе с Гермионой последним из гостиной Гриффиндора. – И вообще, Рон, вот сейчас реально не до тебя, ладно? – сорвался на крик Гарри. – Если тебя вообще не беспокоит, что случилось с Кэти, то просто заткнись и отвали. И, оставив ошарашенного таким жестким заявлением Уизли, Золотой Дуэт поспешил на поле следом за членами команды. Тренировка прошла прекрасно, Дин Томас выложился по полной. Во-первых, он не хотел ударить в грязь лицом перед своей девушкой, Джинни, а во-вторых, все члены команды хотели выиграть, посвятив победу Кэти Белл. Потому вечером гриффиндорцы не оставили пуффендуйцам даже малейших шансов на победу. Гарри поймал снитч спустя четверть часа после начала матча, и «барсуки» смогли закинуть только один мяч в ворота соперников, зато те приплюсовали к ста пятидесяти очков от своего капитана еще сорок с помощью забитых голов. После, переодевшись, победители направились в больничное крыло, чтобы узнать, как себя чувствует их охотница, но мадам Помфри их не пустила, сказав, что та еще не очнулась. Договорившись вернуться завтра, гриффиндорцы направились в свою гостиную.***
Придя на ужин, Драко замер в проходе, увидев целого и невредимого Дамблдора, что беседовал с МакГонагалл за преподавательским столом. Слизеринец не мог понять, как такой четко спланированный план вдруг пошел соплохвосту под хвост. Он перевел взгляд на сидящего на своем месте Снейпа, мысленно вопрошая, как такое получилось. «После», - услышал он в своей голове посыл легилимента. – «Жду тебя в своем кабинете после ужина». - Драко, - раздался рядом с юношей голос Забини, прерывая мысленное общение студента и профессора. Моргнув пару раз и вернувшись в реальность, Малфой перевел взгляд на товарища. – Ты чего завис? – с усмешкой спросил Блейз. - Нет, ничего, - быстро мотнул головой Драко и поспешил за стол своего факультета. Хотя есть ему и расхотелось, он положил на свою тарелку запеканку с индейкой и принялся ее сосредоточенно жевать, окунувшись в невеселые мысли. План развалился, и над матерью снова нависла опасность. В голове наследника Древнего и Уважаемого Рода Малфой вертелась только одна мысль: «Как это произошло?» Этот вопрос он и поспешил задать своему декану, направившись в его кабинет сразу после ужина. Снейп, пребывая в крайне раздраженном состоянии, поведал студенту о вмешательстве Лианны. Об участии гриффиндорцев зельевар не стал говорить, решив не давать Драко еще один повод для ненависти к Гарри. Сам Северус пытался отговорить МакГонагалл бежать с докладом к Дамблдору, даже пообещал сам это сделать, но профессор Трансфигурации словно чувствовала, что коллега этого не сделает, а потому решила все взять в свои руки. Лианна, прибыв к декану «львов» рассказала, что посылка с ожерельем предназначалась именно директору и отправителем была мадам Розмерта. Успокаивало только то, что владелица «Трех метель», даже если с нее снимут Империо, не будет помнить, кто его наложил, а, значит, причастность Драко не доказать. - Ты, главное, сам себя не выдай, - давал наставления Снейп, видя, как не на шутку перепугался студент. – А Дамблдора мы все-таки свалим. - Как? – выпалил Драко, в панике схватившись за волосы. – Что еще тут можно придумать? - Не волнуйся, - попытался успокоить крестника Северус, подойдя к нему и положив ладони на его плечи. – Я придумаю беспроигрышный план. Ты, главное, сам ничего не предпринимай. - Я должен убить его, - выкрикнул Малфой, и зельевар порадовался, что всегда накладывает полог тишины, ведя такие секретные разговоры в замке, где у стен есть уши и рты в виде говорящих портретов, которые тут же доложат обо всем директору. - Прошу тебя, Драко, ничего не предпринимай, - повторил декан Слизерина. – И успокойся. Я понимаю, как тебе трудно. Поверь, я тоже зол и раздосадован. Потому я хорошенько продумаю новый план и сообщу тебе. - Сколько еще Темный Лорд будет ждать выполнения задания? – взмолился Драко, и его глаза наполнились слезами. Снейп впервые увидел безысходность и слезы в глазах студента, а потому удивился, но быстро собрался, понимая, как нужна крестнику его помощь. – Мама в опасности. Прошу, помоги, крестный. Я не знаю, что делать. Не знаю, как спасти ее. - Все будет хорошо, - с уверенностью в голосе проговорил Снейп, хотя у него самого этой уверенности было мало, но он должен был успокоить и убедить студента, чтобы тот не сорвался и не натворил глупостей, которые точно погубят и его, и Нарциссу Малфой. – Поверь