Три

Вадик готовит какой-то сюрприз на Новый год. Сережа точно в этом уверен. В чем он не уверен, так это хочет ли он этот самый сюрприз видеть. Потому что, судя по ухмылке Вадима, там будет что-то, что обязательно выведет Сережу из себя. Договаривались же, просто набухаются, потрахаются — вот тебе и весь праздник, потому что за этот год Сережа конкретно заебался и больше ему ничего не надо. И обязательно теперь портить планы? — Тебе обязательно портить планы? — возмущается Сережа вслух, когда снова видит, как Вадик выпархивает из своей комнаты и запирает ее на ключ (чего он раньше никогда не делал, кстати). — Твои? Да, — и щипает за задницу. Но Сережа готов (Вадик все время щипает его и становится предсказуемым), поэтому перехватывает того за руку, заламывая, а потом прижимает лицом к стене. — Ты же знаешь, что мне ничего не стоит тебя завалить сейчас, — пропевает Вадик, однако пока никаких усилий не прилагает, только трется задом. — Но ты же не будешь, — угрожающе шепчет Сережа и, одной рукой все еще удерживая Вадика в его положении, второй стискивает его член. Жмется ближе, и знает, что Вадику завестись ничего не стоит. Тем более, когда так — в темном коридоре, грубо и со злющим Разумовским за спиной. — И все-таки, Вадим, — Вадим при звуке своего имени рычит (у него вообще какая-то особая любовь к своему имени из чужих уст — это Сережа тоже знает), — что за хуйню ты задумал? Выпускает из захвата и разворачивает лицом к себе. По выражению глаз видит: и правда завелся. Пожалуй, Сережа бы даже подрочил ему прямо тут: не снимая одежды, засунул бы руку в штаны и закончил дело как можно быстрее, потом бы вернулся к своим делам, а Вадик, ухмыляясь, потащился бы следом, и так, между делом (пока Сережа разбирался бы с очередным кодом), возможно, отсосал бы ему. Но никуда сегодня свои руки Сережа совать не собирается, потому что: — Ничего я не задумал, — строит из себя саму невинность Вадим. — А ты опять забыл выпить таблетки, вот и параноишь. Сережа бросает его в этом коридоре со стояком и даже не чувствует за это вины. Потому что у Сережи уже есть план на новый год, и он хочет его придерживаться. Олега это все как будто не сильно беспокоит. Когда он приходит домой и сообщает, что подарок Лере доставлен, все продукты куплены и в общем-то они могут расслабиться до 31-го, Сережа первым делом жалуется на Вадика. — Серый, чем больше ты бесишься, тем больше он старается. Разве ты не заметил? — Заметил, — бурчит Сережа, не понимая, где у Олега спрятан этот огромный мешок с терпением. Вообще-то, если уж быть совсем честным, ему порой нравятся эти их игры, да и Вадим (кажется, с Олегом на пару) тоже будто находит в этом что-то забавное, но вслух такое проговаривать нельзя, поэтому Сережа продолжает гнуть свою линию: — Ненавижу его. Олег смеется и притягивает его к себе. Конечно, он прекрасно понимает, что Сережа вовсе не имеет в виду того, что говорит. Да и сам Сережа уже почти смиряется с тем, что им все-таки придется согласиться на этот дебильный сюрприз от Вадика (господи, даже звучит пугающе), но для проформы все еще немного злится и убеждает вторгшегося вдруг в их разговор виновника всех бед, что «точно и обязательно когда-нибудь убьет его темной-темной ночью». Вадим соглашается и просит хотя бы не будить его. Олег щелкает обоих по носу, потому что: — Вот вы два дебила. Ответить на это, конечно, нечего. 