Когда умерла любовь, ты стал моим спасением...

Гвердцители встала только в 11 часов, и то с головной болью и как только лицезрела в зеркале вид своих волос, мгновенно поникла, теперь ей нужен был как минимум час только для того, чтобы привести их в порядок. Расчесав непослушные спутанные пряди, она вышла из спальни, на кухне Инна Владимировна как раз варила в турке кофе. Она обернулась на практически бесшумные шаги дочери и улыбнулась: — Доброе утро! Скоро будет готов завтрак! — Доброе утро, Спасибо большое! — Тамрико села за стол, обдумывая сегодняшнюю вечернюю репетицию Дюжевым. Но тут из мыслей её вырвала мама, поставив перед дочерью чашку с кофе и пододвинув тарелку с овсянкой, рядом уже стояла вазочка с малиновым вареньем: — Тамуня, ешь, приятного аппетита! Тебе через два часа нужно уже быть в театре советской армии на репетиции. — Да, я помню, — вернулась в реальность Тамара, приступая к завтраку и улыбаясь маме. — Приятного аппетита! Доев, певица ушла в ванную, с феном и расчёской в руках, предварительно опрыскав волосы бальзамом, она принялась за укладку, и по прошествии часа волосы действительно выглядели достойно, а вот Тамара корила себя, что не высушила их ещё вчера. Переодевшись, она позвонила водителю, Игорь уже ждал её у подъезда, и попрощавшись с мамой, певица уехала на репетицию в театр. Несмотря на то, что спектакль шёл с постоянными аншлагами, иногда всё-таки устраивали генеральные прогоны, и они очень помогали Тамаре, которая окуналась в театральную жизнь всего один раз в месяц. Заметив, что ей по-прежнему тяжело выходить на подмостки, Зельдин деликатно настоял на репетициях, за что Тамара была ему очень благодарна, хотя до сих в его присутствии робела и смотрела на своего Дон Кихота с придыханием. Хотя для него она уже давно стало его прекрасной Дульсинеей. Она все также приходила в театр как ученица и впитывала всё, что советовал ей Владимир Михайлович, часто разговаривавший с ней на музыкальной терминологии, понятной певице, в отличие от театральной. Но под каким бы очарованием она не находилась в присутствии Зельдина, время неумолимо приближалось к 17:40, а значит уже скоро эта репетиция закончится и она поедет на следующую, к другому своему партнеру… В 18:16 Тамара была в Останкино, уточнив номер репетиционной комнаты, она направилась туда, чувствуя неловкость за опоздание. Гвердцители рассчитывала приехать раньше и пока Дмитрия ещё нет и она сможет немного подготовиться к встрече с ним, но всё вышло с точностью наоборот: у двери уже был Дюжев, с букетом. Заметив партнершу, он оторвался от стены, идя ей навстречу: — Здравствуйте, Тамарочка, это Вам! — актер протянул ей алые розы. — Добрый вечер, Дима! Спасибо, — она смущённо опустила глаза. В это время Дюжев уже поцеловал её кисть, открывая для дамы дверь, он помог ей снять шубу. Но отчётливо почувствовал, что стоило прикоснуться к плечам певицы, как она очень ощутимо вздрогнула, тут же отстраняясь от него. Всё её поведение было непонятным актеру, если опоздание ещё можно было списать на женскую привилегию задерживаться, то отстранённость партнерши бросалась в глаза. Дмитрий старался найти причину в себе, ведь такую даму нужно завоевывать медленно и основательно, и как ему казалось он в этом преуспел за последнее время. Дюжев распечатал слова песни заранее и протянул один лист Тамаре, певица же ещё в машине послушала несколько раз эту композицию, и сев за рояль с легкостью её воспроизвела, после чего обратилась к Диме: — Я думаю, нам стоит слова поделить, первый куплет Вам, Дима, а второй уже мне, — она вопросительно посмотрела на него. — Согласен, только вот, я с попаданием в ноты могу запутаться, всё-таки это уже не пение в унисон… ответственности гораздо больше… — сразу признался Дюжев. Он внимательно смотрел на неё, стараясь уловить и понять причину, возникших в ней перемен, ведь ещё вчера актёр был абсолютно уверен, что между ними сдвинулись границы сугубо творческого дуэта. — Мы постараемся этот момент успеть отрепетировать, — просто ответила Тамара. Репетиция давалась Диме тяжело, он никак не мог понять, что случилось с Гвердцители, нет она была как и всегда в прекрасном расположении духа, воодушевленной, все её небольшие замечания и советы были сделаны мягко и крайне деликатно, но он не мог не чувствовать напряжение, исходящего от партнёрши, она словно вся сжалась внутри, два часа пролетели с одной стороны — незаметно, с другой — крайне выматывающей. Поговорить о чём-то кроме песни и предстоящего выступления у них не получалось, вернее Тамара очень мудро вновь переводила разговор на песню «Я тебя никогда не забуду». Подобная неизвестность стала выводить Дмитрия из себя, как раз в этот момент Гвердцители закрыла крышку рояля. Дюжев коснулся её ладони своей, накрывая и слегка сжимая: — Тамара, у Вас всё в порядке? — осторожно спросил актёр. — Да, конечно, — она улыбнулась ему своей незабываемой искрящейся улыбкой, но всё же забрала ладонь к себе не колени. — Мы уже сегодня неплохо продвинулись, думаю за два дня сможем отрепетировать и достойно выступить. — Тамара, я полагаюсь только