мне, я сделаю все, чтобы Дамблдор не дожил до конца года. Уверенный тон и слова обещания сделали свое дело, юный Малфой кивнул и смог взять себя в руки. - Иди в гостиную и не беспокойся, - обрадовавшись, что убеждение сработало, дал наставление зельевар. – Все будет хорошо. Опустив руки, он ободрительно улыбнулся, и студент развернулся к выходу. Но на полпути он остановился и снова повернулся к своему декану. Тот все еще смотрел ему вслед, ожидая, когда тот покинет кабинет. - Темный Лорд дал мне еще одно задание, - тихо проговорил Драко. - Какое? – нахмурился Снейп, посерев лицом. - Я должен починить Исчезательный шкаф. Он находится в Выручай-комнате. А его брат-близнец - у Горбина и Бэрка. Темный Лорд хочет с помощью шкафов заслать Пожирателей в Хогвартс. А до этого я должен покончить с Дамблдором. У меня мало времени, крестный. Я не знаю, сколько Темный Лорд еще будет ждать. Я и так чуть ли не каждый день пишу маме. И каждый раз я боюсь не получить от нее ответа. - Драко, - еще более увереннее проговорил зельевар – второй раз точно получится. Обещаю. Чини шкаф и ни о чем другом не думай. В этот раз я все тщательно продумаю. Не волнуйся. Юный Малфой усмехнулся, а потом как-то истерично посмеялся, но тут же убрал улыбку и, снова кивнув несколько раз, повернулся и побрел к выходу из кабинета. Больше он не остановился, и вскоре Снейп остался в своем кабинете один. Он сел верхом на ближайшую парту и, удрученно опустив голову, тяжко вздохнул. Хотя он и убедил крестника, что продумает новый план, который точно сработает, сам мужчина в это слабо верил. Посидев и погрузившись в свои невеселые мысли, он вышел из кабинета и побрел куда-то. Мысли его были далеко отсюда, он даже не следил за тем, куда ведут его ноги. И потому он очень удивился, обнаружив себя в кабинете Магловедения. Он даже не помнил, как стучался, и стучался ли. Стефани Петтигрю, которая взяла фамилию Питерсон и выглядела, как брюнетка под действием Оборотного зелья, так же удивленно смотрела на коллегу. - Стефани? – недоуменно поднял вверх брови декан Слизерина. – А что ты?.. – спросил он, решив, что это молодая женщина пришла к нему, но обнаружил другую обстановку и понял, что он даже не заметил, как покинул свой кабинет. – А что я?.. привет, - наконец, выдал он и слабо улыбнулся уголком губ. - Привет, - в ответ поздоровалась Стефани, подходя ближе. – Все хорошо? – обеспокоенно спросила она. – На тебе лица нет. - Да, - сначала ответил Снейп, но потом тяжело вздохнул, поняв, что не хочет врать ей. – Нет. Не хорошо. - Расскажи, - попросила Петтигрю, ободряюще сжимая руку мужчины. – Когда выскажешься, станет легче. Я же вижу, случилось что-то очень плохое. - Нет, это так, временные трудности, - уже почти решившись на излитие души, зельевар собрался. Для него было непривычно плакаться о своих проблемах, да и загружать ими Стефани ему тоже не хотелось. – Я справлюсь, - для уверенности он даже улыбнулся, и, хотя коллега ему не поверила, но и настаивать не стала. За время, что они знакомы, она поняла, что Северус вообще мало кому может довериться. Пожалуй, только Сириус и мог похвастаться тем, что декан «змеек» доверяет ему, как себе и не держит от него тайн. Стефани не стала давить, понимая, что Снейп сам должен сделать первый шаг, чтобы открыться ей. В противном случае, настаивая, она сделает только хуже. - Ладно, - улыбнулась в ответ она. – Ты пришел, чтобы продолжить изучение? - Изучение? – не сразу догадался зельевар, но потом вспомнил об их сеансах по окклюменции и отрицательно помотал головой. – Нет, Стефани, не сегодня. Прости, что я вот так неожиданно пришел. - Не надо, Северус, - ласково улыбнулась Стефани. – Ты же знаешь, я тебе всегда рада. - Спасибо, - кивнул Снейп и, попрощавшись, вышел из ее кабинета. Закрыв дверь, он отошел к стене и прислонился к ней спиной. Для него стало загадкой, почему он неосознанно пришел именно к Стефани. До этого он не задумывался, что он чувствует и кем для него стала кузина его некогда школьного недруга. Взяв на себя обязанность вернуть молодую женщину в реальный мир, он и представить себе не мог, что проникнется к ней симпатией. Сначала для него это было изучение чего-то нового. Не обладая никакими способностями окклюмента, Стефани смогла дать отпор такому легилименту, как Волан-де-Морт, а потом справилась и с самим Северусом. О таком выдающемся случае зельевар ранее не слышал и не читал. И ему стало интересно. Он рискнул попросить