31 декабря про свой сюрприз Вадик ни разу не заикается (как, впрочем, и все дни до этого — он вообще ни разу об этом не упоминал) и комнату больше не запирает, так что Сережа удостоверяется, что, вероятно, и правда сам все себе надумал, а Вадик просто подыграл, чтобы позлить и раззадорить — ничего нового. Но когда Вадик вдруг вечером, часа за два до полуночи, вплывает в гостиную в костюме Деда Мороза, нацепив еще и дебильную бороду, Сережа думает, что это начало конца. — Ну что, ждали меня, детишки? — говорит тот, подражая голосу старика. Сережа мечтает себя убить, потому что Вадик — придурок, и это факт, а еще — такого он уже насмотрелся на худших новогодних утренниках в детдоме. И больше не хочется, спасибо большое. Олег рядом смотрит удивленно, но не то чтобы особо недоволен. — Да блять, ждали или нет? — Нет, — хмурится еще больше Сережа, складывая руки на груди. — Вот про эту хуйню я и спрашивал. — Вообще-то, — встревает вдруг Олег, — ждали. Сережа думает, что ослышался, но Олег выглядит слишком заинтересованным: в его взгляде Сережа ясно видит вопрос «что же будет дальше?». — Кто это у нас тут такой хороший мальчик? — Вадик треплет его по волосам (даже варежки надел, ну что за ебанутый). У него вообще подозрительно хорошо получается эта роль. Может он в свободное от наемничества время подрабатывает аниматором? — Хорошим мальчикам полагается подарок, — продолжает Вадим уже своим привычным голосом. — Хочешь подарок? — Очень, — чеканит Олег. — Хорошо. Вадик вдруг подтаскивает на середину гостиной кресло, но не садится. Сначала медленно стягивает зубами варежки, скидывает дурацкую бороду, а потом вдруг распахивает красный бархатный халат с меховым обрамлением (еще и так эффектно, показушник, блять) и становится понятно — кроме халата и трусов на нем вообще ничего нет. И только тогда опускается в кресло. Он выглядит абсолютно довольным тем, какое впечатление произвел. Сережа отмечает про себя, что, в общем-то, если это и есть тот сюрприз, то он прекрасно ложится и на планы самого Разумовского. Что ж. — Ну, кто был хорошим мальчиком в этом году? — тянет Вадик, откинувшись на спинку и чуть шире расставляя ноги. — Иди сюда, Олежек. К дедушке на колени. В любой другой ситуации Сережа бы первым расхохотался над Вадиком, зовущим себя дедушкой (ну правда же смешно!), но он видит, как Олег действительно идет и действительно забирается к нему на колени, и внутри все скручивает. Вадик обвивает его за талию, а второй рукой лезет на внутреннюю сторону бедра. Гладит, пока неспешно (очевидно, никуда не торопится — до Нового года два часа), и хищно улыбается: — Ну что, малыш, подготовил для дедушки стих? Сережа в жизни не слышал, чтобы Олега называли малышом — даже в детстве. Но Вадик заставляет это слово играть новыми красками. Сережа ждет, что будет дальше. А Олег долго и пристально смотрит, даже не моргает, кажется, а потом выдает низким тягучим голосом: — Льется дождик золотой, С елочки стекая. Полюбуйтесь на нее: Вот она какая! Олег учил его, когда ему было лет восемь, Сережа помнит это слишком ясно. Он и сам знает этот стишок, потому что помогал тогда Олегу. Но сейчас он приобретает какой-то совершенно иной смысл. Вадик сдвигает руку чуть выше, почти к самому члену, но не касается. Сережа думает, что, видимо, еще не время. Это еще не весь спектакль на этот вечер. Вадик облизывается и улыбается так, что обнажаются клыки. — Хорошему мальчику полагается подарок. Оказывается, у его халата есть карманы, и он действительно достается какой-то маленький сверток. Просит пока не открывать, говорит, еще не все хорошие мальчики получили свои подарки. Сережа сглатывает, когда Вадик устремляет свой бездонный взгляд на него. — Иди к дедушке, Сереж. Пока Сережа пару секунд думает, что же ему делать, Олег уже сползает на пол, к ногам Вадима. И тоже глядит. Пиздец, Олег. Кажется, выбора не остается. Сережа подходит медленно и не отказывает себе в удовольствии рассмотреть Вадика полностью. Из-под халата виднеется часть его татуировки, крепкий пресс и