на Ваше мнение и оценку, всё-таки певица и музыкант Вы, — также официально, обратился к ней Дюжев, и кажется впервые за всё время, что они были наедине, назвал её полным именем, а не уменьшительно-ласкательно как раньше. Мудро решив немного отступить назад, дав тем самым Гвердцители время привыкнуть к его присутствию в её жизни. Ему и самому нужна была эта передышка, Тамара настолько свела с ума молодого мужчину, что он с трудом удерживался, чтобы не натворить глупостей, но ещё сложнее ему было бороться с желанием поцеловать её… От предложения выпить кофе, певица деликатно отказалась и они разъехались по домам, Тамару отвёз домой водитель, её машину провожал взглядом Дмитрий, ревнуя партнершу даже к водителю, ведь теперь он знал какой расслабленной и великолепной она бывает в салоне автомобиля. И таковой певицу видел не только Дюжев. Но он был не согласен разделить Гвердцители с кем-либо ещё… Собственничество, вот что проснулось в нем, будто монстр, дремавший всё это время в недрах его души, зато сейчас яростно вырвался наружу и готовый был уничтожить любого, кто находился рядом с Тамарой. Когда она в очередной раз после встречи с Дюжевым появилась на пороге с цветами, Инна Владимировна улыбнулась: — Как прошла репетиция? — Вроде бы неплохо, Дима никак не вспоминал… произошедшее вчера… — Значит всё хорошо? — уточнила мама. — Кажется… да… — неуверенно ответила певица. — Будешь ужинать? — Инна Владимировна перевела разговор на другую тему, что для неё как мамы была не менее важна. — Нет, я так устала, пойду спать, — отказалась Тамары. И женщина почувствовала в этом отказе желание дочери побыть немного одной, ей нужно было хотя бы самой сперва разобраться в своих чувствах, в которых Тамрико похоже абсолютно запуталась. Обе последующие репетиции между партнёрами были исключительно приветливые и уважительные отношения, поведение Дмитрия было очень пиететным к партнёрше, только в конце репетиции с оркестром, когда даже движение по сцене уже были отрепетированы, он задал Гвердцители неловкий вопрос: — Тамара, а какой образ вы создадите для этого выступления, чтобы я подобрал что-то соответствующее. Певица задумалась и после сказала: — Дима, если вы наденете… белую рубашку и чёрные брюки, то… — она почувствовала себя неловко, ведь мама ещё несколько дней назад выбрала ей платье для этого выступления, а указывать постороннему мужчине что надеть противоречило её грузинскому воспитанию. Но Дмитрий её понял с полуслова: — Как скажете, тем более классика всегда беспроигрышный вариант… — поддержал певицу актёр. Это была единственная их беседа, касающаяся чего-то чуть более личного пусть и относящегося к предстоящему выступлению. Их общение было вежливым и приветливым, но ночью Дюжев, находясь в пустой квартире злился и не мог удержать отчаяние, что с каждым днём сменялось злостью. Дистанция, возникшая между ним и Тамарой, была ему невыносима, и росла она с каждым днём. Но последней точкой невозврата стало другое, мучаясь бессонницей, актёр включил телевизор, лениво переключал каналы и вот на одном из них увидел Гвердцители с… Мишелем Леграном. Это было то самое совместное интервью, на записи которого он их застал. Её восхищенные взгляды на композитора, его определенный интерес к певице были настолько явными, что ревность в купе с подозрениями, словно раскалённая лава разлилась по сосудам. И вот, в ночь перед выступлением, в голову Дмитрия пришла идея, в которой он мог выразить свою беспомощность и задетое Тамарой Гвердцители мужское эго, но уже совсем скоро он будет раскаиваться в этом поступке… Впрочем, уже в 11 часов он был в Останкино, несмотря на неважное расположение духа, он оделся именно так, как предложила партнерша: в чёрные брюки и белую рубашку. Девушка гримёр уложила ему волосы, аккуратно зачесав их, лёгкий грим и артист был готов к выходу. — Спасибо, — он поцеловал ей руку, даже не вспомнив как зовут девушку. — Удачи вам! — улыбнулась она, меж тем уже принимая его галантность за знаки внимания. Дюжев вышел и замер на полпути к двери своей партнёрши, в нем боролись множество противоречивых желаний, но он всё-таки постучал в дверь: — Тамара, это Дмитрий, — а через паузу всё же решился спросить. — Разрешите войти? — Входите, — раздался в ответ знакомый голос. Оказавшись в комнате он с трудом вновь обрёл возможность говорить после увиденной картины: в кресле сидела Гвердцители, длинное чёрное, украшенное белыми вставками платье было превосходным, тем более его верх и рукава были из такой же чёрной только прозрачной ткани. Вставки и украшения закрывали грудь, но взгляд мужчины уже вновь скользнул по желанному силуэту. Тот же парикмахер — Евгений, что был здесь чуть больше недели назад, укладывал создаваемые локоны в причёску, а девушка, на вид 27-29 лет делала певице макияж. — Я закончу через 15 минут, — откликнулся Женя, покрывая лаком часть волос, предполагая, что артисты хотят ещё раз отрепетировать выступление. — Я тоже, — отозвалась девушка. Дюжев нервно сглотнул, его взгляд невольно блуждал по шее и ключицам партнерши, понимая, что выдержать эту «пытку» даже