***
Они приземлились в Сан-Франциско в темноте. Закинув свою сумку за спину, Чжоу Цзышу нес два чемодана Чжан Чэнлина, а тот пытался не отставать, волоча за собой ручную кладь и рюкзак на колесиках. Потом они сидели, продрогнув в ночи, на холодном бетонном блоке возле выдачи багажа, пока Чжоу Цзышу удалял с телефона Didi[4] и устанавливал вместо него Uber. Программа смэтчила его с неким “Ли” (фото пожилого азиата, 4.5 звезды). Прилагавшаяся к нему черная Кэмри притормозила напротив них пять минут спустя. Взглянув на Чжоу Цзышу с Чжан Чэнлином, садящихся в машину, Ли переключил радиостанцию, и популярные песенки сменились взрывами новостей на кантонском диалекте[5]. Он что-то сказал Чжоу Цзышу, но тот не понял ни слова. — Простите, — ответил он на английском, — я не говорю по-кантонски. — Ахаха, — рассмеялся Ли. — Откуда вы? — он разговаривал на китайском с сильным акцентом. — Из Шанхая. — В здешнем Чайнатауне не так много северян, — заметил Ли, перепроверив адрес в навигаторе. — Вы ж туда направляетесь? — Ничего страшного. Я ненадолго. — Привезли сына на каникулы? — Это не мой сын. — О. В отпуск приехали? — Нет, просто… Нужно кое-что уладить. — Короткая поездка? — Да, думаю, за пару дней управлюсь. Чжан Чэнлин молчал, глядя в окно, пока они неслись по автостраде. Чжоу Цзышу смотрел на него и чувствовал такую же беспомощность, как если бы нашел под деревом выпавшего из гнезда птенца: что это, как это кормить, как согреть, как сделать так, чтобы оно выжило, кому он должен передать это, когда поймет, что ему слишком противно кормить его червями? Он неплохо справлялся в аэропорту и в самолете, потому что в бесконечном потоке ресторанов и стюардесс всегда был кто-то, готовый взять на себя роль няньки вместо него. Сейчас же он остался совсем один, и ему казалось, он потеряет сознание, стоит этому полувзрослому мальчику начать плакать у него на глазах. То, что он оказался здесь, с этой огромной, готовой в любой момент расплакаться птичкой было классическим примером того, как он позволял втянуть себя во что угодно, стоило только попросить. Он даже не был близко знаком с Гао Чуном. Он, должно быть, даже не был в первом десятке тех, кому тот написал в вичате. Но так уж совпало, что Чжоу Цзышу только что подал заявление об уходе из компании своего двоюродного брата, занимавшейся установкой нелепых световых люков, и уехать из страны казалось ему самым бунтарским и эгоистичным поступком. До тех пор, конечно, пока он не использовал эту возможность, чтобы выполнить чужое довольно хлопотное поручение. Свернув со 101-й, Ли вез их через центр, петляя по тусклым улочкам и длинному туннелю, оказавшись в котором, Чжоу Цзышу ощутил себя пробирающимся по брюху змеи. Стоило им вырваться наружу с другой стороны, как он впервые с начала поездки огляделся вокруг с любопытством. Все мэйсисы и гэпы, и ивсэнлораны даунтауна сменились толчеей вывесок и рекламных плакатов на китайском языке. Даже в почти полной темноте он мог различить их, теснившихся плотными рядами, как на газетной странице, состоявшей из одних лишь названий ресторанов и продуктовых лавок. Ли свернул на боковую улицу на противоположном конце района, припарковав машину перед неприметным жилым домом — Чжоу Цзышу не был уверен, что сможет узнать его при свете дня. Чжан Чэнлин спал, вжавшись лицом в стекло автомобиля и пуская слюни. Чжоу Цзышу потряс его за плечо, чтобы разбудить, задумавшись, все ли дети похожи на пластилин Плэй-До — лишь коснись их и вот уже повсюду вмятины от ногтей и отпечатки пальцев. Конкретно этот казался довольно хрупким. — Просыпайся, мы на месте. Они попали внутрь с помощью связки ключей, приклеенных скотчем за разболтанной решеткой вентиляции рядом с почтовым ящиком — там, где и сказал Гао Чун. Квартира была на втором этаже, и как только последняя сумка оказалась по ту сторону двери, Чжоу Цзышу направился прямиком в ванную, закрывшись там. Он покрутил ручку смесителя — вода бежала. Воспользовался унитазом — смыв работал без проблем. Напор воды в душе был вполне приемлемым. Опершись локтями о края раковины, Чжоу Цзышу уткнулся лицом в ладони. Его телефон, обновившись, показывал местное время. На часах было 23:25, и их обоих ожидал бесконечный джет-лаг[6]. Чжоу Цзышу смотрел, как Чжан Чэнлин, вынув все свои гаджеты, методично подключал их к стене. — Чэнлин, ты голодный? Он услышал тихое урчание живота — как по команде. — Немного, — признался Чжан Чэнлин. — Но я не видел, чтобы какой-то из магазинов еще работал. Погуглив, Чжоу Цзышу обнаружил два места неподалеку. Кафе и ресторан. Он кликнул на сайт ресторана и протянул телефон Чжан Чэнлину, позволив мальчику тыкать в любые кнопки меню, какие захочет. Спустя полчаса позвонившая женщина уведомила его, что он должен подойти и забрать свой заказ. Со вздохом облегчения, Чжоу Цзышу сбежал из квартиры, чтобы пройтись десять минут пешком, ощущая блаженную пустоту в голове. Он впитывал взглядом дизайн мусорных баков, занимающих парковочные места на обочине дороги, уличные указатели на двух языках, уходящие вдаль ряды тусклых красных фонарей, развешанных над последней авеню, на которую ему указал навигатор. Свет горел лишь в одном здании, так что Чжоу Цзышу убрал телефон и побежал к фонарям у входа, как мотылек на пламя. Женщина за стойкой администратора смотрела мелодраму на экране смартфона (ему были слышны звуки рыданий). Она заметила его в тот же миг, как он вошел, сразу же подняв белый пакет, лежавший рядом с ней, и направившись к нему. Она не выглядела старой, вот почему Чжоу Цзышу поразили ее снежно-белые волосы. Женщина протянула ему пакет, крикнув что-то на кантонском в темноту у себя за спиной — это место было больше, чем ему сперва показалось, достаточно большое, чтобы позволить себе маленький прудик с кои справа от него — после чего обратилась к нему по-английски: — Фамилия "Чжоу", 26 долларов 32 цента? — Да, это я. — Спасибо, что вовремя, мой ночной повар был просто в ярости из-за позднего заказа — мы работаем до полуночи. — ...Простите, что..? — Нет-нет, ничего. Просто жалуюсь на то, что он жалуется. Приятного аппетита. Чжоу Цзышу поспешил обратно. Он чувствовал сквозь пластиковый пакет запахи чего-бы-там-ни-заказал Чжан Чэнлин: маслянистые, соленые и зажаристые, и, возможно, он все-таки проголодался. Дойдя до дома и открыв пакет, он обнаружил, что Чжан Чэнлин, согласуясь с универсальным поведением любого четырнадцатилетки, выбрал сплошные углеводы. Они опустошали контейнеры с едой, склонившись над ними вдвоем, как свиньи у корыта — на полках в квартире не обнаружилось ни единой тарелки. И так же, как свиньи, они поглощали еду, передавая три коробки между собой по кругу, как причудливый, приводимый в движение силой рук, вариант вращающегося столика. Чжан Чэнлин заказал жареный рис, посыпанный солеными рыбками, курицей и яйцом[7], источавший пьянящий аромат, которого можно было добиться только на жарком огне раскаленного вока. Здесь же были спринг-роллы, хрустящие и свежие, только из фритюра[8]. И по какой-то причине мальчик решил взять еще и большую порцию плоской рисовой лапши, обжаренной в темном соевом соусе, с говядиной и зеленым луком[9]. Чжоу Цзышу не мог его винить. Ему всегда казалось, что на свой первый ужин в Штатах он будет есть пиццу или бургер, но, набивая щеки рисом и лапшой, он и не думал ни о чем жалеть. Чжан Чэнлин облизал блестящие от жира губы. — Это и правда было вкусно. — Да, вкусно. — Здорово, что вы их нашли, Чжоу-шу. — Он слабо улыбнулся — Чжоу Цзышу впервые видел его улыбку. — Ха, ты ж заказывал, тебе спасибо. — А можно мы в следующий раз возьмем жареные крылышки с перцем и солью[10]? — Конечно. Следующий раз должен был случиться очень скоро. Гао Чун возвращался из Вашингтона через два дня, чтобы забрать этого ребенка, которого Чжоу Цзышу переправил через океан, из его рук. И — они что, сейчас впервые на самом деле поговорили? Пусть их первый настоящий разговор и был таким коротким и обыденным. В квартире была только одна спальня. Чжоу Цзышу поместил туда Чжан Чэнлина и его багаж, а сам улегся на диване в гостиной. Между подушками что-то было. Снова сев, он выудил зажатую там, наполовину смятую банку из-под диетической колы. Суть пятистрочного сообщения Гао Чуна в вичате сводилась к следующему: Чжан Чэнлин только что потерял родителей, которые погибли по дороге с работы, попав в аварию с участием мотоцикла. У мальчика не оказалось родственников в Китае, которые захотели или смогли бы его забрать. По какой-то причине этим родственником решил стать Гао Чун, несмотря на то, что находился как минимум на шесть ветвей ниже по семейному древу Чжанов и жил в другой стране. Так что он купил невозвратные авиабилеты с четырехзначным номером дешевого код-шерингового рейса для мальчика, чей бывший дом вот-вот должны были конфисковать. Не мог бы Чжоу Цзышу сопроводить Чэнлина через Тихий океан и пожить с ним несколько дней, пока Гао Чун не вернется из своей внезапной командировки? Уставившись на вентилятор на потолке темной гостиной, Чжоу Цзышу снова и снова размышлял и не мог понять, как вышло так, что он согласился. Не то чтобы история Чжан Чэнлина тронула его: он и сам потерял родителей в юном возрасте и всегда относился к этому, как к данности. Дело было и не в жажде приключений — он запросто мог бы отправиться в Таиланд или Сингапур. И не в том, что он был “создан для этой работы” — он не был. У него слипались веки. Быть может, это комната кружилась, а может вентилятор. Это была поездка на неделю — короткий, ничего не значащий эпизод в его жизни, чтобы дальше вновь продолжить плыть по течению, погружаясь в очередное предприятие, как он всегда и делал: именно так он начал работать в идиотской компании своего кузена, а до этого, вместе с друзьями детства, основал ныне почившего конкурента AirBnB на ниве агротуризма. С чего они вообще взяли, что выбранное ими название было хорошей идеей — Four Seasons Hotels and Resorts направили им три предписания о прекращении деятельности. Чудесным образом, наверняка благодаря набитому животу, Чжоу Цзышу удалось задремать на несколько часов. Он проснулся в 6 утра с затекшей шеей, моргая от мягкого солнечного света, проникающего в окно. Купаясь все в тех же солнечных лучах — на другом краю света. Чжоу Цзышу сполоснул пластиковый контейнер от остатков еды с прошлой ночи и наполнил его водой. Подогрев в микроволновке, он залил кипяток в термос и опрокинул в него очередной пакетик кофе без кофеина. Поверх черной слякоти кофе теперь плавала жирная пленка с привкусом арахисового масла, но ему и вправду было все равно. Глотая кофе, он переписывался с Гао Чуном, сообщив тому, что они благополучно прибыли на место. Гао Чун ответил практически сразу, уведомив Чжоу Цзышу об оставленном для них автомобиле, припаркованном за пару кварталов от апартаментов. Следующей ночью улицу должны были мыть, так что Чжоу Цзышу нужно было срочно переставить машину, пока поиск парковки не превратился в еще больший кошмар. Ключи Гао Чун оставил на холодильнике. Упомянутая машина оказалась черным, глянцевым и практически новым внедорожником Mercedes-Benz, и Чжоу Цзышу потребовалось не меньше пятнадцати минут, чтобы найти для него новое парковочное место, в отчаянии обследуя городские кварталы и поминутно нажимая кнопку гудка. Он вернул ключ на прежнее место, убедился, что Чжан Чэнлин все еще спит, и вновь отправился в путь. Он собирался обследовать окрестности. Снаружи было шумно от рева грузовиков и звуков сирен, на главной улице утренние рабочие разгружали коробки и ящики с товарами. Среди всей этой суматохи здесь и там степенно проплывали пенсионеры, чтобы успеть закупиться продуктами до наплыва толпы. Тесные ряды обветшалых домов ощущались почти клаустрофобно. Изредка встречающиеся рядом с банками и церквями, восточного вида здания с крышами как у пагод смотрелись столь же причудливо, как и навес из красных фонарей, распростершийся над улицей, на которую в конце концов свернул Цзышу — здесь он понял, что ненамеренно повторил свой ночной маршрут. Цзышу стоял посреди тротуара, вынув телефон, чтобы сделать фото открывшейся ему картины, когда позади него раздался голос, чистый, как вода, буквально заставив его подпрыгнуть на месте. — Проходим, проходим! Двигайся. С дороги, красавчик, — а ну-ка перешагни через этот ящик позади тебя, пока я не переехал твою очаровательную тормозную задницу. Спасибо-спасибо! Этот ураган слов вывел его из равновесия как раз тот момент, когда он пытался уклониться от чего-бы-там-ни-было, несущегося прямо на него. Цзышу споткнулся о пластиковый ящик, уткнувшийся ему в икры, и с грохотом повалился на спину. Позвоночник пронзила вспышка жгучей боли, и он задержал вдох, пытаясь отдышаться Лежа на земле, он смотрел, как мимо него пронеслась длинная худая фигура, толкающая — бегущая — с тележкой, заставленной палетами с позвякивающими в высоких коробках бутылками соевого соуса. Услышав звук падения, человек, как