мощные бедра. Красное аккуратное белье едва прикрывает его эрекцию. Вадим довольным котом глядит в ответ, подпирая голову правой рукой и слегка наклонив ее — безошибочно считывает, что сюрприз удался. Сережа чувствует себя неловко в своей одежде (на нем любимая футболка и домашние штаны — никакой роскоши сегодня), но думает, что если начнет стягивать ее прямо сейчас, то слишком явно выкажет свою заинтересованность. Поэтому просто садится сверху. — Ну, а ты подготовил стишок? Сам Сережа ни один стих из своего детства не помнит. Он, кажется, и не учил ничего (кроме тех, что вместе с Олегом). Потому что никогда не верил, что кто-то в здравом уме даст ему сладость взамен на какое-нибудь "Елка наряжается - праздник приближается". Ему и не давали. Зато всегда приносил Олег. Вадика в их дом, кстати, притащил он же. Что-то не меняется никогда. — А может договоримся, дедуль? Я все равно был плохим мальчиком в этом году, — включается в игру Сережа. Ну, выбора у него все равно нет. Вадик не отвечает ничего, только вытаскивает из другого кармана еще один небольшой сверток, но отдает не сразу. Сначала долго ест глазами, а после хитро скалится: — Плохих мальчиков я тоже люблю. Сверток оказывает в Сережиных руках. — Примерьте, — кивает Вадим головой на подарок Олега. — Порадуйте дедулю. Сережа разворачивает свой и очень долго глядит на новогодние трусы с надписью «Ho ho ho». Во-первых, где Вадик такое откопал. Во-вторых, с каких пор Вадик покупает им белье. В-третьих, почему Сережа сам не купил себе такое. В-четвертых, он пиздец как мечтает надеть это прямо сейчас. У Олега в руках красные боксеры с елочками. Ах да, в-пятых, Сережа пиздец как мечтает, чтобы Олег надел их прямо сейчас. — Ну, — торопит их Вадик. Сережа отмирает и встречается глазами с Олегом. Кажется, у обоих сейчас одинаково поплывшие взгляды и абсолютно одинаковые желания увидеть друг друга в этом. — Дедушка подохнет, пока вас дождется, — снова подстегивает Вадим и, не удержавшись, слегка кусает Сережу за плечо. Сережа понятливо кивает и даже отвечать ничего не хочет. То есть хочет, конечно, для Вадика у него всегда пара ласковых найдется, но сейчас ему не до этого. Он хватает Олега за руку и утягивает в спальню. Пусть Вадик немного помучается в ожидании и пусть потом увидит их во всей красе. Он уже сделал все, что нужно, теперь дело за ними. Они быстро скидывают одежду и упаковывают себя в эти небольшие кусочки ткани. Сережа не может отвести взгляда, когда Олег тянет боксеры вверх, и они идеально обволакивают его потрясающе красивый зад. Господи боже, Сережа готов кончить и кончиться как человек. Выглядит слишком вкусно. Но он не позволяет себе даже притронуться. Потому что в гостиной ждет Вадик в своем бархатном халате, и это все только начало. — Понравилось же? — улыбается Олег, поддевая резинку Сережиного белья. Хочется отзеркалить, но Сережа пока держится. — Ой, все, идем уже. Господи, конечно Олег видит, как ему понравилось — даже спрашивать не нужно. — Идем, — светится Олег. Когда они возвращаются, Вадим все еще сидит в кресле. Одно плечо уже приглашающе оголено, и Сережа готов поклясться, что этот херов соблазнитель прекрасно отдает себе отчет в том, как выглядит. Для пущего эффекта еще посасывает и лижет леденец в виде красно-белой трости. Как будто ему действительно нужны дополнительные атрибуты для того, чтобы вызывать неконтролируемое слюноотделение у всех в радиусе примерно всего земного шара. — Сюда идите, — командует он, завидев в дверях обоих мужчин. Сереже хочется сделать что-нибудь эдакое, выкинуть какой-нибудь финт, но голова пуста, и он просто запускает руку в собственные трусы. Любуйся, Вадик. Это все твоими стараниями. Смотри и даже не