четверть часа ему не под силу, он решил улизнуть: — Тогда я подожду в коридоре, извините если отвлёк Вас, — и через пару секунд дверь тихо закрылась. — Странный он какой-то сегодня, ещё смотрит так на Вас, Тамара Михайловна, похоже Дюжев уже стал Вашим поклонником! — предположил Евгений. В глубине души мужчина понимал актёра, парикмахер как и все, кто был задействован в съемках шоу «две звезды», уже знал о разводе Гвердцители и её новом статусе свободной женщины. — Женя, перестаньте! — улыбнулась Тамара. — Дима просто очень галантный молодой человек… И после своих же слов покраснела, что не укрылось от глаз парикмахера и визажиста. Но они оставили этот нюанс без комментариев, и в обещанные 15 минут закончили образ певицы Гвердцители, отходя в стороны, чтобы она посмотрела на себя в зеркало: — Спасибо! — улыбнулась им Тамара. — Пожалуйста, Вы превосходно выглядите! Желаем удачи! — в унисон ответила пара, что с восторгом наблюдала за результатом своих трудов, Евгений поцеловал певице руку, и вдвоем с девушкой они покинули гримерку. Несколько минут Тамара как истинная дама крутилась вокруг зеркала, платье было вроде бы закрытым, но в тоже время открывающим вид на её плечи. И вдруг певица услышала голос: — Начинаем съёмки через 15 минут! В гримерку деликатно постучались: — Тамара, Вы готовы? Гвердцители удивилась, что партнёр, а его она с легкостью узнала по голосу, не стал входить, но после замешательства всё же ответила: — Сейчас подойду! — в последний раз окинув себя придирчивым взглядом, она вышла из комнаты. И предстала перед Дюжевым, что увидев её, потерял дар речи, теперь он понимал, почему она не стала просить его надеть пиджак, он здесь был бы лишним, на фоне его белой рубашки, ярко выделялось её чёрное платье, их наряды идеально вписывались в ту небольшую историю, которую они собирались рассказать на сцене. Но быстро взяв себя в руки, Дмитрий сделал комплимент: — Прекрасно выглядите! — после чего поцеловал запястье Тамары. — Спасибо, — певица улыбнулась, повисла пауза. Которую прервала помощник режиссёра: — Пора на сцену! Все дуэты, проходите на сцену! Пара Гвердцители-Дюжев направилась к месту съёмки, они шли рядом, но даже их руки не соприкасались, и особо наблюдательные коллеги сразу увидели в этом разлад, появившийся в дуэте спустя почти две недели после фееричного первого выступления. Когда все 12 дуэтов были на сцене, вновь раздался голос, искореженный усилителем: — Начинаем съёмку! Камера! Мотор! Начали! — Тамара Гвердцители и Дмитрий Дюжев! — громко объявила Алла Пугачева. Пара поклонилась, на лице Народной Артистки России и Грузии была улыбка, потому прочитать по ней хоть что-то было невозможно, она всегда излучала только радость. Сегодня им предстояло выступать десятыми, потому, когда на сцене остались Распутина и Малахов, что сегодня открывали шоу, они ушли в бар, смотреть выступления своих коллег. Дюжев безумно нервничал, теперь он уже не знал, что хуже, выступать первыми и брать весь огонь критики жюри на себя, или «в хвосте» нервничать и наблюдать за выступлениями своих соперников. Его робкие попытки начать разговор с Тамарой прерывались сидящим недалеко от них Харламовым, что задавал ему вопросы. И уже ближе к девятому выступлению, когда на сцену вышли Арбенина и Дятлов, Гвердцители и Дюжев вышли за кулисы, вот тут волнение актёра накрыло полностью, как впрочем и Тамару, она тихо к нему обратилась, уточняя: — Вы выходите один на первый план, а я подхожу к вам во втором куплете, да? — ей тоже было важно ничего не испортить в их выступлении, тем более для этого номера был взят такой ответственный материал. — Да, — кивнул Дмитрий, и все же рискнув, взял партнершу за запястье, скрытое перчаткой и вновь как тогда в театре переплел их пальцы. Гвердцители подняла на него глаза и его сердце пропустило несколько ударов. Вот как можно было устоять, когда обожаемая тобой женщина смотрит на тебя вот так: снизу вверх, немного стеснительно, неуверенно, но так… так завораживающе. Её зелёные очи захватили его в свой плен, но в тоже время на самом их донышке Дмитрий видел страх, боль и отчаяние, стараясь поддержать, он крепче сжал кисть партнерши. Но это дало лишь обратный результат: он четко увидел, что она стала опасаться его ещё больше. Краем глаза Дюжев заметил, что за ними наблюдают, а потому с огромной неохотой отпустил руку партнерши. Тем более из другой кулисы как раз шли в бар Дятлов и Арбенина, слушать оценки за своё выступление. Гвердцители не оборачивалась назад, а потому не видела внимательного взгляда Алсу, что не отрываясь смотрела на них. Зато её хорошо видел Дмитрий, поначалу он отмахнулся от этого внимания со стороны молодой эстрадной певицы, а потом его будто окатили ушатом ледяной воды, память услужливо подкинула эпизод месячной давности, ведь в коридоре Останкино он уже сталкивался с Алсу и тогда крайне нелестно отозвался о Тамаре Гвердцители. А сейчас он в немом ужасе перевёл взгляд на партнершу, ведь она может всё узнать, как будто назло, память сейчас явно решила доломать Дюжева словно деревянную игрушку, перед глазами пролетели их