сова, развернул в его сторону голову, и так же быстро отвернулся, лишь на мгновение сверкнув краем острой брови. Длинные волосы, собранные спереди в высокий полухвост. Тонкая белая футболка, заправленная в джинсы. Промокшее полотенце вокруг шеи, и от него — расплывшееся по спине влажное пятно. Его жаркая терракотовая кожа светилась румянцем сквозь прилипшую к изгибу позвоночника изношенную ткань — как фруктовая конфета сквозь обертку рисовой бумаги. На сонной улице, где средний прохожий передвигался по миле в час, его скорость была почти сверхзвуковой. Чертов ублюдок. Чжоу Цзышу потер ушибленный копчик. Скажите на милость, как смог этот парень выговорить все это быстрее, чем рекламную вставку на радио? Как он вообще смог рассмотреть его за этой башней из коробок между ними? Должен ли он был чувствовать себя польщенным? Смущенным? Раздраженным? Обиженным? Все это сразу? Незнакомец развернул свою тележку вправо и скрылся в переулке за углом. Чжоу Цзышу, прихрамывая, поплелся за ним. В переулке обнаружился черный ход того же ресторана, в котором он заказывал еду вчера вечером — дверь была приоткрыта, ее подпирала банка рапсового масла. Невероятно. Он стоял в бутылочном горлышке переулка и ждал. Он не был уверен, чего именно — быть может, увидеть его лицо вновь, быть может, наорать на него в ответ. Цзышу развернулся и заглянул внутрь ресторана. Там было практически так же темно, как ночью до этого. — Простите, мы открываемся в одиннадцать. — Женщина с белыми волосами возникла из тени. Взглянув на него, она моргнула. — А. Снова вы. Что-то не так? Позвать повара? Он только что пришел. — Нет, еда была отличная. — Он растерянно вглядывался в темноту за ее плечом. Ему дела не было до повара — он хотел вновь увидеть красивого несносного парня с тележкой. — Я рада. Ну, тогда увидимся позже. — Женщина отвела его в сторону. — Будьте осторожнее, у нас тут разгрузка пока не откроемся, эта улица сейчас вроде как опасная зона. Он хотел спросить ее — о нем. Но так и не придумал, как сделать это, не показавшись странным. Так что, растерянный и ошеломленный, он позволил ей отмахнуться от него. Поясница огнем горела. Ну ладно. Он собирался купить еды. В окне с димсамами он взял им с Чэнлином рулетов из рисового теста на пару[11] — один с яйцом и ростками фасоли, второй с креветками, и еще пинту[12] простого конджи[13] в пластиковой упаковке. В магазине с барахлом по соседству выкинул пару долларов на бумажные тарелки и две пиалы для риса. К тому времени, когда он вернулся в квартиру с завтраком, Чжан Чэнлин уже встал — из ванной был слышен звук льющейся воды. Они поели, на порядок более цивилизованно, чем накануне, и провалялись в квартире остаток дня, игнорируя существование друг друга. Чжан Чэнлин, похоже, боялся выходить на улицу, а Чжоу Цзышу, несмотря на то, что за время своего короткого пребывания еще не увидел ни единой достопримечательности, получил достаточно впечатлений для одного дня. Он подумал, что завтра они непременно осмотрят город, как полагается, а пока он вынул свой ноутбук и принялся за работу. Он нашел страницу ресторана на yelp.com и теперь листал галерею. Помещение было просто огромным, красный — повсюду: красные стены, красный ковер, круглые темные столы, задрапированные красными скатертями. В дальнем конце пещеры находилась сцена — с золотой парой резных дракона и феникса в центре. Это был банкетный зал. Такой, в котором проводят огромные китайские свадьбы на тысячу гостей. Он бы в жизни не догадался, проезжая мимо. Чжоу Цзышу одну за другой кликал на фотографии — вот интерьер зала, представленный в виде Мекки для любителей димсамов воскресным утром, а вот он же, сервированный для стандартных вечерних ужинов. Тут и там встречались фотографий женихов и невест, и целых деревень. Вольготно раскинулись банкетные блюда, украшенные цветущими садами из юланских магнолий и орхидей, с радугой анютиных глазок по краям тарелок. Цзышу просматривал все эти изысканные достопримечательности с единственной мыслью в голове: кем он мог там быть? Официантом? Мойщиком посуды? Просто мальчишкой на побегушках? Или он вообще там не работал, а просто привез заказанные продукты, а Чжоу Цзышу, совершенно потеряв рассудок, сидел на своем диване и перебирал фотографии интерьера, как будто этот человек мог оказаться частью декора? Зачем он вообще искал его? Чтобы оставить надлежащий отрицательный отзыв — это все еще было его целью? Там не было его фотографий. Пусть Чжоу Цзышу и не удалось как следует рассмотреть его лицо, ему казалось, что он узнает его, когда увидит, как сон, всплывший в памяти много лет спустя. Женщина с белыми волосами, в то же время, неизменно была в центре многочисленных свадебных фотографий. Она, должно быть, была хозяйкой ресторана. Часто ее волосы были единственным вкраплением белого на сплошном фоне теплых тонов — капля скорби в океане благодатной радости, и каждый вокруг нее тянулся к ней, как тянутся к луне волны прилива. Гао Чун вновь связался с ним следующим утром. Он написал, что его переговоры с зарубежными партнерами зашли в тупик из-за обвинений в некачественном производстве вьетнамского филиала, так что он уже практически в самолете, и должен извиниться перед Цзышу за неудобства, но его возвращение немного откладывается. Чжан Чэнлин вновь забился в нору своей спальни. Большую часть времени он, как медведь, проводил в спячке с запасом своего жалкого горя, выходя только, чтобы поесть и воспользоваться уборной. Это заставляло Чжоу Цзышу внутренне содрогаться. Ему казалось, что подростки должны были зависать с друзьями, смотреть фильмы и покупать слишком много вредной еды. Но у него не было здесь друзей, а его родители были мертвы. Чжоу Цзышу почувствовал себя плохим человеком. А потом у него в мозгу что-то перещелкнуло: школа. Дети должны были ходить в школу. Вот почему постоянное присутствие Чжан Чэнлина в квартире ощущалось так странно. У него бы появились друзья в классе, и тогда он смог бы смотреть фильмы и покупать вредную еду, а Чжоу Цзышу перестал бы наконец чувствовать, что разрушает жизнь этого ребенка, просто делая то, о чем его попросили. Но был ли смысл устраивать его в школу прямо сейчас? На дворе был апрель, и, погуглив, Чжоу Цзышу выяснил, что школьникам в этом округе оставалось всего два месяца до конца учебного года. Предполагалось, что Чжоу Цзышу здесь даже не будет через два месяца. И он так и не смог понять, каково было истинное назначение квартиры, в которой их поселил Гао Чун. Быть может, он снимал ее? Она выглядела слишком необжитой, чтобы оказаться его собственной. Но, с другой стороны, его бы не удивил подобный расклад — этот мужик едва бывал дома, о чем свидетельствовала его последняя вьетнамская эскапада. Чжан Чэнлин показался в дверях спальни в трениках трехдневной свежести, направляясь к их пустому холодильнику за очередной банкой диетической колы, и Чжоу Цзышу принял решение. Подходящая школа находилась в пяти минутах езды от них. Они попали туда как раз во время перемены, когда вся копившаяся с самого утра на уроках энергия выплеснулась наружу бурным потоком, и дети толпились вокруг баскетбольных площадок и столов для пинг-понга, словно животные на водопое. Шум оглушал. Чжан Чэнлин окаменел. Спрятав мальчика себе за спину, Чжоу Цзышу спросил у охранника, как пройти к главному офису Они только свернули в коридор, ведущий к кабинету школьного консультанта, когда ушей Чжоу Цзышу достиг до боли знакомый голос. Дверь футах в десяти от них распахнулась, и его взгляду предстало хмурое, восхитительное лицо, прицепленное к тому же длинному, гибкому телу, которое вчера утром буквально сшибло его на тротуар, залепленный плевками жвачки. Это был он. Мужчина — они с Чжоу Цзышу были примерно одного возраста — тащил за верхнюю ручку рюкзака девочку. Он погрузил вторую руку по самые костяшки ей в волосы на затылке промеж пары низко завязанных баранками косичек и прошипел сквозь зубы: — Все еще ввязываешься в школьные драки! Ты уже такая взрослая! Я мог бы выдать тебя замуж! Как я пошлю тебя в колледж в этом году? Можешь ты, наконец, перестать меня позорить? Девочка вытерла тыльной стороной ладони окровавленный нос. — Делай что хочешь. Ло-и[14] тебя убьет! — Ах ты мелкая… Мужчина застыл на месте. Он уставился на Чжоу Цзышу, который в свою очередь уставился на него. — Ты меня чуть не переехал, — выпалил Чжоу Цзышу. Глаза мужчины удивленно расширились. — Ты… Дверь школьного консультанта вновь распахнулась. Невысокая латиноамериканка высунула голову из-за двери и посмотрела на них. — Это вы хотите устроить ребенка в школу? — спросила она Чжоу Цзышу. — Мне только что звонил охранник. Чжоу Цзышу кивнул. Консультант посмотрела на него выжидающе и жестом пригласила в кабинет, так что он вынужден был проследовать за ней, вновь теряя из виду призрака, которого наконец-то смог уловить краем глаза. Как Медуза, словно окаменев внутри, как Орфей, на пороге подземного мира. Он сидел в кабинете, пока они выясняли все полагающиеся детали. Откуда они приехали. Сколько лет Чжан Чэнлину. Нет, он не его отец. Технически, он даже не является его опекуном — с этим могут быть проблемы? Она долго и монотонно рассказывала о том, что все ученики-иммигранты должны проходить тест на уровень владения английским языком, чтобы определить, есть ли необходимость в посещении специальных ELD классов, а также запросила у Чжоу Цзышу целую гору бумаг и документов, которые, слава всем богам, были у него на руках и в порядке. Кроме записей о прививках. Он нигде не мог найти эту маленькую книжечку. Женщина — ее звали Долорес — с улыбкой, полной сочувствия, смотрела, как он возился со своим рюкзаком. Подвинув к нему по столу папку с разноцветными бумагами, она сообщила Чжоу Цзышу, что он может принести эти записи позже, вместе с заполненными бланками заявлений, необходимых для поступления. После этого она вновь выпроводила их в мрачный коридор, освещенный желтыми лампами накаливания. Чжан Чэнлин вцепился в него, словно в доску-поплавок в глубокой части бассейна. Чжоу Цзышу позволил ему впиваться ногтями в свою руку так сильно, как тому было нужно. Его новое увлечение стояло внизу у лестницы, подпирая стену. Девочка сидела на полу рядом с ним, вгрызаясь в ананасовую булочку[15]. Чжоу Цзышу дар речи потерял от удивления. Заслышав звук шагов, раздающихся по лестнице, мужчина поднял на него взгляд и опустил руки, сложенные на груди. Он вновь смотрел на Чжоу Цзышу широко распахнутыми глазами, рот его слегка приоткрылся. Он сказал что-то, что пролетело мимо той части мозга Чжоу Цзышу, которая отвечала за воссоздание смысла, — он уловил лишь музыкальный ритм слогов. Это уже стало тенденцией, от которой Чжоу Цзышу порядком подустал. — Не понимаю, — ответил он сразу на китайском. Отчасти он чувствовал раздражение из-за всей этой языковой гимнастики, в которую постоянно оказывался втянут, отчасти — из-за того, что в тоне, которым была произнесена череда слов, вылетевшая изо рта этого человека, не было ничего и близко похожего на извинение. Тот сверкнул улыбкой — изогнутым полумесяцем демонстрируя зубы. — Я сказал, — перешел он на заученный китайский, где согласные были резкими в тех местах, где на языке самого Чжоу Цзышу они прозвучали бы сочно, как свежеотбитые рисовые кейки[16], — что стоя ты выглядишь не хуже, чем лежа на спине. Невероятно. Ох, сколько же негативных отзывов собирался им оставить Чжоу Цзышу. — И ты, значит, ждал меня здесь полчаса для того, чтобы сравнить? — Чжоу Цзышу приподнял бровь. Он глаз не мог отвести от лица мужчины — от этой розовой ухмылки, от линии его носа, от легкого прищура левого глаза, как будто он собирался подмигнуть. Мужчина отвернулся и кашлянул. Девочка у его ног покачала сама себе головой и поднялась, засунув обертку из-под ананасовой булочки в задний карман. — Я буду у главного входа. Твой обеденный перерыв почти закончился. Лучше бы тебе поторопиться, а то Ло-и тебе ноги переломает. — Если бы тебя не наказали, мне бы не пришлось срываться сюда. Возьми эту креветку с собой, А-Сян. — Мужчина жестом указал на Чжан Чэнлина. — Если я не ошибаюсь, он будет учиться здесь, классом младше тебя. Покажи ему тут все, взрослым надо поговорить. А-Сян бросила скучающий взгляд на Чжан Чэнлина и поманила его пальцем. Пропущенная полоска крови, размазанная перпендикулярно носу, должно быть, придавала ей зловещий вид, потому что Чжан Чэнлин прошептал Чжоу Цзышу: — Можно я просто останусь с вами? Чжан Чэнлин остался с ними. Мужчина кивнул в его сторону. — Он на тебя не похож. — Он не мой, — повторил Чжоу Цзышу уже наверное в тысячный раз. — А она? Твоя? — По возрасту девочка скорее походила на его младшую сестру или племянницу, но Чжоу Цзышу вдруг ощутил необходимость поддержать разговор, просто чтобы услышать, как этот человек ему отвечает. Да, — ухмыльнулся мужчина. — Собственноручно в мусорке нашел. — Моя спина все еще болит, — он не мог не сказать этого, и тут же