Стефани попытаться изучить эту способность. Он ожидал отказа, все же Петтигрю в свое время пострадала именно от вмешательства в свое сознание, но, к его великому удивлению, он получил согласие. Первые три сеанса прошли ожидаемо для Снейпа: Стефани не смогла противиться его способностями окклюмента и легко впускала в свое сознание. На вопрос, как же она смогла противостоять Темному Лорду, молодая женщина ответила, что просто разозлилась и сильно испугалась, что сходит с ума, ведь Волан-де-Морт пытался манипулировать ее разумом, посылая ей ложные видения и кошмары. Тогда Северус попросил ее разозлиться и на него. Он не боялся рецидива комы, все же в этот раз Петтигрю понимала, что Снейп не враг. И Стефани выполнила его просьбу. Следующая попытка проникнуть в ее сознание провалилась. Он снова оказался в пространстве с белым беспросветным туманом, которое Стефани надежно избрала для себя, как защиту. Тогда с удивлением и шоком зельевар понял, что не обязательно быть окклюментом, чтобы уметь защищать свое сознание. Правда, он так и не выяснил, как это работает в примере Стефани, но определенно ему становилось с каждым разом все интереснее и интереснее проводить эти сеансы. И вот Снейп, оказывается, даже не заметил, как обычное любопытство переросло в какое-то нежное чувство. Он больше не мог отрицать, что ему просто нравится общество Стефани. И, даже не думая о ней, в минуты грусти и тревоги, он отправился именно к ней. И ему даже захотелось выплеснуть все свои эмоции, поделиться своими проблемами. Пусть она и не сможет помочь, но просто желание высказаться, увидеть, что ей не все равно на его страдания. Он был уверен, что встретит только понимание в ее глазах. И все же он не решился. Слишком привык прятать за маской отчужденности и сарказма свои истинные чувства. Но при этом он чувствовал, что эта маска трескается в присутствии Стефани Петтигрю. Возможно, однажды… Резко прервав свои мысли, зельевар оттолкнулся от стены и быстрым шагом направился в свой кабинет. Не время предаваться эмоциям, нужно придумать новый план по устранению Дамблдора. Сейчас от его врожденного хладнокровия и трезвого, не затуманенного чувствами, мозга зависит благополучие крестника и его матери. Снейп обещал Драко, и тот ему доверился. Он не имел право не оправдать надежды юноши.***
Гарри снова направлялся в кабинет директора. Получив после ужина сообщение, он искренне удивился. Он был уверен, что после того, как он высказал свои обиды в разговоре с Люпином, тот поспешит поставить своего благодетеля в известность о результатах. Но, либо Дамблдору выбирать не приходилось, и ему необходимо было скорее перевалить ответственность на плечи Избранного, либо… и в это Гарри верилось с трудом, но все же этот вариант он не мог списывать со счетов, Ремус ничего не доложил директору. В этом случае Поттер-Блэку хотелось верить, что его слова заставили оборотня задуматься. Все-таки это неподдельное удивление и сожаление, что юноша увидел в глазах друга своих родителей, когда он рассказывал о своей жизни до Хогвартса, было сложно сыграть. За раздумьями Гарри и добрался до ниши с горгульей, что охраняла вход в вотчину главы школы. Произнеся пароль, указанный в сообщении, он вступил на ступеньку появившейся лестницы и, поднявшись наверх, постучал в дверь. - Войдите, - раздался с той стороны немного усталый голос Дамблдора. – Гарри, здравствуй, мой мальчик, - слабо улыбнулся он, стоя у Омута памяти и даже не обернувшись к вошедшему студенту. Тот повел бровями и подошел ближе. – Сегодня я расскажу тебе не о своем воспоминании, а некой домовихи Похлебы, что мне удалось раздобыть, - все еще не смотря на Поттер-Блэка, продолжал директор, нависнув над чашей Омута. – Домовиха прислуживала Хэпзибе Смитт, которую сгубила ее страсть к коллекционированию редких артефактов. К миссис Смитт попала чаша, являющаяся одной из реликвий, оставленных нам Основателями. Как ты знаешь, их четыре, по количеству факультетов нашей школы. Меч Годрика Гриффиндора, которым ты на своем втором курсе сражался с Василиском. Кандида Когтевран не зря считалась мудрой женщиной, ибо имела диадему с соответствующими качествами. К сожалению, она утеряна и о ее судьбе мне не удалось ничего узнать. Чаша Пенелоппы Пуффендуй также затеряла свои следы, но, оказывается, она хранилась у миссис Смитт, хваставшейся тем, что ее род происходит как раз от рода Пуффендуй. Как выяснилось, чаша перешла к ней по