визит в Большой театр, а уже через несколько дней он стал свидетелем ужина Гвердцители и Леграна в ресторане, их интервью, взглядов, что эти двое бросали друг на друга… Ох, прав был философ: «берегите разум влюблённых людей, ведь они думают сердцем». Вот и Дюжев попал в эту ловушку и сейчас им руководили только эмоции, что отличались невероятным калейдоскопом и противоположностью. Наконец, раздался голос Аллы Пугачевой: — Эту песню когда-то создали две звезды: композитор — Алексей Рыбников и поэт — Андрей Вознесенский. Ну что ж, давайте послушаем эту песню в исполнении двух звёзд. Тамара Гвердцители и Дмитрий Дюжев! Дуэт вышел на сцену, и оркестр исполнил первые ноты и по всему съёмочному павильону раздалась бесконечной красоты и лиричности мелодия, Дима медленно вышел вперёд, вступая в первый куплет. Четвёртая же строчка: «ты меня никогда не увидишь» пронзила его сердце словно раскалённое железо, он только сейчас понимал, как эта песня близка его внутреннему состоянию и как точно олицетворяет их так и не случившиеся отношения с Тамарой. Он для неё только партнёр в дуэте, она же для него… весь мир. Следующие же строчки он пропел будто на автомате, в его мысли ворвался её тихий, переливающийся грудной голос «сон» в исполнении Гвердцители. Она медленно, шаг за шагом, приближалась к его высокой, гордо стоящей в центре сцены фигуре. Последнее слово первого куплета и Дюжев, развернувшись, ушёл в сторону, успев посмотреть на партнёршу. Что выходила на центр со словами: «заслонивши тебя от простуды». Дмитрий смотрел в сторону, его взгляд блуждал где-то в зале, в ложе ведущей Аллы Пугачевой. Но! Голос Тамары вновь вернул актёра, словно привороженный ею, он смотрел на Гвердцители с такой болью, с таким отчаянием, именно в этой песне он понял, как же далека она от него, как путеводная звезда освещая странствующим путь, но никогда не принадлежащая никому из них. Он чувствовал, припев, спетый Тамарой с таким надрывом, с такой болью: «Я тебя никогда не забуду, Я тебя никогда не увижу.» Адресован не ему, её сердце уже занято кем-то другим. Эта мысль будто пронзила Дмитрия, и в момент, когда ему предстояло спеть с партнёршей в унисон, он в три шага преодолел расстояние между ними и уже был рядом. Припев был спет ими настолько душевно и чувственно, что уже и сами исполнители ощущали ком в горле. Дюжев стоял чуть в стороне и на полшага позади партнерши, и его взгляд вновь невольно скользнул по её фигуре, пояс очень эффектно подчеркивал её бёдра и прогиб на спине в районе талии. Мысли Дюжева снова вспоминали их уже ставшие общими моменты: в аэропорту, он впервые тогда обнял Тамару, впервые так крепко и близко прижал к себе… Его строчки, которые он пропел с такой искренней болью и переживанием: «Ты меня на рассвете разбудишь, Проводить…» и в этот момент Гвердцители чуть отклонила голову в сторону, закрывая глаза и подпевая ему. Вид открывшейся женской шеи, промелькнувшая мысль, что Легран мог целовать её… Она окончательно взорвала и без того горячую кровь актёра, с большим трудом он смог допеть строчку: «необутая выйдешь». Решение в голове созрело мгновенно, оставалось только закончить выступление: — Ты меня… — Ты меня, — подпела Тамара. — Никогда… не забудешь, — с болью, с надрывом, будто спрашивая у неё, пропел Дмитрий. — Я тебя никогда не забуду, — повторила строчку Гвердцители. И сердце партнёра оборвалось, эти слова не предназначались ему, даже не видя её лица, он понял это. — Ты меня… Актёр неотрывно смотрел на её профиль, частично скрытый кудрями. — Никогда… не увидишь… И развернувшись, она ушла со сцены, оставив своего партнёра одного, хотя каждое из этих движений они репетировали, однако только сейчас дуэт прожил это наяву и каждому было очень больно. Особенно Дюжеву, смотрящему на пустоту, где ещё пару секунд назад, стояла женщина, в которую он так безответно и страстно влюбился. Зал взорвался аплодисментами, а через секунду — встал! Подобного на шоу ещё не происходило, впервые зрители чествовали артистов стоя! Тамара уже скрылась в кулисах, а Дмитрий обернулся, ожидая, когда же она вернется обратно на сцену. И певица появилась, Дюжев взял её кисть и вытянул вперёд. Гвердцители увидев стоящий зал, смущённо опустила голову вниз. — Браво, ребята, браво! — раздался голос Пугачевой, что подходила к ним. — Спасибо, — тихо поблагодарила Тамара, замечая расстояние не меньше двух метров между ней и партнёром, и певица сама не знала, рада она этому или нет, но почему-то стало неприятно. — Дай Бог здоровья Николаю Караченцову! — продолжил Дюжев. Примадонна подошла к нему ближе, и актёр сделал шаг ей навстречу: — Конечно, живая легенда, правда? — Да, — ответила Пугачева. Но Дмитрий решил уточнить у неё лично, сделав ещё шаг к ней: — Алла Борисовна, Вы со мной согласны? Ведущая же едва не потеряла дар речи, Дюжев на сцене буквально забыл, про свою партнёршу, которой ещё почти две недели назад восхищался и не отпускал от себя ни на минуту, всё время держа за руку. Но всё же постаралась как-то сгладить этот момент, тем более заметила, что Тамара сделала к ним нерешительный, совсем