Три

Сережа всегда говорит им: все проблемы нужно обсуждать и решать, нельзя замалчивать и задвигать их в долгий ящик, чем раньше мы все решим, тем лучше — и еще кучу подобных фраз, которых неизвестно где нахватался. Именно поэтому для решения их сегодняшней проблемы он тащит Олега и Вадика за руки в спальню. — Там будет удобнее, — отмечает он по пути. Вадик согласен. На мягком всегда приятнее. Сережа ложится на кровать первым. Смотрит. Пристально. Закусывает губу, двигает челюстью из стороны в сторону. Потом озвучивает наконец свои мысли: — Начните вдвоем. У Вадика от его командного тона в постели всегда сжимаются яйца. Поэтому он делает очевидное — сжимает яйца Олега. Тот вцепляется в его запястье от неожиданности и ловит взгляд. Вадик уверен, что в собственных глазах сейчас ничего кроме темной похоти — потому что на лице Олега, как в зеркале, он видит именно это. — Готов показать шоу, Олежек? Олежек отвечать не очень любит. Он любит действовать. Поэтому накрывает руку Вадима своей, просит безмолвно — сильнее, Вад — а сам тянется к нему. Горячо дышит в рот, будто накачивает своим жаром. Вадим его член мнет усерднее. Хочется без ткани, хочется губам. Может даже вместе с Рыжиком — лизать одновременно его язык и плоть Олега. Очень вкусно. Вадим стонет от своих мыслей, и чувствует, что от напористых движений под ладонью каменеет. Тело Олега всегда отзывчивое. Одной рукой он так и держится за Вадима, второй лезет на его зад. Гладит пока мягко, нежно, еще не распалился и контролирует себя. Хочет поддразнить — и делает все правильно. Сережа на кровати пожирает ненасытными глазами. Не двигается даже. Видно, как штаны уже недвусмысленно топорщатся, но он не трогает себя. Ему сейчас важнее всего смотреть. Вадим удивляется сам себе и тому, как успевает подмечать все эти мелочи, когда губы Олега беспорядочно и жадно шарят по его шее. Но все чувства будто обостряются — зрение (глядит на Сережу, на выступившую испарину на его лбу, на его покрасневшие щеки), слух (Олег целует с пошлым причмокиванием, наслаждается и пускает воздух и мурашки по коже), даже обоняние — в комнате стоит какой-то особый запах, Вадим улавливает его, вдыхает полной грудью, но описать не берется. Осязание важно сейчас особенно — немного покалывает на кончиках пальцев, под ними — заведенный, аппетитный Олег, и от него такого срывает крышу. Вадим слизывает катящуюся по виску капельку, чтобы добавить вкуса, усилить ощущения полностью. Ему невероятно. — Хочешь трахнуть его, Рыжик? — хрипит он, ладонью пролезая под чужие штаны, и гладит дырочку, заставляет Олега толкнуться во вторую руку и прикусить его за плечо. Вадим играется. Знает, каким Разумовский может быть нетерпеливым и как ему хочется видеть все, без одежды и без всяких преград. Скорее всего не сдержится. — Хочу, чтобы он трахнул меня. Волч, сделаешь это, родной? Олег мычит (кажется, соглашается) и тащит Вадика за собой на постель. Приказа прекратить прелюдии на двоих не было, но Вадик уверен, что за это никаких наказаний им не схлопотать. Они опускаются по обе стороны от Сережи и вместе тянутся к его губам, а руками — к члену. Поразительная синхронность. Вадим и не представлял, что когда-то дойдет до этого с ними — что можно будет общаться без слов, угадывать мысли друг друга, предвосхищать действия и понимать все мелкие знаки, которые подает тело. Они целуются втроем. Поначалу приноровиться было сложно, Вадик не знал, в какую сторону ему совать язык и как не обделить ни Серегу, ни Олега. Потом оно вдруг стало получаться естественно и нравилось даже больше, чем обычные поцелуи вдвоем. Мама