Три

Видимость на дороге сегодня, конечно, ни к черту из-за тумана. Благо, едут они почти по безлюдной трассе. Но первые минут двадцать дороги Олег все равно ругается (в основном про себя): «Не могли выбрать день получше? Хата ж не горит, и куда торопиться?». Но Сережа с Вадиком спелись — на пару заявляют, что «зачем оттягивать, если можно не оттягивать?». И за руль конечно же садят Олега. Обещают меняться, но как только оказываются в машине, Вадик разваливается и храпит на заднем сиденье, а Сережа утыкается в телефон и на разговоры отзывается мало, в основном односложными «угу, Олеж» и «м-м». А еще партнеры называются. Вадим просыпается спустя часа четыре, и просыпается громко, как всегда — зевает так, что наверняка и снаружи слышно, руки раскидывает в стороны и (случайно ли?) задевает голову Олега. Радует лишь, что: — Дай мне пять минут, Волков, приду в себя и сяду за руль. Олег кивает и собирается было высказать свою благодарность, пока до него не доходить, что́ в понимании Вадика значит «прийти в себя». Тот, судя по звуку, вжикает молнией на своих штанах. — Вад? — Чего тебе, Олежек? — Ты там что делать собрался? — Давай сыграем в игру. У тебя три попытки. Олегу не нужны эти три попытки, потому что все ясно как день. Сережа на соседнем сиденье даже отрывается от телефона и оглядывается назад с таким лицом, что становится очевидно: он тоже все понял, оборачивается, только чтобы проверить свою догадку. — Боже, Вадим, — закатывает глаза. — Тебе пятнадцать? Олег смотрит в зеркало заднего вида. В целом, у Вадима довольно красноречивое выражение лица, но он все равно решает уточнить: — Он там дрочит что ли? — Да, он там дрочит, Олег. — Да, я тут дрочу, Олег. Говорю ж, взбодриться надо. Олег сглатывает и снова глядит в зеркало. Вадик явно наслаждается собой и, встречаясь глазами с Волковым, не отказывает себе в удовольствии подмигнуть. Олег крепче сцепляет руки на руле. — Что ты устроил, идиот? — раздраженно кидает Сережа, старательно глядя на дорогу, но не на Вадима — отчетливо видно, как же ему хочется обернуться, но почему-то он сдерживает себя. Даже смешно. — Да я скоро закончу. Глянь там салфеточки впереди, дорогой, — намеренно слащаво тянет Вадик и чуть ускоряется — по крайней мере так Олег судит по звукам, которые жадно ловит. — Или мне не торопиться? — вдруг понижает голос этот сумасшедший пассажир сзади, и у Олега бегут мурашки по спине и шее от его интонации. Руль кажется ему спасательным кругом, и он держится за него до побелевших костяшек. — Серый, — Олег не узнает свой голос, откашливается, и зовет снова. — Сереж. Сережа рядом тихо ругается, обращение к себе слышит только со второго раза, а просьбу Вадима он, кажется, вообще благополучно пропустил мимо ушей. — Сереж, иди к нему. Сережа вдруг резко поворачивает голову и смотрит на Олега чернющими глазами. Молчит, но во взгляде ясное «что?». — Иди к нему. Вадик сзади останавливается и довольно поддерживает: — Давай, давай, рыжик, слушайся папочку. Олег знает, что Сережа сейчас готов взорваться. С одной стороны, ему правда хочется. В этом Волков даже ни на секунду не сомневается — он знает, что такое голодный Сережин взгляд. Но с другой стороны, Сережа всегда бесится с этого «папочки», а Вадик обожает раззадоривать его этим. Возможно, именно сегодня Сережа вдруг заупрямится и назло Вадиму останется на месте. Интрига разрешается спустя секунды две: Сережа все-таки достает салфетки (наверняка припасенные для других случаев) и лезет назад. — Я уже заждался. Сережа, не сильно церемонясь, сует пальцы в рот Вадима, отчасти чтобы заткнуть. Отчасти (Сережа прекрасно знает) потому что Олегу нравится на это смотреть. И он смотрит, как Вадик сладко посасывает костяшки и как Сережа отвечает ему тяжелым взглядом. Олег разрывается между дорогой и зеркалом. Сердце колотится бешено, в паху начинает ныть. — Оближи мою ладонь, — командует Сережа, а губами лезет куда-то в шею Вадима. Олег чуть дольше задерживает взгляд на отражении. Вадим самозабвенно и по классике — с чувством, с толком, с расстановкой — делает то, что ему приказали, а еще смотрит Олегу в глаза. Это слишком даже для выдержки Олега. Вадим громко вдыхает, кажется, полной грудью и сладко тянет: — Хорош-ш-о-о-о. Он вообще любит быстро и с размахом. Сережа обожает, когда медленно и тягуче. А Олег надеется, что они как-нибудь разберутся со своими темпами и в итоге все будут довольны. О себе в этот момент как будто почти не беспокоится — пока ему достаточно поплывших взглядов, стонов и накалившегося воздуха. — Тебе чего спокойно не сиделось? — шипит Сережа. — А тебе? — Усидишь тут, как же. — Не понимаю… претензии, рыжик. — Заткнись. Ах да, в этом они похожи: оба обожают болтать во время секса. Сережа Вадику в губы впивается так, что разум Олега на мгновение мутится, и он почти готов бросить руль и рвануть к ним туда. Но здравый смысл, мотыльком бьющийся где-то на задворках сознания, утверждает: все равно не хватит места, там и для двоих-то тесновато.  — Вот так, Серый… Я почти… Чуть сильнее. — А волшебное слово? — мурлычет Сережа, хитро усмехаясь и, кажется, замирая. — Когда буду… отсасывать тебе… обещаю… не откусывать член. Сережа фырчит (кажется, прячет за этим смешок), а Олег понимает, что Вадику недолго осталось  — перед оргазмом ему куда тяжелее говорить, хотя заткнуться он все равно не может. — Отсосешь в следующий раз, тут неудобно. Продолжай рукой. — Так точно. Капитан. Сережа легонько бьет его по лбу, а Вадик свободной рукой снова тянет его пальцы себе в рот. Кончает практически сразу же, Олег видит его зажмуренные глаза и Сережины пальцы между его губ. Член начинает ныть почти нестерпимо. — Давай, Вад, не расслабляйся, с тебя должок — Сережа вынимает руку из его рта и теперь поглаживает щеку нежно в противовес саркастичному тону. — Заплачу натурой. Олег не видит ничего кроме их лиц (так и не осмеливается подкрутить зеркало), но ему этого достаточно, чтобы достроить остальную картинку. Вадик кусает Сережу за ухо, а у того лицо сводит судорогой, и Олег знает, что сейчас рука замирает у основания Сережиного члена, зажимает. Вадим дает ему насладиться этим укусом и только потом ведет обратно вверх. Гладит головку, задевает уретру, снова задерживается — Сережа закусывает губу. — Олежа-а-ах, — стонет он. Олег смотрит в зеркало и видит их взгляды, направленные на него. Вадика — хитрющий и довольный, Сережи — поплывший и расфокусированный. Кажется, он тоже уже на грани. — Как ты там? — тем не менее спрашивает его Сережа. — Лучше всех, Серый, — хрипит Олег. — Продолжайте. — Я сейчас кончу, Олеж, — шепчет Сережа и закидывает голову. Видимо, Вадик все еще мучает его и, играя, оттягивает оргазм. Все, как Сережа и любит. — Давай, Сереж, давай для меня, — просит Олег, снова на секунду глядя в отражение. — Сможешь погромче? — Угу, — только и лепечут в ответ. — Давай уже, Вад. — Даю, — рапортует Вадим, припадая к Сережиному кадыку и размашистыми движениями руки доводя его до конца. Сережа всегда стонет сладко и мелодично. Вадим как-то сказал, что почти поставил его стон на звонок. На возмущенный (и, очевидно, саркастичный) вопрос, что же его остановило, сказал, что не готов кончать каждый раз, когда ему названивают из банков. Сережа дышит тяжело, салфеткой вытирает руку Вадика. Потом приобнимает его, припавшего на плечо, и гладит по волосам. Он всегда ласкает партнеров после секса, почти не разговаривает, но выражает всю любовь и признательность через прикосновения. Ему всегда нужна пара минут, чтобы прийти в себя. Вадик позволяет ему нежить себя, но недолго. Потому что, как выясняется, у него есть еще одно незаконченное дело. Шепчет что-то Сереже на ухо, Олегу со своего места не расслышать, тот кивает, говорит: «Давай я. Я хочу», и вдруг переползает снова на переднее сиденье. Олег такой прыткости успевает удивиться только невербально, потому что дальше следует то, чего он не мог предугадать: Сережина ладонь ложится на его пах и начинает поглаживать. — М, Волч, я и не сомневался, что ты уже давно готов. У Олега воздух из легких вышибает и он сам удивляется, как еще продолжает вести машину. Он пытается восстановить дыхание, пытается следить за дорогой, но сзади к нему тянутся руки Вадима, обхватывают за грудь, проходятся по всем участкам до которых могут дотянуться, а на ухо Олег слышит: — Наш Волчик заслужил хорошую награду. Расслабься, мы все сейчас сделаем сами. Олег больше не может выдерживать. Съезжает на обочину, тормозит и бросает чертов руль. — Сука. Сережа рядом тихо посмеивается, расстегивая брюки и залезая под белье. Его руки в кои-то веки теплые. Горячие. Олег откидывается на спинку, полностью отдается своим ощущениям и соображает мало. В еле функционирующем мозгу трепещет мысль: в этот раз не сдохли, не разбились. — Расслабься, — снова просит Вадик. Олегу нужно совсем немного (несколько движений Сережиных рук, короткое «боже» от него же и настойчивые поглаживания Вадика), чтобы догнать своих любовников. Он сидит, приходя в себя, и ненадолго закрывает глаза. Слышит от Вадика: — Дальше я поведу. Только не смейте трахаться на заднем сидении, нечего отвлекать водителя. Олег хочет было возмутиться, мол, почему-то никто не подумал об этом, когда он был за рулем, но Вадик заставляет его повернуть голову и сначала облизывает его губы, а потом лезет языком внутрь. Возмущаться Олегу больше не хочется.