небольшой шажочек, пару минут назад выступая с Димой на этой сцене, она сейчас вдруг почувствовала себя здесь лишней. — Какой у тебя партнёр то, а! — обратилась к Гвердцители Пугачева. Дюжев посмотрел на Тамару, но певица успела взять себя в руки и улыбнуться. — Замечательный просто! Вот я себя почувствовала в театре! — продолжила Алла Борисовна. — Спасибо, — всё также тихо поблагодарила Народная Артистка России и Грузии. И расчёт мудрой опытной женщины оказался верен, она буквально пристыдила Дмитрия, за то, что он по сути забыл про партнёршу. Стараясь исправится актёр коснулся локтя Тамары, но остановиться уже не мог, мозг отказывался думать здраво, а сердце так некстати притихло, мужчиной управляла только злость и задетое мужское эго. Заметив, что расстояние между партнёрами в дуэте заметно сократилось, Пугачева продолжила, обращаясь уже в зал, считая свою миссию по их сближению, хотя бы внешнему на сцене, со своей стороны выполненной. НО! Её перебил Дюжев, отпуская локоть Тамары: — Алла Борисовна, присоединяйтесь к нам! Пугачева в шоке посмотрела на актёра, в то время как Гвердцители уже взяла себя в руки и никак не выказывала, что его поведение её обидело или задело, она была как всегда улыбчива и доброжелательна, а мысленно уже бежала к маме плакаться в плечо. — Я Вам честно скажу, что я мечтаю спеть втроём, — он указал ладонью на Тамару. А та в ответ лишь рассмеялась, её истинные эмоции будут там, где женщину никто не увидит, кроме самого близкого человека, что сейчас ждал дочь дома и очень за неё волновался. Примадонна же справиться со своим шоком не смогла столь же виртуозно, как Гвердцители, грузинской певице помогло её воспитание, их с детства учат никогда не показывать свои проблемы на публике. На помощь двум женщинам, стоящим на сцене, пришёл Гарик Мартиросян, посчитавший такое поведение Дюжева по отношению к Тамаре в высшей степени наглостью: — Так вот Вы какой, Дмитрий! Алла Борисовна постаралась как-то закрыть эту тему: — Идите к Максиму…значит там… предложение… — толком сформулировать мысль у неё не получалось. — Разрешение у Максима? — переспросил Дюжев, улыбаясь. И артисты покинули сцену, но даже не держась за руки, Тамара мысленно отсчитывала минуты до конца съёмок, хотя по её внешнему виду этого понять было невозможно. А партнёр грузинской певицы закипал всё больше, ему казалось, что ей вообще безразличны он и взаимоотношения в их дуэте. Они оказались в баре, Галкин подбежал к Моисееву: — Боря! Что ты сказал по поводу идеи Дмитрия Дюжева спеть в трио с Пугачевой? — юморист протянул микрофон эпатажному артисту. — Нахал! — выразительно повторил Моисеев, быстро добавляя. — Куда замахнулся! — Итак! У нас Дмитрий Дюжев и Тамара Гвердцители! Прошу Вас! — Максим обратился к дуэту, что вошёл в бар. Раздались приветственные хлопки, где яснее всех был его голос: — Браво! Браво! — громко аплодирую закричал Борис, смотря на грузинскую певицу. Дуэт сел за столик к ведущему. — Маша! Машенька, впечатления в микрофон! — Галкин подбежал к другой участнице. На самом деле он всеми силами старался оттянуть разговор с только что выступившим дуэтом, понимая что разговор будет непростым, никто не в силах был понять поведение Дюжева на сцене. — Мы все плакали! А-а-а! — ответила Распутина с лёгкой завистью. Ей было не дотянуться до вокала и кристально чистой репутации грузинской коллеги по сцене. Даже информация о разводе Гвердцители с мужем была представлена скорее только как факт нового свободного статуса певицы, а не повод лишний раз «помусолить» и покопаться в её личной жизни. Эта грузинская артистка была для желтой прессы «табу» для сплетен и домыслов, добиться такого отношения от стервятников пера — дорогого стоит. — Особенно Маша! — заметила Пугачева, понимая причину зависти Распутиной, о разводе Гвердцители уже знали все, но это нигде не обсуждалось. — И Боря особенно! — поддержал Примадонну Галкин, возвращаясь за столик к дуэту, только что покинувшему сцену. Впрочем непонимание происходящего было на лицах и других участников шоу, камера успела захватить полный растерянности взгляд Юрия Гальцева, который явно не понимал юмора, даже скорее сарказма, что звучали сейчас от коллег, ведь есть песни, на которые такая реакция неприемлема и недопустима. — Значит, во время исполнения этой глубоко лиричной песни с того столика слышалось два звука: это смех Бори и плач Маши, — юморист довольно точно и правдоподобно изобразил участников шоу. — Извините. В баре раздался смех, Оскар и Алсу согнулись пополам, хохоча. — Тамара! — с особой тональностью, даже немного заговорщически начал Максим. Но оглянувшись на смеющихся за его спиной артистов, и сам не смог сдержать широкую улыбку. — Там… — он повернулся к дуэту, на лицах которого была улыбка. — Это же тоже большая эмоция! — заметила Гвердцители, понимая, что нужно пусть и деликатно, но прекращать подобный юмор. — Тамарочка! Тамарочка! — ласково обратился к ней Максим. И тут Дмитрий опустил голову, подобное обращение ведущего к его партнёрше задело, особенно остро актёр зацепил взглядом реакцию певицы: она тут же скрестила