всегда говорила, что терпение и труд все перетрут — Вадик полагал, что она имела в виду хорошую дрочку, но теперь, кажется, начинал улавливать истинный смысл. Сережа стонет — прямо в губы — когда они оба лезут к нему в трусы и поочередно хватаются за член и тяжелые яйца. Вадик думает, что если удастся продержаться дольше всех, то он этот член обязательно сегодня вылижет полностью, а потом поцелует Олега, заберется ему глубоко в глотку, передаст ему вкус с языка на язык — и от таких мыслей собственная плоть болезненно дает о себе знать. — Давай-ка разденем тебя, Олежек. Иди сюда, дядя Вадик больно не сделает. Олег щелкает ему по носу за это дурацкое «дядя Вадик», но послушно с поплывшего уже Сережи сползает и позволяет массивным ладоням Вадима снова блуждать по своему телу. Вадим пробирается под одежду, гладит пресс и, задирая футболку, целует его около пупка — Олег сразу напрягает мышцы и не может удержать руки, пробирается ими в жесткий блонд, сжимает немного, а пахом чуть подается вперед. Вадим о его эрогенных зонах знает прекрасно. Эта обнаружилась еще в Сирии, когда во время тихого полуночного минета Вадик вдруг нагло полез пальцами вверх — молоденький Олег тогда вздрогнул и кончил почти сразу, даже не предупредив. Это было принято во внимание. И сейчас — выцеловывая его твердый живот, Вадим снова надеется приблизить его к тому самому состоянию, но Олег рычит: — Хотел раздеть? Так раздевай. Вадик смеется ему в соблазнительную дорожку волос ниже пупка и поднимается на ноги. — Кто-то тут уже на грани, да? А мы ведь еще даже не перешли к главному блюду. Сережа все это время следит за ними, широко раздвинув уже голые ноги и медленно водя кулаком верх-вниз. У Вадима только слюна не капает от такого вида. Решает — точно вылижет его в конце, чем бы все ни завершилось. А пока быстро избавляет Олега от одежды и наклоняет его над кроватью, упирая грудью в шелковое покрывало. — Надо проверить, насколько ты готов, Олежек. — То есть я в середине? — А кто же еще? — Вадик слегка шлепает его ладонью по упругой ягодице и тут же следом опускается на колени. Слышит протяжно-умоляющее: — Олеж, возьми в рот, пожалуйста. Растягивать Олега, в общем-то, особой надобности нет. Вадим лично этим утром трахал его в ванной, пристроившись сзади и не давая дочистить зубы. Но отказать себе в том, чтобы облизать его там, войти в него языком и услышать этот сдавленный хрип, просто не может. Он разводит половинки чуть в стороны и сначала дует на сжавшееся колечко мышц. — Ну, ну, расслабься. Как в первый раз. Мне же надо как-то в тебя попасть. Осторожно целует его, тут же улавливая несдержанный выдох, и сразу после мокро толкается внутрь. Знает, что Олег с мультизадачностью справляется плохо, поэтому отсасывать Сереже и принимать ласки Вадима одновременно ему невероятно сложно. Но он всегда такой очаровательный в своих стараниях, что не похвалить его нельзя. Вадик и хвалит (под негромкие Сережины поскуливания), высовывая язык и влажно проходясь им теперь снаружи: — Ну, Олежек, похоже ты начал постигать мастерство е-бу, теперь даже и в шестьдесят девятую тебя можно положить. Растешь на глазах! Олег отмахивается и ничего не говорит, зато Сережа нетерпеливо всхлипывает: — Все, не могу больше. Давайте уже. Олег подчиняется и, отрываясь от его члена, полностью перебирается на кровать. Задница его блестит от слюны лакомым кусочком — в другое время Вадик бы даже засмотрелся. Но он торопится, скидывает наконец одежду и с себя, представая полностью обнаженным, во всем своем великолепии. Сережа как всегда закатывает глаза на его старания раздеваться