***
Сережа стонет почти неприлично, когда чувствует, как на его задницу ложится любимая тяжелая рука. — Олеж, ну дай ты мне эти тосты доделать, — скулит он, когда Волков притирается сзади и настойчиво гладит его бедра. — Прости, Серый, — шепчет Олег в шею. — Но ты же специально этот фартук надел. Почти на голое тело. Да. Сережа усмехается - он на это и рассчитывал. Разумовский же прекрасно знает, как Олег заводится, когда видит его за готовкой. Еще и в его, Олеговом, фартуке. — Вот и не жалуйся теперь. Сережа, в общем-то, и не жалуется. По крайней мере, не на Олега. — А, утренний секс в комплекте с завтраком, — на кухне появляется Вадим. Как всегда улыбается. Ебаный Вадим. — Можно и мне кусочек? Олег и Сережа недовольно отлипают друг от друга. По-хорошему, Сереже бы сейчас злобно смотреть на Олега, потому что это была его идея — поселить Вадика с ними. Но Сережа уничтожает взглядом самого непрошенного гостя и цедит сквозь зубы: — В этом доме каждый сам себе готовит. — Или нужно спать с поваром, уяснил, — хохочет Вадим, распахивая холодильник и изучая его содержимое. Очевидно, его ничего не смущает, и он даже не собирается уходить. Олег взглядом просит Сережу не злиться, тепло улыбается, а вслух говорит: — Давайте завтракать. Хватает Сережу вместе с его тостами и садится за стол. Вадим садится тоже, прямо напротив Олега. Все еще гадко ухмыляется. — Ну чего? — не выдерживает Сережа, хотя прожигают взглядом вовсе не его. Он, кстати, все еще в одних трусах и фартуке, и он напряжен, потому что утро начинается совсем не так, как ему бы хотелось. Ебаный Вадик. — Яйца очень уж вкусные, — тянет Вадим. Тон такой, что звучит даже почти не двусмысленно. Но смотрит (пристально и неотрывно) он все равно на Олега. А еще: — Ты, блять, йогурт ешь, — шипит Разумовский. Олег незаметно сжимает его голое колено под столом, поглаживает вверх-вниз. Сам потягивает кофе из кружки. На Вадика ему плевать. Важен лишь Серый. Сережа успокаивается. Он в общем-то не ревнивый, но Вадик, сука, просто выводит. Но, к счастью, больше не провоцирует. Заговаривает вдруг про какие-то там ножи, которые ему однажды предлагали в Каире, а он не взял, потому что сам же буквально пару дней назад эти самые ножи и сплавил втридорога. И хохочет. Сережа ничего смешного в этом не видит. А Олег усмехается, чуть крепче сжимая колено. Сережа надеется, что это обещание. Ему этого достаточно. Он тоже улыбается. Хотя, конечно, не истории Вадика. Вадик его вообще бесит.***
— Серый, готов? — Господи, Волков, как будто в первый раз. Давай уже. Но Олег все равно осторожен, как и всегда. И Разумовский соврет, если скажет, что его не окутывает нежностью от макушки до пяток от такого заботливого Волка. Олег входит медленно, тягуче, тяжело дышит где-то над ухом и замирает, дожидаясь, когда Сережа кивнет, мол, давай Волч, хочу тебя, очень. Но Сережа его не торопит. Сегодня он растянут, подготовился самостоятельно, но первый толчок для него особенный. Он любит смаковать, полностью прочувствовать момент и немного помучить Олега, который сдерживается изо всех сил. Скорее всего, Сережа бы сейчас хищно усмехнулся и для большей пытки начал бы вылизывать чувствительный Олежин подбородок, постанывая под своим мужчиной. Но он не успевает. — Ого, вот это виды. В комнату влетает Вадик. Да сука блять ебаный Вадик! — Хотя чего я там не видал, — скалится он, пока Сережа натягивает одеяло на себя и на Олега, скатившегося под бок. Разумовский издает какие-то мало похожие на человеческие звуки. Кажется, он зол настолько, что завтра Вадику достанется. Завтра, потому что сегодня Олег Серого не пустит — доводить до состояния, когда Вадик больше никогда не сможет ни ходить, ни смеяться, ни говорить, не хочется, поэтому нужно бросить все силы на успокоение Сережи. — Вад, свали, а — устало просит Волков, выглядывая из-под простыней-одеял. Он Вадима не стесняется, потому что, во-первых, ну правда, чего тот не видел — совместная служба оставила свой след, а во-вторых, подозревает, что Вадима его тело мало интересует. Но для Сережиного