ладони, положив их на столик, одна на другую, так чтобы микрофон был сверху и немного выпрямилась, прогнув спину. Дюжев же не сводил с неё взгляда, всё время опуская голову, чтобы дать себе пару секунд взять себя в руки. Гвердцители уже себя контролировала, в отличие от ситуации на сцене. Её поведение сейчас: гордое, а не униженное, было типичным для воспитания грузинских женщин. — Тамарочка, потрясающе ты поёшь! Певица посмотрела на юмориста уже более серьёзнее, не понимая его столь внезапного обращения к ней уменьшительно-ласкательным именем. Но Галкин продолжил: — Ты… я всегда тебе это говорил! Дюжев же сделал глубокий вдох, нервы были на пределе, как же его самого изводила всеразрушающая ревность, что зародилась в его душе, и толкающая его на необдуманные поступки, больно ранившие тех, кем он так дорожил. И тут он не выдержал, стал неотрывно смотреть на партнершу, скользя взглядом по плечам и груди певицы. — Скажи пожалуйста, вот я всегда, когда оказываюсь со звездой, которую изображаю допустим. Я всегда прошу небольшой тренинг: вот дай нотку, чтобы я сейчас потренировался как тебя изображать, вот как ты пела вот сейчас! — он пододвинулся к ней поближе, касаясь её руки мимолётным движением. Тамара смотрела на это с лёгким поклонением, как Лев на гиен, с абсолютным спокойствием, понимая, что это шоу и аудиторию надо как-то развлекать, таковы законы этого жанра. А вот Дмитрий таким хладнокровием похвастаться не мог, с улыбкой на лице, буквально прожигая дырку в чёрном костюме Галкина. Но юмориста остановить было невозможно: — Вот какую-нибудь… что-нибудь из предыдущего… — Прошептать или спеть? — уточнила Гвердцители. И Дюжев, не сводя с неё взгляда, невольно дернул рукой, намереваясь обнять партнершу, но вовремя взял себя в руки, оставляя ладонь на ноге. — Нет, именно спеть, ну, вокалист какой-нибудь! Дмитрий всё же дернул руку вверх, желая что-то показать или намекнуть, но Тамара уже сделала выбор: — Ооо… это сон… — ее левая рука взлетела вверх, словно крыло чёрного лебедя, указывая на меняющуюся тональность. — Да! — чуть подаваясь ей навстречу, вникал в каждую ноту Максим. Но сложный, едва заметный переход звуков ведущего ввёл в ступор: — Нет! А что так тихо, то? — растерянность сквозила в его голосе, повторить её вокал и тональность Галкину было не под силу. А падать в грязь лицом не хотелось, потому он всё же попробовал спеть сон. — Вот! — похвалила его Гвердцители, подпевая и касаясь плеча мужчины ладонью. Но Галкину этого было мало, более того, ему понравилось, всё-таки профессиональная певица похвалила: — Нет! Но Тамара потрясающая! У тебя такое вибрато красивое! — сыпал он комплиментами. Певица же довольно закивала, а за её спиной на слова ведущего зааплодировал Моисеев, и Максим тут же на это отреагировал: — Боря, подожди сейчас нечему радоваться! Раздался дружный смех бара и зрителей, Тамара хохоча обернулась на коллегу по сцене, а Дима, улыбаясь смотрел на неё, одарив Моисеева лишь мимолётным взглядом. Но Максим постарался вернуть внимание Гвердцители на себя, потому коснулся её руки, и она тут же обернулась. — Вибрато красивое! — повторил Галкин. Грузинская певица искренне и совершенно открыто хохотала. — Да не то, что вы подумали! Вибрато! В конце концов! — постарался оправдаться ведущий, уже и сам с трудом сдерживая смех, понимая в какой ситуации оказался. — Какой кошмар, они всё время меня неправильно понимают за тем столиком! — Потому что ты их провоцируешь, Максим, — заметил Гарик Мартиросян. В то время как Гвердцители продолжила смеяться, а Дюжев не мог понять о чём именно идёт речь, ведь не мог же Галкин сделать женщине столь беспардонный комплимент. — Да нет! Я сказал, что у Тамары хорошее вибрато, и Боря заржал! — он даже изобразил его смех, крайне похоже. — А что ты хотел? — с улыбкой уточнил у него Гарик. — Я не осмелюсь… Я хотел… — уже смеясь сказал Галкин, но увидев реакцию Моисеева. — Боря! Эпатажный певец хохотал в голос. — Он сказал, что он хотел именно то, подождите! — уже не зная как перейти с этой темы, сказал ведущий. Ему вторил смех Гвердцители, напряжение, что сковывало её после выступления, сейчас вырвалось наружу вот таким интересным способом. — Просто мы с Максимом всегда на итальянском, — постаралась выручить его из этой ситуации певица. А Дюжев уже нервно стучал ногой, сдерживаться было всё сложнее, её фраза «мы с Максимом всегда» подействовала на него как красная тряпка на быка. Но этот непрекращающийся смех решил прервать и Мартиросян, считая происходящее уже выходящим за рамки приличия: — Максим, не используй в помещении где присутствует Моисеев музыкальные термины типо: вибрато, секстет, кларнет и так далее. — Понял, хорошо, — согласился Галкин. — Говори на русском! — завершил свою речь Гарик. — Всё, хорошо! И тем не менее, Тамарочка! Вот это вот… ну фирменное твое! Ну уж из какой-нибудь песни! Ну пожалуйста! — уже почти умолял ведущий. — Ну вот как ты… ну там… жизнь театр… ну вот это! — Жизнь театр, Шекспир сказал, — пропела Гвердцители. — Шекспир сказал, — подпел ей Максим. — И все мы в нём… — Актёры, — одновременно