красиво, но Вадим видит: оба его мужчины наслаждаются зрелищем. Это льстит, это заставляет сердце трепыхаться сильнее. — А ты подготовился, Рыжик? — нависает сверху Вадим. Скалится развратно. Сережа, не отводя бесстыжего взгляда, облизывает сразу два пальца и с легкостью вводит их в себя. Еще и губу закусывает. У Вадима руки чешутся от предвкушения. — Подготовился. Какой чудесный мальчик. — Ну! — торопит Сережа. Вадик ждет, пока Олег пристроится сзади него. Следит, как льется смазка, как он толкается скользким членом внутрь и вырывает из Разумовского сладкий грудной стон и протяжное «Олеег». Олег дышит тяжело и входит снова, ударяется о его кожу. У Вадима звенит в ушах от этих пьянящих звуков. Он еле удерживается от того, чтобы не развернуть и не пролезть в Серого вторым. Но для этого они сегодня не готовы, а проблема все еще не решена, поэтому он ложится за спиной Олега и направляет пенис в его узкий проход. Хрипа сдержать не может. Волк под ним замирает и, кажется, крепче вцепляется в Сережу. — Ну, Олежек, на тебе сейчас самая ответственная работа, — склоняется Вадим над его ухом и обводит языком хрящик (вырывая очередной рваный выдох). Олег судорожно кивает и начинает двигаться — толкается в Сережу (член Вадима оголяется почти полностью), затем подается назад, доставая себя из Серого, но потрясающе плотно насаживается задницей сам. — Так… нечестно… аа-ах, — успевает вклинить между Олег. Он поворачивается к Вадиму и смазано проезжается по его губам, потом снова тянется к Сереже и впечатывается в его шею. — Все честно, Волчок, продолжай. — Олег, боже-е, — только и может выдавить Сережа, растягивая гласную медово, громко — он всегда щедрый на звуки. — «Олег, быстрее», ты хотел сказать? Вадим чувствует испарину на лбу. Потирается им о загривок Олега, и тут же кусает его за горькую кожу. Вкусно, как же вкусно. Не кончить бы прямо так, позорно, от того, что его безумно заводит этот запах. Олег и правда начинает двигаться быстрее. Видно, что держится изо всех сил — оглушен ощущениями, Сережиными развратными стонами, дыханием Вада над ухом. Вадик знает, что если провести рукой по низу живота — вот так — Олег спустит тут же. — Ва-ад! По ломающейся «а» и пульсирующей дырочке Вадим понимает — и правда кончил. Кончил в Сережу, который почти взвизгивает и от спермы в себе тоже уже на пределе, и можно не сдерживаться. Вадим достает член из размякшего теперь Олега, перелезает через них обоих и быстро, не давая и секунды на передышку, насаживается ртом на Сережу. Его хватает ненадолго. Изливается в рот с громким всхлипом и, нащупывая руку Олега, обмякает рядом с ним на постели. Расслабленные, растраханные они даже не противятся, когда Вадим доводит себя сам и кончает на их животы, а после забирается в середину и чмокает обоих в лоб. — Ну что, — усмехается он довольно и облизывается сытым котом. — Сметанка у тебя что надо, Рыжик. Ну а ты, Волк… Целует его, как и собирался – глубоко, неистово. — Так правда было нечестно, — подает охрипший голос Олег, закидывая руку на Вадима и больно хватаясь за его сосок. — У меня и зад и член были заняты. — Надо тренировать силу воли, Олежек. Олег лишь горько вздыхает. — Ладно, дайте мне пять минут отдышаться. Сережа успокаивающе гладит его по предплечью и извиняющимся тоном говорит: — Олег, прости, уговор есть уговор. Вадим уверен, что Олег и сам все понимает. Тем более правда ведь договорились: решать проблемы сразу по мере их поступления. И то, что скопившуюся гору посуды надо мыть — тоже проблема. И раз уж так вышло, что Олег кончил первым — ему с этой горой теперь и разбираться.