пожалел о своих словах. Чеширский кот напротив выдал еще более леденящее душу представление. Но тут же спрятал зубы за менее интенсивной улыбкой. — Извини. — Ни о чем он не сожалел. Чжоу Цзышу уверен был, что этот человек в принципе не способен на нормальные извинения. — Вы недавно в городе? — Ага. — Вау. — Мужчина протянул ему руку. — Я Вэнь. Кэ. Син. Думаю, нас свела сама судьба. Чжоу Цзышу взял эту великолепную руку в свою и пожал. — Чжоу Цзышу. А это Чжан Чэнлин. Вэнь Кэсин — Вэнь. Кэ. Син. Вэнь. Кэсин. Вэнь Кэсин — бросил короткий взгляд на мальчика, и тут же вернулся к Чжоу Цзышу. — Дай мне телефон. — Он протянул раскрытую ладонь. Чжоу Цзышу вручил ему телефон. Он был бы не против и дальше передавать ему вещи. Печатая, Вэнь Кэсин не переставал разговаривать. — Я оставлю свой номер, если тебе понадобится помощь со школьными делами твоего пацана. Или… — Он на мгновение поднял взгляд на Чжоу Цзышу. — Что угодно. Чайнатаун это моя танцплощадка, если вы тут неподалеку живете. Он вернул телефон Чжоу Цзышу, вновь взглянув на него и сразу отведя взгляд. Чжоу Цзышу коротко посмотрел на экран. Вэнь Кэсин не стал создавать для себя контакт. Он просто открыл новую страницу в блокноте и вбил свой номер, добавив улыбающийся смайлик, безо всякого имени. Этот жест показался Цзышу почти застенчивым на контрасте с остальным его флиртом, так что он невольно начал составлять совсем другое мнение об этом человеке, как если бы держал бумажный стаканчик у автомата с напитками и туда лилось одновременно все: от лимонада до рутбира[17]. — Гэ. Ло-и звонит, — А-Сян вновь возникла ниоткуда, чтобы выкрикнуть это. — Мы можем уже идти? Вэнь Кэсин поджал губы. — Иду. — Он обернулся к Чжоу Цзышу, его взгляд был почти нервным. — Мм. Увидимся? — Он вновь сверкнул резкой ухмылкой. — Поосторожнее там, когда гуляешь, окей? Выезжая со школьной парковки и остановившись на красный свет, Чжоу Цзышу вновь увидел Вэнь Кэсина, возвращавшегося в чайнатаун по другой стороне улицы. Сгорбившись, он пытался провести влажной салфеткой у сестры под носом, пока та смотрела на него с хмурым видом. При этом оба они, каким-то невероятным образом, умудрялись шагать в ногу, словно две выезженные лошадки, и ни разу не сбиться. Это зрелище загипнотизировало Чжоу Цзышу, и он не мог оторвать от него взгляда, пока сзади не засигналила машина. Пока он кружил по кварталам, сожалея о невозможности наколдовать парковочное место из воздуха, ему в голову пришла идея. Он развернулся к Чжан Чэнлину. — Хочешь прокатиться по городу и поглазеть по сторонам? Чжан Чэнлин растерянно моргнул. — ...Да. Чжоу Цзышу развернул машину на 180, так что ее немного занесло, и Чжан Чэнлин задохнулся от удивления — Чжоу Цзышу даже показалось, что тот готов рассмеяться. Он поехал куда глаза глядят, на каждом перекрестке позволяя Чжан Чэнлину выбирать, в какую сторону он хочет свернуть. Парень, похоже, был ошеломлен свалившимся на него внезапным богатством выбора, так что в основном консервативно говорил “прямо”. Но Чжоу Цзышу, несмотря на это, продолжал каждый раз его спрашивать, просто для того, чтобы понять, что заставляет его в итоге повернуть направо или налево. Они развлекались так почти час. Если бы их маршрут был нарисован на карте — он выглядел бы как волос, свернувшийся в сливе душевой кабины. Чжан Чэнлин высунул голову из окна, и ветер аккуратно расчесывал его короткую стрижку. Волосы Чжоу Цзышу — нечто неловкое между короткими и длинными — выглядели не столь прекрасно, но в какой-то момент он понял, что улыбается, пусть даже ему и приходилось каждый миг откидывать лезущие в лицо пряди. Они были уже далеко за пределами Чайнатауна, в районе с рядами домов в викторианском стиле и разлитыми между заборами цветниками, аккуратном и пустынном. Впервые с момента приезда в город, Чжоу Цзышу ощутил себя туристом. — Погодите, — позвал его Чжан Чэнлин, указывая за окно. — Магазин с аквариумами! Чжоу-шу, можно посмотреть? Магазин был небольшим и от пола до потолка заставленным емкостями с рыбками — маленькими небесно-голубыми кубиками рек и океанов, готовыми пролиться в руки покупателей. Они пытались прочесть каждую надпись на английском, словно в зоопарке, и стучали пальцами в стекло аквариума с пухлыми вуалехвостами, к молчаливому раздражению пожилого владельца магазина. Чжан Чэнлин завис у полки с бойцовыми рыбками, безмятежно отдыхающими в маленьких пластиковых ванночках не больше пинты величиной. — Почему вы их там держите? — спросил Чжоу Цзышу у владельца магазина. — Этих? — старик сдвинул очки на нос. — Они дерутся друг с другом, если посадить их в один аквариум, как остальных рыб. Здесь не так много места, чтобы выделить каждому из них свой личный аквариум, но им неплохо и в этих чашках для супа. Это выглядело явным преувеличением. — Непохоже, чтобы им было особенно хорошо, — произнес Чжоу Цзышу, постучав пальцем по емкости. Бледно-голубое создание внутри едва заметно мерцало, опустившись на пластиковое дно. — Хотите — верьте, хотите — нет, но это уже значительное расширение жилплощади. Их привозят в пластиковых пакетах, не больше пачки M&M’s, коробками по сто штук. Эти плошки для них как дворцы. — Откуда привозят? Старик пожал плечами. — Откуда-то из Азии, вы мне скажите. — Он тут же выставил руки ладонями вперед: — Я не расист, не подумайте. У меня жена наполовину кореянка. Чжоу Цзышу предпочел проигнорировать это заявление. Он оглянулся на Чжан Чэнлина, который сцепив руки, одну за другой внимательно инспектировал емкости с рыбками. Поддавшись редкому моменту слабости, Чжоу Цзышу купил ему одну — маленького красного оборванца, вялого и с надломанными плавниками, вместе с подходящим аквариумом, кормом и маленькими разноцветными камешками. Вернувшись в квартиру, Чжан Чэнлин занялся установкой аквариума на кухне. Чжоу Цзышу, растянувшись на своем диване, уже в третий раз за десять минут смотрел на запись с номером Вэнь Кэсина на своем телефоне. Он кусал зубами край термоса с кофе без кофеина, в то время как палец его завис над чередой цифр. Чжоу Цзышу задержал дыхание. 3:12PM Привет это Чжоу Цзышу. Если ты свободен после работы не мог бы ты помочь мне заполнить бумаги для школы? Он осторожно кликнул на несохраненный номер, пытаясь создать новый контакт, но при этом не нажать по неосторожности кнопку вызова. Тут он понял, что не знает ни иероглифов в имени Вэнь Кэсина, ни того, как оно пишется латиницей, так что вместо имени ему пришлось вбить "???". Прошло всего пару часов, и ему вновь пришлось решать что-то с ужином. Чжан Чэнлин все еще хотел попробовать те жареные крылышки с солью и перцем, так что Чжоу Цзышу зашел на сайт знакомого ресторана с банкетным залом и заказал их. Для себя он добавил холодную лапшу в арахисово-кунжутном соусе[18], а для Чжан Чэнлина — чау-мин со свининой[19], на всякий случай. Быстро же это превратилось в рутину. Он протиснулся сквозь тяжелые двери из матового стекла и впервые обнаружил это место живым — огненно-красным, как на фотографиях с сайта, с запахами пуэра и хризантемового чая вперемешку с кухонным дымом, с оглушающим шумом разговоров — как десять концертов разом. Каждый столик был заполнен до краев, и между ними плескалось море официантов и официанток, стирающих подошвы ботинок. За стойкой администратора никого не было, так что Чжоу Цзышу воспользовался случаем, чтобы не спеша рассмотреть снующую толпу в форменных жилетах. Он не нашел того, кого искал, — в такой суматохе это было почти нереально — зато заметил надутую А-Сян со стопкой учебников, сидевшую за маленьким столиком в дальнем углу в фиолетовом подобии пижамы. — Вы бронировали столик? — позади него раздался мягкий голос, едва слышимый посреди всего этого шума. Голос принадлежал красивой молодой женщине, сильно накрашенной, в красном ципао современного кроя. — Я пришел забрать заказ. — Ваша фамилия? — Чжоу. — Хм. Имя? — Тоже начинается на Z[20]. — Мм, — она покачала головой, уставившись в свой iPad. — Боюсь, мне понадобится ваше полное имя. Сегодня у нас много двойных “Z”. Китайцы. — Цзышу. Проанализировав ситуацию на столе, заваленном пакетами с едой на вынос, она выудила необходимый. Матриарх с белыми волосами возникла из ниоткуда и шлепнула о стойку двумя кредитными картами. — Стол 32 решил разделить счет. Когда оформишь, можешь присесть и передохнуть минут пятнадцать, Цяньцяо. — Она заметила Чжоу Цзышу. — Вау. Опять вы. Вы журналист? Один из этих, фуд влогеров? Ужин снова был отличный. Был бы еще лучше, если бы Вэнь Кэсин ответил на сообщение. Чжоу Цзышу мысленно отмотал в голове часы. Если у Вэнь Кэсина был обеденный перерыв около полудня, значит он никак не мог все еще быть на работе, ну если только его расписание не было самым странным на свете. К девяти вечера Чжоу Цзышу начал думать, что скорее всего, его просто игнорят. Еще через два часа, когда он свернулся калачиком на своем диване, пытаясь согреться под слишком тонким одеялом, его телефон зажужжал. ??? 11:01PM Привет!!! Я извиняюсь — не мог добраться до телефона. Если ты еще не спишь и не против встретиться, может пересечемся через час? Я сегодня закрываю, так что это займет какое-то время. ИЗВИНИ. Ты должно быть спишь или ложишься уже, это было тупо. Вэнь Кэсин скинул ему расположение ресторана на гугл картах, как если бы Чжоу Цзышу не мог добраться туда с закрытыми глазами. Чжоу Цзышу сел на диване. Он ужасно устал, но глаза его до смешного не хотели закрываться. На дворе была ночь: те тихие часы, когда кажется, что холодильник содрогается в приступах астмы, а звук снимаемой куртки похож на скрежет рулона с брезентом. Он подумал, что ему почти тридцать, и он, наверняка, уже слишком стар для этого дерьма. 11:03PM Ок, встретимся у входа? Вэнь Кэсин снова не ответил. Чжоу Цзышу попытался убить время, собрав стопку школьных бумаг, брошенную на обеденном столе. Он вычерпал миской для риса избыток воды из переполненного аквариума и постарался, как мог, найти для себя хоть какое-то занятие в пустой квартире. В 23:50 он вышел на улицу, в животе у него словно пузырьки газировки лопались. Чжоу Цзышу стоял в темноте у входа в ресторан, намеренно не заглядывая внутрь. Но когда бледная фигура проплыла за стеклянной дверью и распахнула ее, он просто не смог не пялиться. — Привет, — выдохнул Вэнь Кэсин. Волосы, выбившиеся, как из гнезда, из небрежно собранного пучка на затылке, прилипли к его шее темными влажными волокнами. — Сколько длилась твоя смена? — не удержался Чжоу Цзышу. Втянув воздух сквозь зубы, Вэнь Кэсин начал подсчитывать на пальцах. Чжоу Цзышу наблюдал, как их волна пошла на третий круг. — Шестнадцать часов? — Он поднял ладони, заметив выражение лица Чжоу Цзышу. — Предполагалось, что я сегодня работаю с утра, но потом кое-кто из вечерней смены позвонил, чтобы сообщить, что болен, ну и, как понимаешь, мы не могли себе позволить потерять человека в пятницу вечером. Пятница. Сегодня — вчера — была пятница. Чжоу Цзышу посмотрел на глубокие тени под глазами Вэнь Кэсина и нехотя проговорил: — Ты уверен, что не хочешь просто пойти домой и отдохнуть? Нам не обязательно сейчас этим заниматься. — Или когда-либо. Это вообще не имело значения. Чжоу Цзышу даже не нужна была помощь. Все это было ему нужно лишь для того, чтобы как можно скорее вновь увидеть Вэнь Кэсина. — Нет! — поспешно проговорил тот. — Я в порядке. Сюда, давай немного пройдемся. Мне нужно выпить что-нибудь холодное и сладкое.