закончили певица и ведущий. Тамара на особо понимала смысла этой комедии и подпевания друг другу, но всё же соблюдала эти правила. — Ты слова не помнишь собственной песни! — заметил Максим, переключаясь с этой темы. — Я помню, помню… — хохотала Гвердцители. — Так, хорошо! — ведущий поудобнее устроился на стуле. Дюжев улыбался, но уже следующий вопрос Галкина испортил ему настроение: — Дмитрий, я завидую тебе, ты поёшь с такой красивой, с такой экспрессивной, потрясающей певицей! Сам то как? — юморист открыто и прямо возвысил Гвердцители, восхищаясь ею. А вот актёр пронзил крайне настырного ведущего тяжёлым взглядом… ревность… Но в отместку не только Тамаре, но и Максиму, он повторил: — Ты знаешь, я только что сделал предложение Алле Борисовне, — он выдержал театральную паузу и подался вперёд, с прищуром смотря на собеседника. А после также посмотрел на Гвердцители, на его партнерша лишь улыбалась, удивленно смотря на него, непроизвольно отодвигаясь телом ближе к Максиму. — Какое? — аж охрипшим голосом переспросил Галкин. — Будет три звезды. Юморист опешил, не в силах подобрать слова, но тут вмешалась сама Пугачева: — Эээ… Дима Дюжев, я считаю, что с предложением повременим, там не та ситуация, неправильно поймут. Ее слова были встречены смехом и аплодисментами. — Да, там и так у нас уже всё упаковано, там Дибров, там я… — Давайте лучше посмотрим оценки жюри! Что же! — перебила его Примадонна, понимая, что разговор может вновь зайти не в ту сторону. Максим тут же поддержал её: — Итак, оценки! Начнём мы сейчас… — он сделал паузу, а потом быстро и с заговорщическим видом произнёс. — С Резника! Чтобы он не успел сочинить стихи. Поэт рассмеялся, как и зрители встретили эту шутку улыбками. — Я могу не читать, я… — попробовал оправдаться мужчина. — Да не… — протянул Галкин. — Пожалуйста, я не буду читать, — спокойно ответил Резник, «уколы» юмористы сегодня были крайне не тактичными. — Да не, про что мне говорить, если вы не станете читать стихи? — Сегодня очень счастливый день, сегодня замечательные выступления, прекрасные дуэты и на самом деле хочется произнести тост по поводу выступления предыдущего дуэта, — произнёс Илья Рахмиэлевич. Гарик Мартиросян, взяв стакан воды, встал, армянин слушал тосты только стоя, воспитание. — За пару Дюжев-Тамрико не пью не бренди, ни клико, пью Салхино и Ркацители за дар высокий Гвердцители! Тамара рассмеялась, и впервые за сегодняшний день на комплимент в адрес партнерши Дмитрий аплодировал. К нему вдруг с ужасом пришло осознание, что он наговорил и наделал. — Да, я недооценил вашу скорость, Илья Рахмиэлевич! — восхитился Галкин. Гарик стоя выпил стакан воды. А Дюжев словно заведённый продолжал тихо аплодировать и осторожно, очень медленно и почти невесомо коснулся ладонью спины Тамары, поглядывая на партнёршу. Но та никак даже не отреагировала на это, она смотрела на ведущего, сидящего близко к ней, и членов жюри, а лицо не покидала привычная для неё улыбка. — А теперь оценка! — скорее по протоколу спросил Максим и без того прекрасно догадываясь какая она будет. — Оценка очень высокая — десять баллов! — закончил Резник. — Спасибо! — поочерёдно произнесли Галкин, Дюжев и Гвердцители. — Пожалуйста, Барбара Брыльска! — представил другого члена жюри Максим, передавая ей слово. И тут Дмитрий заметил краем глаза как Тамара ладонью стёрла со щеки одинокую слезинку, раскаялся в своём поведении и словах он мгновенно, актёр никогда не видел слез Народной Артистки России и Грузии и сейчас чувствовал себя последним подлецом за содеянное и сказанное сгоряча. — Знаете, на сцену вышли два человека… среди них был один ангел, который пел, я расплакалась. Тамара поёт так, и партнёр был достоин быть её партнёром. Гвердцители подалась чуть вперёд, чтобы лучше видеть Барбару, Дима же после упоминания себя даже чуть выпрямился, польская актриса немного облегчила груз его вины перед певицей. Но камера «захватила» крупным планом лицо Тамары, которое было лишь приветливым, но только в глубине зелёных глаз была некая отстранённость. — Но она всё равно… — восторженной женщине не хватало слов, чтобы описать своё состояние и она практически с благоговением призналась. — Это ангел! Просто поёт безумно красиво! Ее мнение зрители и даже Мартиросян встретили аплодисментами. — Я даю десять баллов. — Спасибо, Барбара! — произнёс Галкин, не решаясь подшучивать над этой оценкой, боясь оскорбить такое высокое признание таланта Гвердцители. — Спасибо, Спасибо большое, — смущённо поблагодарила Тамара. — Спасибо, — так же тихо вторил партнёрше Дмитрий. — Гарик Мартиросян! — объявил ведущий. — Максим, ну что вы ждёте? Что я могу ещё сказать? Это без комментариев зал аплодировал стоя и мы можем ещё раз все поаплодировать стоя. И… Но его прервали хлопки не только зрителей, но и членов жюри: Резника и Брыльской, а в следующую секунду зал встал. — Я даже не знаю, нет слов, — но видя реакцию зрителей, признал. — Ну да, мы ещё раз аплодирует стоя! Это того стоит! 