Когда умерла любовь, ты стал моим спасением...

И этот первый «звоночек» породил в душе женщины сомнения, прорастающие всё больше, по мере её обдумывания последних месяцев их совместной жизни. Она поплотнее закуталась в одеяло, хотя понимала, что озноб не от холода, а от страха возможного предательства и расставания, по щеке непроизвольно скатилась одинокая слезинка. Доктор Амбатьело, покинув спальню задумался, он чувствовал, что что-то меняется в их отношениях, конечно, все и они сами сразу понимали насколько они разные, его всегда раздражали многочисленные поклонники жены, да и сейчас шуточки и перешёптывания коллег о его известной супруге серьёзно подкосили уверенность мужчины в себе. Ведь Гвердцители была «выше» Сергея по всем пунктам, хотя он тут же вспомнил, как они всего пару минут назад сливались телами в танце страсти, и она была совершенно другая: нежная и покорная, полностью принадлежащая ему женщина, такой видел её только он. Но тут же совесть услужливо напомнила ему её тихий крик боли, когда он сжал женские волосы в кулак, Сергей и сам не понимал, что на него нашло, ведь раньше он никогда бы не посмел сделать ей больно, тем более намеренно. Он понимал, что сейчас ему надо вернуться к жене и поговорить, хотя бы извиниться перед ней, доктор уже даже подошёл к двери, коснулся ручки, но замер и войти не решился, что-то останавливало… треклятое мужское эго… и Сергей покинул квартиру, уезжая на работу. Но весь день он чувствовал, что упустил нечто очень важное, что-то ускользало из его рук настолько стремительно, будто камень, летящий в пропасть, минуя сопротивление воздуха, ему не единожды за этот день хотелось всё бросить и примчаться домой, поговорить с супругой, попросить прощения, но видимо кто-то наверху в небесной канцелярии решил не давать ему второго шанса, свой доктор упустил ещё утром. А Сергей, будучи кардиохирургом хорошо знал, какова бывает цена ошибок не только в профессии, но и в жизни. Никогда прежде он не ждал так окончания рабочего дня, как сегодня, буквально отсчитывал минуты до конца, но уже схватив пальто и переступив порог кабинета, он услышал голос старшей медсестры, сообщившей, что к ним везут по скорой двух экстренных пациентов. Тамара утром вышла к завтраку, ей так и не удалось уснуть после ухода супруга на работу, надев длинную блузу и брюки она постаралась легким шарфиком закрыть шею, чтобы ни мама, ни сын ничего не заметили. Трапеза проходила в уютной семейной атмосфере, Сандро делился какими-то своими представлениями о скором предстоящем продолжении обучения в Лондоне и своей заинтересованностью историей 20 века. Его рассказ с увлечением слушали две любящие его женщины. Но когда молодой парень поблагодарил за завтрак, поочерёдное поцеловал маму, то есть бабушку, и Тамуню, как ласково он называл маму в последнее время, и умчался в свою комнату, Инна Владимировна убедившись, что за внуком закрылась дверь, протянула руку к дочери и коснулась шарфика, приспуская его вниз и обнажая яркий засос: — И что это?! — возмущение родительницы нарастало. — Мам… — женщина опустила голову, стараясь скрыть предательские слёзы. Вроде бы взрослая певица Тамара в один миг превратилась в маленькую провинившуюся девочку Тамрико. — Такого ведь раньше не было? — Инна Владимировна настойчиво допытывалась до правды. Она чувствовала тревогу своей дочери и не могла не заметить, что напряжение между супругами растёт, хотя как мама Инна Владимировна знала про взрывной и эмоциональный характер своего ребёнка, но подобное поведение и отношение супруга недопустимо, ведь как известно проблема всегда скрыта внутри, а сверху только её часть. — Не знаю… что на него нашло, — она подняла на маму глаза, а потом понуро опустила голову вниз. — Сергей раньше себе не позволял подобного, а сегодня… и… но… я его сама разозлила… резкими высказываниями и подозрениями. Речь дочери была сумбурной и Инна Владимировна решила больше не пытать Тамару, вздохнув произнесла: — Дело ясное, что дело тёмное. Ладно, прикрой шею, чтобы Сандро не заметил, а то если поймёт, огромный скандал будет, — и сама поправил шарфик, прикрывая алый засос на коже дочери. Поднялась на ноги и собрала посуду со стола, поравнявшись с Тамрико, обняла её за плечи, целуя в макушку как в детстве, певица развернулась и уткнулась маме в живот, беззвучно плача, прижимаясь к родительнице как можно ближе. Инна Владимировна успокаивающе гладила дочь на голове: — Тамуня, не плачь, не надо. Сандро напугаешь, ты же знаешь, как сильно он тебя любит. Певица лишь закивала в ответ, вытирая ладонями слёзы с щёк, а мама продолжила: — А вот вам с Сергеем давно пора сесть и всё обговорить, вы в тупике, топчитесь на месте, а толку никакого, — и поцеловав дочку в лоб вернулась к столу. Гвердцители помогла маме отнести посуду и села за рояль, за которым, находясь далеко в своих мыслях и чувствах провела весь день. Из мира музыки её вырвали большие крепкие ладони, опустившиеся ей на плечи и жаркий поцелуй в районе правого уха: — Добрый вечер… Тамара подняла глаза на часы — 21:50 — Ты обещал не задерживаться… — даже как-то отстранённо произнесла певица, понимая, что он снова не сдержал слово и поставил работу выше неё. — Привезли двух человек на скорой с инфарктом и расслоением аорты, — он не знал какой реакции ожидал от супруги, но уж точно не абсолютно отстранённого безразличия, помассировав её плечи, спросил. — Тамара, всё хорошо? Ты очень напряженная. — Я хочу развестись, — на самом деле это только её голос прозвучал уверенно и твёрдо, душа же разрывалась от боли, но это был единственный видевшийся ей выход из сложившейся ситуации.