— Он потряс воротничком рубашки, чтобы позволить бризу проникнуть внутрь, к шее. Чжоу Цзышу подумал, что если бы было немного светлее, он смог бы разглядеть румянец у него на коже. Они пошли в единственное открытое поблизости кафе — то самое, которое Чжоу Цзышу проигнорировал в их первую ночь в городе. Там было довольно тесно — одно из тех мест, которые в полдень переполнены настолько, что люди вынуждены протискиваться мимо друг друга к выходу, держа напитки над головой. Вэнь Кэсин, болтая с работником кафе, взял себе гигантский стакан чего-то похожего на ярко — неоново — зеленый яблочный слаш[21]. Чжоу Цзышу ткнул пальцем во что-то и что-то получил. Честно говоря, он даже не помнил, оплатил ли свой заказ. На втором ярусе было полно мест — и все свободны. Они сидели за столиком у окна, выходящего на улицу. Вэнь Кэсин проткнул свой напиток соломинкой, и Чжоу Цзышу наблюдал, как он втянул щеки, приступив к визуальному опустошению стакана с зеленой жижей: его горло пульсировало. Он едва взглянул на свой собственный напиток в обычном одноразовом стакане — что-бы-он-там-ни-заказал светилось темным янтарем сквозь кубики льда. Было похоже на довольно крепкий чай с лакрицей и архатом. Он сделал глоток и замер. Вот черт. Это был кофе. Он ощутил на языке кислоту, как от батарейки, и постарался задержать жидкость во рту, позволяя ей стекать по пищеводу как можно медленнее. Вэнь Кэсин нахмурился, наблюдая за его страданиями. — Она перепутала заказ? — спросил он, кусая соломинку. — Нет… — Погоди, это что — кофе со льдом? Чжоу Цзышу почувствовал, как у него потеет шея. Он кивнул Вэнь Кэсин расхохотался. Звук его смеха непостижимым образом отскочил от стен помещения, как резиновые шарики из вендингового аппарата от бетонного пола. Он перемешал свой недопитый слаш только что извлеченной из зубов толстой соломинкой, прокручивая ее сквозь пластиковую крышку, и пододвинул напиток к Чжоу Цзышу. — Вот, могу поделиться своим. Будь я на твоем месте, выпил бы твой с утра. Конденсат, собравшийся на донышке стакана, протянулся мокрым следом по виниловой поверхности стола. Чжоу Цзышу взглянул на красную соломинку, влажно блестевшую на конце. Мысль о том, чтобы положить ее в рот, заставила его внутренности вздрогнуть, словно Вэнь Кэсин проткнул ею тонкий цветной пластик его живота и мешал до тех пор, пока осадок его одержимости этим человеком не затуманил окончательно разум Чжоу Цзышу, просочившись в каждую клетку его тела. Ощущение было настолько раздражающим, что он вцепился в собственную соломинку и сделал глоток кофе, более чем достаточный, чтобы прочистить мозги. — Вот черт. — Все это время Вэнь Кэсин смотрел на него не отрываясь, подперев подбородок ладонью. Каким-то образом это сделало каждую секунду приближающейся остановки сердца того стоящей. — Похоже ты и вправду очень хочешь остаться и поболтать со мной. Неважно. Чжоу Цзышу хотелось придушить его. А потом себя, если к тому времени он не был бы уже мертв. Правая рука Вэнь Кэсина лежала на середине стола между ними, небрежно обнимая стакан. Чжоу Цзышу заметил расцветшие на его запястье розовые рубцы, блестящие от толстого слоя жира. Не дав себе подумать дважды, он обхватил пальцами предплечье чуть выше отметин. — Что произошло? Вэнь Кэсин покрутил рукой в его хватке. — Масло брызнуло, один из новичков забыл просушить овощи до того, как я отправил их в вок. Я намазал вазелином, все будет нормально. Он работает на кухне? — Ты работаешь на кухне? — Ага. А ты, чем, думал, я занимаюсь? К несчастью, кофеин начал действовать. Чжоу Цзышу пришлось отпустить руку Вэнь Кэсина, чтобы тот не почувствовал, как дрожит его собственная. — Я видел, как ты перевозил коробки, так что подумал… — Каковы были шансы, что Вэнь Кэсин готовил что-то из того, что он ел? Мысль об этом выедала ему мозг. Сколько вообще поваров могло работать в таком большом банкетном зале? — А. — Вэнь Кэсин вновь перемешал свой яблочный слаш и сделал глоток, на этот раз он он пил медленнее. — Ага. Официально я повар, но меня можно воткнуть на любом этапе процесса и я справлюсь. Я, вообще-то, вырос на кухне. — Это ресторан твоих родителей? — Они умерли, — Вэнь Кэсин сообщил это так, словно рассказывал об исторических фигурах из школьного учебника. — Это просто ресторан моего босса. Она… заботилась обо мне с детства. — Он почесал нос. — Вообще-то до сих пор заботится. Но я стараюсь превзойти ее с А-Сян. Ну типа отплатить за добро, помогая другим, как-то так. Здесь явно было о чем поговорить, но Вэнь Кэсин намеренно избегал деталей. Он не то чтобы не был откровенен, скорее уж не слишком щедр в своей честности. Чжоу Цзышу ощущал себя скиммером, скользящим по зеркальной глади кристально-чистого бассейна. Ему было видно все до самого дна — все действия были понятны и ясны, эмоции всплывали на поверхность как масло и пузырьки воздуха. И в то же время, его так и удерживали над водой, аккуратно обходя чувствительные темы разговора, не дав ни единой зацепки о том, как глубоко залегает дно. Ему хотелось нырнуть, но Вэнь Кэсин, казалось, сдерживал их обоих, чтобы защитить — и Чжоу Цзышу, и себя. Он словно срезал шипы со стебля перед тем, как передать ему розу: А-Сян ему как сестра. Он мог бы закончить среднюю школу. Он изучал бы поэзию, если бы пошел в колледж. Если бы люди были добрее, он мог бы вырасти и ни разу не обжечься кипящим маслом. Но вместо этого он каждый год покупает в Costco новый тюбик вазелина. И Чжоу Цзышу не оставалось ничего кроме, как быть благодарным за эти осторожно выкроенные лоскутки. Он мог лишь сохранить их в памяти, как маленькие квадратики ткани, чтобы позже, оставшись в одиночестве, перебрать воспоминания и своими руками сшить уродливое, но дорогое сердцу одеялко. И ведь нельзя было сказать, что он, в свою очередь, был откровенен с Вэнь Кэсином. Если тот был журчащим ручьем, то Чжоу Цзышу, скорее уж, застоявшейся чашкой кофе, как та, с помощью которой он намеревался покончить с собой. Он рискнул сделать лишь пару шагов за границы того, о чем рассказал бы на корпоративной вечеринке: его опекун отправил его учиться в международную школу в Шанхае, вот почему у него приличный уровень английского. Его родители при жизни были профессорами. Международная сеть пятизвездочных курортов прислала ему три предписания о прекращении деятельности (этот факт невероятно позабавил Вэнь Кэсина), и этот опыт оказался настолько травмирующим, что после он был согласен годами работать в службе поддержки в тупой, тупейшей компании своего кузена. Чжоу Цзышу не рассказал Вэнь Кэсину о том, что не собирался оставаться надолго, потому что… потому что. Сердце колотилось у него в груди, он не мог сдержать дрожь в правой ноге. Когда он работал на телефоне в службе поддержки, в соседней кабинке сидела беременная женщина. Она каждое утро пила кофе без кофеина и приучила и его тоже, в попытке поднять боевой дух. После того, как она уволилась, чтобы родить малыша и стать мамочкой-домохозяйкой, он прикончил заначку в ее картотеке. А когда запас иссяк, купил первый попавшийся кофе в супермаркете, выяснил, что совершенно не переносит кофеин и перерыл мусорную корзину в поисках той самой пачки из-под кофе, который покупала его беременная подруга. Ее ребенок, должно быть, уже пошел в начальную школу, а Чжоу Цзышу пил все тот же кофе без кофеина, не проявляя ни малейшего желания изменить хоть что-то, словно он существовал вне собственных желаний и любопытства, лишь изредка подкармливая их крошечными щепотками рыбьего корма и хлебных крошек, скорее из медицинских соображений. Так было до этого момента. Он на три четверти опустошил 24-х унциевый стакан[22] с холодным кофе, и был уже в критическом состоянии, наблюдая за тем, как Вэнь Кэсин слушает его разговоры. У Чжоу Цзышу сна не было ни в одном глазу от кофеина, Вэнь Кэсин был заряжен изрядной дозой сахара. В середине самого длинного предложения, которое когда-либо протискивалось сквозь его обычно плотно сжатые губы, а сейчас тянулось как шелковый шарф в наборе для фокусов, Чжоу Цзышу замолчал, оборвав себя до того, как извергнуть весь известный ему словарь, и понял вдруг, что они так и не притронулись к принесенной им папке со школьными бумагами. У него даже не оказалось с собой ручки. Вэнь Кэсин вытащил из заднего кармана свою — белую, подписанную красным в честь ресторана, в котором он работал. Пачка пустых бланков и взгляд, брошенный на часы за спиной Чжоу Цзышу, завершили прекрасный сон. Они перебирали стопку документов и брошюр, их молчание прерывалось лишь репликами Вэнь Кэсина — как попасть в программу льготного питания, с какими рюкзаками (с шипами) запрещено ходить, какие родительские собрания на самом деле стоит посещать, к каким придурковатым учителям Чэнлину не стоит попадать, а если попадет, то попробовать сменить класс. Вэнь Кэсин перегнулся через весь стол, показывая что-то на страницах, и Чжоу Цзышу ощущал нотки масла из фритюрницы, въевшиеся в его волосы, и перебивавший их аромат яблок его дыхания. Он должен был сражаться с собой, чтобы не поднять взгляд, не придвинуться ближе, не коснуться случайно губ Вэнь Кэсина своими, заново изобретая священную геометрию. Позади них раздался стук, и Чжоу Цзышу поднял-таки взгляд, но, как это ни было печально, Вэнь Кэсин сделал ровно то же, и его лицо ускользнуло так быстро, что сладкий неоновый запах завис у Чжоу Цзышу под носом, пусть тот уже и выпрямился и сел нормально. Это была как раз та бариста, которая благословила и прокляла Чжоу Цзышу обычным кофе. — Я извиняюсь, ребята, — выдохнула она, — уже почти три, мне нужно протереть ваш стол до того, как я уйду. — Она смотрела на упомянутый стол, нервно сжимая в руках тряпку. Они практически врезались друг в друга, торопясь уйти, и задержались на крыльце, застыв под рождественскими гирляндами в апреле. — Было весело, — Вэнь Кэсин внезапно опять смутился, что редко с ним случалось. — Ага. — Чжоу Цзышу вдруг вспомнил важную вещь. — Эй, пока ты не ушел — как твое имя пишется? Вэнь Кэсин склонил голову к плечу. — Я тебя добавил в контакты и не знал, как подписать, — уточнил Чжоу Цзышу. Он почему-то почувствовал себя уязвимым, сказав это. Вэнь Кэсин расцвел одной из тех широких искренних улыбок с морщинками у глаз, которых Чжоу Цзышу видел за этот вечер достаточно, чтобы начать их жаждать. Нарушив личное пространство Чжоу Цзышу, он взял его за руку и начертил иероглифы имени у него на ладони, ногтем царапая кожу. Чжоу Цзышу настолько завис на этом щекочущем ощущении, что не распознал ничего из написанного. — Прости, пожалуйста, — выдавил он, смутившись. — Не мог бы ты повторить — написать — это еще раз? Вэнь Кэсин вывел линии имени снова, и Чжоу Цзышу подумал, что теперь он никогда уже его не забудет. Вернувшись в квартиру, он залез под душ — горячий, понадеявшись, что пар расслабит его и позволит заснуть. Это не сработало. У него вся кожа покраснела, но мысли так и бегали беспомощно по кругу. Опустив руки, Чжоу Цзышу рассеянно стоял под струями воды. Постукивая указательным пальцем правой руки по бедру, он пытался воспроизвести ощущение имени Вэнь Кэсина на своей коже. Взвинченный кофеином и воспоминаниями о нем, он никак не мог написать имя целиком. Вместо этого его палец раз за разом выводил три черты водного радикала в фамилии Вэнь Кэсина. Снова и снова, словно он провалился в коробку с иероглифами на экзамене по правописанию во втором классе: Река. Океан. Волна. Бассейн. Жажда. Вино. Пот. Тепло. Два коротких взмаха вниз, длинный взмах наверх. Два вниз, один наверх.[23] Проверив телефон. Чжоу Цзышу обнаружил, что Вэнь Кэсин прислал ему сообщение. Было почти четыре утра. Спишь уже, гласил текст под фотографией зеленой игуаны Гу Сян, дремлющей на пластиковом бревнышке. Ранее они успели обсудить странности выбора их подопечными домашних питомцев. Чжоу Цзышу в ответ отправил фото томатной рыбки Чэнлина. Он вновь ощутил фантомный аромат зеленого яблока. Неспособный уснуть, он ворочался, лежа на диване. Зазвонил телефон. Он ответил, не посмотрев, кто звонит. — Цзышу? — Мм? — Прости, у вас, наверное, рано? Это был Гао Чун. Гао Чун, наконец, решил позвонить ему, вместо того, чтобы писать сообщения. Должно быть это было что-то важное. Чжоу Цзышу сел на диване. — Все нормально. Что-то случилось? — Да, слушай, я просто хотел сказать, что господин Шэнь — его квартира на вашем этаже — сказал, что сможет присмотреть за Чэнлином, пока я не вернусь. Тебе не нужно оставаться. — Я что-то не так сделал? — Чжоу Цзышу подумал, что настолько плохо справился с порученным ему делом, что Чжан Чэнлин пожаловался на него, и не смог скрыть разочарования, прозвучавшего в голосе. — Что? Нет конечно. Мне придется на три месяца остаться в Ханое чтобы проконтролировать головную боль комитета по охране труда. Уверен, у тебя дома куча дел, так что не чувствуй себя обязанным… — Все нормально. Я могу остаться. — Серьезно? — Ага. — Внутри у него, казалось, все вибрировало. — Я ведь примерно столько смогу без визы протянуть? — Он уже проверил это. — Черт. Вау. Что ж я не подумал-то о том, чтобы оставить тебе кредитку или хоть что-то... Спасибо тебе огромное! Я тебе тогда переведу деньги, ладно? Чжоу Цзышу, клянусь, ты святой. Он не был святым. Он подумал о Вэнь Кэсине. За всю его жизнь это было, наверное, самое эгоистичное решение. Не стоило Гао Чуну называть его святым. — Да, кстати, это твоя квартира? — В которой вы живете? Да, а что? Он не стал упоминать о том, что квартира выглядела безлико, как с объявления о сдаче. — Я собираюсь устроить Чэнлина в школу, в понедельник отношу заявления. Если ты после возвращения планируешь с ним куда-то переехать — тогда не буду это начинать. — Нет, ты все правильно сделал. Очень хорошо. Ты не обязан был это делать. Он почувствовал, что на него направлено слишком много внимания. Даже голова заболела. — Окей, мне сейчас нужно идти на встречу. Еще раз спасибо тебе, Цзышу. Чжоу Цзышу положил телефон себе на грудь и уставился в потолок с неровными напылениями краски, на котором только-только начал раскидывать тени фильтр дневного света. Три месяца. У него было три месяца. Как раз столько, сколько нужно было, чтобы маленькая креветка Чжан Чэнлин смогла отправиться в свободное плаванье посреди нового мира, после чего Чжоу Цзышу должен был уехать. Только на три месяца он мог позволить себе этого красивого нахального повара, чье оскорбление, выкрикнутое им Чжоу Цзышу, сбитому на потрескавшийся асфальт башней из палет с соевым соусом, было откровеннее любого флирта, а голос, уверенный и чистый, как у адмирала, отчетливо прозвучал над грохочущим маршем его соусного флота.***