10 баллов! — громко, чтобы его голос сумел перекрыть овации зала. — Спасибо! Владимир Матецкий! — обьявил Максим. — Ну конечно же десять баллов! — коротко и без лишних эпитетов, на которые уже были щедры его коллеги произнёс мужчина, добавить ему к ранее сказанному было нечего. — Спасибо, — с небольшим интервалом друг от друга поблагодарили Тамара и Дмитрий. — Итак, уважаемые друзья, Дмитрий Дюжев и Тамара Гвердцители — 40 баллов! — обьявил результат их выступления Галкин. — Спасибо большое, — несколько смущённо поблагодарила певица. — Спасибо, — партнёр вторил ей, только немного громче. И осмелел настолько, что уже нагло положил ладонь на поясницу Тамрико, она тут же обернулась, непонимающе смотря на него, но Дмитрий подмигнул ей, как бы успокаивающе стараясь произнести «это я», но вся поза Гвердцители указывала на то, что она готова в следующую секунду сбежать, настолько напряженным было её состояние. Они пересели за другой столик, интервью им предстояло давать уже после выступления последних двух дуэтов, впрочем оставшиеся время партнеры не обменялись друг с другом и парой слов, Дюжев не решался с ней заговорить, не зная что сказать и как обьяснить своё поведение. Он мог только смотреть на неё и надеялся, что после совместного интервью, им удастся поговорить, хотя актёр даже не представлял, что скажет. Но два дуэта выступили быстро, и всех участников позвали на сцену, и ведущие огласили результаты выступлений. — Тамара Гвердцители и Дмитрий Дюжев! — объявила Примадонна. — Сорок баллов! — в унисон с ней ответил Галкин. Дуэт поклонился, но прежней теплоты, что раньше исходила от них уже не было. Но тем не менее оставался последний аккорд — совместное интервью. — Стоп! Снято! — раздался долгожданная команда оператора. Все стали покидать сцену, за кулисами их уже ждала помощница, что напомнила им о необходимости сказать несколько слов после выступления. Но там же оказались и их гримёры, быстро поправляя артистам грим, и Евгений даже принёс для певицы чёрную кофту, которую та с радостью надела: — Спасибо Вам, Женя! — улыбнулась ему Гвердцители. — Ну что вы, Тамара Михайловна! — ответил парикмахер, поправляя плечики, чтобы кофта не совсем закрывала красивое платье. — Можем начинать? — обратилась к ним помощница режиссёра. — Да, — в унисон ответил дуэт и встал на фоне красного полотна. — Камера! Мотор! Начали! — раздалась команда. — Просто хотелось петь и что-то сделать такое значительное, вот за эти четыре минуты, которые нам даются, — Тамара начала первая, а Дюжев, стоя рядом с ней, не мог отвезти от партнерши взгляд. — Тут нужно сыграть спектакль, всю эту историю и к этому моменту придти. И когда они к этому моменту приходят, конечно, зал рыдает, когда они это поют, они разлучаются… эта пропасть возникает на сцене! — он говорил с чувством, стараясь оправдать своё поведение во время выступления тем, что он сильно вжился в роль. Гвердцители слушала его с серьезным видом, понимая правоту и театральную составляющую этого выступления. Но не сказать о другом моменте, значит было бы оскорбить зрителя, поэтому она подчеркнула: — То, что произошло сегодня, это стоит дорого, то есть, ты что-то совершил в своей жизни, наверное такое, чтобы зал встал! Партнеры переглянулись, Дима с улыбкой смотрел на неё, но певица лишь пожала плечами. — Я думаю, что вот такие мгновения, они стоят всех тягот этой профессии, — этими словами она подвела негласный финал этого интервью. И Дюжев, словно утопающий за соломинку, ухватился за возможность продлить его хоть на мгновение: — Спасибо Вам, Тамарочка! Спасибо большое! — он слегка приобнял её за плечи. — Дима, Вам спасибо! — поблагодарила его певица, предпочитая оставить свои истинные чувства сейчас только в себе и не давать повода для лишних и ненужных разговоров. — Актёрское пение в общем-то его можно и проговорить, и отыграть грубо говоря, да. А потом я понимаю что… ну тогда хорошо, тогда мы попробуем сделать каждый раз маленькое искусство! — он постарался завершить интервью планами на будущее, надеясь, что они с Тамарой ещё не раз споют на этой сцене. — Стоп! Снято! Спасибо! — раздалась команда оператора. Дюжев выдохнул и вновь повернулся у партнёрше, но та уже уходила, теряясь в закулисном пространстве, актёр увидел только копну темных переливающихся кудрей, мелькнувшую в толпе: — Тамара! — окликнул он, пробираясь к ней. Но больше не видел её, она затерялась среди людей, снующих туда-сюда, и слабом освещении закулисного пространства. Оставив за собой только едва уловимый шлейф духов. Дима замер на месте, пытаясь сориентироваться, но ничего не выходило, отчаяние в купе с чувством вины заполняли его, не позволяя мыслить рационально. Хотя сегодня похоже здравый смысл оставил актёра ещё гораздо раньше. Словно озарение на него нашло одно-единственное слово: «гримерка». И актёр помчался туда, достигнув заветной двери, он замер, стараясь взять себя в руки и, наконец, постучался. Ответа не последовало, подождав ещё секунд двадцать, он вновь теперь уже настойчивее постучал… но снова…. ничего. Тогда он сам открыл дверь, и сердце упало в пятки, комната была пуста, даже сумка и шуба певицы уже отсутствовали, как собственно и их хозяйка, Тамара покинула Останкино…