Сборник имейджинов (Майор Гром: Чумной доктор)

— Позвать меня в более людное место ты не мог? Обеденный перерыв — единственное время, когда люди вспоминают о существование жизни за стенами офиса полной ярких и насыщенных красок, и как это ни странно приём пищи объединяет всех трудяг, напоминая им о важности незначительных мгновений, из которых и состоит жизнь. — Зато ты не закатишь мне сцен, — Сергей сидит за столиком около окна в своих солнечных очках, пряча от меня свои бесстыжие глазёнки виноватого мужчины. — Когда такое было, чтобы я устраивала скандалы? — присаживаюсь напротив Горошко и кладу руки на стол, демонстрируя готовность к переговорам. Мы уже давно потеряли право на обычную беседу двух близких людей, которых связывали общие моменты. — Тебе за этот год или за прошедший? — Сергей поправляет очки и уголки его губ расползаются в улыбке, которая всегда появлялась на его лице, когда он подтрунивал надо мной. — Я просто очень... — Чокнутая? — его брови насмешливо ползут вверх, непроизвольный смех срывается с губ Горошко и нещадно бьёт меня по щекам, заставляя окунуться в воспоминания прошлого, когда смех этого мужчины был только моим и появлялся только благодаря моим удачным шуткам и детскому поведению. —...тонко чувствующая натура, — насупливаюсь и складываю руки на груди, показывая неприступность девушки, чьи чувства так бестактно задеты. — Не хмурься, /Т.И./. Ты же знаешь, как я люблю твою улыбку, — рыжий плут застенчиво улыбается, несмотря на твёрдость в голосе и явную серьёзность в намерениях. — Знаешь, Сергей, у тебя действительно хорошая память. Жаль только работает она в одном направлении и запоминает события и моменты, которые связаны исключительно со мной, — опускаю руки и вытираю вспотевшие ладошки о джинсы, уверенно смотря Сергею в глаза, точнее, в своё отражение, что неподвижно застыло в солнцезащитных очках Горошко. — Зачем я здесь, Сергей? Мы же расстались. — Его передёргивает от правдивости моего заявления, и едва заметная рябь проносится по лицу, заставляя парня на одно мгновение отвернуться и насладиться видом за окном. — Во-первых, мы не расстались, а взяли перерыв, — продолжая смотреть в окно, Сергей был сконцентрирован на моём отражении, передавая адресованные мне слова через него. — Во-вторых, да, я помню, что, перерыв в отношениях предложил я, — Сергей заставляет себя повернуться и снова смотрит на меня своими зелёными глазами, которые скрывает, не позволяя мне читать его как открытую книгу. — В-третьих, мне тебя не хватает, и я хочу закончить этот перерыв в отношениях, которого вообще не должно было быть, — Горошко поправляет свои очки и зачёсывает назад свои пламенные волосы, что лезут на лоб. — Ты действительно веришь в то, что, позвав меня в людное место, остановишь меня от хорошенькой взбучки, которую ты заслужил после всего, что я перенесла за этот период нашего перерыва, который внезапно ты желаешь закончить? — Горошко на автомате кивает, затаив дыхание перед взрывом и готовясь к худшему. — Тебя не учили, что сначала нужно тщательно обдумывать свои решения, а уже потом притворять их в жизнь? — злостно пинаю его под столом, отчего болезненная гримаса проступает на столь идеальном и любимом мной лице. Сергей морщится от тупой боли и трёт ушибленное место, не спуская с меня глаз. — Может быть я не хочу возвращаться? Может, я привыкла быть одна? — наглая ложь, сказанная для причинения боли человеку, что сидит напротив меня и ждёт моего вердикта. — Ты взял перерыв, потому что я элементарно тебе надоела. Ты устал от меня — это нормально. В отличие от других мужчин у тебя хотя бы хватило смелости сказать мне это в глаза, — которых я на самом деле не видела, потому что Сергей уверенно, всегда и везде, ходит в солнечных очках. Проблема только в том, что в настоящую солнечную погоду, когда солнце ослепляет, Горошко забывает о существовании солнцезащитных очков: щурится, морщится, куксится и недовольно фыркает от раздражающих ярких лучей. — У меня действительно сложный характер. Ты ещё хорошо продержался, — я подбадриваю его или успокаиваю себя? — Но ты не можешь спустя столько времени приглашать меня на встречу, заявлять о том, что перерыв окончен и ждать моего возвращения. Мой эмоциональный монолог привлекает внимание, и спокойно обедающие люди заинтересованно наблюдают за разворачивающейся драмой прямо на их глазах. Зеваки любят публичные выяснения отношений, будет что обсудить на рабочем месте. — Тебе следовало хотя бы спросить, чего я хочу. Хочу ли я возвращаться к тебе? — собственными руками выстраиваю замок из призрачной надежды на второй шанс. Сергей снимает свои очки, вешает на воротник своей футболки и смотрит на меня чистыми, безоблачными небесами, заставляя моё сердце биться чаще. Я уже и забыла, как сильно на меня влияет один взгляд этого мужчины. — А ты хочешь? — в зелёных глазах сквозит тихая печаль, не требующая ничего. — Я не знаю... — потупив взор, тянусь к браслетам на запястьях Серёжи и бессмысленными движениями перебираю мелкие бусинки, успокаивая себя и вселяя надежду в Горошко. Затаив дыхание, он наблюдает за моими движениями, словно это поможет мне принять решение и дать верный ответ. Сергею всегда нравилось, когда я притихала рядом с ним и поглощённая какими-то думами неосознанно вертела его браслеты. Меня это успокаивало, а Серёжа никогда не смел тревожить меня в такие моменты. — Ответь мне на один вопрос, — отсчитывая количество чёрных бусинок, улавливаю взглядом лёгкий кивок головой, — почему ты захотел взять перерыв? — Тебя было слишком много в моей жизни, — я сбиваюсь со счёту и кончики пальцев замирают в воздухе без движений, пока моё сердце наливается кровью и глухо стучит, причиняя тупую боль. — А когда мы расстались, и ты ушла, я понял, что уже не могу без тебя, — биение сердца возвращается в привычный ритм, а я сосредотачиваюсь на бусинках, ловя каждое слово Сергея как необходимые капли целебного эликсира. — Несмотря на это, я решил дать нам немного времени. Сейчас я убеждён, что ты нужна мне в моей жизни, — он перехватывает мои руки и приподнимает моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза и я снова теряюсь от нахлынувших чувств нежности и немой мольбы в кристально чистых глазах Сергея. — Для актёра театра и кино ты плохо объясняешься в любви, — отстраняюсь и сижу с улыбкой до ушей, наслаждаясь растерянностью Горошко. — Но я согласна, для первого раза неплохо. — Ты решила поиздеваться надо мной? — Сергей бледнеет от осознания того, что я так мастерски его развела. — У меня скверный характер и никудышное чувство юмора, забыл? — Горошко поднимается на ноги, подавляя желания прикрикнуть на меня и с достоинством мужчины, садится рядом со мной и тихо шепчет на ушко: — Всегда об этом знал...— лёгкий и нежный поцелуй в уголок губ, такой желанный, теплый и домашний, и коварная, неоднозначная ухмылочка, от которой я без ума. Я не справляюсь со своими эмоциями, расплываюсь в улыбочке как маленькая девчонка. Сергей прижимается щекой к моему лбу, крепко держа в своих объятьях, не собираясь больше никогда отпускать меня.