о мальчике, который спит, с головой накрывшись одеялом.

— Никак, — бормочет Антон. Нет, он не агрессивно отказывается от разговора. Просто привык к односложным ответам. — Понимаю, я тоже долго ни с кем не дружил, — Арсений только пожимает плечами, подбадривающе улыбаясь. — А с родителями как? Сильно наседают из-за учёбы? — Нет. Маме всегда всё равно было. А отец ушёл, когда я маленьким ещё был. У него любовница появилась. Мама злилась тогда очень. Они ругались постоянно, посуду били. Отец пил всё время, приезжал поздно, — вздыхает. Антон начинает разговаривать. — Может, это и к лучшему. А сейчас как дела дома? — Мы почти не разговариваем с мамой. Она иногда и домой не приходит. А если и приходит, то ближе к полуночи. — А ешь как? Сам готовишь? — Арсений улыбается. Ему действительно хочется разговорить Антона. Хочется узнать его чуть больше. Антон замирает. Опускает глаза, а под столом крутит кольца на пальцах. — Антон, — Арсений сразу понимает, что тот либо вообще не ест из-за возможного рпп, либо ест, но совсем немного по другим причинам. — Когда ты кушал последний раз? — Попов бы накрыл его ладонь своей, да только руки Антон под столом прячет. — Вчера. Пельмени. Или доширак, — Вздыхает. Голос слегка дрогнул. Ему не хотелось, чтобы об этом знали. — И утром кофе пил. — Нельзя так над собой издеваться. Поехали. Поедим где-нибудь, — психолог вздыхает, вспоминая о начисленной сегодня зарплате. — У меня нет денег, — сообщает подросток. Действительно нет, последние потратил вчера на сигареты. — Я заплачу, Антон. Тебе нужно поесть. Поехали, — Арсений поднимается из-за стола, протягивая руку Антону. — Не буду я тебя насиловать, идём кушать. Идём-идём. Антону комфортно. Комфортно в кабинете, комфортно ехать в машине и всё-таки неловко выбирать себе еду, зная, что платить будет не он. Подросток выбирает самое дешёвое. На него не должны тратиться другие люди. — Мне... куриный бульон и... компот, пожалуйста, — бормочет Шастун, смотря на улыбчивую девушку в серой рубашке, чёрной юбке и бабочке на шее в цвет неё. Да, Антона привели в обычную столовую. Но и школьные психологи много не получают. — Сходи помой руки, пока несут, —улыбается психолог, чуть подмигивая девушке. Антон удаляется в туалет. — Борщ, пюре с тефтелями, компот и эспрессо, — кивает Арсений, откидываясь в стуле. Антон приходит тогда, когда девушка, улыбаясь, уходит от стола, оставив на нём то, что заказал Арсений. Шастун не трогает. Ждёт своего заказа, только попивает компот. — Кушай, Антон. Одним бульоном ты бы не наелся. Кушай, — кивает Попов, улыбаясь. Антон съедает всё довольно быстро и стремится уйти домой. Арсений его останавливает, говоря, что отвезёт его. Подросток называет адрес, и они едут. Едут всего минут 20. За это время Антон засыпает. Засыпает в чужой машине. Сил и правда совсем не осталось. Сегодня поспать не удалось совсем. Арсений остаётся в машине, внимательно наблюдая за сном Антона. Перемещается к нему на заднее сиденье. Так съёжился, поджимая под себя колени, и прячет лицо ладошкой. Носом уткнулся куда-то себе в руку. Похож на котёнка. Через совсем небольшой отрывок времени вскакивает. По щекам текут слёзы. Ему снилось, как он убивает бабушку. Любимую бабушку собственными руками. Кухонным большим ножом, которым она резала Антону пироги, которые пекла со всей заботой и любовью. Подросток дрожит. На сиденье и колени то и дело капают мокрые слёзы, а сам Антон весь сжимается. Арсений аккуратно обвивает его плечи руками. Он не может смотреть, как плачет этот подросток. Множество раз видел, как рыдали другие, с полным отторжением. Но на этого смотреть не может. Будто ножом вырезают узоры на его сердце, когда Антон тихо всхлипывает. Шастун плачет впервые за три года. Он отвык от этого. Непривычно. — Всё хорошо, Антон. Я знаю, сны бывают страшными и неприятными. Но это всего лишь сны. Давай, дыши глубже. Так легче успокоиться, — поясняет психолог, пока Антон прижимается к нему. Неосознанно. Но так необычно. Приятно, легко и нестрашно.