Чжоу Цзышу ощутил себя так, словно ему было выдано своего рода разрешение и дальше искать компании Вэнь Кэсина. Вот только вселенной и собирающейся на субботний бранч толпе дела не было до его личных озарений. Когда они с Чэнлином вышли прогуляться и купить выпечки на завтрак в 9 утра, у входа в ресторан уже стояла очередь человек в двадцать. Чжоу Цзышу с болью в сердце осознал, что он удерживал Вэнь Кэсина на ногах в худшую из возможных ночей — одев его в бессонницу и тени под глазами в ведьмин час, перед тем, как вытолкнуть обратно в уикэндное безумие димсамов и семейных завтраков.[24] В воскресенье вечером Вэнь Кэсин вновь написал ему, прикрепив фото — селфи на кухне ресторана, с волосами, собранными под белый колпак. Он театрально фейспалмил, сфокусировав камеру на фигуре позади него, согнувшейся над рассыпанной из металлического таза по полу нарезанной морковью. “Еще один идиот-новичок, который не умеет пользоваться сушилкой для зелени. Я ОПЯТЬ обжегся. И, ты представь, он думает, что настолько крутой, что неиронично называет себя скорпионом”. На фото был виден свежий воспаленный рубец ярко-красного цвета у него на руке. Чжоу Цзышу неожиданно разволновался.***
В четверг Чжан Чэнлин приступил к занятиям в школе. Чжоу Цзышу ждал его за воротами после уроков, вновь ощущая, как необъяснимо сжимается от волнения сердце. Чэнлина легко было заметить, но не потому, что он был необычайно высок, или хорошо одет, или общителен. Просто никто больше на школьном дворе не плелся с головой, опущенной почти до земли и плечами, проваленными вниз, как старая подушка. Чжоу Цзышу захотелось подойти к нему, но он знал, как жестоки бывают дети, и в этот момент стекающиеся к Чэнлину взрослые лишь привлекли бы еще больше ненужного внимания. Он забрал учебники из его хватки, пока они ждали зеленого на светофоре, и не спросил, как прошел день. Быть может, он ошибся. Может, ему стоило придержать Чэнлина дома, не отправлять его в школу, дать освоиться пару месяцев. Но Чжоу Цзышу не мог оставаться тут вечно, и ему невыносима была мысль о том, чтобы не делать ничего, пока Чэнлин находился под его опекой. — Эй! Цзышу-гэ! Чжоу Цзышу обернулся. К ним бежала Гу Сян, в руке у нее болтался футляр со скрипкой, хлопая ее по ноге. — ...А-Сян? — Он никогда раньше не звал ее по имени. И она его тоже, но из ее уст оно прозвучало так привычно и естественно, что Чжоу Цзышу задумался, не Вэнь Кэсин ли сказал ей называть его так. — Ага, — отозвалась она, как будто так и надо было, и тут же развернулась к Чэнлину. — Чжан Чэнлин, ты в порядке? Извини, не видела тебя весь день. Гэ попросил присмотреть за тобой, но у меня репетиция затянулась до обеда. Чэнлин каким-то образом, даже не шевельнувшись, умудрился еще больше замкнуться в себе. А-Сян посмотрела сперва на одного, потом на другого. На Чэнлина, который, казалось, уже едва сдерживался; на Чжоу Цзышу, который жестоко держался на расстоянии от него, словно боялся стать той последней каплей, которая переполнит чашу терпения. Она воткнула палец в заплетенные в тугие косы волосы, почесала и, нахмурившись, выдала: — Как-то вы не особо ладите. Чжоу Цзышу не придумал, что ей ответить, и уже начал разворачиваться, чтобы уйти. — Постой! — Гу Сян икнула. — Народ, вы сейчас заняты? — Мы собирались домой Она снова посмотрела на него, потом на Чэнлина, будто никак не могла решить, стоит к ним обращаться по отдельности или разом. Полнейшая бессмыслица. Чжоу Цзышу подумал о том, что взрослым здесь вообще-то был он. — Ну что такое? Говори уже. Она замялась. — Ты… не хотите поужинать с Гэ и со мной? Чжоу Цзышу моргнул. — У него выходной? Гу Сян засмеялась так, словно смешнее ничего не слышала. — Нет, он сегодня опять до полуночи работает. Просто иногда, когда посетителей поменьше, он готовит мне еду на ужин, чтобы успеть до того, как вечерняя толпа нагрянет. У нас в квартире нет кухни, а мне не очень-то хочется каждый день есть попкорн из микроволновки. — Это Вэнь Кэсин сказал тебе позвать меня? — Что? Ты правда думаешь, что такому взрослому и бесстыжему мужику, как он, нужна помощь младшей сестры, чтобы пригласить кого-то на ужин? Нет. Я просто подумала, что ему было бы приятно, если бы вы — ребята — пришли. Ну давай уже! Пойдем! — Прямо сейчас? Сейчас же только четыре. — Ничего себе ты разборчивый. Мы никогда не едим в положенное время, это все для нормальных людей. — Клиентов? — Нормальных людей. Когда они добрались до ресторана, там было немного народу. Всего три столика было занято посетителями. — Как вы тут, Ло-и? — бросила Гу Сян беловолосой женщине за стойкой администратора, которая опять смотрела сериал на своем телефоне. — Тебе правда стоит купить наушники. — Сян-Сян, он же… тебя не преследует? — Женщина разглядывала Чжоу Цзышу с растущим беспокойством. — Да не, я ему помогаю преследовать кое-кого другого. — А-Сян скинула куртку, и Ло-и тут же сделала ей замечание. На кондиционере 60 градусов[25], ты замерзнешь насмерть. Но, Ло-и, это же не ты сейчас по жаре милю пешком протопала. Надень это — надень сейчас же, ты заболеешь, пока тут сидишь. Окей, тогда я ухожу. Нет, не уходишь, у нас меню не хватает, мне надо чтобы ты потом поскладывала, ну хоть на плечи накинь куртку. Чжоу Цзышу стоял с Чэнлином и ждал, пока они закончат препираться. Он посмотрел на своего подопечного и понадеялся, что Ло-и ничего не скажет о том, что на Чэнлине был всего один слой одежды с короткими рукавами. Гу Сян привычно направилась к маленькому столику, где Чжоу Цзышу заметил ее в прошлый раз, и принялась вынимать из рюкзака папки. Приступив к домашнему заданию, она, казалось, забыла про Чжоу Цзышу, и Чэнлин, взяв с нее пример, поступил так же, вяло листая страницы своего нового учебника по истории США. Чжоу Цзышу нырнул в телефон, гадая, стоит ли ему сообщить Вэнь Кэсину о том, что он свалился, как снег на голову, когда двойные двери, ведущие в кухню, распахнулись, и Вэнь Кэсин, толкая их бедром, протиснулся в зал с красным пластиковым подносом в руках. Он уставился на Чжоу Цзышу, посмотрел на Чэнлина и затем перевел взгляд на Гу Сян. — Что происходит? — Я позвала их поесть с нами. — сказала Гу Сян, уткнувшись в исчерканный учебник тригонометрии: рядом с каждым примером она нарисовала большой вопросительный знак, а иногда и по два вопросительных знака Подозрительный, как уличный кот, Вэнь Кэсин осторожно подошел к их столику и опустил поднос. Он установил перед А-Сян чашку с рисом, и бухнул рядом на стол полное до краев блюдо с жареными с помидорами яйцами.[26] — Могла бы и предупредить, что у нас гости, — громко прошипел он. — Гэ, это называется “сюрприз”. Мне нужно было как-то заткнуть тебя, пока ты не свел меня с ума. Боже. Аа! Скрежеща зубами, он дернул ее за одну из косичек, а потом развернулся к Чжоу Цзышу с совершенно другим выражением лица. — Что ты хочешь поесть? Он произнес это так, будто предлагал Чжоу Цзышу выбрать, какой именно тот хочет бриллиант. Чжоу Цзышу не сразу нашелся с ответом. Вэнь Кэсин переключил свое внимание на маленькое увядшее существо Чжан Чэнлина, листавшее в учебнике раздел Гражданской войны. Не добившись ни малейшего понимания, чего тому хочется, Вэнь Кэсин кивнул сам себе и снова скрылся за дверями кухни. Гу Сян полила свой рис томатным соусом, запихнула в рот пару ложек и виновато отставила миску. Все трое молчали. Вэнь Кэсин вернулся почти моментально. Не прошло и пятнадцати минут, как он вновь предстал перед ними с тарелкой ростков гороха, блюдом бок чой по-шанхайски и миской, полной до краев лапшой с беспорядочно накиданными ломтиками свинины ча шао, блестящими от соуса барбекю[27]. Гу Сян, хмыкнув, тут же перенаправила поток свинины в свою тарелку, а Вэнь Кэсин, поставив на стол стопку из трех мисок, принялся по очереди раскладывать в них рис. Закончив, он плюхнулся на стул слева от Чжоу Цзышу и стянул белый поварской колпак. Потом он извлек из волос горсть удерживавших их заколок, и со вздохом помассировал пальцами кожу головы. Он все еще оставался в рабочей одежде, но было что-то в том, как он держал себя, отчего казалось, что ужин был приготовлен им на домашней кухне. Это ощущение подкрепляла и беспорядочная сервировка блюд: нагромождение зелени, сплетенной в узел, отсутствие украшений, медового цвета масло, стекавшее с краев миски с ча шао и впитывавшееся в красную ткань скатерти. Чжоу Цзышу поел как раз перед тем, как забрать Чэнлина, но уютная и странно знакомая, почти интимная обстановка обманула его, заставив желудок поверить, что час для ужина самый что ни на есть подходящий, и он, внезапно, зверски проголодался. Он сидел за столом спиной к залу, так что, постаравшись не обращать внимания на болтовню других посетителей на заднем плане, легко мог представить, что они заперты в кукольном домике. Он не припоминал, когда в последний раз собирался вот так за столом.,чтобы поесть с кем-то. Он слушал, как Вэнь Кэсин каждые пять минут рявкал на А-Сян, чтобы та не сутулилась, и отвечал, когда тот обращался к нему, интересуясь, чем он занимался. Признаться, ничем особенным. Вообще ничем, до этого момента. — Ну, раз уж твой график настолько свободный... — Вэнь Кэсин выбрал парочку самых нежных ростков гороха и подбросил их в миску Гу Сян. — В эти выходные я забираю свежие морепродукты в порту для субботнего свадебного банкета. Придирчивый клиент, хочет чтобы все было свежайшим — только что выловленным. Но я не возражаю — любой каприз за его деньги. Хочешь со мной? Я не так часто выбираюсь на подобные экскурсии. — Зовешь меня на свидание? — расставил сам себе ловушку Чжоу Цзышу, внимательно наблюдая за реакцией Вэнь Кэсина. — Все может быть. — Вэнь Кэсин ухмыльнулся, покусывая кончики палочек для еды, вновь взявшись за старое — его вульгарный флирт, похоже, был хроническим заболеванием и у Чжоу Цзышу вызывал те же симптомы. — Зависит от того, чем мы будем заниматься. — Выбирать лобстеров. — И крабов! Это не одно и то же. — Окей. Во сколько? — Пока не знаю, но точно не после полуночи, это я могу обещать. — Он все еще жевал свои палочки с этой глупой многообещающей улыбкой, сверкая кончиком языка поверх влажного бамбука. — Нам стоит разок изменить нашей привычке встречаться посреди ночи, как думаешь? Вообще-то, они встречались всего раз. Этот человек мог выжать максимум из любой ситуации. Потрясенный, Чжоу Цзышу представил, как тот извлекал один намек за другим из их полуночной встречи и превращал их в своем воображении в нечто порнографическое. Лицо у него чуть судорогой не свело, так сильно он пытался сохранить нейтральное выражение. Чтобы не отвечать, он решил запихнуть в рот побольше еды, но неожиданно обнаружил, что его тарелка пуста. Вэнь Кэсин заметил это тоже и, забрав у него миску, принялся наполнять ее всем подряд, занявшись делом и позабыв на время о флирте. Их до нелепого ранний ужин закончился так же внезапно, как и начался — меньше получаса прошло от старта до финиша. Пока они ели, посетители заполнили еще пару столов. Вэнь Кэсин, молча наблюдая за прибывающей в зал толпой, заправил волосы заколками обратно под колпак и собрал со стола посуду. Он отнес ее в кухню и вышел попрощаться, завязывая за спиной фартук. Он бросил взгляд на Чэнлина, как делал время от времени на протяжении всего ужина, не исключая те моменты, когда был занят, подначивая Чжоу Цзышу. — Чэнлин, не заглянешь со мной на кухню? Поищем десерт. Чэнлин посмотрел вопросительно на Чжоу Цзышу, тот кивнул. Обняв Чэнлина за плечи, Вэнь Кэсин скрылся с ним за дверями кухни. Гу Сян носками кроссовок растирала жирное пятно на красном ковре, явно скучая в ожидании и напевая себе под нос снова и снова по кругу припев какой-то корейской песенки. У дверей, ведущих в кухню, с каждой стороны было по длинному узкому окну, поцарапанному и заляпанному остатками скотча. Чжоу Цзышу не собирался подглядывать, но Вэнь Кэсин и Чжан Чэнлин все не возвращались, так что он посмотрел в их сторону краем глаза, и тут же направился к дверям, чтобы поближе рассмотреть происходящее. Чжан Чэнлин плакал и говорил что-то, его руки безвольно висели вдоль тела так, словно он слишком устал, чтобы шевелить ими. Чжоу Цзышу никогда не видел, чтобы он так долго говорил, и, вот ирония-то, он не мог услышать ни единого слова. А Вэнь Кэсин мог. Прислонившись к разделочному столу позади него, вцепившись одной рукой в запястье другой, ногтем царапая кожу, тот слушал то, что Чэнлин говорил ему, как во время бесплатного сеанса психотерапии. Чжоу Цзышу знал, что ему не стоит пялиться на них, но открывшаяся ему сцена оказалась сильнее здравого смысла. Вэнь Кэсин что-то ответил, и Чжан Чэнлин кивал на каждое слово, как во время евангельских чтений, и наконец вытер глаза. А потом подошел к Вэнь Кэсину и крепко его обнял. Чжоу Цзышу не был уверен, кто в этот момент выглядел более удивленным: Вэнь Кэсин или он сам. Его