думай отводить от нас взгляд. Они оба снова оказываются на коленях Вадима, но в этот раз одновременно. Вообще-то это жутко неудобно, и Сережа более чем уверен, что через пару минут они поменяют позу — может даже и локацию, хотя здесь праздничнее всего и, возможно, лучше остаться. Пока же ему хочется именно так. В этом белье целовать Олега, елозить и ощущать, насколько Вадику нравится то, что он видит, а потом жадно смотреть, как тот перехватывает эстафету и тоже обсасывает губы Олега. Сережа не перестает гладить обоих по волосам и оторвать глаз не может. Они толкаются языками, вгрызаются друг в друга, Вадим лижет Олежин подбородок, пока тот запрокидывает голову и (почти наверняка стараясь перед Сережей) рукой касается своего соска. Елка с гирляндой поблескивает где-то на заднем фоне, комната отливает приятным желтым светом, чуть в стороне стоит только открытая бутылка шампанского, до которой они не успели добраться, а у Сережи в ушах шумит от всего вокруг. Чья-то рука гладит его живот, мнет бок, убегает на спину и втягивает ближе в их тесный почти семейный кружок. Сережа обнимает их обоих одновременно и поочередно лезет целоваться сначала с Олегом, а потом и с Вадиком. Все вкусы и запахи смешались, огоньки на фоне — тоже. Последняя мысль проносится в голове — в следующем году надо обязательно заиметь камин, как круто будет трахаться у камина, господи. Значит, им нужен новый дом. Значит, Сереже придется приготовить своим мужчинам такой подарок. — Давай снимем его, а? — слышится голос Олега. Сережа фокусирует внимание и понимает, что речь идет о халате. Вообще-то, Вадику так очень идет (кто бы мог подумать), и в следующий раз можно было бы попробовать оставить все так, как есть, но сейчас Олег просит — и ему сложно отказать. Сережа встает на ноги, тянет за собой остальных и лично помогает Вадиму разобраться с его костюмом. А когда опускает руку на его задницу, то вдруг чувствует: под ладонью — голая кожа, хотя белья Вадик еще не снимал. Что? — Это что, Вад? — глядит Сережа во все глаза и забывает, как дышать. — Это… — Еще один маленький подарок, — ухмыляется Вадим так хитро, что Сережа бы убил его, но вместо этого исступленно вылизывает рот. Сука, Вадим. Олег, похоже, тоже обнаруживает сюрприз, потому что громко выдыхает рядом, а потом Сережа чувствует, как их руки встречаются, и из ткани там — только тоненькая полосочка, теряющаяся между двумя округлостями. Ебучие стринги блять! Сережа заставляет себя отлипнуть, потому что ему нужно видеть. Олег с задницы руки не убирает и жмется к Вадиму, обсасывая и облизывая его шею. Зрелище, конечно, то еще, одиннадцать из десяти, Сережа бы всем советовал, но у него эксклюзивные права на это представление. Оба до безумия красивые, желанные и любимые. У Сережи спирает дыхание от того, что вот это — его. И татуировки, и мощные, но нежные руки, и шалые улыбки, и даже шрамы — все его. — Скоро же новый год! — вдруг ударяет его из ниоткуда. — И это повод останавливаться? — отзывается недовольно Вадик. — Ну, шампанское там, куранты. Желания загадать, — перечисляет Сережа, и тут же думает, что это все какая-то хуйня, наверное. Какие еще желания? Он до сегодняшнего вечера вообще никакого Нового года не хотел. — Успеем закончить, — успокаивает Олег. Целует Сережу в лоб. Это всегда приятно. — А если не успеем, — говорит Вадик, наклоняясь за халатом и (да ну сто процентов специально!) светя задом, — то и хуй с ним. Как Новый год встретим, так и будем без остановок ебаться весь следующий. Кто-то против? Сережа хочет напомнит про их возраст, но зачем портить такой прекрасный праздник? Поэтому просто соглашается: — Ладно, ладно, так и быть. Подарки с нас снимать будешь до или после полуночи?