успокоения все равно лежит прикрывшись. — Да я на минутку. Можете закончить, я тут подожду — он подсаживается на кровать со стороны Олега. Олег игнорирует этот выпад и подозревает, что молчание Сережи ничего хорошего не предвещает. Хотя внешне тот на удивление спокоен. Чуть бледнее обычного (хотя куда уж сильнее?), но в целом у Олега еще есть время остановить взрыв этой атомной бомбы. — Ну, чего тебе? — Да мне сода нужна. Олег чувствует, как тело рядом напрягается, и сжимает плечо Сережи. Успокойся, Серый. Просто в следующий раз будем закрывать дверь. Какие проблемы? — Сода в верхнем шкафу, слева от вытяжки. Это все? Вадик улыбается. Хлопает Олега по бедру сквозь простыни, пробегается взглядом по рыжей макушке и сжатым в тонкую линию губам и наконец встает. — Ну не злись, рыжик. Я там яблочный пирог задумал, вам тоже достанется. Успеете же закончить? Он уходит и кажется довольным собой. У Олега закрадываются смутные подозрения, что Вадику просто нравится злить Разумовского. Только вот зачем ему это?***
Кажется, это их первый спокойный вечер за последние… хрен знает сколько дней. Даже Вадик в соседнем кресле раздражает меньше обычного. Они просто сидят, потягивают вино и смотрят какой-то малопонятный фильм — по крайней мере таким он кажется Сереже. Он так расслаблен, что мозг отключен почти полностью — зато чувства, кажется, обостряются. Они вместе с Олегом на диване, но не позволяют себе многого. Не то чтобы смущаются Вадика, просто решают оставить некоторые моменты для более закрытой обстановки. Тем не менее сидят почти рядом: Разумовский откинувшись на диван и с пятками на коленях у Олега. Где-то на двадцатой минуте фильма Олег вдруг начинает поглаживать ноги Сережи. И Сережа бы подумал, что он специально, если бы не видел, как увлеченно Олег глядит на экран. Движения такие мягкие и нежные, что сначала у Сережи бешено заходится сердце. Хочется прямо здесь и сейчас Олега поцеловать. Схватить в охапку и утащить в свою берлогу, накрыть одеялом и всю ночь упоенно целовать любимые губы, гладить любимые бедра, вырывать глухие жаркие хрипы и слизывать капельки пота со спины. Сережа на экран больше не смотрит — он теперь прикован к Олегу и думает, как бы дать ему понять, что все, пора сворачиваться, киносеанс завершен, у детишек дальше другие развлечения. Нетерпеливо ерзая на диване, Сережа все глядит на Олега, надеясь, что тот умеет читать мысли. Вадик вдруг резко усмехается. Блять, точно, ебаный Вадик. Он тоже тут. Сережа переводит взгляд на него и моментально и глупо краснеет — кажется, тот уловил все его поползновения и все это время наблюдал. Здесь кто-нибудь вообще смотрит фильм? Все еще чувствуя неприятный жар на щеках, Сережа спрашивает одними губами: «Чего смотришь?». Вадим в ответ лишь слегка вскидывает ладони и делает такое невинное лицо, что Сережа вскипает еще сильнее. Он глубоко дышит, отворачивается и думает все-таки утащить Олега прямо сейчас, но Вадим вдруг прерывает тишину: — Поварешкин, тебе тут что-то сказать хотят. Олег сначала смотрит на Вадика, но тот кивает в сторону Разумовского. Олег непонимающе хмурится, а Сереже ничего не остается, кроме как мысленно завыть и забыть обо всех своих планах на вечер. Потому что настроение безвозвратно испорчено и потому что — если уж все-таки они с Олегом решат уединиться сейчас — Сережа не сможет перестать видеть насмешливый и нахальный взгляд перед глазами. Ебаный Вадик. — Заткнись. Фильм дай посмотреть, — бурчит Сережа, складывая руки на груди, и скукоживается так, будто хочет втянуть голову в плечи. Олег снова ничего не понимает, но возвращается взглядом к экрану, видимо, решая, что не будет участвовать в этом неизвестно откуда взявшемся конфликте. А Сережа до конца фильма сидит, надувшись и периодически чувствуя на себе ехидные взгляды Вадима. В какой-то момент все-таки перебирается к Олегу под бок. Тот накрывает его рукой и целует в макушку. Сережа размякает и думает, что, возможно, еще не поздно утащить Олега в свою комнату. Но самое главное — дверь теперь нужно закрывать всегда.