шок на мгновение перетек в смутную ревность — он даже не понял, кого к кому он ревновал — и, наконец, он отшатнулся от дверей, внезапно осознав последствия своего вторжения. А-Сян рядом не было. Она вернулась за столик, где они недавно ужинали все вместе. Его поверхность была теперь завалена листами кремовой и золотой бумаги, и она складывала одну за другой страницы в буклеты меню, вместе с молодой женщиной, которую Ло-и назвала Цяньцяо. Гу Сян посмотрела на него: — Цзышу-гэ, если они слишком долго, ты можешь просто зайти и сказать Гэ, что вам пора. Он бы не стал этого делать. Мимо него прошел официант и открыл дверь, чтобы переправить в кухню поток талонов с заказами. Чжоу Цзышу теперь ясно мог видеть двух людей внутри. Они все еще обнимались. Довольно скоро Чэнлин протиснулся сквозь двери, держа в руке манговый пудинг[28]. Вэнь Кэсин показался вслед за ним, но задержался в дверях, обхватив себя руками. — Спасибо, что заглянули, ребята, — его голос прозвучал странно безжизненно. — Простите, что не смог посидеть с вами подольше, как-нибудь в другой раз. Вернувшись в квартиру, Чэнлин принялся возиться со своей томатного цвета рыбкой, кидая ей одну за другой гранулы корма, вопреки всему сосредоточившись на обыденной задаче. Чжоу Цзышу вскипятил воду для кофе. После той ночи с Вэнь Кэсином, каждый раз, опустошая свои маленькие трубочки с безопасным кофе, он испытывал смутное беспокойство, что в напитке внезапно обнаружится кофеин. Он налил горячую воду в термос и наконец спросил: — Чэнлин, ты как? Мальчик застыл с вытянутой над аквариумом рукой. — А? — Как все прошло в школе? — Нормально, немного неудобно. — Ты справляешься на уроках? — Мне наверное придется походить на дополнительные уроки английского, я не всегда понимаю, что говорит учитель. — С кем-нибудь познакомился? — Все уже нашли себе друзей, так что я многого и не ждал… если А-Сян будет за мной приглядывать, я думаю, все будет нормально. Чжоу Цзышу ловил каждое его слово, словно это был вечерний выпуск новостей. — Вэнь Кэсин показал тебе, где он работает? — Ага! Вэнь-гэ так добр ко мне! — Чэнлин закончил закидывать гранулы корма в аквариум. — На самом деле добр, — пробормотал он еще раз, очевидно сам себе. Что-то в его словах зацепило Чжоу Цзышу. — А как так получилось, что он — "Вэнь-гэ", а я при этом "Чжоу-шу"? Он же всего на пару лет меня моложе, тебе не кажется, что это слегка обидно?[29] Чэнлин помялся с ответом. — Чжоу-шу, но вы же сами сказали так вас называть. Вы… вы сказали, что не хотите, чтобы мы слишком сближались… Он правда так сказал? Когда? А. Точно. В их первую встречу, когда помогал Чэнлину рассортировывать кладбище вещей, оставшихся от его родителей, откидывая в сторону кусочек за кусочком того, что Чэнлин хотел взять с собой через океан. — Давай это изменим, — сказал он, — я больше так не думаю, зови меня, как А-Сян “Цзышу-гэ”. — ...Хорошо, Цзышу-гэ. Чэнлин произнес его имя так, словно вознес ему хвалебную речь. Чжоу Цзышу подумал, что мог бы привыкнуть и полюбить это. Вэнь Кэсин 12:02 AM В субботу! Не забудь! :) 12:02AM Не забуду. Слушай Чэнлин был в порядке когда ты с ним разговаривал? Чжоу Цзышу понимал, к чему может привести этот вопрос, но не мог не задать его. Вэнь Кэсин 12:04AM С ним все будет хорошо. Пацану непросто пришлось. Он напомнил мне меня в его возрасте. Хотел бы он, чтобы Вэнь Кэсин рассказал ему больше. У него не было всего времени мира, чтобы разгадывать его как паззл. Вэнь Кэсин 12:06AM Да, кстати, захвати в субботу пиво. Пожалуйста! x 12:06AM Окей. Это что за x? Вэнь Кэсин 12:15AM Может поцелуй, а может мое имя. Сам решай ;) [30] 12:21AM Окей. zz Может мое имя, а может я уснул, пока с тобой разговаривал.[31] Вэнь Кэсин 12:23AM Вот черт, не на это я рассчитывал с тобой в постели, но ладно. Сладких снов! Пожелания Вэнь Кэсина прозвучали многообещающе. Чжоу Цзышу приснилось, что он целовал его под водой, в то время, как вокруг них плавал косяк огромных, вызывающе красных рыб. Его смех журчал из первозданных глубин, далекий и туманный, как в древних преданиях, пусть даже Чжоу Цзышу и трогал его лицо, его грудь, его бедра — он не мог перестать его трогать, прикасаться к нему везде. В этом сне Вэнь Кэсин был одет, но когда Чжоу Цзышу касался его, он чувствовал только кожу. Не существовало другой температуры, кроме тепла рта Вэнь Кэсина. Он был соленый, как морская вода и такой же реальный. Это ощущение длилось и длилось. Он погружался и тонул. В воде, в собственном желании, в этой сирене, ради которой он в конце концов и прыгнул за борт. Вэнь Кэсин из его сна разбудил его, как Белоснежку, поцелуем на рассвете. Чжоу Цзышу отбросил куртку, которой прикрывался, лежа на диване, и пошел опускать жалюзи в гостиной, защищаясь от подглядывающего в окна солнечного света. Ему нужно было снова заснуть. Вэнь Кэсин 12:32PM В общем, прозвучит странно, но как насчет встретиться завтра в 5:30 утра? Я знаю, выглядит так, будто я перестраховываюсь, но в субботу утром на рыбном рынке настоящее безумие, так что мне хотелось бы попасть на причал пораньше, чтобы было из чего выбирать. 12:47PM Круто. скинешь адрес? Вэнь Кэсин 12:48PM Можем опять встретиться прямо у ресторана чтобы я забрал машину с заднего двора.***
Упомянутая машина оказалась потрепанным дизельным минивэном “Форд”, на кузове которого осталось не так много краски. Утром Вэнь Кэсин затолкал в него кучу ящиков и целую вечность пытался запустить двигатель. — Последний, кто на нем ездил, опять забыл зарядить аккумулятор, — ворчал он. — Наверняка это тот скорпион. Я говорил Ло-и, что мы не можем их учить на работе, но она же никогда не слушает. — Можем взять мою машину, — предложил Чжоу Цзышу, подумав о девственно-чистом Мерседесе-Бенце Гао Чуна, заманчиво припаркованном всего в паре улиц от них. — Я подгоню ее, чтобы мы смогли переложить ящики. — Уверен? У тебя весь багажник провоняет. Но Чжоу Цзышу уже ухватился за эту мысль. Подъехав к ресторану и сдав задом, он услышал восхищенный свист Вэнь Кэсина даже с закрытыми окнами. — Да меня сегодня балуют! — Его голос, приглушенный стеклом, звучал, как будто из-под воды. Устроившись на пассажирском кресле, Вэнь Кэсин воткнул картонный стаканчик в держатель для чашек. — Тебе. — Он пристегнулся одной рукой, держа во второй свой стакан. Чжоу Цзышу почувствовал запах кофе. Внутренне содрогаясь, он взял напиток и тут же заметил галочку в квадратике “декаф” на боку стакана. Удивленный, он повернулся к Вэнь Кэсину? — Без кофеина? — Ты не переносишь кофеин, — отозвался тот буднично, отхлебнув что-бы-там-ни-было в его стакане. Чжоу Цзышу ощутил аромат ванили. — Как ты узнал? — У тебя голос дрожал, и ты не мог перестать барабанить пальцами по ноге. И говорил даже больше меня. Не стыдно тебе? — Нет. — Ему было ужасно стыдно. Вэнь Кэсин рассказывал о своей работе все то недолгое время, пока Чжоу Цзышу вез их к докам. Все было слишком близко. Хотел бы Чжоу Цзышу, чтобы они жили на краю пустыни, и их путь к океану был хоть немного дольше — у него даже кофе не успел остыть. Было почти 6 утра, и небо начало окрашиваться в оттенки голубого. Внезапно, он почувствовал в воздухе запах морской соли и водорослей. Они шли по длинному скрипучему пирсу, который вонзался в берег, как деревянное копье. Вэнь Кэсин толкал свою тележку с ящиками, так что Чжоу Цзышу нес оба их напитка. В конце причала стояла баржа, и они запрыгнули на нее, пробираясь между грузовыми контейнерами, приспособленными под временное жилье. Вэнь Кэсин нашел пару рыбаков, с которыми, должно быть, был уже знаком. Он перекидывался с ними шутками на такой скорости, что школьный английский Чжоу Цзышу не успевал обрабатывать слова, и смеялся так, что ему очень хотелось понять, что же именно тот говорил. Ящики наполнились лобстерами, крабами, креветками и моллюсками. Вэнь Кэсин переправил их на тележке в машину, и Чжоу Цзышу, помогая ему загружать багажник, испытал чувство странного удовлетворения, глядя на то, как лужицы с рыбным запахом, растекаются по обивке новенького автомобиля. Порывшись в карманах куртки, Вэнь Кэсин выудил оттуда красный пластиковый пакет и сунул в него одного из живых данженесских крабов [32]. — Ты же ешь крабов? — Да? — Круто. Значит сейчас попробуешь лучшего краба за свою жизнь. Схватив за руку, Вэнь Кэсин потащил Чжоу Цзышу к рыбному ресторану в начале следующего пирса, мрачному заведению с гниющим деревянным сайдингом и выцветшей вывеской, которое выглядело так, словно уже наполовину затонуло. Он барабанил в дверь, пока ее не открыл седой старик. Болтая с ним, как со старым приятелем, Вэнь Кэсин вручил ему пластиковый пакет. Они ждали снаружи все то время, пока мужик из рыбной хижины делал, что ему вздумается, с их крабом. Холодный западный ветер дул прямо в лицо, и Чжоу Цзышу почувствовал себя благодарным за горячий напиток, согревавший его изнутри. Они стояли у деревянного ограждения пирса. Вэнь Кэсин аккуратно оперся о дерево локтями, обтянутыми мягкой рубашкой с бледным узором в елочку. Ткань дразняще облегала его фигуру, достаточно поношенная для того, чтобы на прочном хлопчатобумажном полотне проступил мягкий пух. Практичная, но с той самой долей изящества в рисунке и темной отстрочке, чтобы ощущаться особенной. Он хорошо выглядел. Вэнь Кэсин посмотрел на него. Его скрещенные руки лежали на ограждении, ветер раздувал чернильные завитки его длинных волос, открывая гладкий изгиб шеи. — О чем ты думаешь, А-Сюй? Чжоу Цзышу посмотрел ему в глаза. — Как ты меня назвал? Вэнь Кэсин умудрился распушить хвост всего лишь сменив выражение лица. Его руки все еще были сложены на заборе, и он улегся на них подбородком. — Это “Шу” в твоем имени, на кантонском, — он произнес это так, словно нашел сокровище и теперь бежал к Чжоу Цзышу, зажав его в кулаке. Чжоу Цзышу насквозь пропитался его вниманием. — Зачем так сложно? — Хочу называть тебя так, как никто больше не зовет. — Сквозь насмешку в его взгляде проступило что-то более искреннее. Слишком много смысла и эмоций вложенных в простое завышение гласных, легкий наклон кончика языка, вперед и вверх. Сюй. Он придавал до странности много значения крошечным деталям, и это заставляло Чжоу Цзышу чувствовать себя горсткой мелочи, рассыпанной по асфальту, которую Вэнь Кэсин, стирая ногти в кровь, собирал в ладонь, по-дурости приняв за золото. — Лао Вэнь, от кого ты нахватался этой сентиментальности? — Чжоу Цзышу и сам был не умнее. Вэнь Кэсин потянулся, как ириска, услышав ласковое прозвище, как хорошо выспавшийся полосатый кот. Казалось, даже воздух вокруг него потеплел. — Поверишь, если я скажу, что от тебя? — Он весь сиял, ярче, чем восходящее солнце, подсветившее его силуэт. Слева от них, видавшая виды дверь со скрипом распахнулась. Старик протянул им пенопластовую коробку с едой на вынос. Вэнь Кэсин поспешил принять ее, улыбаясь от уха до уха, и, прощаясь, похлопал того по плечу. Они прошли дальше по пирсу, пока он не уступил место небольшому пологому пляжу, влажному от недавнего прилива, и уселись прямо на песок. Стая чаек над их головами, накрепко заучившая язык контейнеров с едой, спустилась и направились к ним на красных перепончатых лапах. Вэнь Кэсин запустил в них горстью песка, и те неохотно улетели. Он открыл коробку, мурлыкая что-то себе под нос, и извлек из нее ярко-оранжевую конечность краба, сваренного на пару. — Я зависаю в этих доках всю свою жизнь, — Вэнь Кэсин, казалось, из воздуха достал щипцы для разделки крабов, — и ни разу не ел краба в 7 утра. Сегодня у меня с тобой впервые, спасибо тебе! — Подмигнув, он обмакнул полоску подсвеченного розовым крабового мяса в чашку с отливающим золотом растопленным сливочным маслом с зеленью и протянул Чжоу Цзышу за чистый кусочек панциря на конце крабовой ноги. Оно было еще теплым и легкомысленно сладким, с шепотком морской соли, обласканное скользкой пленкой душистого желтого масла, с дразнящими искрами лимона и петрушки. В журнале, который Чжоу Цзышу листал на борту Эйр Чайна, была страница о данженесских крабах в Сан-Франциско: стол с зажженными свечами на развороте, пара, пьющая красная вино. В то время он и представить не мог, что останется здесь достаточно надолго, чтобы успеть попробовать их, не говоря уж о том, что две недели спустя, на рассвете, его будет кормить с рук кусочками крабового мяса человек, возможность расстаться с которым будет ощущаться чем-то немыслимым; в этот момент, не говоря уж о том, чтобы навсегда. Он смотрел, как Вэнь Кэсин разламывает новые куски панциря в редком для него молчании, сконцентрировавшись на своей задаче. Чжоу Цзышу слизал масло с губ, и еще до того, как его мозг успел заметить, что сердце сбежало из под надзора, как бунтующий подросток, произнес: — Я буду скучать по тебе, когда уеду. Руки Вэнь Кэсина, блестящие до самых запястий от попавшего на них дымящегося крабового сока, застыли в воздухе. Он быстро оправился, отбросив на песок очередной фрагмент панциря, и съел наконец, и сам