наследству, как и медальон Салазара Слизерина, о котором ты, скорее всего, ничего не знаешь, но о нем позже. Сейчас мне удалось выяснить, что, будучи еще Томом Реддлом, Лорд Волан-де-Морт, подрабатывая в лавке «Горбин и Берк», встретился с миссис Смитт, и та, из желания похвастаться редким коллекционным предметом, показала чашу Тому. Естественно, он не мог не пожелать заполучить такой выдающийся артефакт. Но миссис Смитт, несмотря ни на какие уговоры, не захотела продавать чашу, и Волан-де-Морту пришлось забрать ее силой, убив владелицу. Как ты понимаешь, Гарри, он превратил ее в один из своих крестражей. Чтобы отвести от себя подозрения, Том заколдовал домовиху Похлебу с помощью Империо и подправил ее воспоминания, чтобы та считала, что именно она убила свою хозяйку. Бедная домовиха считала, что случайно отравила свою хозяйку. Министерство признало Похлебу виновной, конечно, но вынесло послабление, все же та была уже очень стара и могла напутать что-то с зельями или приправами для еды. Я нашел ее в последние дни жизни и смог узнать, как все обстояло на самом деле. Как и в случае с добычей кольца, Волан-де-Морт просто свалил вину на другого, пользуясь своими выдающимися способностями легилимента. Убив деда, Том подправил воспоминания своего дяди Морфина, чтобы тот взял вину на себя, а в случае со смертью Хэпзибы Смитт виноватой оказалась Похлеба. - Вам удалось выяснить, где находится чаша сейчас? – спросил Гарри, мысленно радуясь, что есть возможность уничтожить еще один крестраж Волан-де-Морта. - Увы, нет, - тяжело вздохнул директор, отходя от Омута и грузно опускаясь в свое кресло за столом. – Только то, что чаша стала крестражем. Скажи, Гарри, а у тебя не случались больше видения? – вдруг спросил он, наконец, обращая свой взгляд на студента. Тот сразу ощутил ментальную атаку на свой блок и тут же сориентировался, выставляя ложные помыслы, а истинные пряча, согласно учению зельевара. - Нет, сэр, - помотал головой Поттер-Блэк, сделав вид, что ничего не заметил. – А должны? Дамблдор ответил не сразу. Он смотрел на Избранного с прищуром, словно пытаясь для себя решить, можно ли доверять юноше перед собой. Гарри спокойно выдерживал этот проникновенный взгляд, чувствуя, как ментальная атака пытается пробиться сквозь заслон. Юноша спокойно тасовал своими мыслями, засунув подальше и знание об истинной природе медальона Салазара. Дамблдору вовсе не нужно знать, что его мессия уже приступил к уничтожению крестражей. - Не знаю, - наконец, проговорил директор, прерывая контакт. – Но если случится, скажи мне, хорошо? - Конечно, сэр, - с готовностью ответил Гарри, радуясь, что ему удалось обмануть Верховного Чародея Визенгамота. Впрочем, он тут же одернул себя, возможно, все дело в том, что проклятье крестража немного убавило мощь некогда великого мага. По крайней мере, раньше ментальные атаки были куда сильнее. На этом встреча была окончена, и Поттер-Блэк покинул кабинет директора. И, хотя он не узнал, где чаша, являющаяся очередным крестражем, все же ему было, что обсудить с Сириусом. К тому же, его заставил задуматься последний вопрос, заданный Дамблдором. Возможно, тот надеялся, что именно Гарри должен как-то узнать, где находится чаша. Юноша поднял руку и коснулся своего знаменитого шрама. А ведь он, действительно, с событий в Отделе Тайн не ощущал этой связи со своим врагом. Если до четвертого курса эти вспышки воспоминаний случались бесконтрольно, что со стороны Гарри, так и со стороны самого Волан-де-Морта, то после Темный Лорд понял, что эту связь можно использовать в угоду себе, когда нужно было выманить юношу в Отдел Тайн за Пророчеством. И сейчас, когда видения прекратились, Поттер-Блэк мог дать только одно объяснение: Волан-де-Морт закрыл от противника свое сознание, ведь тогда и сам Гарри мог увидеть не то, что ему предназначалось. Возможно, после уничтоженных крестражей Темный Лорд становится слабее, как Дамблдор под действием проклятья, и ему становится сложнее контролировать свою силу окклюмента. И так кстати пришлось то, что Избранный добился больших успехов в искусстве легилименции. Если он смог обмануть Дамблдора, то можно попробовать то же самое с самим Волан-де-Мортом. «- Надо выяснить, где находится чаша», - думал Гарри, возвращаясь в гостиную Гриффиндора. «- Стоит посоветоваться со Снейпом, хотя в последнее время он не в духе. Обсужу это лучше с Сириусом, все равно надо ему сообщить, что чаша - следующий крестраж».