кусочек крабового мяса. — Я тоже, — ответил он после того, как прожевал и проглотил, так тихо, что его голос оказался смыт волнами еще до того, как Чжоу Цзышу успел сохранить его, словно идеальную нетронутую раковину. — Ты знал? — сердце Чжоу Цзышу, объятое холодным стыдом, бросилось обратно, поджав хвост. Он придержал его на расстоянии вытянутой руки, еще совсем ненадолго, оставив за воротами строгой рациональности. — Твой Чэнлин рассказал мне. Сказал, ты здесь до тех пор, пока его настоящий опекун не вернется. А потом улетишь обратно в Китай. — Ага. — Не существовало в мире более проклятого слова. Оно выпустило на волю тот страх, запертый на задворках сознания Чжоу Цзышу, о котором он даже не подозревал, и он рванул вперед, снося все ограждения. — Стоит начать с того, что я даже не знаю, зачем вообще сюда приехал. Я даже не был знаком с этим ребенком. Меня попросили, и я не придумал ничего лучше, чем согласиться. Я даже не знаю, чем буду заниматься после этого. Вэнь Кэсин вымученно улыбнулся. — Не то чтобы я мог это понять. Я каждую секунду знаю, где я должен быть и что должен делать. Он был самым занятым человеком из всех, кого когда-либо встречал Чжоу Цзышу, но почему-то именно ему удалось сломать панцирь отчуждения вокруг Чжан Чэнлина в то время, как Чжоу Цзышу еще даже не понял, с какой стороны подойти к мальчику. Это озадачило его, заставило сомневаться в себе. Он сообщил об этом Вэнь Кэсину в надежде увести разговор от печальной темы. — Ты ему нравишься, — обнадежил Вэнь Кэсин, вновь передавая Чжоу Цзышу кусочки краба. — На самом деле. Я это точно могу сказать. Просто… пожалуйста, позаботься о нем. Сделай это для него, и для меня тоже. Я… — Он замолчал и задумался на мгновение, вглядываясь в волны. — Меня тоже отдали кое-кому, когда мои родители умерли, и этот человек месяцами не обращал на меня внимания. Ло-и нашла меня в мусорном контейнере на заднем дворе ресторана, потому что я был ужасно голоден. И она не смогла быстро получить опеку. — Он зарылся носами своих непромокаемых челси в песок, словно пытаясь прикрыться после того, как показал разом так много. — Лао Вэнь… — Нет, послушай. — Его голос звучал твердо, он говорил увереннее сейчас. — Я хочу поговорить с тобой о Чжан Чэнлине. Сделай для него все, что в твоих силах, а затем убедись, что тот, кому ты его передашь, порядочный человек. Я уже видел, как оно может быть — со мной, и с А-Сян — люди, которые должны были заботиться о ней, бросили ее у нас, едва ей год исполнился. Мне не нравится, когда детей ломают и кидают где попало, словно они банки из под газировки. — Он вытер нос тыльной стороной ладони. — А-Сян выросла, прилипнув ко мне, как жвачка на подошву. Она всегда со мной. А я всегда с Ло-и. Я… я не прошу тебя остаться ради него, или ...ради кого-либо. Просто… Он травмирован сильнее, чем ты думаешь. Просто приглядывай за ним. Пожалуйста. Любые слова казались лишними сейчас. Ничто, из того, что мог сказать Чжоу Цзышу, не изменило бы ровным счетом ничего. Впервые с момента знакомства, он подумал, что не может понять, что у Вэнь Кэсина на уме. Так что он просто сидел там и слушал, как волны зовут берег, как над головой кружат недовольные чайки, как рядом с ним с тихим скрипом ломается крабовый панцирь. Вэнь Кэсин отдал ему почти все мясо, обгладывая лишь небольшие, прилипшие к суставам кусочки, когда Чжоу Цзышу напоминал ему, чтобы он поел тоже. Спустя некоторое время ситуация, казалось, стабилизировалась настолько, что можно было безопасно продолжить разговор. Чжоу Цзышу вытянул ногу, чтобы засыпать песком осколки крабового панциря, разбросанные Вэнь Кэсином, и спросил: — Зачем ты это делаешь? Просто сложи в коробку и выкинем по дороге. — А что не так с крабовыми панцирями на пляже? — Не думаешь, что это немного жутковато? Ты забрал их из океана и теперь возвращаешь обратно, уже мертвыми. — И что с этим не так? — Вэнь Кэсин облизал пальцы от крабового сока. — Уверен, что остальные ракушки на этом пляже не были кем-то съедены? — Серьезно? — Пепел к пеплу, ракушки в песок, ага. — Он вытер руки о наполовину промокшую салфетку, прилипшую к верху коробки, и заглянул в телефон. — Вот черт, уже почти восемь. Мне нужно отвезти продукты. По пути к машине Вэнь Кэсин подобрал несколько гладких светлых раковин и сунул их в карман рубашки. Народу на пирсе прибавилось: туристы прогуливались тут и там в шортах и бейсболках, с никонами на шее. Ранние пташки, выбравшиеся осмотреть закрытые двери и местную популяцию голубей; их день со спутниками только начинался, в то время, как Чжоу Цзышу вот-вот должен был попрощаться со своим. В этом ощущалась странная ирония. — А-Сюй, — Вэнь Кэсин пристегнул ремень безопасности, — ты так и не принес пиво. — Честно говоря, я подумал, что даже просыпаться в такую рань не самое разумное решение, не говоря уже о том, чтобы пить с утра. — А я думаю, что ты мне задолжал пиво. Придется нам снова встретиться. — Когда? — Это ты сам решай, — произнес тот легко, взглянув на него. Чжоу Цзышу помог ему погрузить ящики с морепродуктами обратно на тележку; они попрощались — его руки ощущались странно пустыми, в то время как руки Вэнь Кэсина — переполненными, и на его глазах Вэнь Кэсин вместе с молодым человеком с заплетенными в косы волосами исчезли с утренними трофеями за задней дверью ресторана. Вернувшись в машину, он сперва не заметил их — россыпь ракушек, выброшенных на приборную панель и призрачно отражавшихся от лобового стекла. Гребешок и два маленьких круглых моллюска.***
Чэнлин снова заперся у себя в комнате. Чжоу Цзышу пришлось что-то делать со всем этим временем в ожидании, свалившимся на него. Он забрел в местную библиотеку и пролистал там туристические путеводители, энциклопедии с разновидностями крабов, пособия по саморазвитию, которые и не собирался брать. Он снова купил целую кучу пакетов с раменом в тесной бакалейной лавке — на самом деле, заказывать каждый раз готовую еду было попросту неэкономно, а Чжоу Цзышу был в состоянии вскипятить воду и разбить яйцо. Он купил цветок в горшке и водрузил его рядом с аквариумом — в цветочном неподалеку была распродажа. Он мирно прогулялся по окрестностям, снимая городские пейзажи, и ни один красивый мужчина не сбил его с ног. Казалось, день тянулся бесконечно. А его время было ограниченным. Каждый вдох тратил драгоценные секунды. Зачем он вообще болтался тут, занимаясь ерундой, когда точно знал, что ему нужно? После полудня Вэнь Кэсин прислал ему фото накрытых для банкета столов — всех этих голубых и серых лобстеров, крабов и креветок, сваренных им заживо до свадебного огненно-красного. Утопленных в соусах, обжаренных в кляре, с лапшой, с чесноком и имбирем, с изысканными гарнирами. “И все равно, с тобой утром было вкуснее. x” Было начало одиннадцатого вечера, когда Чжоу Цзышу, тупо пролистывая новости на телефоне, услышал всхлипы, доносящиеся из комнаты Чэнлина. Он застыл, прислушиваясь к тихим звукам в надежде, что они прекратятся. Этого не произошло. Они тянулись к нему по воздуху прерывистым шепотом, наполненным страданием. Чжоу Цзышу поднялся. Он постучался и, когда ответа не последовало, открыл дверь и вошел в комнату, которая выглядела ровно так же, как в первый день, когда он закинул Чэнлина и его багаж в эту пещеру. Никакого беспорядка на полу, никакой одежды на вешалке. Простыни были заправлены с такой тщательностью, которая просто не должна была быть доступна четырнадцатилетке. На столе не было учебников, не было бутылок с водой и пустых пачек из-под чипсов. Словно этот мальчик был призраком, парящим, подобно туману, среди своих вещей. Он и выглядел как призрак — такой бледный, что, казалось, сейчас растает. Чжоу Цзышу едва удержался, чтобы не протянуть к нему руку, схватив до того, как тот начнет растворяться в воздухе. Чэнлин сидел, согнувшись, на полу у кровати, сжимая в руке серебрянные мужские часы. Он поднял голову, чтобы взглянуть на Чжоу Цзышу — по лицу его были размазаны сопли — и всхлипнул: — Батарейка села, Цзышу-гэ. Чжоу Цзышу наклонился к нему. — Мы купим новую. Завтра, первым же делом, хорошо? Чэнлин отчаянно замотал головой. — Слишком поздно, — провыл он, так громко, как никогда прежде, словно гончая, сбитая грузовым поездом. — У них время сбилось. Время у нас дома. Уже слишком поздно, поздно. Я уже не смогу его поставить. Они сломаны. А он умер. Я не могу это исправить, я ничего не могу сделать. Слишком поздно, Цзышу-гэ. Не задумываясь, Чжоу Цзышу сел на пол рядом с Чэнлином и притянул его в свои объятия. Он ощущался в руках хрупким полу-мертвым птенцом, совсем так, как и боялся Чжоу Цзышу, но это оказалось не настолько страшно, как он придумал в своей голове. Чэнлин совершенно точно был живым, теплым, и накормленным — как бы жестоко это ни звучало, им самим. Он отводил его в школу и следил за тем, чтобы он всегда брал с собой бутылку воды и учебники, и каждый раз выключал за ним в ванной свет. Он был маленьким хрупким созданием, но Чжоу Цзышу мог почувствовать сейчас, как нечто колоссальное пыталось пробиться сквозь него так же, как выходит с потом из тела лихорадка. Чжоу Цзышу держал его, как пригоршню стекла, не зная, что сказать. — Я так хочу, чтобы они вернулись, Цзышу-гэ, — плакал Чэнлин, уткнувшись ему в плечо. — Это нечестно, нечестно. У меня внутри как-будто что-то… оно так болит, я не знаю, куда это деть. Я так скучаю по папе и маме. Мне кажется, я никогда не перестану скучать. Мне кажется, я не хочу переставать. Это так больно, но это все что у меня осталось от них. — Тебе и не нужно. Просто сбавь обороты, дай себе передохнуть. Нет ничего плохого в том, что ты скучаешь по ним, ясно? Даже если больно. — Он не знал, насколько хорош был этот совет. Он не был Вэнь Кэсином. Он просто выдумывал на ходу, как обычно. Он чувствовал, как Чэнлин кивает ему в плечо. Они продолжали сидеть так, пока плач его медленно стихал. Чжоу Цзышу был вымотан. Они сидели так долго, что у него затекла шея и он начал крутить головой, чтобы размять мышцы и заметил под кроватью опрокинутую банку из-под диетической колы. Он не смог до нее дотянуться, так что ему пришлось наклониться, заглянув при этом под кровать. У него мурашки по коже пробежали от увиденного. Под кроватью в несколько аккуратных рядов были выстроены пустые банки, как терракотовая армия и организованный хаос. Зрелище было тревожным и невыразимо мучительным, но Чжоу Цзышу слишком устал, чтобы быть деликатным. Все, что он смог выдавить из себя: — Разберемся с этими банками завтра, Чэнлин. — Он отвел взгляд и принялся смотреть на светильник на потолке до тех пор, пока у него глаза не начали слезиться. Чэнлин снова кивнул. Похоже, во время срыва он израсходовал весь свой словарный запас, так что на его долю остались лишь писк да щебет. Чжоу Цзышу помог ему встать, отправил чистить зубы и уложил в постель. Он не делал ничего из этого прежде, и не был уверен сейчас в том, что это было тем, чем нужно. Чэнлин смотрел на него сонными глазами, из которых вытекала на подушку новая лужа. — Не уходи пока, Цзышу-гэ. — Я не уйду. Ты как жвачка у меня на подошве. Прилип ко мне. К тому времени, когда Чэнлин наконец заснул, была уже почти полночь. Чжоу Цзышу поднялся с того места на его кровати, где нес свой дозор, и натянул куртку. В местном магазине алкоголя с резкими жужжащими лампами он купил упаковку из шести банок “Рейнира”, не стал утруждать себя приветствиями с Ло-и, ворвавшись в ресторан, и направился сразу сквозь знакомые двери в кухню. Внутри было просторнее, чем он мог предположить, заглядывая в стекла двойной двери, — огромная пещера из нержавеющей стали, серая и бесчувственная, вмещающая бушующие огни печей. Молодой человек с косами в волосах, стоявший ближе всего к входу, чистил скребком открытый гриль. Он сказал что-то Чжоу Цзышу, но тот ни черта не понял. Как же он устал от этого! — Где Вэнь Кэсин? — рявкнул он на том языке, на котором сам пожелал, заставив парня вздрогнуть. — А-Сюй? Мягкий голос Вэнь Кэсина был первым за несколько часов звуком, который не раздражал уши. Он вышел из-за угла, в одной руке у него была мокрая тряпка, в другой — топорик для резки овощей. — Что ты здесь делаешь? Чжоу Цзышу продемонстрировал упаковку “Рейнира”. — Ты хотел пива, я принес. Парень с косами предложил закончить часть дел, за которую Вэнь Кэсин отвечал при закрытии, и тот повел Чжоу Цзышу к пожарному выходу. На крыше было холодно. Чжоу Цзышу было наплевать — холод стряхнул с него остатки сонливости. Вэнь Кэсин поймал брошенное ему пиво и осторожно открыл банку, отведя руку подальше, чтобы избежать извергающейся пены — у опередившего его Чжоу Цзышу капли уже скатились до локтя. Вэнь Кэсин радостно улыбался, но его взгляд выдавал беспокойство. — Глупый А-Сюй, у нас тут целый склад выпивки. — Если бы я не принес, ты бы так и говорил, что я тебе должен. — А что, нельзя? — Вэнь Кэсин наблюдал за ним, касаясь ртом края банки. — Что если я этого и хотел, чтобы продолжать встречаться с тобой? Я не хочу продолжать встречаться. Я хочу поцеловать тебя. Пока еще не слишком поздно. Чжоу Цзышу смял ногой пустую банку и потянулся за второй. — Как прошел банкет? — Хорошо, без происшествий. Невеста, правда, была уродливая. Ну, по крайней мере, то что я смог рассмотреть с пятидесяти футов — в основном ее платье. Кто вообще сейчас выходит замуж в хрустящем тюле? Он говорил глупости, и все же Чжоу Цзышу улыбался, даже после своего никудышного вечера. Казалось, все это было очень давно. Нормальные часы были не для них, они продолжали встречаться в короткие мгновения между днем и ночью, полностью сбив восприятие Чжоу Цзышу времени. Как если бы Вэнь Кэсин всякий раз, когда Чжоу Цзышу был с ним, сворачивал световые года одним лишь изгибом своей улыбки, и Чжоу Цзышу хотелось сказать ему, чтобы он перестал, потому что все пролетало мимо слишком быстро, а он еще даже не рассмотрел как следует пейзаж. — А-Сюй, ты в порядке? — Вэнь Кэсин пробрался к нему сквозь воющие ветром десять футов между ними. Он поставил свое пиво на скалистый выступ крыши, а потом забрал из рук Чжоу Цзышу и его красно-белую банку. Обняв руками ладони Чжоу Цзышу, он попытался согреть их, пусть его собственные и были ни чуть не теплее и влажными от конденсата. Чжоу Цзышу опустил взгляд на их сцепленные руки. Все это уже слишком. Зачем он теряет время? Он наклонил голову и поцеловал Вэнь Кэсина, заставив того вздрогнуть и крепче сжать его ладони в своих. Он едва ответил на поцелуй, и Чжоу Цзышу запаниковал. Собравшись с духом, он отстранился. — Я думал, ты этого хочешь. — Конечно хочу. Но, А-Сюй, ты… — Можем мы… можем мы просто побыть здесь вдвоем, и не говорить больше ни о чем? — Чжоу Цзышу освободил свои руки из хватки Вэнь Кэсина и положил ладони ему на шею, заставив на мгновение прикрыть глаза от холода. — Я в порядке. Просто поцелуй меня. Вэнь Кэсин обнял его за талию и поцеловал, ласково и ничуть не похоже на то, как Чжоу Цзышу это себе представлял. С языком, но аккуратно и вежливо, и если бы Чжоу Цзышу не был в этот момент в неподходящем расположении духа даже для сдержанных первых поцелуев, он бы обязательно попросил Вэнь Кэсина дать ему что-то еще, дать ему больше. Простота и понятность его действий успокоили Чжоу Цзышу на время. Он не привык к потрясениям, выпавшим на его долю в этот день, и мягкое, ритмичное прикосновение губ Вэнь Кэсина помогло ему прийти в себя, как долгое крепкое объятие. Как если бы Вэнь Кэсин сказал ему: “ты попросил поцеловать тебя, и я целую, но я знаю, что тебе нужно что-то еще”. Так, словно то, что он целовал Чжоу Цзышу, было не важнее того, что он пытался согреть его руки, отвести его от карниза крыши, заправить трепещущую прядь волос ему за ухо. Вэнь Кэсин отстранился, чмокнув его напоследок в ямку над верхней губой, и вновь взял его за руки, поднеся их ко рту и согревая теплым дыханием. Тот же ветер, что раздул волосы Чжоу Цзышу так, что они лезли ему в глаза, аккуратно расчесал длинные пряди Вэнь Кэсина, открывая его лицо. Он был выставлен на обозрение, как вечерняя примула в цвету, со своими бледными щеками и темными, блестящими глазами, притягивая взгляд посреди мерцающей, как глиттер, россыпи уличных фонарей городского пейзажа у них под ногами. Было так легко провести подушечкой большого пальца по его бархатной нижней губе. — Пойдем отсюда, — сказал Вэнь Кэсин, — Я приготовлю тебе что-нибудь горячее. Все уже ушли к тому времени, когда они вернулись в кухню. Вэнь Кэсин вынул из холодильника грозящую развалиться в любой момент стопку металлических контейнеров, затянутых пищевой пленкой, разогрел в сотейнике порцию янтарного бульона и испачкал еще с пол-дюжины только что перемытой посуды кипящей яичной лапшой и пригоршней вонтонов [33]. Чжоу Цзышу хотел сказать ему, чтобы он остановился, что это уже слишком, но вместо этого просто сидел и смотрел. Вэнь Кэсин работал быстро — как же иначе — длинные палочки для готовки порхали от сотейника к миске и обратно к сотейнику. Казалось, он потерялся в их движениях, и Чжоу Цзышу воспользовался моментом его сосредоточенности чтобы как следует рассмотреть длинные мышцы худых предплечий и слегка выпирающийся гребень кости на запястье, когда он сливал в дуршлаг воду с блестящей желтой лапши. Теплый блеск на лбу и скулах от горячего пара. Очертания его рта в профиль, с верхней губой, приподнявшейся, как покрытый росой лепесток, когда он поцеловал белую суповую ложку, пробуя бульон. То, как он высунул розовый кончик языка, едва заметно кивнув сам себе. Чжоу Цзышу хотелось вернуть этот язык к себе в рот. Вэнь Кэсин медленно, почти лениво, перевел на него взгляд, что, скорее всего, означало то, что он был осведомлен о пристальном внимании Чжоу Цзышу, пусть до сих пор и не подавал виду. Ничто не переменилось в его движениях. Либо он все это время играл на публику, либо не видел необходимости начинать это сейчас, когда они уже ясно продемонстрировали свою заинтересованность друг в друге. Вэнь Кэсин поставил небольшую суповую миску напротив Чжоу Цзышу, а себе небрежно слил остатки лапши в еще меньшую пиалу для риса. Не став дожидаться Чжоу Цзышу, он сразу же приступил к еде, отправляя лапшу в рот все теми же слишком длинными бамбуковыми поварскими палочками. Чжоу Цзышу не ожидал, что окажется настолько голоден. То, что должно было стать полуночным перекусом, его желудок воспринял как второй ужин. Горячий, соленый пар, поднимавшийся от миски с лапшой, пробил его заложенный от холода нос. А когда он, подняв свою миску, отхлебнул бульон, то почувствовал себя согревшимся от глотки до самого живота. — Как ты справлялся с А-Сян? — спросил Чжоу Цзышу, подцепив палочками порцию лапши в расчете на то, что так он не будет выглядеть слишком отчаявшимся в ожидании ответа. Вэнь Кэсин отложил свои палочки. — Даже не знаю, слишком уж давно мне не приходилось задумываться о том, как с ней справляться. Я десять лет заставлял ее крутить яичные роллы после школы. Думаешь, тебе это как-то поможет? — Да не особо. — Чжоу Цзышу аккуратно надкусил последний вонтон с креветкой. Он запоздало понял, что выдал себя этим ответом, но Вэнь Кэсин не стал лезть не в свое дело. — Я думаю, дети чувствуют, когда ты на самом деле стараешься. Даже когда они злятся на тебя или сводят с ума своими выходками. Они не ждут от нас слишком многого, по крайнее мере, те дети, которые нам достались. — А-Сян в этом году заканчивает школу? — Ага. Осенью едет в Калифорнийский университет. На самом деле, мы это узнали всего за неделю до нашего с тобой знакомства. — Вау. — Знаю. Настало время ей покинуть гнездо, мы только тормозим ее. — Но, она, похоже, очень счастлива с вами. И любима. — Чжоу Цзышу вспомнил, как Ло-и ворчала на А-Сян, пытаясь заставить ее надеть куртку. И как Вэнь Кэсин бегал за ней с влажной салфеткой, чтобы вытереть девчонке разбитый нос. — Я уже говорил — такие дети, как она, не видели лучшей жизни. А ей нужно ее увидеть, потому что она этого заслуживает, пусть даже мне придется для этого расстаться с ней. Воспользовавшись шансом, предательское сердце Чжоу Цзышу вновь сбежало из под надзора. — А ты? Ты разве не заслуживаешь? Вэнь Кэсин грустно улыбнулся ему. — Я пока не хочу разговаривать о нас. — Но я… — Уезжаешь? Это твое дело. От меня тут ничего не зависит. Видит бог, я бы тоже хотел, чтобы ты остался. — Он уставился на столешницу из нержавейки, за которой они стояли и ели. Его тусклое отражение в серебристой поверхности было похоже на призрачное видение. — Какой смысл это обсуждать? Погрустить я и сам успею, пока я с тобой — я хочу быть счастливым. — Мне кажется, ты мне снишься. И это лучший из снов, что я видел. Правда. Приехав сюда, я и представить не мог, что встречу тебя. Цжоу Цзышу препарировал собственную душу неуклюжими, непривыкшими к этому пальцами, и похоже было, что его единственный зритель нервничал все больше с каждой секундой. Вэнь Кэсин вздохнул и отвел взгляд. — Я не хочу быть сном. Я хочу быть реальным. Он был прав. На самом деле, не было никакой возможности поговорить об этом, не чувствуя, что они ранят друг друга, шипами из печального розового букета.***
Арсенал из пустых банок, вынутый из-под кровати Чэнлина, поместился в два больших мусорных пакета. Чжоу Цзышу оттащил их вниз по лестнице к мусорным бакам и попытался втиснуть в голубой контейнер для переработки, уже наполовину заполненный коробками из-под пиццы и стеклянными бутылками. — Погоди, — остановил Чжоу Цзышу Чэнлина, пытавшегося с усилием пропихнуть пакеты внутрь. — Если мы сомнем банки — они точно поместятся. Они провели в подвале за этим занятием какое-то безумное количество времени. Звук сминаемого алюминия отражался от стен. Несколько жильцов, заглянувших выкинуть свой мусор, оглядели их с любопытством. Чэнлин, казалось, с каждой новой банкой, находил процесс все более увлекательным, совершенствую ритм подбрасывания-хруста-поднятия, и Чжоу Цзышу, наблюдая за этим, ощутил вдруг странную нежность. Пожилая женщина, с которой Чжоу Цзышу пару раз здоровался, столкнувшись на входе, наклонилась к ним, выкидывая бутылку из-под рапсового масла в контейнер. Она окинула взглядом огромную кучу банок на полу и предложила: — Давайте-ка я их у вас заберу. Смогу заработать немного деньжат, сдав в центр переработки. Что вообще-то было отличной идеей. — Да нет, спасибо, — ответил ей Чжоу Цзышу, ощущая, как глубоко въелась в него безбашенность Вэнь Кэсина. Женщина бросила на них раздраженный взгляд. — Мы их сами сдадим. Гора банок уменьшилась больше чем вполовину, когда они наконец превратили каждую из них в панкейк. Они отстояли мучительно длинную воскресную очередь в пункт приема, заполненный бабулями и тетушками с их раздутыми пакетами с банками, рядом с которыми коллекция Чэнлина смотрелась откровенно жалко. Работник пункта приема вручил им пять долларов и горстку мелочи впридачу. Чэнлин зажал деньги в руке так, словно это было золото. Стоял жаркий день, так что они нырнули в кондитерскую в соседнем квартале. Денег хватило как раз на то, чтобы взять каждому из них по шарику мятного Драйерса с шоколадной крошкой[34]. Они бродили длинными проходами супермаркета в поисках батареек. Стоя у кассы, Чжоу Цзышу смотрел, как Чэнлин ловит языком бледно-зеленые капли, стекающие по его вафельному рожку, и думал, что, может быть, все будет хорошо. _________________________ Примечания: 1. Печенье от Lotte 2. Безалкогольный напиток с лакричным вкусом 3. Zhou-shu, shu-shu 叔叔 "дядя", вежливое обращение 4. Китайское приложение для вызова такси 5. На кантонском диалекте китайского языка говорят в Гонконге, Макао, Гуандуне, Гуанси и Хайнане. Большая часть населения Чайнатауна в Сан-Франциско - иммигранты из Гонконга и их дети. 6. Разница между часовыми поясами Шанхая и Сан-Франциско: 15 часов 7. Жареный рис с солеными рыбками https://youtu.be/pZcqQu45diE 8. Спринг-роллы https://youtu.be/1vhzKOmx-6w 9. Рисовая лапша с говядиной 乾炒牛河 Chow Fun https://youtu.be/VIOVBR0h12c 10. Куриные крылышки 椒鹽雞翼 https://youtu.be/cqhu28MuXg0 11. Рулеты из рисового теста 布拉肠粉 https://youtu.be/cW8lJ45r8SE 12. В американской пинте 470 мл 13. Конджи или zhou 粥 https://youtu.be/t2SahnNVULA 14. Ло-и 姨 yi "тетя", вежливое обращение 15. Гонконгские ананасовые булочки 菠萝包 bōluóbāo На самом деле ананасов в этих булочках нет: название они получили из-за своего внешнего вида — на поверхности булочек рисуют узор, который напоминает кожуру ананаса. https://youtu.be/TlEjUOW_xP8 16. Посмотрите, как готовят такие рисовые кейки https://youtu.be/-SNAxoSw120 17. Рутбир "корневое пиво" похож на пиво только цветом, это еще одна газировка со вкусом лакрицы 18. Холодная лапша 凉面 https://youtu.be/5CBJ9rvG8jo 19. Лапша чау мин со свининой https://youtu.be/gVH2RliltbY 20. Zhou Zishu 21. Яблочный слаш, проще не бывает https://youtu.be/h3EGNPLkuX4 22. 24 унции это 700 мл. Кофе с кофеином. Как он выжил??? 23. Радикал это часть иероглифа, имеющая значение. Радикал воды 氵 фамилия Вэнь 温 Река 河 Океан 洋 Волна 浪 Бассейн 池 Жажда 渴 Вино 酒 Пот 汗 Тепло 温 24. Так называемый традиционный «утренний чай» (早茶) в кантоне скорее напоминает бранч, потому что растягивается с раннего утра и заканчивается тогда, когда душа пожелает. https://magazeta.com/cantonese-tea-time 25. 60 градусов по Фаренгейту это 15,5 градусов Цельсия. Прохладно. 26. Все китайцы до странного обожают яйца с помидорами 西红柿炒蛋 https://youtu.be/Oj9_luDe7EE 27.Ростки гороха 清炒豆苗 https://youtu.be/3wMeiosHFc8 Бок-чой https://youtu.be/3X58na0w3d4 Ча шао или char siu 叉燒 https://youtu.be/zkCoAKTbHpQ 28. Манговый пудинг https://youtu.be/iybBMYRUlvY 29. Чэнлин зовет Цзышу "дядей", а Вэнь Кэсина страшим братом)) Действительно, немножко обидно) 30. Он Wen Ke Xing поэтому x, как поцелуйчик 31. Zhou Zishu поэтому zz, как обычно на рисунках изображают сопение спящих 32. Посмотрите на крабов https://youtu.be/DglW_sE0jwU 33. Суп с лапшой и вонтонами 云吞面 https://youtu.be/NrGGVB2qVHQ 34. Американский бренд мороженого